Меж могучих стройных деревьев бежит широкая река. Полноводна она и могуча, плещется в чистых водах рыба, на отмелях русалки нежатся на солнце, расчёсывая длинные шелковистые зелёные волосы.
Энтинээль печально вздохнула. Вот точно так же быстро пролетают и годы, не успела оглянуться, а уж пятьсот весен минули. Нет, безжалостное к прочим время не смеет касаться тела бессмертной альвийки, всё так же волосы её, цвета золота, волной ниспадают на плечи. Кожа упруга и бела, как снег. Лицо совершенно, в своей безупречной красоте, и высокий лоб, и разлёт тонких бровей и глаза, голубые, как небо, и изящный носик, и маленький ротик с пухлыми губками, и румяные щёчки, а уж улыбка, против неё не может устоять ни один смертный. Всё так же пряма спина, изящна фигура, тонка её талия. Ступни и ладошки малы и идеальной формы. Походка легка и изящна, движения грациозны. К тому же, природные совершенства удачно подчёркивает, простое, полупрозрачное платье, подобно лёгкому туману окутавшее тело, стянутое на талии тонким золотым пояском. На ножках – белые сандалии. Гордую голову венчала, подобно короне, изящная диадема, шею охватывали тройные бусы из речного жемчуга, дар Речного царя, на руках и ногах – бесчисленные браслеты, пальцы унизаны кольцами. Вот всё есть у прекрасной альвийки, нежного дитя лесов, и красота, и ум, и богатство, кроме…. Любви. Истинной, крепкой. Уж за столько лет Энтинээль успела побывать замужем за всеми мужчинами своего клана, сколько их было, не перечесть, а вот такого, чтобы полюбился раз и навсегда, не встретилось. Да разве средь альвов встретишь идеального возлюбленного? Они же немногим лучше женщин, хрупкие, манерные, изнеженные, напыщенные, слащавые, пресытившиеся за свою бесконечную жизнь всевозможными наслаждениями, в том числе и запретными. Целыми днями только тем и заняты, что прихорашиваются, наносят масло на изящные стройные тела, выщипывают бровки, делают изящные причёски, да подбирают дорогие одеяния. Нет, красота их совершенна, но как у дорогих игрушек или домашних любимцев. Сколько можно? Нашей альвийке хотелось мужчину, настоящего, сильного, но ласкового, чтобы уж если прижал, так прижал, не терял времени, заливаясь льстивыми пустыми речами, а подхватил руками могучими и унёс на постель из грубых шкур.
Такие мысли заставляли сердце биться сильнее, но, увы-увы. Остаётся только бродить по берегу и мечтать о несбыточном. Вдруг вот сейчас раздвинутся кусты, и появится ОН, в сверкающих доспехах из чистого золота, длинным двуручным мечом у пояса.
Не успела альвийка испугаться, как возникло в воздухе свечение, и явился пред ней незнакомец в длинном синем плаще, полностью скрывавшем тело. На голове – высокий остроконечный чёрный колпак, украшенный звёздами, в правой руке – посох с навершием в виде головы тигра. Лицо красивое, лоб высок, глаза горят странным жёлтым огнём, кожа желтовата и покрыта морщинами, да коричневыми пятнышками, длинная седая борода спускается на грудь. Тем ни менее, спина всё ещё пряма, плечи широки и руки не трясутся.
- Прости, дева, что напугал. Имя моё – Гивалвил Задумчивый, - мужчина поклонился низко, - я случайно подслушал твои мысли и…. стрела красы вонзилась в моём сердце, и застряла там, как заноза. Прошу, стань моей женой, не смотри на седины и морщины, я ведь чародей и могу выглядеть, как пожелаю, специально для тебя преображусь в молодого красавца. Могуществу моему нет предела, повелеваю стихиями, мановением руки могу сокрушить горы, испарять моря и….
- Ой, знаю я вас, волшебников, - альвийка поморщилась, - в силах вы разрушить мир этот и воссоздать его вновь, но вот способны ли доставить удовольствие девушке? Сомнительно. Небось проводил ты всю молодость свою в аскезе и духовных исканиях, заботился лишь о силе магической, скорей всего и целоваться толком не умеешь. Зачем мне, познавшей все тонкости любовных игр, такой неумелый любовник? Не лучше ли соблазнить пылкого юнца. Прошу, старец, оставь в покое мои красоты, вернись лучше в свои чертоги, да занимайся чародейством. Как бы ты не менял свою внешность, всё равно останешься мерзким старикашкой. Уж коли, так могущественен, так наколдуй себе деву – гомункула послушную приказам и готовую исполнить любой каприз или призови демоницу, которая, в обмен на душу, подарит много-много ночей любви, опалит своей страстью.
- Ах, так, мог бы я силой подчинить тебя, похитить волю и разум, превратить в рабыню, живущую ради того только, чтобы исполнять мои желания, но, увы, это не то, чего жаждала моя душа, - чародей сощурился недобро, - не способна ты оценить силы истинного чувства, принять чужую любовь. Не мужа ты ищешь, но плотских удовольствий, так вот моё проклятье, жестокосердная. Полюбишь вскоре того, кто оценит всё совершенство твоего тела по достоинству, но поверь, совсем не так, как тебе бы хотелось!
Взмахнул волшебник посохом и слегка ударил альвийку по левому плечу. Вскрикнула женщина, ибо десятки ледяных игл пронзили её сердце, мир подёрнулся туманом, поплыло всё перед глазами, а потом явилось сияние, едва не ослепившее дитя леса и исчез колдун, будто и не было его никогда.
- И кто же меня за язык тянул, - Энтинээль закрыла лицо руками, - отчего не могла отказать проклятому чародею помягче? Теперь грозит мне опасность ужасная, а ведь я даже не поняла, что злодей имел в виду?
****
Гивалвил же, перенёсся в свои чертоги, прямо в магическую лабораторию, швырнул посох на пол, сорвал колпак и закинул в угол, скрепя зубами. Ещё никто не смел, так оскорблять чародея, даже во времена ученичества! Могущественные волшебники тряслись от ужаса лишь от звуков его имени, демоны падали ниц даже до того, как заклятья связывали их, короли и императоры слали богатые дары, в надежде, что Гивалвил помилует их. Наглая девчонка, кем она себя вообразила?
Чародей забегал по лаборатории, тряся костлявыми кулаками, замер у стола с хрустальным шаром, провёл над ним ладонью, лицо исказила хищная улыбка.
- Ну, я тебе сейчас наколдую женихов, прекрасноликая альвийка, - прошипел волшебник, - до скончания веков сказители из рода людей и малого народца будут шёпотом рассказывать твою историю, трясясь от ужаса и заливаясь слезами от сострадания!
****
Громкий стук, да скрип прервал думы Энтинээль. Женщина вздрогнула и инстинктивно потянулась к поясу. Увы, кинжал в позолоченных ножнах, украшенных растительным узором, остался дома, ах какая досадная оплошность. Укрыться за деревьями, пока не появился враг неведомый! Только бы аромат тонких духов не выдал.
Впрочем, убежать альвийка не успела, показалась вдали телега, в которую запряжен был маленький крепкий пони чёрной масти с длинной коричневой гривой. Ладная такая тележка, как успела заметить лесная дева, явно справным мастером изготовлена, такая не развалится и под самым тяжёлым грузом. Из крепкого дуба сработана, серебром изукрашена. Колёса стальными полосками с шипами обиты. Бочки с ящиками, бесценный груз, прочными стальными верёвками закреплён. Правил ею карлик цверг, ростом с десятилетнего ребёнка, зато широкий, чуть не во всю телегу. Одёжка добротная, из шкур подземного гигантского крота сшита, шёрстка на солнце блестит, фибула плаща, пряжка ремня и крючки с пуговицами крупными рубинами украшена. На голове шлем митриловый с огромными драконьими рогами. Подле, возницы боевой молот лежит, такой огромный и тяжёлый, что и троим альвам не поднять. Рукава курточки того и гляди лопнут, под ними бугрились огромные мускулы. Лицом, правда, подземный житель не вышел, глазки махонькие, нос длинный и красный, губищи толстые, бородища, что лопата, чёрная, неопрятная и уж конечно, воняло от карлика так, что альвийка не выдержала, нос зажала.
Вот поравнялась тележка с женщиной. Цверг натянул поводья могучей рукой, останавливая своего крошечного скакуна, приподнял шлем, так что на солнце сверкнула его лысина, поклонился.
- Доброго дня тебе красавица, - с улыбкой произнёс недоросток, - куда идёшь ты и почему выглядишь такой грустной?
- Да вот ищу себе жениха, - Энтинээль заставила себя улыбнуться, - да что-то не везёт мне пока.
- Так в чём же дело, – карлик подмигнул лесной деве, - чем я не хорош? Не смотри, что ростом не вышел, как говаривала матушка: - «всё в корень ушло». В постели сравняемся, так сказать. Силён я, как четверо обычных цвергов, смел в битве с врагом и в любовных схватках, не опозорился ни разу, за столом на пиру, так же никому не уступлю. Посмотри на рога на моём шлеме, сам я добыл их, когда, злобный дракон попытался похитить сокровища моего рода, от удара вот этого молота череп ящера треснул, как глиняный горшок! В жилище моём – тысяча и одна комната, в каждой по десять сундуков с самым разным добром. Подвалы полны сокровищами, да стоят тридцать три бочки доброго вина. Ни в чём красавица ты не будешь знать недостатка.
- Да какой из тебя жених-то, - альвийка поморщилась, - как рот откроешь, за версту несёт элем, да чесноком, как с таким целоваться? А руки, посмотри, твои пальцы в мозолях, прямо крючки какие-то. Неужто такие лапищи касаться будут моей нежной кожи? Нет уж, достопочтенный, ступай ка ты своей дорогой! Если муженёк столь мерзок, никаких сокровищ не надобно. Да и не променяю я столь дорогие сердцу леса на тёмные безжизненные подземелья цвергов.
- Ну, как хочешь, - цверг обиженно надулся, - руки мои таковы оттого, что день деньской тружусь в кузнице, кую оружие зачарованное, да доспех непробиваемый, а после трудового дня как не расслабиться за доброй кружкой эля? Коли брезгуешь честным ремесленником, так ищи кого другого. Фи, какие мы, нежные, запах ей не хорош! Сколько не встречал дев из своего народа или из людей, ни одна не осталась недовольной моими ласками.
И вот телега помчалась дальше, а альвийка побрела своей дорогой. Нет, всё же как трудно выбирать. Идеальный возлюбленный должен быть не только сильным и красивым, но и с хорошими манерами, не то, что этот грубый сын земли.
И как будто кто подслушал думы Энтинээль, послышался топот копыт, вдали поднялись тучи пыли и вот перед девушкой притормозил, нет, не всадник, настоящий кентавр! Огромный, как гора. Нижняя, лошадиная половина тела белой масти, на копытах – подковы позолоченные, хвост, цвета соломы, а уж человеческая часть, о-о-о-о, лицо красиво, как у молодого бога, мужественное, большие дерзкие озорные серые глаза, нос с горбинкой, чувственные губы, подбородок с ямочкой, пепельные длинные волосы, развивающиеся на ветру, могучая шея, а уж мышцы обнажённого торса, альвийка разом вспотела, как увидела. Из одежды только короткий алый плащ с фибулой в виде солнца. Вот это мужчина, так мужчина! Альвийка задрожала от волнения.
- Привет тебе, о совершеннейшая из красавиц, - с улыбкой произнёс гигант, - куда путь держишь и отчего кажешься такой печальной?
- Да вот, - лесная дева сглотнула, - жениха ищу, да всё не встречается подходящий.
- Так выходи за меня, - кентавр кивнул, - посмотри, разве я не хорош, не пригож? Могу нестись я быстрее ветра в поле, стрелы, пущенные моей твёрдой рукой, пронзают облака в небесах, коли метну копьё, пролетает оно целую милю и пронзает насквозь скалу, толщиной с человеческое тело. Одним ударом меча разрубаю в раз и всадника, закованного в полный доспех, и скакуна его напополам. О доблести моей слагают легенды. Только намекни и на мой призыв откликнутся три тысячи могучих кентавров, с ними завоюю для тебя весь мир, надену на твою головку корону императрицы, повелительницы всего и вся! А если устроит тебя роль жены верховного вождя, всех кентавров, так велики мои стада, много в них коров, овец и лошадей, ни в чём ты, о, услада глаз, не будешь знать отказа.
И поднялся великан на дыбы, замахал в воздухе передними, и узрела Энтинээль такое, что волосы встали у неё на голове дыбом, а сердце забилось в груди, как испуганная птица.
- Ужас какой, много я видала в своей жизни, но ТАКОГО, - женщина начертала в воздухе охранную руну, - прости, доблестный кентавр, хоть могуч ты, красив, да только ни за что не стану я твоей женой. Ты же в первую же брачную ночь, порвёшь меня, на четыре части, с таким грозным «копьём», тебе средь кобыл возлюбленную искать, да и те с испугу сбегут! Если и выдержит кто, так дерево дуплистое.
- Как пожелаешь, - лицо кентавра побледнело от гнева, - готов был я, ради тебя на любые подвиги, но коль не люб.
И умчался гигант прочь, поднимая тучи пыли.
- Да что же сегодня за день такой? – Энтинээль всплеснула руками, - неужто среди всех обитателей этого мира не сыщется хоть один, чтобы был нормального размера, не слишком мал, но и не велик, чтобы пахло от него приятно и….
И снова дитя леса отвлекли, послышался стук копытец, скок по скок. Замерла женщина, кто же на этот раз спешит на встречу к ней? Уж не хотела она и жениха, домой бы живой вернуться. Сколько веков прожила, а столько врагов, как за один, сегодняшний день, не наживала!
К счастью, на этот раз показался лишь простой путник, ростом с обычного среднего человека, чем только цокает и отчего не идёт по дороге, а смешно подскакивает? Присмотрелась альвийка, ох, да не человек спешит сюда, а сатир. Рыжие, как огонь волосы, стоят дыбом, на лбу рожки козлиные, ноги волосами длинными заросли, вместо ступней - копытца, в правой руке свирель тростниковая зажата. Из одежды – набедренная повязка, старая, вся в заплатках, да рубаха давно не стиранная.
Как увидел рогатик деву, загорелись глаза его, прибавил шаг, поклонился низко, хоть и не без достоинства.
- Доброго дня тебе, чаровница, - проблеял сатир, - куда путь держишь, да отчего выглядишь такой озабоченной?
- Да вот, - Энтинээль сглотнула, - ищу я себе мужа достойного, да пока никого путного не встретила.
- Ну, считай, что поиски твои закончились, - копытный хохотнул, - уж кто, как не я могу сделать женщину счастливой? Пускай из имущества всего-то вот эта флейта, да одежонка, что на мне надета, зато со мной весело. Клянусь душой, жизнь твоя превратится в вечный праздник, с утра до вечера песни, да танцы, вино рекой будет литься, а уж когда дойдёт дело до ложа брачного о-о-о, в любовных битвах нам, сатирам, равных нет. От зависти все альвийки твоего клана удавятся!
Хотела дочь леса закричать: - «да-да-да»! Да язык её сам, против воли, повёл иную речь.
- Тоже мне жених нашёлся, нищий бродяга, - женщина усмехнулась, - может, на одну ночь, полюбовником и сгодишься, но вот муж совсем никудышный. К тому же, вы, сатиры, славитесь своей неверностью, очень нужно мне всю жизнь, оставшуюся печалиться, думать, с кем же любимый муженёк сегодня постель делит?
- Не хочешь, не надо, - сатир легкомысленно пожал плечами, - в этом мире полно несорванных цветов, не столь разборчивых, как ты, полечу я, мотыльком свободным, дарить удовольствие другим, а ты ищи дальше, смотри только, не останься в конце концов одна одинёшенька.
- Что же я такое творю? - Энтинээль схватилась за голову, - после встречи с чародеем я будто с ума сошла! Неужто сотворил он со мной что-то ужасное и не видеть мне счастья, пока милосердная смерть не прекратит мучений?
Не ведала альвийка того, что всё это время за ней, таясь среди деревьев и кустов, следовал злобный гоблин. Мал ростом, всего около четырех локтей. Цвет кожи из-за грязи не различить, плюс покрывали её многочисленные шрамы, оставшиеся после схваток с другими хищниками. Немного растительности на голове, похожей скорей на щетину. Узкий лоб. Плоский, сломанный в нескольких местах нос. Глаза – кошачьи с вытянутыми зрачками. Губы узкие, подбородка почти нет. Редкие зубы жёлтые, острые, клыки истинного хищника и загнуты назад, как у змеи. Язык узкий и длинный, с крючком на конце. На пальцах - когти. Ноги кривые. Ступни широкие и длинные, принадлежавшие твари идеально приспособленной для жизни в пещерах. Одежду заменяла плохо выделанная звериная шкура, за верёвку, сплетённой из человеческой кожи, заменявшей ремень, были воткнуты два ржавых изогнутых коротких ятагана.
Хищная тварь облизывалась, любуясь красавицей альвийкой, слюна капала на землю.
- О, кто бы знал, как я люблю альвиек, - гоблин сглотнул и вздохнул с мечтательной ухмылочкой, о, как нежная их кожа, восхитительно тонки косточки, а мясо, что просто тает во рту. Есть ли что-то более прекрасное? Клянусь, будь моя воля, ничего иного бы и не ел! А эта дева, воистину, просто мечта, услада для глаз и желудка. При виде её, моё сердце начинает биться сильнее, а желудок сводит от желания. Жду не дождусь, пока мои руки коснутся её нежной плоти. Даже не знаю, сварить ли её в котле, запечь на углях или сожрать прямо так, сырой, раздирая клыками трепещущее сочащееся кровью мясцо?
****
Гивалвил хохотал, как безумный, хлопал себя ладонями по бёдрам, топал ногами, глаза застилали слёзы.
- Ох, слышал я, месть сладка, но что доставляет такое удовольствие, узнал впервые, - простонал чародей, - ну, разборчивая дева, сейчас ты на себе познаешь моё ужасное могущество, кровью заплатишь за свои речи наглые!
Бросился старец к полке, закрёплённой над дверью, ведущей в крохотную спаленку, сорвал с неё горшок, открыл крышечку и зачерпнул немного голубой глины. Начал мять в сильных пальцах, придавая форму, поставил получившуюся фигурку прямо на хрустальный шар, начертал на ней пальцем таинственную руну, пробормотал несколько слов неведомых, дунул, плюнул, и исчезло творение недоброго колдовства с громким хлопком.
****
И грянул вдруг гром, сверкнула молния в безоблачном небе. Дитя леса испуганно вжала голову в плечи. Раздался рык грозный, жуткий, невесть откуда подул ветер ледяной, листья посыпались с ветвей, как лепестки цветков вишни весной, затряслась земля от тяжёлых шагов, затрещали вырываемые с корнем стволы деревьев, поднялась пыль до самых небес и вот появилось из неё нечто, кошмарное, бесформенное, уродливая голова до крон древесных возвышается, глядит на мир бесчисленными крошечными красными глазками, носа и ушей нет и в помине, зато рот так велик, что в нём груженая телега с конём и всадником поместится без труда. Из бугристого волосатого туловища торчали многочисленные ручищи, не меньше трёх десятков, вместо ладоней имелись клешни, как у раков. Ножищ слоновьих – четыре.
Как узрела тварь ужасная альвийку, взвыла радостно, потянула к ней клешни, а бедная женщина от испуга замерла, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой.
- Что, откуда? Это-это моя добыча, не отдам, не позволю!!! – послышался из кустов истошный визг, вылетела оттуда, как болт из арбалета серо-коричневая молния, блеснула острая сталь.
Маленький гоблин, размером не превышавший клешню огромного чудовища, смело налетел на гиганта. Великан даже опешил от такой наглости, попытался схватить противника, да куда там, юркий монстрик ловко уворачивался, не забывая полосовать толстые ноги врага ятаганами. Тогда многорукий попытался растоптать нахальную мошку, но и этого не получилось, гоблин оказался куда быстрее и проворнее. И вот нагнулся многоглазый, пытаясь рассмотреть, что же это мелькает, нанося булавочные, но болезненные уколы. Ох, и зря он это сделал! Крохотный монстрик с яростным воплем метнул своё оружие, и вонзились острые лезвия в красные глазки. Завопил великан от нестерпимой боли, выпрямился, развернулся и бросился прочь, валя деревья на своём пути, оставляя широкую просеку.
Энтинээль стояла в сторонке, не жива, не мертва, не смея не только пошевелиться - дышать.
Гоблин же грозил убегающему чудищу кулачками, вопя угрозы и оскорбления.
- Ох, - альвийка тихо вздохнула, губы её расплылись в улыбке, - доблестный витязь, ты, ты спас меня от смерти неминуемой. Наконец, наконец я встретила того самого, единственного? Твоё сердце не ведает страха, руки сильны, а ноги не знают усталости. Обойди хоть весь белый свет, а столь совершенного возлюбленного не сыскать. О, величайший из героев, я твоя целиком и душой, и телом, делай со мной всё, что пожелаешь!
- Я-то не пожалею, ведь больше всего в жизни обожаю альвиек, - хищный монстрик выразительно облизнулся.
****
Колдун согнулся от хохота, хлопал он ладонью по столу, вытирал слёзы с глаз.
- Воистину, дитя леса нашла любовь, которую так жаждала, - простонал Гивалвил, - гоблин смог в полной мере познать её внутренний мир и оценить тонкий вкус, жаль для бедняжки эта встреча стала последней в жизни!!!
Похожие статьи:
Рассказы → Гайди
Рассказы → Малыш
Рассказы → Разбуди меня!
Рассказы → Мокрый пепел, серый прах [18+]
Рассказы → Любовь в коммуналке [18+]
Не поддаваться аналогиям, во всяком случае. Насчет дуэли - приглашаю в "Мон-Мон", пускай Марина знает, с кем дело имеет.
