Мо-то-лок
Древний видик поперхнулся кассетой и зажигательная румба знойной красотки сменилась унылой рябью электронно-лучевого экрана.
—Вот зараза! — взвизгнула широкими гусеницами Лариска, теряя ритм. — Убью!
Всякий раз, когда ей удавалось сладить с огненной страстью танца, коварный Панасоник сжевывал очередную его порцию.
—Руки бы поотрывать этому конструктору! — вздыхала роботесса, по винтику перебирая механизм лентопротяжки. Сборщица смахнула с окуляров капельки минеральной смазки и щелкнула выключателем. Плеер зажжужал моторчиком, изображение на экране предательски дернулось.
—Вот только посмей, гад такой! — Лариска выразительно показала видеомагнитофону сжатый кулак манипулятора. — Повыдергиваю транзисторы и от Соньки вставлю!
Это замечание оказалось последней каплей для гордого Панасоника. Он еще мог простить заезженную кассету, набившую латиноамериканскими танцами мозоль на видеоголовке, но переход на транзисторы конкурирующей фирмы… Внутри грохнуло конденсатором и самурай утонул в облаке черного дыма.
Отчаянная попытка электронного харакири не спасла от вивисекции. Уже через полчаса механизм, собранный из утюга, куска водопроводной трубы и деталей конкурирующих некогда фирм, исправно крутил румбу. Лариска обожала танцы. Всю дорогу до пункта отправки готовой продукции ее бестыжие гусеницы, едва прикрытые вязанной из проволоки юбкой, ритмично елозили по выщербленному полу сборочного цеха. Роботесса звякнула колокольчиком и лента транспортера повлекла бренд фирмы Нонэйм за стену, к месту обитания доминирующего вида.
«Часа на полтора хватит, пока наиграются», — подытожила сборщица, отрывая листок нового заказа. «Что у нас здесь? Плюшевый пони?» Фотодатчики быстро сканировали подпирающую небо мусорную кучу. Безхитростный процессор мгновенно просчитал оптимальный вариант изготовления мягкой игрушки. «Будет вам пони!»
Давным-давно призыв «Еще больше, еще лучше, еще быстрее-мощнее-умнее» возвел в абсолют одноразовые побрякушки. Все, от гаджетов до автомобилей, и от сапожных стелек до кораблей дальнего плавания, служило неделю, максимум две. После чего подлежало обязательной замене на еще более совершенную модель. Производители из кожи вон лезли, пытаясь заинтересовать потребителя если не еще более вкусной штуковиной, то, по крайней мере, таймером, ограничивающим срок службы изделия. Это не могло продолжаться вечно. В конце концов, змей мировой экономики заглотил шелудивый хвост и умер мучительной смертью вместе с запасами угля.
Через две недели доминирующий вид планеты остался один на один с кучей мусора и загрустил. На счастье, каким-то умникам пришла идея заселить свалки эмбрионами ботов с моделью поведения типа «Новое — это хорошо забытое старое». Когда у мехатронных саженцев, которыми засеяли Великую свалку, проклюнулись первые манипуляторы, малыши в самый короткий срок обзавелись шасси, лазерными резаками и сварочными горелками. Началась увлекательная игра «Спасение цивилизации, подсевшей на бесконечную новизну».
Ее правила были простыми — роботы изготовляли ровно то, что требовали их высокоразвитые хозяева. К тому времени, технологическая революция до крайности развратила потребителя. Он полностью утратил способность придумывать новое. Собственно говоря, он даже себе не мог вразумительно объяснить, чего ему хочется.
В этом потребитель, конечно, был не виноват — за него столетиями решали, как первое, так и последнее. Регресс уверенно и прочно, по настоящему вступил в свои права. И чем быстрее забывались нанотехнологии, тем тяжелее приходилось роботам отыскивать под мусорными завалами древние, чудом уцелевшие вещи. С каждым разом доминирующий вид планеты все быстрее насыщался эффектом «новизны» и возвращал продукцию на переработку.
Пони был почти готов, когда видеомагнитофон, упавший из возвратного лотка, вдребезги разбился о бетонный пол. Роботесса подхватила утюг и кусок водопроводной трубы (авось еще пригодятся), а исковерканные остатки припрятала для Борьки. В последнее время его «картины» перестали возвращаться обратно и тот полюбил «чистое» искусство. Неуклюжий, по самые микрофоны влюбленный в Лариску, Борька-асфальтоукладчик гнал целые километры спресованного импрессионизма. Тяжелые катки без устали плющили обломки гибнущей цивилизации.
Роботесса отправила игрушку адресату и вырвала листок очередного заказа. «Гм… Мо-то-лок… Что за «Мотолок» такой?» В раздумьи ее фотодатчик сфокусировался на стопке Борькиного искусства. Тяжелые плиты прессованного мусора напилены по заказу в размер строгими прямоугольниками… «Из них, пожалуй, можно построить дом», — решила Лариска и тут ее осенило. Так вот для чего потребовался «Мо-то-лок»! «Будет вам Мотолок, граммотеи!»
Яркая вспышка сварки победным залпом осветила сборочный цех. Кусок трубы приварен к утюгу намертво. Роботесса поднатужилась и с наслаждением метнула тяжелую кувалду на выход. Где-то там, за стеной начиналась новая жизнь и бесконечное потребление уступило, наконец, созиданию. Лариска подкатила к главному рубильнику, вздохнула и обесточила цех навсегда. Ну, по крайней мере, на ближайшие три тысячи лет.
Жатва
Ключ мягко входит в скважину и поворачивается. Клубы пара обволакивают Стену и сгущаются, наслаиваясь на шершавый камень. Всего несколько ударов сердца и хлопья пара замерзают, приняв форму ворот. Киваю Привратнику, незримые засовы лязгают и ворота исчезают, обнажив широкий проход в Стене. Из горла вырывается хриплый рев. Он тут же растворяется среди сотен ему подобных. Лавина панцирной конницы пронзает границу мира. Тысячи Привратников ломают Печати Великой Стены и миллионы моих собратьев выходят собирать жатву. Крики ужаса встречают наше внезапное появление. Жалкие, не годные ни на что другое, кроме своего предназначения, людишки пытаются оказывать сопротивление. Сотни огненных пчел устремляются к нам и падают кусочками оплавленного свинца. Глупцы! Нашей броне нипочем даже Врата, что изменяют суть пространства и времени. Я простираю длань и огненная петля захлестывает и сбивает с ног мою первую добычу. Заклинание, сорвавшееся с губ, путами скручивает тела. Легким рывком петли забрасываю десяток людей в корзину за моей спиной. Железные ящик с длинной трубкой плюет смертоносной сталью. «Наверное это действительно грозное оружие», — думаю я, рассматривая сквозь металл оживленные лица. Одним ударом плети разваливаю на части и броню их укрытия и летящий ко мне снаряд. Тихое заклинание и оба стрелка оказываются в заплечной корзине. Верный конь увлекает меня к новой цели. Высокое, выше меня белокаменное здание с золоченым куполом. Сотни человек на коленях в молитве своему Богу. Презрительная усмешка, кривит лицо. «Кто и когда создал их? По чьей прихоти они появились на свет? Ведь не этот же Бог, о котором они не имеют ни малейшего представления?» Добыча слишком велика для огненной петли, и я создаю портал. Храм опустел. Его паства обзавелась хвостами в другом мире, и в этом белые стены никому не нужны. Удар и здание рассыпается в прах. Точно так же рассыплется в прах и тот другой мир, населенный отныне людьми. Я действительно не знаю, кто и зачем придумал их вид, но свое предназначение люди выполняют отменно. Старые, пришедшие в негодность, миры — возрадуйтесь! Не пройдет и двадцати тысяч лет, как человечность — высшая людская добродетель, вырубит ваши леса, выкачает недра и осушит моря, позволив засеять пепелище новой, прекрасной жизнью! О, каким мощным фонтаном забьет из древнего праха Великая Жизнь! Какой буйной фантазией и многообразием расцветут ваши неизмеримые просторы! Возрадуйтесь, о старые, пришедшие в негодность миры, ибо пришел час вашего Перерождения! Велика мудрость Природы, что дала своим мирам такой совершенный инструмент, как человеческая сущность, эти чудодейственные зависть, корысть и злобу, что не оставят Мироздание гнить на корню! И не оставят жнеца без работы!
Условия жатвы соблюдены. Большая часть населения Земли отправлена в старые, миры, а остаток мы забираем с собой в корзинах. Наш мир дряхл, очень далек и нуждается в Перерождении.
Я оглядываюсь назад и вижу, как новая Жизнь рвется на волю, ломая остатки Стены. Могучие деревья опускают на землю тенистый покров. Серебристые ручьи наполняют новые речные русла. Молодые единороги начинают свой бег на зеленеющих просторах. Откуда-то снизу раздаются удары гномичьих кирок. Ох уж эти гномы, всегда появляются первыми! Я ссаживаюсь с коня и с удовольствием разминаю ноги в высокой сочной траве. Шаг, другой, третий. Спотыкаюсь о крошечный молот, что лежит на прелой земле и с интересом беру его двумя пальцами… Точнее пытаюсь взять… Ничего не понимая хватаю ржавую круглую рукоятку, багровея тяну на себя и проваливаюсь по колено в земную твердь. «Ах вот оно что!» — догадываюсь я и осторожно вынимаю из корзины своих пленников. Знаками показываю на молот, что оказался мне не по силам, тогда один из них решительно подходит и поднимает грубое, не имеющее ничего общего с высокими технологиями, орудие с земли. Я смотрю им вслед, а затем бросаю взгляд на чистейшее небо. Кто я такой, чтобы спорить с начальством, решившим, что род человеческий обрел, наконец, созидание?
Конечно сам так не думаю. Пройдет двадцать тысяч лет...
Через Матумбу к звездам
Адмирал посинел лицом и грохнулся навзничь, выпятив пузо. Бард Крейзер разжал сведенные на пустом месте пальцы, с хрипом перевел дыхание под рогатым шлемом и кивнул следующему.
— Лейтенант Хигинс, принимайте командование!
Искаженный громкоговорителем голос был не менее страшен, чем свист покидающего станцию воздуха. Лейтенант позеленел еще больше и сглотнул.
-Но, милорд! — попытался возразить он, — Что мы можем сделать против чистой энергии?
Как бы в подтверждении его слов станцию приложило мощным разрядом и «Светило Матумбы» угрожающе накренилось. Владыка автоматически щелкнул пальцами, сломав с пяти футов шею новому командиру, и задумался глядя на падающее тело. «А в натуре, чего делать-то?»
В голове не укладывалось, что на свете может быть Сила такой чистоты и мощности. Его собственной Энергии, считавшейся в Галактике эталоном Темной Силы, хватало лишь на то, чтобы выдернуть из болота истребитель-перехватчик, эта же садила огненными шарами, способными разнести вдребезги порядочный астероид. Жалкие остатки флота Императора Галактики попытались укрыться за единственным спутником планеты, но это их не спасло. Шары легко облетали Луну по касательной, не давая случайно уцелевшим в баталии звездолетам ни единого шанса. Битва была проиграна, пора уносить ноги. «Запустить гипердрайв!» — отдал приказ Бард Крейзер и отправился в персональную кабину релаксации. Он плохо переносил сверхсветовую скорость.
Пьезомодулятор выдал сверхсложное заклинание в инфрадиапазоне, ржавая кувалда бабахнула в небесную синь парой шаровых молний и Лариска втянула телескопические фотодатчики. Проверять было нечего, с таких расстояний она не промахивалась. Роботесса подула кулером на дымящуюся стальную чушку, приваренную к обрезку водопроводной трубы и эффектно крутанула орудие созидания на указательном манипуляторе.
— Учись, студент! — буркнул гном Тримли покрасневшему от зависти Саварону. — Давай, подставляй, что-ли!
Великий Волшебник всех времен и народов плюнул вслед удаляющейся роботессе, чья короткая юбка едва прикрывала широкие гусеницы, и откинул со лба длинные седые волосы. Сзади что-то звонко щелкнуло, музыкой потекла эльфийская речь и Лариска обернулась. Гном Тримли сосредоточенно прописывал фофаны Саварону, а эльф Леговаз, с плеч которого велось взимание проигрыша, громко отсчитывал щелбаны. Роботесса покачала головой, одним движением манипулятора создала в пространстве грузовой портал и, покачиваясь на неровностях, заехала в мерцающий вихрь.
Спор, может ли она повторить «заклинание», на освоение которого у рядовых волшебников уходят целые века, и попасть им в инородные объекты, окружающие Землю, изначально казался ей глупым и безнадежным делом. «Да чего может быть проще, чем просканировать «заклинание» целиком и воспроизвести спектр излучений» — думала она, выходя из портала на следующем континенте. Она заархивировала протокол спора и стерла его из оперативной памяти — ей еще разруливать ситуацию с Борькой-асфальтоукладчиком. Дело не обещало быть легким: их гипотетическим хозяевам понадобилось четырехполосное шоссе через джунгли — вотчину бразильских кентавров. «Схемы наверняка перегреются» — поежилась Лариска, направляясь к хижине, где проходил междувидовый саммит. После слияния миров разных эпох, свойств и видов, на комиссиях по любым проблемам выжигались горыпредохранителей. «Робот не может причинить вред человеку» — на всякий случай напомнила себе Лариска, поправляя на поясе молоток.
— Милорд, вставайте, Милорд!
Бронелюк откинулся и на пороге вырос телохранитель.
— Да, как ты посмел… — зашипел Бард Крейзер, торопливо прикрывая лысину рогатым шлемом.
— Нам крышка, Милорд! — отрапортовал молодчик, радостно скаля белые зубы. Владыка нехотя взглянул на илюминатор и в ужасе замер. Ярчайшая лента скручиваясь меж пары сгустков абсолютной энергии, неотвратимо догоняла станцию. Бард Крейзер не успел насладиться последним щелком.
Оставив «Матумбу» одиноко разваливаться на части, космическая струна затрепетала и рванула к далеким звездам.
