На валах Старой Рязани. Глава 14(начало)

Глава 14

На Татар наткнулись совсем скоро после того, как выехали из стана, и пары часов не прошло. С Ратьшой шло полных семь сотен степной стражи. Еще две сотни были разбросаны по окрестной степи дозорами. Взял он и две сотни охотников из степных Рязанских селений. Тех, у кого доспех получше и луки помощнее: после стычек с монголами, он понял, что это в схватках с ними – главное. По крайней мере с монгольской легкой конницей. Что из себя представляет остальное их войско предстояло выяснить в битве. Вначале Ратислав и Могута, ехавшие впереди раскинувшегося широкой лавой отряда, увидели у окоема облачко снежной пыли. Кто-то скакал навстречу. Кто, пока было не понять. Но по количеству поднятого в воздух снега было понятно, что всадников много – не одна и не две сотни. Столько своих в степи просто не было. Значит, впереди враг. Облако увеличивалось. На его фоне уже стало возможно разглядеть черные точки всадников. И было их, как и ожидалось, много! Ратьша покачал еловцом вскинутого вверх копья справа на лево. Его воины позади уплотнили строй сотен. Степные охотники, разделившись пополам, переместились на крылья войска и выдвинулись чуть вперед, готовя луки.  

- Пошли людей, - обратился воевода к ближнику. – Пусть разведают. Как бы не наткнуться нам на основное татарское войско.

Могута кивнул и взмахнул рукой, подзывая едущего рядом сотника, командующего легкоконной сотней степной стражи. Отдал тому приказ. Сотник вздел вверх копье, привлекая внимание своих воинов, а потом наклонил его вперед. Легкоконная сотня в скач понеслась вперед, бросая в лица остающихся клубы легкой, сверкающей под солнцем, снежной пыли. Ратислав качнул копье назад и сам придержал Воронка. Войско встало.  Идти дальше, не зная, что там впереди, значило рисковать быть стоптанной громадной массой, возможно, идущего навстречу большого войска. Хотя, посланные в степь дозоры должны были о таком предупредить. Кони у них резвые, кто-то да оторвался бы от преследователей.

Ратислав с остановившимся рядом Могутой, напрягая глаза, вглядывались в сверкающую искристым снегом степь.  Вскоре разглядели всадника, скачущего к ним во весь опор. Он был из сакмогонов, посланных в дозор еще вчера вечером. Осадив коня перед воеводой, он, задыхаясь, прокричал:

- Татары идут в большой силе!

 Посыльный глотнул воздуха, закашлялся и сипло закончил:

- Наши с присланной сотней затеяли с ними перестрелку. Отходят сюда. Скоро здесь будут.

- Сколько татар? – спросил Ратислав.

- Тысячи три, не меньше, - подумав, отвтил посыльный. – А может все пять.

- Кто, сами татары, аль половцы, к ним прислонившиеся? – решил уточнить боярин.

- Меня вам навстречу послали, когда толком их не рассмотреть было, но по повадкам, похожи на половцев.

- Ясно. Посылай гонца в стан к князю Юрию. Может, это передовой отряд, а за ним и все войско на нас идет, - это уже к Могуте. – Пусть передаст все, что он сказал.

Могута подозвал одного из воинов, передал ему то, что надо сказать Великому князю.

- Ты тоже с ним езжай, - обратился Ратьша к прискакавшему посыльному. – Обскажешь, что видел. Конь сильно заморенный?

- Есть немного, - кивнул тот. – С вечера по степи скачем, да и сейчас гнал его во весь опор.

- Возьми нашего заводного и мчи. Да, передайте князю, что мы попробуем потрепать татар, или кто там на нас идет. Заодно посмотрим, есть ли кто за ними. Все, скачите.

Ратислав глянул в сторону приближающихся врагов. До них оставалось версты три.

- Ну что, испробуем татар на прочность? – обратился он к Могуте. – Нас девять сотен. Шесть из них в хороших доспехах. Пускай даже татар пять тыщ. Наверняка в передовом отряде только легкие всадники. Против нашего удара не устоят.

Могута в сомнении покачал головой.

- Девятьсот против пяти тысяч… Маловато. Да и хорошо одоспешенных только шесть сотен. Мало. Опять же, вряд ли они до рукопашной допустят: разлетятся, как все степняки, засыплют стрелами. Даже если это и половцы…

- Не примут боя грудь в грудь, уйдем, - не согласился Ратислав. – До стана недалеко. Да и князь наверняка помощь вышлет. А коль примут бой, посмотрим, чего стоят хваленые татары в рукопашной. Спытать надо, как считаешь? - Ратьша оскалился в хищной улыбке.

- Будь по твоему, - решился Могута. – Тогда наших степных надо прятать за панцирниками. Пусть из-за голов стреляют, а то побьют их зазря.

- Командуй, - кивнул боярин.

Ближник проскакал вдоль стоящего строя всадников, раздавая приказы. Увидев, что он возвращается, Ратислав тронул Воронка вперед. Пока шагом. До приближающийся тучи снежной пыли оставалось не боле двух верст. Когда до нее осталось с версту, Ратьша перевел жеребца на рысь и оглянулся. Шесть панцирных сотен построились для таранного удара в два тройных клина. Это когда каждая сотня выстраивается в острый клин а две другие, построенные так же, пристраиваются остриями к задним углам передней, образуя клин большой из трех сотен. Можно было построить и клин из всех шести сотен, если бы за двумя задними сотнями пристроились клиньями еще три, но такой шестерной клин был слишком неповоротлив. Применяли его, когда надо было пробить плотное построение одоспешенных пешцов. Против степной конницы толку от такого было мало. Тройной-то клин, если впереди только легкая конница, излишен. Но если есть панцирники… В общем, пусть так пока, а там перестроится посотенно в линию клиньев не долго. Коль будет только лучный бой, так и в лаву придется рассыпаться.

Полверсты до врага. Ратислав оглянулся еще раз. Охотники из степных укрылись позади клиньев, готовят луки к бою. Могута занял место на острие правого клина. Ратьша придержал Воронка и встал в голове левого, снял с крюка щит, вздел на руку, проверил, как выходит из ножен меч, опустил на лицо стрелку наносника.

Триста саженей до снежного облака. Впереди стало возможно рассмотреть уходящих от преследования Рязанцев: посланную вперед сотню и полусотню дозорную. И те и другие, время от времени разворачивались и, приподнимаясь в седлах, метали стрелы в преследующих врагов. Миг и свои, разделившись на три части, миновали атакующие клинья русичей. Одна часть проскакала между ними, а две обтекли с боков. Позади они должны были развернуться и присоединиться к степным охотникам, уже защелкавшим тетивами, посылая впереди себя летучую смерть. Из поднятой копытами снежной мглы начала вырастать темная стена всадников. Рассмотреть пока, кто это, было невозможно. Меньше сотни саженей до них. Ратислав вздел копье ввысь, тряхнул еловцом у наконечника и опустил его в сторону врага, беря в боевое положение и пуская Воронка в скач. Ровный топот позади, показал, что клинья в полном порядке идут следом.   

Похоже, враги, увлекшиеся преследованием, прозевали приближение Рязанского отряда. Но на этот раз половцы, а это, все же, оказались они, не стали придерживать коней, а без колебаний ринулись навстречу русичам. Видно, понадеялись на свое численное превосходство. А может, никогда еще не сталкивались с панцирной конницей. Ведь монголы собрали половецкие племена со всех громадных просторов Великой степи и, наверное, с тех ее концов, где о русских и не слышали, не то что воевали. А построенные в плотные клинья Рязанцы казались, наверное, им, совсем малочисленными.

Так, или иначе, но эти половцы прямого боя не испугались. Миг, и клин, который возглавлял Ратислав, с грохотом вломился в половецкую лаву. Копье, пробившее насквозь скачущего впереди, богато одетого и в хорошем стальном панцире половца, пришлось сразу бросить и выхватить меч. Воронок с яростным ревом сбил и опрокинул бронированной грудью следующего всадника, рванул зубами за шею проносящуюся слева степную лошадку, так, что кровь брызнула веером, встав на дыбы, обрушил передние копыта на половца и лошадь, возникших впереди. Ратьша тоже не зевал, раздавая во все стороны удары мечом. Двое воинов, прикрывавших его с боков, едущих чуть позади, тоже собирали своими клинками обильную кровавую жатву. Дышащий боевой яростью Воронок пер вперед без остановки, расталкивая, или подминая под себя не крупных половецких лошадок вместе с всадниками. Ратиславу оставалось только добивать очумевших от такого напора половцев.

Степняки, понявшие, что такое боевой клин панцирных всадников, начали раздаваться в стороны, не принимая боя, и вскоре Ратьша увидел перед собой чистую степь, изрядно потоптанную, правда, конскими копытами. Стало можно осмотреться. Две половинки рассеченной половецкой лавы, оказавшиеся справа и слева от атакующих Рязанцев, отхлынули в стороны. Часть степняков в ужасе гнала коней подальше от страшного врага, расталкивая и увлекая за собой соплеменников, готовых продолжить битву. Из тех, кто попал между клиньями, почти никто не уцелел. Их кони, лишившиеся всадников, обезумев от крови, уносились в степные просторы.

Ратьша натянул уздечку, сдерживая разгорячившегося, яростно хрипящего жеребца, переводя его на шаг, глянул назад. Потерявшие форму клинья, равняли ряды, восстанавливая порядок. Едущие позади легкие сотни щедро осыпали стрелами растерявших боевой запал степняков, внося в их ряды еще большую сумятицу. В конце концов, те сообразили отогнать коней подальше от, оказавшихся такими опасными, врагов и попытались саженей с двухсот отвечать на выстрелы русичей. Обстрел с такого расстояние был не слишком опасен и для легковооруженных Рязанцев, а для панцирной конницы угрозы вообще не представлял. Ратьша прикинул количество половцев. Осталось их тысячи две, не больше. Ну, с тысячу, может, побили. А, скорее, меньше. Значит, изначально половцев было не более трех тысяч. Шесть панцирных сотен против тридцати. Один против пяти. Приемлемое соотношение. Потому и победа получилась довольно легкой. Да еще, похоже, эти половцы плохо представляли, что такое удар тяжелой, построенной клином конницы.

Поднятая снежная пыль постепенно оседала, и вскоре Ратислав увидел еще одну тучу поднятого снега, приближающуюся спереди. До нее было чуть больше версты. Еще один татарский отряд? А вон еще два, справа и слева. Эти опередили тех, что идут в центре, и уже начинают охватывать Рязанский отряд с боков. Каждый отряд тысячи в две-три воинов. Надо уходить. И быстро, пока татары не замкнули кольцо.

Ратьша развернулся в седле и, жалея об утраченном копье, рявкнул, перекрикивая лошадиный топот:

- Всем разворот! Уходим!

Сам дернул повод, разворачивая Воронка. Стройные клинья смешались, остановились. Потом двинулись назад, набирая бег, вытягиваясь двумя толстыми змеями, между которых укрылась змея из четырех с лишним сотен легких всадников. Воевода степной стражи ехал последним, следя, за перестроением своих людей. Рядом держался Первуша и подъехавший Могута. Убедившись, что отряд перестроился и уверенно ускоряет ход, Ратьша дал шпоры Воронку и оглянулся. До преследующего их татарского отряда, двигающегося в центре, оставалось чуть больше полуверсты. Крылья скакали вровень с русичами и начали приближаться, отгоняя расстроенных половцев. Татарские кони были резвее тяжелых боевых коней панцирной Рязанской конницы. Да те еще и были отягощены всадниками в полном вооружении и собственными доспехами. Нет, не уйти, понял Ратьша.

- Уводи легкоконных! – Крикнул он, пригнувшись поближе к Могуте. – Пересаживайся на заводного и уводи! Погибнут зазря! Ходу вам хватит – оторветесь!

- Уводи сам! Я останусь! – не согласился ближник.

- Ну, нет! – оскалился воевода. – Воронка я им не оставлю! Сам иди! Не мешкай! Мы будем держать на стан, сколько сможем, а потом, когда окружат, попробуем прорубиться! Скачи! Торопи помощь!

Могута, наконец, кивнул и, дав шпоры коню, направил его к скачущим в середине строя легким всадникам. Пересел там, на оседланного заводного и, пробравшись в голову легкоконного отряда, вырвался вперед, уводя его из смыкающихся клещей.

Они успели. Вырвались. Слава Перуну и Христу! Оставшиеся шесть панцирных сотен сомкнулись поплотнее, в ожидании, что татары будут делать дальше. Те сомкнули кольцо и приблизились до полусотни саженей. Теперь преследователей стало можно рассмотреть. В центральной части вражеского отряда скакали монголы, слева, вроде, башкирды. Их Ратислав видел несколько раз на степном торгу и в Булгаре, когда бывал там с Рязанскими посольствами. Степняков справа он не опознал: таких раньше не видел. Ну, что дальше? Ударят, или будут бить стрелами? Оказалось, последнее. Из рядов, скачущих позади монголов, ударили барабаны, и в следующий миг солнце померкло, прикрытое тучей взметнувшихся со всех сторон стрел.

Ратьша, скачущий в задних рядах, забросил щит за спину и пригнул голову. Несколько ударов в шит, пара в левый бок, один в правый, три стрелы повисли в кольчужной юбке, не пробив стальных колец, по одной в ноговицах. В кожаную броню Воронка воткнулось с десяток, не пробив ее, к счастью. Повезло так не всем: Ратьшин жеребец перескочил через выпавшего из седла Рязанца, потом еще через одного. Скольких-то миновали стороной. Объехали поверженного коня и всадника. С десяток моих достали, прикинул воевода. Первый самый страшный залп миновал. Теперь стрелы летели не так густо: татары стреляли по готовности. Можно и ответить. Ратислав достал лук и выпустил стрелу. Не целясь. Промахнуться в такую кучу всадников было сложно.

Его воины тоже взялись за луки. Легкие доспехи степняков русских стрел не держали и через короткое время, как и тогда, месяц назад, они увеличили расстояние между собой и Рязанцами. Уф! Стало можно вздохнуть: попадания в Ратьшу стали значительно реже, да и броню пробить татарские стрелы уже не могли. Потерь стало меньше, но, все равно, стрелы степняков продолжали находить незащищенные места в доспехах Рязанцев и их коней. Раненые всадники перемещались в центр строя. Кому не повезло, и был ранен конь, отставали и пешими, если конь падал, или верхом, если еще держался на ногах, бросались на врагов, стремясь их задержать и дать возможность спастись своим побратимам. Ратьша, едущий позади считал. Тех, кто пал. Скоро их перевалило за полусотню. Да, все же это не прошлый раз. Теперь плотность обстрела была гораздо выше. Самого его и Воронка пока спасали хорошие доспехи. Плохо: эдак через час от Рязанского отряда мало что останется. Тем более, когда их останется немного, притом половина будет переранена, татары, скорее всего, ударят в копья и быстро перебьют оставшихся. Можно, конечно, попробовать повернуть и ударить по одному из крыльев татарского войска. Но толку от того не будет: татары разлетятся, не принимая боя. Только коней утомишь, строй порушишь, а значит, и воинов под стрелы подставишь. Нет, делать того нельзя. Надо терпеть. Терпеть и ждать помощь.

Прошло уже около получаса этой губительной скачки. Отряд Рязанцев таял. Только погибшими потеряли около полутора сотен. Сколько поранено понять было невозможно. Но таких было много: не меньше половины из оставшихся. Рязанцы отвечали. Но, казалось, что их стрелы падают в черную массу врагов, как в воду, не причиняя вреда. Скоро можно было ожидать от татар последнего копейного удара. Ратьша уже собрался подхлестнуть криком, подрастянувших строй воинов, но тут внезапно татары, скачущие впереди Рязанцев и посылавшие стрелы им встреч, отвернули коней в стороны, открывая для русичей путь к спасению. Ратислав, неверяще приподнялся на стременах, вглядываясь в уходящих вправо и лево степняков. Получил удар стрелой в шлем. В ушах зазвенело, но оно того стоило: впереди навстречу им неслась конная лава Рязанской конницы. Татары, скачущие по бокам, тоже начали заворачивать коней. Скачущие позади, коней придерживали и понемногу отставали. Ливень стрел прекратился. Спасены, облегченно выдохнул Ратислав.