* * *
– Ну чё? Надумал? – опять этот хриплый басок.
– А как она? – этот голос незнаком.
– Отлично! Ты же видел.
Нет, страшно открывать глаза! Не хочу! Мама!
Было холодно. Я лежала на спине, руки и ноги раскинуты в стороны. Голоса звучали где-то справа. Можно, наверное, приоткрыть левый глаз.
Та же комната, то есть, палата. Конечности привязаны к кровати крепкими кожаными ремнями. Сорочка бесстыдно задрана почти до груди, открывая похотливому взору самое сокровенное. От того и холодно. Справа на фоне тёмного зарешеченного окна маячили две фигуры. Один, естественно, рыжий и грузный – меня передёрнуло от отвращения. Второго я видела впервые. Пузатый коротышка, не отрывающий от меня сального взгляда.
– Я же тебе друг, – произнёс коротышка.
– Да таких друзей – за х..., и в музей! Деньги давай!
Пузан вздохнул и полез в карман. Зашелестели бумажки. Я в бессилии сжала кулаки.
– Она что, очнулась? – голос коротышки зазвенел от испуга.
– Да не, она ещё пару часов в отключке должна быть. Щас проверим. – толстые сардельки пальцев грубо растопырили мои тщательно сомкнутые веки. Я дёрнула головой и заморгала. – Ты смотри, точно!
– Нет… я так не могу… – заблеял второй, – сделай, как было.
– Да не ссы ты! По мне, так лучше с живой стервой, чем со спокойным трупом.
– Нет, не надо… Давай тогда деньги назад.
– Ладно, не ной! Есть у меня ампулка. Только подожди пять минут, я так ещё не пробовал.
С этими словами рыжий запустил мне под рубашку свою мясистую руку и начал мять мою грудь.
– Убери лапы, ублюдок! – я завизжала от страха и отвращения, но сделать ничего не могла. Толстая кожа ремней впилась в гораздо более слабую кожу запястий, в результате чего последняя лопнула и сползла блёклым чулком, но я этого почти не заметила.
– Давай, давай! Сопротивляйся! Как мне это нравится! – прорычал рыжий и навалился на меня всей тушей.
Покрасневшая от возбуждения веснушчатая рожа оказалась совсем близко, пахнуло пивным перегаром и чесноком. Что может сделать человек, если он крепко привязан за руки и за ноги? Да ничего! Я брыкалась и дрыгалась всем телом, орала и визжала, звала на помощь, но рыжий лишь довольно хрюкал и скалился золотыми зубами. Мне оставалось только плюнуть в ненавистную харю, но и это не остановило насильника, он нагло усмехнулся, утёрся моей рубашкой и заткнул мне рот вафельным полотенцем. Дышать было почти невозможно из-за чудовищной массы, навалившейся на грудь, боль разрывала меня изнутри, боль терзала кровоточащие руки и ноги, боль и бессильная ярость мучила моё сердце. В какой-то миг нервы не выдержали непосильного напряжения и чувства покинули меня.
* * *
– Таня, Таня! – взволнованный голос мужа пробился извне сквозь пелену бессознательности. – Проснись!
Дима! Димочка, родной мой! Я бросилась в объятья мужа и зарыдала. Слёзы неудержимым потоком лились на чистую, отглаженную мной рубашку, вместо слов из горла вырывались нечленораздельные отрывистые звуки. Дима в растерянности гладил меня по спине, по волосам, шептал какие-то слова утешения. Он ещё не успел раздеться с работы, видимо, сразу с порога бросился ко мне.
После литра слёз и флакона валерьянки истерика наконец утихомирилась. Я не стала вдаваться в подробности, просто сказала, что снова оказалась в своём кошмаре.
– Нужно что-то делать, – сказал муж, нахмурившись. – Дело пахнет психиатром.
– Да. Точно! У меня же есть телефон… – я начала рыться в контактах. – Вот!
– А не поздно? Всё-таки, вечер пятницы. Рабочий день закончился.
– Попробую. Телефон сотовый. Дима, я больше не могу так, я не выдержу до понедельника!
Ответил приятный мужской баритон. Коротко выслушал мою проблему. Пообещал помочь. Да, они работают в субботу. А можно даже сегодня вечером, в любое удобное для нас время. Договорились, что я подъеду через час.
– Я с тобой! – Дима сразу обрубил все мои возражения. Пришлось попросить соседку сверху тётю Тасю посмотреть за Андрюшкой, пока он спит.
Я кое-как привела себя в порядок, наспех нарисовала лицо, и через час мы уже сидели в небольшом, мало похожем на медицинский, кабинете. Только кушетка за ширмой и белый халат доктора, который представился Александром Николаевичем, выдавали истинное назначение помещения.
– Думаю, знаю, как вам помочь, – обнадёжил Александр Николаевич после того, как выслушал мою исповедь. – Гипноз. Я сейчас погружу вас в состояние гипноза, и мы вместе попробуем докопаться до глубинных причин вашего кошмара. Не забывайте, корень всех проблем каждого зарыт в глубине подсознания самого человека. Не бойтесь, я буду контролировать ваше состояние и в случае чего помогу. И главное, не забывайте, что бы ни произошло, это всего лишь сон. Этого нет на самом деле.
Доктор говорил очень убедительно. По его рекомендации я сняла обувь, цепочку, ослабила воротник и легла на удобную кушетку. Негромкие слова, произнесённые приятным размеренным голосом, успокаивали и расслабляли. Скоро веки мои сами собой сомкнулись, и окружающий мир провалился в свои собственные тартарары.
* * *
Долгое время ничего не происходило. Я однозначно была там, об этом свидетельствовал знакомый до омерзения запах, но вокруг было подозрительно тихо. Саднили запястья и лодыжки, жгло и ныло внизу живота. Я с опаской приоткрыла один глаз. Безжалостный свет уже не слепил, как прежде, в пустой палате горела лишь одна неяркая лампа у входа. Тело моё укрыто одеялом, но руки и ноги по-прежнему пристёгнуты ремнями к кровати. Я скосила глаза. Запястья оказались тщательно перебинтованы. Спина и конечности затекли от долгого лежания в неудобной позе. Я заворочалась, заёрзала на жёстком ложе, пытаясь восстановить нормальное кровообращение в застойных местах. Скоро стало чуть полегче.
Время шло, гнетущая, зловещая тишина давила на уши, воздух словно застыл, превратился в густую, вязкую массу, пропитанную неубиваемыми специфическими ароматами, которые, впрочем, уже почти перестали ощущаться моим привыкшим к этому обонянием.
Что делать? Я не знала, как вернуться отсюда в реальность, но сон на этот раз не казался кошмаром, и оставалось только ждать каких-нибудь изменений. Через томительно-долгий промежуток времени до моего обострённого слуха начали доноситься какие-то звуки из коридора. Шаги, хлопанье дверей, голоса. И вдруг послышалось бряцанье ключа в замке, и дверь отворилась.
Я на всякий случай притворилась спящей, вся превратившись в слух. Дверь закрылась, бряцнуло ведро, чвакнула мокрая тряпка. «Фу, духота», – буркнул чей-то дребезжащий голос. Стукнула форточка, и в комнату ворвался поток прохладного свежего воздуха.
Я осторожно приоткрыла один глаз. Спиной ко мне орудовала шваброй согбенная фигурка в синем халате. Из-под косынки выбивались седые волосы.
– Женщина! – позвала я полушёпотом.
– Уй! – фигура испуганно подпрыгнула, уронив швабру, и обернулась на зов. – Напугала, дура, чтоб тебя! Очнулась? Слава Богу! А Мишка говорил, что ты теперь навеки полутруп. Сейчас Ивана Дмитриевича позову.
– Подождите! Женщина, миленькая, не надо никого звать, умоляю вас! Скажите мне, где я нахожусь?
– Ишь, ты! Что, совсем ничего не помнишь?
Я помотала головой.
– В психбольнице ты. Тебя уже месяц пытаются в чувство привести, но ты никак не реагируешь, а только буянишь да дерёшься. Вот и пришлось тебя к койке-то привязать. А доктора я позову, обязана. Пусть порадуется, что его лечение пошло на пользу. Глядишь, тебя и в общую палату переведут.
Через несколько минут в комнату торопливо вошёл «кадык» в сопровождении рыжего, который встал за его спиной и нахально мне подмигнул. Меня затрясло.
– Итак, больная, вижу, вы во вполне адекватном состоянии, – начал повизгивать врач, – давайте тогда продолжим наш разговор.
– С удовольствием, доктор, – я была сама любезность и кокетливо улыбалась, – но избавьте меня, пожалуйста, от общества этого рыжего дегенерата.
Санитар помрачнел лицом и сощурил и без того маленькие глаза-щелочки, притесняемые заплывшими жиром щеками.
– Хорошо! – неожиданно быстро согласился доктор. – Думаю, сегодня вы не представляете опасности. Михаил, подожди в коридоре.
– Развяжите мне, пожалуйста, руки, – продолжила я, как только дверь затворилась.
Доктор секунду помедлил, и кадык его совершил за это время несколько возвратно-поступательных движений, как будто с опаской выглядывал из-за воротника, оценивая возможную опасность обстановки. Похоже, кадык решил, что ситуация достаточно спокойная, и врач не спеша расстегнул тугие ремни. Я села в кровати и повертела руками перед собой.
– Что это? – спросила я, показывая глазами на бинты.
– Вы травмировали руки, когда у вас был очередной припадок. Пришлось оказать первую помощь. Давайте я запишу ту информацию, которую вы помните о себе. Вы – уникальный случай раздвоения личности, первый раз за свою практику я встречаю такой яркий пример, достойный увековечивания в учебниках по психиатрии!
– Хорошо, я расскажу про себя, но прежде хочу написать заявление в милицию.
– Какое заявление?
– Об изнасиловании. Меня изнасиловал ваш рыжий санитар, которого вы только что выставили за дверь.
– Вот как? – глазки доктора забегали, а кадык испуганно нырнул под спасительный ворот рубашки. – Видите ли, мы применяли для вас очень сильные психотропные препараты, побочным эффектом которых являются яркие галлюцинации. Пациент довольно часто не может отличить их от реальности, не чувствует грани между вымыслом и явью.
– Ах так! – я почувствовала, как кровь приливает к лицу. Ярость сделала мои мысли чётче, а мышцы – сильнее. Думаю, я без труда могла бы обездвижить доктора, хряпнув его лысиной о спинку кровати, а затем уйти, расстегнув ремни на ногах. Но я помнила, чем закончилась попытка побега в прошлый раз, поэтому усилием воли пришлось подавить приступ начинающейся агрессии. – Кто бы говорил! Вы сами – не что иное, как мой кошмарный сон, а смеете рассуждать о реальности!
– Ну, рассуждать о гранях реальности можно бесконечно, – «кадык» усмехнулся. Не похоже, что он ощущал себя сновидением. – Но давайте разберёмся хотя бы с вашими воспоминаниями, чтобы определить, что из них вымысел. Итак, ещё раз, как вас зовут, место жительства, работа, близкие и знакомые люди.
«Это всего лишь сон», – сказал гипнотизёр Александр Николаевич. Что может случиться плохого, если я расскажу про себя персонажу из моего кошмара? И я старательно перечислила некоторые факты из своей биографии, имена родственников, сослуживцев, адрес, телефон, телефоны друзей и мужа. Доктор старательно записывал всё в историю болезни, время от времени восхищённо цокая языком.
– Какая ясность мысли! – сказал он наконец. – Какие чёткие формулировки, какая бездна информации! Вы меня поистине удивили! Сейчас я займусь проверкой этих сведений, а вы пока отдыхайте. Кстати, через десять минут у нас завтрак, поешьте, в конце концов, по-человечески, а то нам целый месяц приходилось кормить вас внутривенно.
С этими словами доктор вышел, а я действительно почувствовала чудовищный голод. Принесли поднос с какой-то серой овсяной кашей, хлебом и компотом. Ах, это была самая вкусная каша с хлебом, которую я пробовала в своей жизни! Если бы аппетит не портил ещё неотступно наблюдающий за мной и нагло ухмыляющийся рыжий санитар!
– Я хочу в туалет, – сказала я, окончив нехитрую трапезу.
– Сейчас утку принесут, – ответил рыжий и крикнул кому-то в открытую дверь.
– Да я и сама могу сходить.
– Нет, самой нельзя, ты слишком буйная. Вот станешь спокойная, покладистая, тогда – пожалуйста. – на губах санитара заиграла похотливая ухмылка. Принесли утку.
– Так и будешь пялиться? – спросила я рыжего.
– Чего я там не видел? – опять ухмыльнулся санитар. Ярость снова ослепила меня, захлестнула с головой и затмила разум.
– Ах ты, дрянь! – с этими словами я что было силы швырнула утку в пухлую ухмыляющуюся физиономию. Санитар отбил её рукой, и мой метательный снаряд с грохотом отлетел в стену.
– Отлично! – зашипел рыжий, прижимая ушибленную руку к животу. – Очередное нападение на персонал! Придётся обезвредить буйно помешанную.
В целой руке его появился шприц, он навалился на меня всем телом и ловко воткнул иглу в бедро.
– А сегодня мы тебя привяжем на животе и попробуем зайти с тыла, – это было последнее, что я услышала перед погружением во тьму.
Похожие статьи:
Рассказы → Найти себя (4 часть)
Рассказы → Субститут
Рассказы → Найти себя (3 часть)
Рассказы → Найти себя (1 часть)
Рассказы → Баллада о сумасшедших
