Наказание за грех

   Солнце светило прямо в глаза, и девушка немного щурилась. Она подходила к дому с пакетом продуктов. Двадцатилетняя молодая и очаровательная Даша, возвращалась сегодня с работы раньше, что, впрочем, бывало не так уж и редко. Внешне она привлекательная длинноволосая блондинка часто ощущала на себе раздевающие взгляды. Сегодня по дороге домой с ней снова пытались познакомиться.

— Я замужем. — Гордо сказала она, что не удивляло молодых людей. Год назад она нашла работу бухгалтером. Вначале ассистентом, но через полгода она продвинулась на ступень выше по карьерной лестнице. Это придало ей самоуверенности. Примерно в это же время она вышла замуж за любимого человека, и они переехали в новую квартиру, (благо, средства позволяли) так щедро предоставленную им родителями мужа. Именно в эту квартиру спешила она сейчас, чтобы приготовить ужин для любимого, как только он придёт с работы. Конечно, она должна быть хорошей женой, готовила она не слишком хорошо, но пройдёт время и она научиться, обязательно научиться.

   Пораньше освободившись, она зашла в супермаркет, что находиться по дороге домой, и теперь осталось только готовка, времени у неё полно, муж будет дома часа через три. У подъезда курил незнакомый ей мужчина. Может он пришёл к кому-то и забыл номер кода домофона. Такое случалось иногда. Может он ждёт, что кто-то спуститься, а может быть это жилец, которого она не знает. Ведь они с мужем живут тут всего четыре месяца, всех не запомнила ещё. Четыре месяца счастливой жизни. Он с ней не поздоровался, и она не обратила на него внимания.

Скорее всего, ждёт кого-то, чтоб зайти за ним в парадную. Ну что же, гражданин, сейчас я вас спасу.

Так и вышло. Когда она заходила, незнакомец выбросил сигарету и пошёл за ней. У лифта они встретились. Даша нажала кнопку, а новый «жилец» просто стоял рядом. Теперь она быстро оценила его. Средних лет аккуратно выбрит, с короткой стрижкой, под лёгкой курткой на нём была майка жёлтого цвета и немного потёртые джинсы. Сандалии на ногах немного не подходили к одежде, и к сезону. Осенью в них прохладно, особенно без носков. Даша никак не прокомментировала его внешний вид. Задумайся она на секунду и сразу сообразила бы, в гости так не ходят. Они вошли в лифт, Даша нажала кнопку пятого этажа. Мужчина нажал на восьмой. Должно быть в гости едет, но тогда почему с пустыми руками?

Она переложила пакет с продуктами в другую руку. Пятый этаж, двери открылись. Даша вышла и направилась к двери, не заметив, что мужчина, нажавший на восьмой этаж, вышел за ней. Она направилась к своей двери, и когда достала ключи из сумки, он уже приставил ей к лицу пистолет.

— Молчи, если хочешь жить. Дома есть кто-то? – Грубый голос внушил ей омерзение. От страха девушка растерялась, не смогла ничего ответить.

— Кто дома есть? – Спросил он уже грубее. Как назло на площадке никого не было, и конечно не собирался никто появляться. Но тянуть время было бы опасным, она это сразу поняла.

— Никого нет. – Ответила она, немного придя в себя.

— Открывай дверь и заходи в квартиру. – Девушка догадывалась, что сейчас с ней будут делать, она испугалась. Ключи не слушались, пистолет давил в спину, подгоняя её. И вот дверь поддалась, она вошла, следом незнакомец, закрыв дверь. Первым делом он осмотрел квартиру, на наличие посторонних, Даша, естественно шла впереди и показала комнаты. Через минуту, когда они пришли в гостиную, он включил телевизор, сделав звук немного громче обычного.

— Садись в кресло и смотри телевизор. – Он забрал её сумочку, вытащил мобильник и выключил его, затем вытащил провод городского телефона из розетки.

— Ты живёшь одна?

— Нет, с мужем.

— Когда он будет дома?

— Часа через два. – Тихо сказала она. Она ждала, что её сейчас будут насиловать. Не может быть, чтобы это с ней происходило, в городе, днём, у неё в квартире. С кем угодно, только не с ней. Она тихонько начала плакать, но ничего не происходило. Мужчина сел напротив неё на стул. Он не пытался смотреть на неё или заговорить с ней, единственное, что он сказал, чтоб она вела себя тихо. И она себя так и вела, некоторое время.

— Что вам нужно? – Спросила она. – Деньги? Вам нужны драгоценности? – Она сняла с себя серьги, попыталась протянуть ему. Он лишь приставил палец к губам. Показав этим, что она слишком шумит.

— Мне не нужны деньги, а тебе лучше помолчать, если хочешь остаться живой.

Что ему нужно? Если он хочет убить меня, он бы уже это сделал, если хочет изнасиловать, тоже. Ему нет смысла ждать пока придёт Игорь. И денег он не требует. Но он может захотеть что-то от мужа, и с моей помощью добиться этого, мучая меня у него на глазах. Она хорошо знала, что у Игоря легальная работа, всё чисто. Но его отец, она точно не знала, всё ли там в порядке. Возможно это всё из-за него, всё-таки отец Игоря богат, и какой наивной она была, когда думала что в деньгах счастье! А вот она беда и пришла. Враги есть всегда рядом с деньгами.А может это из-за Игоря он тут? Жаль что он забрал мой мобильный. Я бы его предупредила.

Что же делать? Если бы у него не было пистолета, я могла бы что-то придумать, хотя бы взять нож с кухни. Нож всегда лежит на столе при входе, сразу возле умывальника. А если он хочет, чтоб его не беспокоили, и убьёт мужа, а меня изнасилует?

— Что же вам нужно? Вы хотите меня изнасиловать или убить?

— Закрой свой рот. Я тебя не убью, если будешь делать то, что я скажу. – А потом добавил уже тише, — и насиловать тебя не собираюсь.

И она ждала. Время медленно текло, пистолет в его руках иногда посматривал на неё, и ей становилось невыносимо. Это ожидание, она не может так сидеть, но страх был сильнее, и она сидела и смотрела телевизор, как ей и было велено. Он сидел так, чтоб было видно входную дверь, почти в коридоре. Комната, в которой находился телевизор, была в конце небольшого коридора, длиной около трёх метров. В тот момент, когда она начала открываться, а это случилось через два часа двадцать минут после того, как незнакомец с Дашей вошли в квартиру, Дашин обидчик вскочил и подозвал её, направив пистолет на неё. Её сердце начало бешено стучать, Боже, пусть всё закончиться и он уйдёт!

Она послушно встала, но ноги её начали плохо слушаться. Даша подошла вплотную к пистолету, как ей и было велено.

   Устав на работе, Игорь спешил домой. Сегодня особенно было тяжело. Совершать сделки становилось всё труднее. Он работал в фирме по продаже квартир. Работы с каждым днём всё больше, он не успевал по графику. За продажу квартиры он зарабатывал хорошие деньги, но как же редко это бывало. В последнее время дела его шли не очень. Сегодня он весь день провёл с клиентом, возя его по точкам, показывая, кое-где уступая. «Я вам позвоню» — сказал тот перед уходом. И это ещё не самый худший день. А бывало ни одного за неделю. «Тут хоть шанс есть какой-то. Точнее был» — поправил он сам себя.

— Дорогая, я дома. – Войдя, он не почувствовал привычного для него в праздничный вечер, аромата жаренного. Может она ещё не готовила, а может, ещё не пришла? Но последний свой довод он сразу же откинул, так как услышал звук работающего телевизора. Она была дома. Сегодня должен быть ужин, рассчитанный на продолжение, романтический. Он купил ей фруктов, шампанского, бутылку, которого он достал из пакета и хотел отнести на кухню. Но тут заметил свою возлюбленную. Она стояла в конце коридора, и не одна. Сзади неё был какой-то человек, держащий у её горла нож. У неё в руке был пистолет. Игорь так и остался стоять с шампанским в руке и открытым ртом.

— Положи бутылку и подойди ближе. – Услышал он грубый голос, и отложил праздничный напиток на ближайший стул.

— Кто вы, что вам нужно, деньги? – Он продвинулся ближе, так, что мог ощутить запах духов своей жены.

— Дай ему пистолет. – Обратился незнакомец к Даше, и немного прижал нож, чтобы развеять её сомнения относительно серьёзности его намерений. Даша послушно протянула пистолет мужу, простонав от создавшегося давления на своей шее.

— Возьми оружие и стань на колени. – Игорь дрожащей рукой взял из нежных, невинных рук тяжёлый пистолет.

— Теперь на колени.

— А что ты собираешься делать? – Спросил в свою очередь Игорь, держа оружие наготове, но на колени стал. В тот момент он подумал, что стал бы на колени и без предупреждения, ноги его тряслись.

— Я перережу ей горло, если ты откажешься подчиняться.

— А что я должен сделать?

— Приложи оружие к своей голове, иначе твоя дорогая жена умрёт. – Игорь прекрасно слышал, что ему сказали делать, и прикидывал, что будет дальше, он приложит пистолет, чтобы выстрелить. Застрелиться. Это не входило в его планы. Он очень любил свою жену, но застрелиться ради неё, нет уж, спасибо он хочет жить. А теперь оружие у него в руках. Ситуация выгодная. Но времени на обдумывание было мало.

— Ты хочешь, чтоб я застрелился? – Спросил Игорь.

— Или ты, или я её убью.

Всё. Приехали. Вот он переломный момент, обратного пути к нормальной жизни не будет. Застрелись он сейчас, лучше ему е станет, либо погибнет жена, но лучше уж так. Иного выхода не было. Конечно, он не будет в неё стрелять, за него всё сделает их общий знакомый с ножом в руке. Но какая ему выгода? Игорь пытался понять кто это такой, среди своих знакомых он его не видел, вообще его нигде не видел. Но это не значит, что его не наняли. Враги у него есть, и у его отца есть. Враги есть у всех.

— А если я не застрелюсь?

— Я её зарежу. – Грубо ответил мужчина, и одарил Игоря злым взглядом.

— Но, ты же знаешь, что я потом застрелю тебя.

— Это риск, но ты скажи это своей жене в глаза. – Игорь посмотрел на молящие глаза. Она ничего не говорила, но этот взгляд, он просил, умолял помочь ей. Игорь приставил пистолет к голове на секунду, потом убрал и направил на противника.

— Что ты делаешь? Я же её убью.

— А так умру я, неплохой выбор, да? – Игорь направил оружие на противника, и встал с колен. — Я не уверен, что ты её отпустишь после того, как я застрелюсь.

— Если ты застрелишься, я её отпущу. Даю слово.

— Нет, приятель, нет. Я скорее всего застрелю тебя. Даю своё слово. – Игорь держал оружие двумя руками, целясь в голову мужику с ножом. Дашина голова была совсем рядом. Игорь, как не имеющий навыков стрельбы, не смог бы попасть, не задев жены. Он знал это. И он ждал. Нож прижался сильнее к её горлу, так, что она закричала.

— Ну? – Сказал зло мужчина, которому, как понял Игорь, нечего было терять.

— Подожди, постой. Я не могу. Я не могу застрелиться. – Игорь опустил пистолет. – Отпусти её, я прошу тебя, отпусти её. Я дам тебе денег, всё что хочешь.

— Что я хочу, я уже сказал.

— Зачем тебе это, какая тебе польза? Почему ты меня сам не застрелил?

Со злости мужчина ещё сильнее прижал нож, и на пол капнули несколько капель крови, Даша уже не кричала, а только мычала, крепко сжав зубы. Лицо мужчины перекосила злость и несколько безысходность.

— Отпусти её, иначе я тебя убью. Я не буду стрелять в себя. Ты слышишь? Хочешь убить, убей меня сам. Но если ты её отпустишь я не стану преследовать тебя, и не буду убивать, просто оставь мою жену и меня и уходи, я тебе дам денег.

Мужчина немного ослабил нажим ножа, в глазах мелькнуло отчаяние. Выхода нет. Он ничего не добьётся, он понял это.

— Дай сюда пистолет.

— Сначала отпусти её.

— Если бы я хотел вас убить, я бы это давно сделал, но мне это не надо.

— Ты же хотел, чтобы я застрелился.

— Это совсем другое. Я отпущу её и уйду, только положи оружие на тумбочку, — он кивнул в сторону обувной полочки, стоящей у входной двери, а сам отойди на кухню.

Игорь недоверчиво посмотрел на мужчину. Он и вправду мог их убить, если бы захотел, но что если он сейчас разозлился, и теперь выплеснет на них свою злость.

— Игорь делай, как он говорит, иначе он убьёт меня. – Сказала его жена. Игорь видел, что «гость» шепнул Даше что-то на ухо.

Что же делать? Что надо делать? Ему терять нечего, он это сам сказал, но мне есть что терять.

— Иди на кухню, — крикнул ему мужчина. И Игорь отступил на кухню, всё ещё сжимая в руках пистолет.

— Выйми обойму и разряди патрон, знаешь, как это делается? – Игорь по фильмам видел подобный трюк, сначала надо было вытащить обойму, он пальцами искал кнопку, перевёл взгляд на оружие. Щелчок, обойма отскочила, затем он передёрнул затвор, и подобрал патрон.

— Положи всё на стол и отойди назад. – Игорь сделал, как ему сказал незнакомец, высматривая момент, чтобы напасть, выхватить нож, когда он потеряет бдительность. Но он не терял бдительности, он подошёл к столу, до последнего момента нож был прижат к горлу, затем он подобрал пистолет вместе с обоймой и патроном свободной рукой и толкнул Дашу на Игоря. Тот поймал её, осмотрел горло, затем он посмотрел ей через плечо на незнакомца.

— Ну ты и тряпка, мужик. — Услышал Игорь, перед тем как хлопнула входная дверь, незнакомец скрылся. Игорь взял полотенце, которое валялось на столе, обмотал горло своей жены, и побежал звонить в скорую.

 

Следователь Ефремов причесал волосы гребешком. Он смотрелся в зеркало. В отражении на него глядел человек средних лет, аккуратно выбритый, с овальным лицом. Небольшие ямочки по краям щёк характеризовали появление морщин. Он посмотрел на часы, было начало двенадцатого. «Поздновато, для допроса преступника» — подумал он, а сам прикинул, сколько раз ему приходилось это делать за пятнадцать лет службы в правоохранительных органах. Работа есть работа, ты можешь либо смириться с этим, либо стать преступником. За много лет  у него вошло в привычку плохо спать и быть осторожным. Несколько раз он был ранен, но, несмотря на все сложности и опасности он любил свою работу. Николай надел туфли, взял ключи и направился к машине. Прошло всего двадцать пять минут, с тех пор как ему позвонил его друг и коллега по работе Вадим Стрельников, а он уже ехал на своём автомобиле в следственный изолятор, куда доставили  только что пойманного преступника. Преступника, занимавшегося особого рода убийствами. С таким Ефремов ещё не сталкивался, за всю свою карьеру. По дороге он вспомнил первое преступление. Случай с девочкой четырнадцати лет. Девочку звали Карина. После того, что ей пришлось пережить, она держалась молодцом.

 

Случай с Кариной позавчера:

Девочка шла со школы. На плече висела сумочка, сзади висели две косички, с красными бантами на концах. Девочка шла и улыбалась. Сегодня она молодец, сегодня ей поставили пятёрку по физике. Есть чем гордиться, не каждый день такое происходит, а особенно на уроках физики, где гнусный учитель, вечно не довольный ответами учеников, всегда ищет повод завалить кого-то. Но не её. Карина была его любимицей. Одной из его любимиц. Старому Василию нравилось, когда девочки следили за собой, были всегда опрятны, не опаздывали, делали все задания. В общем, жёсткий контроль. С парнями такого не получалось. Радости не было предела, да ещё и Серёжа предложил провести её домой, она сама не знала, почему отказалась. Может из-за того что сегодня шла с подружкой, и не хотела чтоб её с ним видели, а может просто не дала себе возможности подумать. С этими мыслями она подошла к своему подъезду.

Обычный подъезд, в котором обычный двор, где живёт обычная, ничем не примечательная девочка. – Подумала Карина и усмехнулась.

Во дворе лежала собака. «Туз» не узнал Карину, впрочем, как и всегда. Он спал, лежа на старой тряпке. Это была дворовая собака без хозяина. Вид собаки почему-то вызвал у неё улыбку. Сказалось хорошее настроение, предчувствие похвалы. Перед входом в подъезд стояла машина, на капоте грелся кот. Карина поднялась к себе на второй этаж по лестнице, сзади неё шёл какой-то мужчина. Она оглянулась, и, не узнав в нём жителя своего подъезда, продолжила подниматься. Шаг, другой, ступенька, ещё одна, он следовал за ней, шаг за шагом. На площадке она мельком оглянулась на него. Аккуратно выбрит, но одет не по сезону, на его босых ногах одетые не по сезону сандалии. Выглядело нелепо, и она улыбнулась.  Он, как ей показалось, не обращал на неё никакого внимания, смотрел он вниз на ступеньки. Вот уже и её дверь. Карина достала ключи, незнакомец поравнялся с ней.

Проходи скорей, дядя.

Она, ощущала за спиной, как он остановился, это был не первый незнакомый человек, который вот так равнялся с ней у двери. Ощущение не из приятных для Карины, и скорее всего для любой другой девочки. Она не любила когда кто-то незнакомый на неё пялиться. Это не красиво пялиться вот так, прожигая взглядом. Воспитанный человек так не будет делать, а сейчас это и происходило, она чувствовала это. Карина поспешила открыть дверь и тут почувствовала как незнакомец схватил её сзади, прикрыв ей рот рукой, в другой руке у него было оружие, она об этом узнала сразу же, так как он показал его ей, заставив успокоиться. Он поводил перед её лицом пистолетом, и прошептал на ухо:

— Т-с-с-с. Ничего не говори. И не вздумай кричать. — Он говорил быстро строгим тоном, но достаточно тихо.

— Если будешь делать, как я скажу, всё будет хорошо, я тебя не трону. Дома есть кто-то?

Она кивнула.

— Кто? – После этого он ослабил руку, чтоб она могла ответить.

— Папа дома.

— И всё?

— Да.

— Заходи, только медленно и не делай глупостей, ты видела, что у меня есть.

Карина поняла, что он имеет в виду. Она была не глупой девочкой, и поняла, что сейчас произойдёт что-то плохое. Это ощущение к ней пришло в тот момент, когда она остановилась чтобы открыть дверь. Что-то плохое с папой. Почему-то она думала, что с ней всё будет хорошо. Но как может быть теперь хорошо?

— Это ты Карина? – Голос отца. Как ей приятно было его слышать, и одновременно она боялась за него.

Нет, папа не выходи, он сейчас выстрелит в тебя!

Незнакомец держал её рот закрытым, и, что её удивило, сам заговорил с её отцом.

— Эй, папаша, выходи, есть разговор. – С комнаты донеслись шаги, их владелец спешил узнать, кто это там пришёл вместе с его дочерью.

 

  Анатолий сидел и смотрел передачу про рыбалку в дикой природе. Ведущий, уже опытный охотник, рыболов и вообще путешественник, открывал зрителям секреты удачного улова.

«Что надо брать с собой, без чего невозможно поймать рыбу, вы будете удивлены, но можно поймать рыбу ничего не беря с собой. Конечно, — продолжал с экрана ведущий, — быстрее привычным нам способом на крючок, но ведь если вы далеко от дома, от города, магазинов и киосков, у вас может не оказаться запасного крючка. Что делать в таком случае?»

— Позвонить жене, чтоб купила, — сказал тихо Анатолий, и взял в руки пульт от телевизора, намереваясь переключить канал.

«… подойдут и ключи, и любой кусочек проволоки…»

— Сам лови на проволоку, — он начал искать другую передачу, его выбор остановился на старом кинофильме, «Кавказская пленница» одним из шедевров своего времени. «Вот и Карина пришла» — подумал он, когда дверь открылась, но пришла не одна. Анатолий встал и пошёл посмотреть с кем она пришла. Его дочка стояла с каким-то мужчиной, который приставил к её маленькой головке пистолет. Анатолий не нашёл что ответить от неожиданности.

— Отпусти её, чего ты хочешь денег? – Спросил он через мгновение. – Я дам тебе денег, я сделаю всё, что захочешь, только отпусти, — начал он молящее просить незнакомого человека, державшего в своих руках жизнь его дочери.

— Я для этого и пришёл, для начала не делай глупостей. — Незнакомец достал нож из кармана и приставил ей к горлу, держа его левой рукой, правой он убрал пистолет от её виска и обнял рукой её, не выпуская оружия.

— Передай отцу пистолет. – Шепнул он ей на ухо.

Передать пистолет.

У неё в глазах мелькнула надежда. Если пистолет будет у отца, он застрелит этого мужика, который делает ей больно. Но самая радостная мысль, что он не стрельнет в отца, если у него не будет оружия. Она взяла пистолет рукой, он был необычно тяжёлый, протянула обе вытянутые руки с оружием к папе.

— Возьми оружие, папаша. – Сказал грубо незнакомец. Отец дрожащей рукой взял оружие из рук дочери, и продолжал смотреть в глаза мужику. Что будет теперь, когда у него в руках оружие, зачем он дал ему оружие?

— Приставь оружие к своей голове, — начал незнакомец. Анатолий сразу понял, что будет дальше, что его попросят дальше сделать. И страх вкрался в его душу.

— Чего ты ждёшь, хочешь, чтоб я перерезал ей горло? – Он прижал нож к горлу девочки сильнее, другой рукой он прикрывал ей рот, во избежание лишнего шума. Карина смотрела на отца, не имея возможности сказать ничего, молясь про себя, чтоб всё хорошо закончилось. Как сегодня, когда её вызвали к доске, и она ответила хорошо. Ах, почему она не согласилась, чтобы Серёжка её провёл, сейчас бы всё было по-другому, но Серёжки нет. А есть только незнакомец, держащий нож у её горла.

— Ну что? Я ей горло сейчас перережу! – Почти заорал мужчина, державший девочку. Он немного надавил ножом, Карина застонала.

— Перестань, иначе я убью тебя! – Крикнул отец девочки. – Зачем тебе это? Тебе денег дать, я тебе отдам всё что есть.

— Убьёшь меня, я её зарежу, единственный способ, чтоб девочка осталась цела находиться в твоих руках. Сделай это и я отпущу её. – Анатолий боялся услышать, что его заставят сделать, и именно это он и услышал:

— Застрелись. И она не пострадает, обещаю тебе. Даю тебе пять секунд, мне терять нечего.

Отец смотрел на дочь, медленно приставил оружие к своей голове.

— Погоди, давай всё обсудим, почему ты меня не застрелил сам? Тебе нужна моя смерть, так отпусти мою дочь.

— Четыре. – Продолжал он считать, со злостью наблюдая за отцом девочки.

— Хорошо, я сделаю это, но отпусти её.

— Три. – Он ещё немного надавил на девочку, и та издала тихий стон.

— Хорошо, остановись. Ты будешь гореть в аду за это. – Он посмотрел на дочку. – Прости меня Карина.

Бах! Такого громкого звука ребёнок никогда не слышал. Её отец выстрелил в висок, разукрасив стену брызгами своего черепа. Девочка закричала, негромко, рука сжимающая ей рот позволила издать только стон.

— Сейчас я отпущу свою руку, — сказал мужчина, — а ты будешь молчать, если ты закричишь, я тебя убью, ты поняла? – Девочка попыталась кивнуть, не отводя взгляда с мёртвого отца. Он осторожно ослабил руку, затем убрал нож от её горла, на котором остался след. Девочка не реагировала, она потеряла равновесие и упала на колени. Не заметила Карина и то, как мужчина поднял пистолет, который сжимала уже бесчувственная рука её отца, запачкав в крови руку, и быстро вышел, закрыв за собой дверь. Последнее что она помнила, как вошёл сосед и вызвал милицию.

 

Ефремов припарковал машину и уже был у двери. Из окошка послышался голос.

— Кто это? – Голос принадлежал Михаилу, которого Ефремов немного знал.

— Это Ефремов, Миша открывай.

— Открывай, вот пропуск. – Николай услышал голос своего приятеля, Дениса, звонившего ему накануне. Сам Ефремов и просил позвонить в любое время суток, как только выясниться, что преступник пойман. И вот двери открылись, Николай Ефремов поздоровался со своим другом, показал удостоверение охраннику.

— Ну что, кто его поймал? – Начал расспрос приятеля Николай.

— Он пытался совершить очередное преступление типа «Я крутой, когда с оружием». Его взяли на месте, даже не наши, а семья потерпевших. Просто повезло, что он потерял бдительность. В этот раз была обычная семья, старший сын оказался дома, он и задержал преступника. Крепкий парень.

— Снова он прикрывался женщиной?

— Да, снова тот же сценарий, но на этот раз его немного изменили. – Сказал Денис, и открыл дверь, ведущую к комнате допроса. Дверь была решётчатой, с противоположной стороны сидел на стуле человек и читал газету. Это был доброго вида мужчина с небритым лицом, у постороннего могло создаться впечатление, что отец ждёт сына со школы на скамейке. По мере приближения к комнате допросов у Николая всё больше создавалось впечатление, что пойманный отличается от других людей, он ненормальный, само собой, но зачем ему всё это. Если человек вменяем, то должна быть причина столь жестокого обращения с людьми.

Они с Вадимом подошли к камере. Через стекло был виден стол, стоявший посреди комнаты, за ним, вдоль стены ходил по комнате с виду ничем неприметный мужчина, среднего роста он был аккуратно выбрит, коротко подстрижен. На лице были видны свежие следы побоев. Его худое тело прикрывала жёлтая футболка с коротким рукавом, на запястье руки была видна татуировка. На ногах были сандалии, джинсы были грязными. Небольшой нос, широкие губы, маленькие глазки бегали по комнате, взгляд не находил себе места в помещении, как и он сам. Он ходил взад – вперёд.

— Чего он не сидит спокойно? – Спросил Ефремов. И подумал, что после всего содеянного покоя ему уже не будет. Затем добавил:

— Я хочу с ним поговорить, с ним уже беседовали?

— Нет, Коля. С ним никто не говорил, ты будешь первым. – Ефремову было несколько приятно, что он будет первым, и это вполне справедливо. Он занимался этим делом, ловил преступника. Не он его поймал, это обидно, но он его допросит. По сути дела, как думал Ефремов, тут и дела то нет, нормальный человек так бы себя не вёл. Он не скрывал своего лица, оставил девочку в живых, хоть она его видела, ничего не забрал из ценностей. Возможно перебор алкоголя, а может и наркотиков, да, свои причины у него наверняка были, это точно. Николай открыл камеру, Мужчина оглянулся на него и перестал ходить по комнате. За Николаем вошёл охранник, и закрыл за собой дверь, оставшись возле неё. Николай знал, что за ними наблюдают через зеркало, он на мгновение посмотрел на своё отражение, затем сел за стол.

— Присаживайтесь. – Сказал он, и мужчина послушно сел, положив руки, одетые в наручники, на стол. Взглядом он изучал Николая. В этом взгляде не было ничего ненормального, обычное поведение.

— Как вас зовут?

— Борис.

— Ваша фамилия?

— Солянников.

— Вы признаёте, что совершили эти преступления, убив двух человек?

— Да, я. Но я не убивал никого.

— Вы заставляли их убить себя, это, практически, то же самое.

— Как хотите. Но они сами себя убили.

— А если нет, ты убил бы их любимого человека, правда? Хорошенький выбор.

— Нет, не убил бы. Я не смог бы на себя взять такой грех, только не теперь, начальник.

У Ефремова сжались кулаки, ему захотелось добавить немного ссадин к уже существующим на лице, но он сдержался. Как он издевается. Не буду брать грех. Просто смешно.

— Зачем вы это делали? – В глубине души, Ефремов ожидал какого-то необычного ответа. Что–то с чем он ещё не сталкивался. Но ответ был довольно прост.

— Вы мне всё равно не поверите, — он потёр руку, в месте, где было кольцо от наручников, — я скоро выйду?

Ефремов не ожидал такой наглости. Будто он просто сорвал яблоко у соседа, а не принёс две смерти, невинным людям. Такого типа кадры ему попадались, но они не осознавали всей тяжести. Это один из таких случаев. — Подумал на мгновение Ефремов, но по ходу разговора выяснилось, что человек довольно нормален.

— Я надеюсь, ты не выйдешь никогда.

— Это плохо.

— А ты поступал хорошо? – Чаша терпения у Ефремова вот-вот лопнет. Он чувствовал, что ещё немного, и он перестанет себя контролировать.

Он с меня издевается, тут не о чем разговаривать.

— Вы не поймёте, я поступал так, потому что вынужден был. – Он замолчал. Ефремов тоже молчал, надеясь, что сейчас услышит объяснения всего содеянного. Но объяснений он в этот раз не услышал.

— Человек боится. – Продолжил Борис. Боль и страх позволяют управлять человеком. Три набора из двух слов, начальник. Боль. Страх. И Страх Боли.

Николай не обратил внимания на его слова, не видя в них смысла, и связи с содеянным. Он всё сильнее убеждался, что человек этот не понимает что совершил. Невменяемость. С этим словом, он знаком лично. Некоторые его «клиенты» были подразделены именно под эту категорию.

— Ты понимаешь, что ты наделал? Ты лишил жизни двух человек, разрушил нормальную жизнь у двух семей, которые никогда не смогут жить нормально. Точнее у четырёх семей, но две из них потеряли близких.

— Оказавшись на моём месте, вы поступили бы так же.

— Думаю вряд ли. – Ефремов положил перед ним ручку и листок бумаги. – Пишите чистосердечное признание обо всём, что вы совершили за эти несколько дней.

— Хорошо, начальник. Как скажете. Но вы мне так и не ответили на мой вопрос, скоро ли я выйду.

Ефремов посмотрел на него удивлённо. Он не знал, что ему ответить. Прежде всего, он это не решает. Всё зависит от многих факторов, но основная причина, ему просто не хочется говорить с этим человеком. Следователь вышел, не сказав ни слова.

 

Случай с мальчиком вчера:

Вначале я не обратил на него внимания, — начал свой рассказ, уже спокойно Василий Свиридов. – Думал пьяница какой-то. Такой у него был вид, — немного оправдался он, — в сандалиях на босую ногу, куртка поверх футболки. У нас в подъезде бывает такое, иногда заходят всякие «нуждающиеся» люди. В тот момент я пошёл в магазин, до него идти пятнадцать минут ходу. Мой отец с моим сыном, то есть со своим внуком, пошли гулять, такое частенько бывает, Юра иногда гуляет с дедом, под присмотром. Дед просто сидел во дворе и наблюдал. Отцу было семьдесят лет, сыну восемь. Когда я вернулся, во дворе их не было, я пошёл в квартиру. В квартире ко мне спиной стоял этот человек, которого я принял за пьяницу. Я и тогда подумал, что он просто пришёл требовать алкоголь у пожилого человека, вломился в квартиру и…

— В общем, грабитель. На вид ему было лет сорок. Но когда он обернулся и посмотрел на меня, я увидел в глазах ненависть, а в руке нож, приставленный к горлу моего сына. Мой отец стоял поодаль и держал в откуда-то появившийся в его руке пистолет.

— Что тут происходит? Спросил я, но незнакомец сказал только чтоб я не подходил ближе и прижал к горлу сына нож сильнее. Я попытался его успокоить, но он отправил меня к отцу, сам отошёл в комнату. Я подошёл к отцу, а этот бродяга отошёл к выходу, он по прежнему сжимал горло сына. Мы с отцом стояли в конце коридора.

— Тебе нужны деньги мы тебе дадим денег, сказал я, но тот отказался, и потребовал, чтобы отец застрелился, иначе он убил бы моего сына. Я тянул время, как мог, в своём отчаянном положении, не видя выхода из этой ситуации. Мой сын начал плакать и кричать от боли, я упал на колени и начал просить его отпустить сына.

— Пусть старик застрелиться, – сказал он. Мой отец сказал, что ему невыносимо смотреть на эту жестокость. «Я не могу смотреть на это, сынок, прости меня, это единственный выход» Он приставил пистолет к голове, и выстрелил, оглушив меня, пуля попала в стену, после я нашёл её там, но не извлёк, чтобы сохранить отпечатки пальцев преступника. Когда отец упал на пол, я наблюдал всё это. Бродяга толкнул меня ногой, я упал рядом с телом отца, несколько секунд я лежал, пока сын не обнял меня. Это было как во сне.

Виталий вспомнил это прикосновение сына. Своего сына, который был в слезах, и плакал, пока мать не приехала с работы. А дедушка лежал на полу в луже крови, в которую рукой наступил Виталий. Он испачкал одежду, но ему было наплевать на это, главное что его сын жив. Дед поплатился своей жизнью, чтобы внук остался живой.

Сын Виталия рассказал подробности, что было, пока отец был в магазине. Дима сел в стул. Где только что был его отец. Маленький мальчик был немного напуган, хоть и знал, что ему ничего не угрожает, отец подбадривал его, стоя в стороне.

— Когда мы с дедушкой вышли, -  немного тихо начал он, словно боялся что мужик, убивший дедушку, услышит его, — во дворе не было никого, кроме нескольких ребят со двора. Артёма и Серёжки. Минут через десять мы его заметили, он пришёл со стороны улицы, выглядел как милиционер в штатском. Мы посидели минут пятнадцать и, дедушка сказал, что надо заходить, было прохладно. В подъезде он пошёл за нами, поднялся на наш этаж, дедушка спросил к кому он пришёл, но тот не ответил. Он сделал вид, что не может говорить и показал наверх. Дедушка открывал дверь, и в этот момент он схватил меня и приставил пистолет к голове,  затем спросил, есть ли ещё то-то дома, дедушка ответил, что нет. Мы вошли в квартиру, он держал меня за шею рукой, в другой руке было оружие. Дедушка отошёл в конец коридора, он уговаривал, чтоб этот человек отпустил меня, но тот сказал что отпустит, если дедушка кое-что сделает. Он сказал включить телевизор, дедушка так и сделал. А потом он сказал мне передать дедушке пистолет. Меня он держал и приставил к горлу нож. Пистолет был тяжёлым. Я передал его дедушке, как и сказал этот человек. Потом он сказал дедушке, чтобы он застрелился, тогда он меня отпустит. Дедушка ждал, уговаривал его, но человек не хотел меня отпускать, потом пришёл папа и тоже уговаривал его. И в конце дедушка всё-таки застрелился, человек отпустил меня, подобрал пистолет и ушёл, это хорошо, потому, что у меня уже болело горло.

 

Ефремов помешивал ложечкой кофе, он смотрел через двустороннее зеркало на Бориса, который теперь уже без наручников писал признание на бумаге.

После того как всё было написано и подробности событий пересказаны его пришёл опознать Сергей Горенов, тот самый что принял участие в задержании. Ефремов оглядел его, как осматривают автомобиль перед покупкой, и указал рукой на стул.

— Расскажите, как всё произошло Сергей.

 

Последний случай:

Сергей начал рассказывать, поглядывая через стекло на Бориса.

— Я спал дома, сквозь сон услышал, как кто-то ругается. Голос матери и отца, но и чей-то ещё. Не знакомый мне, это меня и удивило. Любопытство меня подняло с кровати. Вы не подумайте чего, я заволновался за родителей. Руготня с посторонним человеком, это хорошим не заканчивается. Дверь тихонько открывалась, без скрипов, не то, что у двери родителей, благодаря этому, возможно он меня не услышал. Спиной ко мне стоял этот кадр, — он указал на Солянникова, — он держал мою мать, перед ними на кухне стоял отец с оружием в руках. Он меня заметил, я понял по глазам, на секунду глянул на меня, потом снова на «гостя», но оружие держал уверенней. Наш друг парень смекалистый, сразу догадался по взгляду, что я сзади, оглянулся. Знаете, как бывает в рекламах видеофильмов, кусками. Я вышел, мгновение и он обернулся, потом ещё и я завалил его. В общем, я увидел нож у горла матери, всё произошло быстро, я ударил его головой в лицо, и попытался выбить нож из руки. Это всё реакция, она у меня хорошая, много занимался борьбой, и сейчас продолжаю. В общем, он молодец, — Сергей отдавал должное крепости Бориса. – Устоял на ногах после такого удара, но потерял равновесие. У меня у самого в глазах поплыло, но нож у него я выбил, а он попытался убежать. Видать понял, что не по зубам я ему. Он побежал к двери, там я его и настиг, под руку мне попалась доска для резки овощей, ею он и получил. Ну, а дальше вы знаете.

— Тот же сценарий, — сказал Денис Третьяков. – Поджидает жертву у подъезда, заходит с ней в квартиру, угрожает жизни и требует взамен жизнь другого человека. Ваша мать уже не молода, я прав?

— Ей 65 лет. Отец на два года старше. Он сейчас с ней в больнице, её состояние нормальное, жизни ничего не угрожает. Но если бы мы привезли её позже, то, увы.

— Он успел её порезать? – Спросил Денис.

— Да. Держал нож прямо на горле, наверно, когда я его стукал, он резанул её. Может даже шрам останется, как напоминание, что всегда надо быть готовым.

— А как бы вы поступили в такой ситуации, Сергей? – Спросил Денис. Николай с интересом посмотрел на своего напарника.

— Я не понял суть вопроса. – Ответил Сергей.

— Если бы на месте отца были вы, Сергей, а на месте матери ваша жена, как бы вы поступили? Дали бы вы Солянникову то, что он хочет? – Сергей задумался, лицо исказилось. В первый раз после случившегося он поставил себя на место отца.

— А вы отдали бы свою жизнь? – Задал он встречный вопрос Денису. Тот усмехнулся.

— Я думаю нельзя ответить на такой вопрос однозначно, — вставил Николай, — и в условиях ограниченного времени принять правильное решение очень сложно.

Николай помолчал. Все мысленно представили себя в такой ситуации. Денис наблюдал через двухстороннее зеркало как Борис снова ходит по комнате.

— Вы молодец, Сергей. – Сказал Ефремов. – Повезло, что вы оказались дома. Повезло не только вашим родителям, но и всем нам. Вы можете идти, если вспомните что-то важное позвоните нам. Мысленно он уже попрощался с ним, так как не считал его хорошим и внимательным свидетелем. Сергей в последний раз посмотрел на Бориса, тот наворачивал круги перед зеркалом, и вышел из помещения, закрыв за собой дверь.

  Психиатр Арсен Валериевич сидел перед Ефремовым. Смуглое лицо, невысокий рост, немного картавит при разговоре, но это не помешало ему жениться и растить двух замечательных дочерей. Николай сидел напротив него за столом, в кабинете Арсена. Уютная обстановка была одним из его закостенелых принципов. «От любой работы надо брать силы, для выполнения следующей» — часто повторял он.

— Я побеседовал с Борисом. Он адекватен, вменяем. Всё что делал, хорошо осознавал, как прихожанин, идущий в церковь на день пасхи. Свои истинные намерения он скрывает. Я не знаю почему, возможно его заставили или угрожали, — наивно заметил Арсен. В его практике было много насилия, в том числе и угрозы в его адрес. Поведение безработного одинокого пьяницы его не удивило, лишь способ, который он применял, заставлял задуматься.

— Это не имеет особого значения. – Сказал Николай, — только угрожать было нечему и некому, у него нет жены, детей, он одинок как лодка в океане. Может он сам решил проверить, насколько люди любят друг друга таким вот жестоким образом.

Николай помолчал, затем поднял глаза на собеседника. – Но в таком случае друг мой, это точно твой клиент, в следующий раз он захочет проверить, сколько рёбер у мужчин и женщин, нет ли у них разницы.

— Ты прав, Коля, с такой жестокостью я сталкиваюсь в первый раз, однако это не значит что он псих. Жестокий, да. Бесчувственный, может быть. Но он понимает что делает. От самого момента как увидел ребёнка и пока не вышел из квартиры он всё знал и всё понимал. Непонятен мне только мотив. Я считаю выбор, который он предлагал своим, скажем так жертвам, не под силу человеку. Люди иногда не могут долгое время товар выбрать, стоя у прилавка в магазине, они видите ли, могут завтра пожалеть, что купили не то, и выбросили лишние деньги. У меня бывали подобные случаи. Чем больше человек вдумывается, тем ему сложнее. А тут просто так не разберёшься.

— Но двое выбор сделали и лишили себя жизни. Что скажешь?

— Ничего. Как говорит мой отец хоть раз в жизни, но что-то с неба упадёт рядом. Иными словами в жизни всё бывает, друг мой. Разница в том, что падает с неба каждый раз новое. Кто-то в такой ситуации выстрелит в себя, кто-то в Бориса, а может вообще в жену или ребёнка.

— Мне главное узнать, причину. Вдруг ещё кто-то захочет таким образом поиграть с людьми.

Арсен оглядел Ефремова, мысленно соглашаясь с его выводами. Допускать подобное было нельзя ни в коем случае.

— Возможно, ты мне не поверишь, но во время разговора с ним я что-то почувствовал. Он не говорил ничего, издевался. Но он боялся. Я почувствовал его страх.

— На его месте ты тоже поджал бы хвост.

— Нет, этот страх другой. Не боязнь тюрьмы, а просто страх чего-то другого. Может, ты допытаешься у него. У меня не получилось это сделать.

Войдя в камеру к подсудимому, Николай сразу раскрыл карты. Борис лежал на кровати, но при виде гостя присел. Лицо было заплывшим, за день, что Николай его не видел, он постарел и выглядел хуже.

— Я не намерен выслушивать бред, Борис. Ваша версия мне известна от врача, который определил вашу вменяемость. Говорите мне по существу. Может вас кто заставил сделать это. Мне нужна правда. Зачем, и что с этого он получил?

— О чём вы говорите? – С поверхностной насмешкой спросил он. – Я всё сделал сам. Меня никто не нанимал. А мотива тут нет. Разве вам не сказал ваш знакомый врач?

— А зачем тебе это? Просидеть остаток дней в тюрьме? Этого ты добивался? Глупое нападение средь белого дня, никакого планирования, никакого мотива, цели. Я не верю в это. – Борис на его слова только развёл руками.

— Можете не верить.

И Николай не поверил, однако ничего не добился. Суд приговорил его к двадцати годам за покушение на убийство и насилие. После суда Борис сидел в своей камере довольный, словно его наградили. Он всё так же ходил, наворачивая круги, но впервые за время их знакомства, он улыбался.

— Ну что, Борис, не сидится? – Спросил Ефремов, подойдя вплотную к камере.

— Ты рад, что тебя не приговорили пожизненно? Не радуйся раньше времени, я постараюсь добиться пересмотра дела. Такие как ты, никогда не должны выходить. И следить за этим, и есть моя работа. – Борис посмотрел на него, и продолжил ходить по камере, не отвечая. Ефремов поставил стул, приготовленный заранее, и сел на него, закуривая сигарету.

— Продолжаешь упрямиться? А толку нет от этого никакого. Ты сядешь, и надолго. Мне просто любопытно, Боря, стоило ли. Мотив есть всегда, но иногда он скрыт, и чертовски хорошо. Может, я могу помочь тебе, если ты мне всё расскажешь. Через два дня я уезжаю из города на месяц. – Соврал Николай. — К тому времени как я приеду, тебя может тут не быть. И скорее всего так и будет. Любопытство моё никто не удовлетворит. И признайся, хотя бы между нами, когда открываешь секрет фокуса, приятно наблюдать за лицами окружающих, правда? Часть тебя хочет всё объяснить, не обманывай себя, я знаю, что так и есть.

— Ты мне не поверишь, начальник.

— Ты испортил жизнь четырём семьям, двум из них безвозвратно.

— Дайте сигаретку, я расскажу, если уж так хотите. – Ефремов протянул ему последнюю сигарету, а пустую пачку засунул обратно в карман.

— Надеюсь повод весомый, Боря. Мне не хочется думать, что люди настолько очерствели и готовы на такие низости.

Борис подкурил от зажигалки, и передал её обратно Ефремову. Он сел удобней, и принялся обдумывать каждое слово.

— Скажем так, начальник. Выбора у меня не было. Этот разговор останется между нами или нет, мне не столь важно. Когда я выйду, мне будет больше шестидесяти, ты будешь на пенсии, и мы вряд ли увидимся. Но дело своё я не закончил, мне нужно ещё три человека.

— Ты хочешь продолжить это издевательство? Тебе никто не даст.

— Ты видишь только верхний слой земли, начальник. Копни глубже и лопата упрётся в тяжёлый гранит. У меня нет семьи, ты прав. Мне никто не может ничем угрожать, тоже верно. Так я думал ещё несколько недель назад. Потом кое-что произошло, и жизнь моя поменялась. Пропали последние краски, которые остались после развода с женой. Я начну сначала. Это началось давно, женился я не слишком рано, но и не поздно. В тридцать лет. Моей молодой супруге только исполнилось двадцать два. Работал в офисе, жизнь казалась прекрасной, у нас родилась дочь. Прекрасное создание, по имени Надежда. Жили мы  на пятом этаже, в центре города, и ничего не могло испортить нашего счастья. Так нам казалось. Однажды я остался один дома с дочерью. На тот момент ей исполнилось три года. Жены дома не было, я готовил ужин и смотрел телевизор. Не вдумавшись особо, я пустил дочь на балкон и вышел за ней следом. Прутья на балконе не позволяли ей пролезть и сорваться, но гора хлама на балконе оказалась роковой. Сколько я жалел об этом беспорядке. Что-то на плите зашипело, возможно суп или вода закипела, я не помню уже, я побежал, оставив её одну, буквально на несколько секунд. Дальше она посмотрела с этой кучи вниз, этого хватило. Я не успел подбежать, последнее, что я увидел, это как она летит вниз. Скорая приехала, но помочь уже не было кому. В конечном итоге жена встала и ушла. Она встала, а я сел. Непреднамеренное убийство. Меня словно заживо похоронили, всё буквально за месяц. Я остался один, желание жизни улетучилось как мираж в пустыне. Долго я не раздумывал. После отбоя сделал себе петлю и повесился в камере. Я этого не помню, но мне потом рассказали, что я провисел до утра. Чудом я остался жив, но две недели лежал в реанимации. Врачи называли это чудом, а я, последней каплей в моём невезении. Даже умереть нормально не смог. Только спустя годы я понял, что это не случайность. Когда я вышел, мне было сорок два. У меня не было ничего. Квартиру жена продала, на тот момент мне было всё равно. Нормальную жизнь я не мог начать, да и не было желания. Склеить разбитую вазу не удастся. После выхода, я начал пить. Иногда крал, бывало, подрабатывал. Жил, где придется. Жизнь моя не сахар. Теперь мне уже нечего скрывать, начальник. Все эти годы я искал такого человека, который меня сможет выслушать. На сочувствие я не рассчитываю. Просто хочется сбросить этот тяжёлый камень. Несколько недель назад, случилось нечто необычное. Я сидел в парке один, ужинал. На небе мне подмигивала из-за туч луна. В парке может, кто и был, но я никого не видел. Когда я жевал, передо мной начала подниматься земля. – Он сделал паузу, посмотрел в глаза Ефремову, словно хотел убедиться верит тот ему или нет. Следователь не шелохнулся.

— Бывали дни, что я напивался до смерти. И для меня мир переворачивался, этот день не был одним из них. Я не пил ни капли. А если бы и выпил, то протрезвел бы мгновенно. Я перестал жевать, а земля всё поднималась и осыпалась, показывая под ней толстый брусок. Я отскочил назад, едва удерживаясь на ногах, не от страха, просто я не смотрел под ноги. Столб поднялся из-под земли на полметра, и тогда показалось тело. Прибитое к столбу тело поднималось вместе с ним. Поблизости произошло то же самое. Четыре или пять столбов поднимались на разных расстояниях от меня. Я почувствовал ужасную вонь. Не знаю от них или от самих столбов, гниющих веками, но вонь была невыносимой. Меня вырвало прямо на штаны.

Солянников смотрел в угол камеры, и Николай не мог видеть его глаз. В данный момент не имело значения, что он говорит. Николай не верил ему, всё походило на очередную ложь. Борис выпустил вверх очередной столбик дыма и продолжил.

— Тела были прибиты с разных сторон столбов, но все огромным гвоздём в горло. Тела обгоревшие, без глаз и языка, но нос у всех был на месте. Страшное зрелище, скажу я тебе. Я перекрестился, когда стал оглядываться. Сзади меня на столбе был живой человек, с нормальным лицом, голый, как и все остальные тела. Этот человек не переставал кричать. Он висел вниз головой, привязанный за большие пальцы ног. По его телу как родинки, торчали головки вкрученных шурупов. Столбы выровнялись до одного уровня, примерно метра три. Я почувствовал боль внизу живота, и в области паха. В этот момент человек упал головой вниз, верёвки отпустили его, а шурупы выкрутились из тела. Раны мгновенно зажили. Он немного успокоился. На вид, совсем молодой, ещё и тридцати лет ему не стукнуло. Он поднялся на ноги, на нём начала появляться одежда. Сперва трусы и майка, потом штаны, рубашка с коротким рукавом. Немного не по сезону. Рядом с ним появился жёлтый чемоданчик. Парень взглянул на меня напуганным взглядом и быстро открыл чемоданчик. Я подумал, что сейчас он достанет оружие, чтоб убить меня, но в руках у него оказалось шило. Он снова взглянул на меня и воткнул его по рукоятку себе в бедро, при этом он закричал.

  

   Перед глазами у Бориса встал парень в полный рост, почти в два метра. Худой как столб, на котором его подняли. Тёмные волосы лезли на голубые глаза, его взгляд бегал по местности, очевидно, он не знал, где находился. Он выхватил шило из жёлтого чемоданчика, отблёскивающего при свете луны, и вогнал себе в бедро.

— Что ты делаешь? – Со страхом в глазах спросил Борис. Ноги его стали мягкими, как желе. Он сидел на полу, сам не помня, как оказался в сидячем положении. Рука его лежала на блевотине, пропитавшей штанину. Парень не ответил, бешеными глазами разъедал он Бориса, как кислота металл. Боль проела его насквозь, сжав зубы, парень пытался её превозмочь.

— Кто ты? – Отчаянно крикнул Борис. Его крик смешался с шумом ветра.

— Я убежал… – Вырвалось у парня. Лицо его, искажённое болью, постепенно отходило, возвращая на место лицо простого молодого парня. Борис отметил его юность, отсутствие морщин, и в былые времена, улыбаясь, это лицо, вероятно, было довольно привлекательным.

– …Но ненадолго. Меня послали к тебе с предложением, Боря. Тебя ожидает вечность там, внизу. С остальными согрешившими, за то, что ты лишил себя жизни. Но тебя решили пожалеть.

Парень достал из чемоданчика молоток и размахнулся, как кузнец перед ударом по наковальне, затем стукнул по пальцам левой ноги. Борис отвернулся, от звука ломающихся пальцев его выворачивало. Парень завыл как пустынный шакал, схватился за ступню и упал на бок.

— Зачем ты это делаешь с собой? Боже мой, что ты творишь?

— Боюсь, Бог тут не поможет. – Простонал парень. Редкие крики прекратились, теперь он просто стонал, как старик с несварением желудка. – Я это делаю, чтоб они не делали.

Борис посмотрел на парня, но жалости не было. Взгляд его был наполнен страхом. Ему стало страшно. Отвратительный запах не прекращал напоминать о себе, подталкивая к горлу тошноту. Чтоб его снова не вывернуло, Борис закрыл нос и рот рукой.

— Специально причиняешь себе боль? – Сквозь руку прохрипел Борис.

— То, что я делаю просто баловство, и если я не буду это делать, они меня больше не отправят на Землю, а вернут навсегда, и тогда будет настоящая БОЛЬ.

Сломанные пальцы стали снова прежними, как и рассосался шрам от шила на бедре. Борис убрал руку ото рта и постарался не дышать носом. От смрада кружилась голова, а от проявления мазохизма желудок забарахлил, как старый мотор, который не смазывали годами. Парень снова засунул руку в чемоданчик, а Борис затаил дыхание, в ожидании следующего инструмента, который он оттуда извлечёт. Но тот достал документ, и протянул Борису. После документа, из чемоданчика он достал плоскогубцы и схватил ими себя за кожу руки.

— Если ты отправишь к ним пять душ вместо своей, тебя отпустят, — он прокрутил плоскогубцы, оторвав кусок кожи. Снова крик. Цвет крови изменился,

в свете луны казалось, что рука выпачкана мазутом. Борис держал бумажку с красной печатью в руке, наблюдая, как кожа на руке у парня нарастает снова. Бумага тряслась у него в руке, дыхание было тяжёлым, словно он дышал через противогаз.

— Очень советовал бы тебе выполнить уговор, — простонал парень, переведя дыхание, — пользуйся любым шансом, чтоб избежать наказания за свою ошибку. Если до смерти не успеешь, попадёшь к ним, и будешь мечтать оказаться на моём месте, хоть на время.

Борис отвернулся, он читал документ, что ему дал посланник, сзади до него донёсся лязг металла, затем парень снова закричал до дрожи громко. Борис не мог больше смотреть не его страдания. Не мог, не представляя себя на его месте.

— Страх, боль и страх боли. – Выкрикнул парень. – Это единственное, доступное там. Постарайся избежать этого, Боря.

Борис понял, чем надо подписать бумагу, повернулся к чемоданчику и среди страшных инструментов отыскал нож, плеснул себе по пальцу и оставил свой отпечаток чуть выше печати. Он вернул бумагу парню, тот корчился от боли на полу, схватившись за живот.

— Правильное решение, Боря. – Сказал он, взяв бумагу. В тот же момент она исчезла, как и чемоданчик.

 

  Все эти воспоминания пронеслись сквозь Бориса, ранив его, как раскалённый пар может обжечь кожу. Он вздрогнул, будто от пропущенного по телу электричества. Пепел от сигареты упал на пол. Ефремов слушал внимательно. С каждым словом, ему становилось одновременно и жутко и любопытно. Может его друг, Арсен, ошибся, и место Бориса Солянникова именно в лечебном учреждении.

— Боль, страх и страх боли. – Сказал Борис, по-прежнему глядя в угол камеры. – Вот что он сказал, начальник. Эти слова задели меня очень сильно. Я словно спятил. Когда документ исчез, столбы снова начали опускаться, издавая жуткий скрип, какой бывает, когда тупым ножом режешь лист пенопласта. Я закрыл уши ладонями, а у парня начала исчезать одежда, в таком же порядке, как и появлялась. Из-под земли появилась колючая проволока, и обвилась вокруг шеи, рук и ног парня, приковав его к столбу. Он опускался, не переставая кричать. Кожа его потемнела от кровавых подтёков. После всего меня снова вырвало, но уже не от запаха, а от напряжения. Я стоял на четвереньках, в этот раз загадил себе руку. В тот момент мне не приходило в голову, что нас мог видеть кто-то. Эта мысль пришла, когда я поднялся на ноги. Мне пришлось держаться за соседнее дерево. Я огляделся, поблизости никого не было. Никаких следов от столбов не осталось, как и от парня. Лишь мокрое цветастое пятно, в том месте, где меня вывернуло.

Николай молчал. Он сел удобней, облизнул губы.

– Ты думаешь, что тебе поверят? – Спросил он.

— Я не знаю, поверят или нет. Но всё что я сказал, это правда. Мой гадкий образ жизни, когда я пил, курил, резко прекратился. Я начал посещать церковь, но пить окончательно так и не бросил. Алкоголь помогал мне снять напряжение. Но количество его уменьшилось. Сигареты я старался не подносить ко рту. Хватило меня на неделю. Оказалось, с сигаретами проще успокоиться. Нервы, они же не из стали. Не было ночи, чтоб я спал спокойно. Это как ожидание приговора, начальник. Ощущение безвыходности. Время для меня начало бежать очень быстро. Я не хотел и не мог ждать.

— И ты решил принять предложение?

— Да, начальник. Я решил спасти свою душу, отдав взамен, пять невинных. Поступил как трус, возможно. Но ты не был на моём месте, и не поймёшь.

— И остальные будут страдать вместо тебя. Да ты трус. Тебе стоило поступить как настоящий мужчина. Полез в петлю, теперь отвечай. Тем более что ты своего не добился, ты набрал только две души, а остальные три тебе уже не дадут. Твои труды были напрасными, я позабочусь, чтоб ты отсюда никогда не вышел.

Борис бросил окурок сигареты на пол и наступил ногой. – Ты меня кинул, начальник. Не дал мне шанса.

— Шанс тебе дала жизнь, ты его не использовал, а я не дам тебе возможности творить зло. – Злой взгляд Бориса компенсировал его улыбку. Улыбка отчаяния, когда мосты сожжены и впереди бескрайняя пустыня, лишённая перспектив на спасение. Ефремов больнее не смотрел на заключённого. Ему стало противно. Правду ли, сказал он? Ефремов сильно сомневался, более того, он не верит в такой бред. Опыт у Ефремова за плечами большой, рюкзак что надо. Даже перевешивает. Попадались и честные преступники, с чистосердечным признанием, но, их было мало. За правду существуют поощрения. Но в лесу не только красивые деревья, есть ещё и уроды, какие необходимо валить не задумываясь. Характерный пример сидит сейчас в камере за его спиной. Преступники идут на любые хитрости, ищут лазейки, чтоб смягчить свою участь.

Раньше надо было думать. — Сказал сам себе Николай. Жалость на Ефремова не действует. Он удалил её как ороговевшую плоть с тела, после случая, при котором задержанный сбежал. Это было давно, и, невзирая на тот факт, что его вскоре поймали, пятно на Николае осталось. Теперь этот гранит не пробить.

Солянников ничего не сказал, просто смотрел, как тот выходит. Он понял, горячее блюдо остыло, и теперь подавать его не будут, надолго поставив в холодильник. Он проиграл ещё в тот момент, когда потерял бдительность и Сергей Горенов, спавший дома, застал его врасплох. Сейчас ему стало легче, так обычно случается, когда человек изливает душу. Солянников точно знал, ему не станет никто помогать и на сочувствие не надеялся. На что он надеялся, так это выйти из тюрьмы и закончить начатое.

Ефремов вышел из помещения, вдоль стен, которого стояли камеры для заключённых, он шёл, стукая ботинками о холодный пол. Он прошёл в соседнее помещение, не оглядываясь. Ему не хотелось больше смотреть на этого человека. Николай подошёл к разделявшей отсеки двери, и постучал, чтоб ему открыли. Но ничего не услышал. Решётчатая дверь со стеклом не могла скрыть соседнего помещения, оно было пустым. Ефремов постучал сильнее. Ему никто не ответил.

— Эй, вы уснули там? – Крикнул он и попытался заглянуть за угол, на стул и столик дежурного. Стул стоял, но дежурного на нём не было. Он стукнул с силой по стеклу и прислушался. Не было слышно шагов в коридорах, разговоров, не шумел холодильник в коридоре, откуда Николай доставал бутылку воды без газа. Его насторожила подобная тишина. Часы на стене не тикали, с этого места ему не было видно их, они были над столиком дежурного, за углом, но Николай мог поспорить, они стоят.

— Что происходит, чёрт возьми? – Сказал он шёпотом, словно сам для себя объяснив необычность ситуации.

— Куда все подевались? – Он развернулся и прошёл к ближайшей к нему камере. Он знал человека, спящего в ней. Это худой высокий человек, за сорок, в одних штанах, который похрапывал, а когда Николай проходил мимо него к Солянникову, перевернулся на другой бок. Сейчас камер пустовала. В ней не было даже застеленной койки, на которой мужчина мог лежать. Стало жутковато, в воздухе запахло страхом.

— Не бойся. – Услышал он немного хрипловатый голос. Голос шёл из камеры, но угол обзора скрывал от него последние три. Ефремов мог только предполагать, где источник голоса. В помещении больше не было места, где мог бы сидеть человек. Только одна из трёх камер.

— Подойди ко мне, Ни-ко-ла-ай. – Протяжно и как-то по-детски сказал голос. В следующую секунду из последней камеры высунулась рука, и поманила его, сгибая и разгибая кисть. Постояв секунду Ефремов сделал шаг в сторону камеры, рука не исчезла. Шаг за шагом он подходил к решётчатой перегородке, за которой его кто-то ждал. По приближении Ефремов почувствовал запах гнилого мяса. Незнакомец спрятал руку, когда Ефремов приблизился достаточно, и уже мог заглянуть внутрь. В камере сидел худой парень. Коротко стриженный, с приятным лицом. Рубашка в клетку, казалось, сейчас треснет по швам, она была мала ему, а брюки как раз впору. Босые ноги чистые, словно он носил невидимую обувь.

— Я не хотел тебя напугать, хотел только предупредить. – Незнакомец смотрел в пол, будто провинившийся мальчишка.

— Кто ты такой? – Осторожно, но с твёрдостью спросил Ефремов.

— Ты знаешь ответ на этот вопрос. – На этом разъяснения закончились. Николай не стал больше ничего уточнять. – Я являлся Борису, и сегодня он тебе об этом рассказал. Я хотел запугать его, у меня хорошо получилось это. Теперь твоя очередь действовать, ты должен убить его. Он стал опасен для вас, через год его перевезут в колонию менее строгого режима. Через семь лет после этого, он сбежит, и продолжит начатое. Он попытается принести в жертву ещё три души. Три невиновных человека умрут, не считая тех, кого он покалечит морально до конца жизни. Я считаю лучше убить его сейчас. По поводу страданий, которые ждут его, не беспокойся. Ничего такого не случиться, там просто пустота. Все страдания не Земле, больше люди нигде не страдают. Вы отрабатываете сполна за полный покой после смерти.

— Зачем тебе я? И почему ты мне всё это рассказываешь? – Спросил Николай.

— Я сам не могу его убить, в вашем мире я нематериален, а вот ты другое дело. Не беспокойся, я уже всё приготовил. Около тебя стоит бутылка пива и сигареты. В пиве яд. Можешь угостить своего приятеля в последний раз, он не откажется и никто ничего не узнает, этот яд не может быть распознан. Все довольны, мы получаем Бориса, а ты сознание, что он уже не принесёт никому несчастья.

— Ты тот, о ком я думаю? – Неуверенно спросил Николай.

— Он самый. Я знаю, о чём ты думаешь, ты хочешь спросить, почему я тебе рассказываю всё это, и я отвечу. Я люблю приносить страдания при жизни, другой возможности у меня нет, а ты не сможешь убить Бориса, я это знаю. Ты трус, который боится за своё место, но ты не просто трус. Главное твоё качество ответственность, и делаешь ты по совести всегда. До конца жизни ты будешь знать, что на тебе смерть ещё трёх людей, я могу даже назвать их имена. Настя, Сергей и Вера. Все трое дети. Детьми они и умрут через восемь лет, а ты будешь жить, Коля. Их лица будут мелькать перед тобой даже ночью! Со знанием всего этого ты будешь жить, каждый день эти три имени будут прожигать тебе мозги. Ты жалок, из-за этого я выбрал тебя. Как Борис ходил по камере, помнишь? Это от безвыходности, ему связали руки тугим узлом. Ты от него особо не отличаешься.

— Я не такой. – Гордо сказал Ефремов.

— Ну, прощай, Николай. С тобой мы вряд ли ещё увидимся. – Человек из камеры стал растворятся в воздухе. Сперва, сквозь него стала просвечиваться стена, затем остался только силуэт, который пропал, как солнечный зайчик на роговице глаза. Стал слышен гул мотора работающего холодильника, голоса в коридоре донеслись до его ушей. Николай стоял неподвижно, будто ему в голову вбили длинный гвоздь через всё тело, не позволявший шевельнутся. Вдох, выдох. Он успокоился, присмотрелся к камерам. Крайняя сейчас пуста, ближайшая к выходу камера издавала сопение, там лежит мужчина в одних штанах. Ефремов посмотрел себе под ноги, там стоит бутылка пива, и пачка сигарет. Подарок на прощание. Этот подарок не стоит внимания, ему бросили вызов, надо принять этот вызов. Николай не сможет уследить за преступником? Никогда такого не было. Борис не сбежит, он тут навсегда. Уверенность этого придавала сил Николаю. Захотелось отпихнуть бутылку в угол, и разбить об стену, затем растоптать сигареты. А как же трое детей?

Их лица будут мелькать перед тобой даже ночью! Этот дух знал что говорит. Я не смогу спать, боясь той ночи, когда он сбежит. Мне дали пистолет, но я боюсь нажать на спусковой крючок. Рука его схватила бутылку пива, оно оказалось прохладным. Из первой камеры звучал храп, холодильник дребезжал, раздражая дежурного, а Ефремов стоял статуей возле последней камеры, с бутылкой пива в руке, от которой ладонь стала влажной. Он поднял сигареты и положил в карман, сделал несколько шагов к выходу. Сейчас он стоит возле своего стула, который сам принёс. Через решётку напротив, лежит Борис, на боку лицом к стенке. Николай сел на стул и поставил пиво на пол. Борис приподнялся.

— Привет, начальник. – Увидав пиво, его глаза округлились. – Ты решил меня угостить за мой рассказ?

— Я с тобой уже не увижусь, тебя переведут, и ты будешь сидеть до конца жизни.

— Это ещё не решено, начальник. Ты же слышал мне дали десять лет.

Ефремов старался сдержать ухмылку, предвидя последующие события. Он смотрел в глаза Борису.

— Я решил тебя последний раз поощрить, всё-таки, не каждый день сталкиваешься с демоном. Ты проведёшь много лет, не видя ничего кроме решёток, и единственным алкогольным напитком в твоей жизни будет вода. – Николай поставил бутылку возле решётки, и Борис с сомнением посмотрел на неё.

— Ну не скажи, — Борис взял в руки охлаждённый напиток. – Алкоголь достать в тюрьме сравнительно легко. Тебе ли не знать, как система работает. Нужный человек есть в каждом обществе, и решётчатые двери не препятствуют этому. – Борис открыл бутылку о металлические нары. Пробка выскочила с характерным хлопком, и упала на пол.

— Будь здоров, начальник. – Борис отпил пива, и громко выдохнул, оно было холодным.

— Может, дашь мне закурить, если ты мне сделал праздник? – Ефремов достал пачку сигарет, но та оказалась пустой.

Вот дела, последнюю ему отдал сегодня. Он вынул поднятую с пола, ещё запечатанную и протянул Солянникову. Борис достал две сигареты и вернул пачку обратно. Николай дал ему прикурить и закурил сам, в любой момент, ожидая проявления яда. Но яд всё не действовал. Вот сейчас он схватиться за горла или за грудь, и упадёт в конвульсиях на пол.

— Почему себе не взял пива?

— На работе не положено. – Невозмутимо ответил Николай.

— Я пью один, но не люблю этого. – Его голос стал мрачнее, покрылся мраком. Он словно знал, что пьёт последнюю бутылку пива в жизни. Яд всё не действовал, Борис допил и поставил бутылку через решётку в коридор. Ефремов встал он хотел отнёсти бутылку в коридор, но почувствовал головокружение.

Резко поднялся, — подумал он. Отошёл к стенке и прислонился к ней спиной. В этот момент ему было не важно, что он мог запачкать свою рубашку, его волновало только, почему ноги подкашиваются. Сигарета выпала со рта на брюки, взгляд его, как старый проектор медленно перешёл вниз, затем снова перед собой. Он сползал по стене.

— Ты меня отравил, — услышал Ефремов сквозь шум в висках голос Бориса.

— Я тебя недооценил. – Перед тем как потерять сознание Ефремов увидел, как Борис свалился на пол. Яд подействовал. Виски горели, шум захлёстывал его, он перестал воспринимать реальность. Яд подействовал. Коридор закружился перед глазами, пелена сделала всё размытым, словно вместо роговицы глаза был холодец. Яд подействовал, и вместе с этой мыслью он падал в чёрную пропасть. Яд подействовал, но он был не в пиве, он был в сигаретах.

  

   Демон, явившийся лейтенанту не менял своего облика. Коридор, по которому он шёл, был прямоугольным, с торчащими из стен ошмётками булыжников, как в пещере. Демон шёл прямо, по обе стороны коридора круглые отверстия вместо дверей, напоминали огромные кроличьи норы. Со всех дверей доносились крики, полные мольбы и отчаяния. Демон остановился перед отверстием, свет в которое никогда не попадал.

— Ну что, он поверил тебе? – послышался оттуда громкий голос.

— Да, он думает, что ада не существует.

— Хорошо, — голос стал спокойней и тише. — Сколько у нас времени?

— Он будет через несколько секунд.

В этот момент Борис Солянников появился в коридоре. Появился голым, его сразу вырвало. Когда он поднял голову, перед собой увидел парня, внушавшего ещё недавно, жалость в сердце Бориса. Парень сейчас выглядел иначе. Уверенный, самодовольный взгляд, сделал его хозяином положения. Надежда блеснула огоньком в глазах Бориса.

— Тебя отпустили?

— Меня и не держали, Боря. – Сказал он жутким, скребущим голосом, от которого у Солянникова задрожали коленки. Дав себе секунду подумать, он понял, перед кем стоит сейчас. Со всех сторон доносились крики, от них Борис сжался как лист бумаги, скомканный в руке. Он понял, где находиться.

— Зачем ты меня предупредил? – Он не скрывал удивления, его не возможно было скрыть в эту минуту, когда новый мир поглотил его целиком, как бочка мёда поглощает ложку.

— Если бы тебя не предупредили, ты бы так и ушёл, никого не трогая, никого не обидев. Смерть быстрая и не интересная для нас. Одним прекрасным зимним утром твоя сердечная мышца прекратит качать кровь, и на одного алкоголика будет меньше. А теперь ты стал знаменит, мы подтолкнули тебя действовать. Разве тебе не было весело? Ты не можешь победить зло, делая что-то плохое другим. Эту фразу я говорил много раз. Люди в основном одинаковы, всё себе и себе. А о нас мы сами думать должны. – С упрёком говорил он своим костлявым голосом. Будто ножом по стеклу. – А мы тоже хотим повеселиться.

Демон принял своё настоящее обличие, и крик Бориса эхом распространился вдоль пещеры, смешиваясь с другими, так и не достигнув её конца.