В соавторстве с DaraFromChaos
***
Светящийся потолок прибавил яркости, часть стены уехала в неизвестном направлении, и наши герои оказались у многоярусной трибуны. Десятки марсианоподобных шелезяканцев, облаченных в пурпурные мантии, занимали многочисленные места. Отвратительные бурдюки на шеях надувались от важности момента.
Алла одним профессиональным взглядом окинула сидящие фигуры.
— Сто пятнадцать слева, двести тридцать шесть справа, — не разжимая губ, шепнула она командиру. — На двенадцати рядах.
— Трое сбоку — ваших нет, — ответил Ильин.
— Что он имеет ввиду? — насторожились пурпурные. — Что значит это словосочетание?
На трибуне послышался легкий гул. Под колыхание бурдюков высокое собрание принялось экстренно совещаться.
— А вы не знаете? — обратился к гудящей аудитории Ильин. — Вот и мы понять не можем, в честь чего банкет. Не соблаговолите объяснить, по какому праву официальные представители Галактики подвергаются пленению и содержанию в условиях, от которых морпеха воротит?
— А вы объясните нам значение? — недовольно буркнули сверху.
— Охотно. Это часть старинной считалочки, — любезно сообщил Ильин. — Теперь, может быть, вы объясните нам ситуацию?
— Что есть «считалочка»?
— А что по поводу «объяснить»?
— А и не надо ничего объяснять, — неохотно пробулькали из задних рядов. — Шелезяка — закрытая планета. Проникнув на нашу территорию, вы сразу подписали себе смертный приговор.
— Вот те раз, — разочарованно протянул Ильин. — Но я вас расстрою. Нет такого закона, закрывать свою планету. Да еще со смертельным исходом. У кого хочешь, спроси. Господин Сочинский, вы слышали о таком?
Тот с видом профессора юриспруденции отрицательно покачал головой.
— К тому же наши УЭЭЭ высчитали траекторию снижения корабля. И сопоставили с возможностями ваших тел. Вы не могли не только управлять посадкой, но и не пережили бы знакопеременных перегрузок. Следовательно, кораблем управлял робот. За контрабанду роботов у нас полагается смертная казнь.
— Еще не лучше, — возмутился тертый Ильин.- Где это видано, чтобы в наше время на неизвестную планету корабль сажали вручную?
— Кроме перечисленного, — заунывно, не принимая во внимание праведное возмущение капитана, продолжили с трибуны, — во время приведения в исполнение смертного приговора по пункту номер раз, вы отравили батальон жуков-коррозиров печатной продукцией, за что приговариваетесь к трем смертным казням. Первая — за уклонение от приведения приговора в действие, вторая — за порчу казенного имущества противокорабельной защиты нашего континента, третья — за контрабанду печатной продукции. Четвертая смертная казнь зачисляется на ваш счет за уничтожение УЭЭЭ с чиновником второго класса.
— А пятая? — влезла Аллочка. — На пятую мы еще не заработали?
— Пятая смертная казнь назначается вам за отказ воспользоваться демократической свободой выбора способа смертной казни. Шестая — за порчу списка казней разрешенных к применению высшей инстанцией континента.
— А седьмая, седьмая? — хором вопросили земляне.
— Седьмая за нахождение на планете в неподобающе вызывающем виде, — констатировали сверху.
— Что значит «в вызывающем»? — с вызовом поинтересовалась Алла. Мужчины невольно залюбовались той страстью, с которой были сказаны вечные слова. Ангел и черт в одном флаконе черной лайковой кожи. Роскошная грива волос рыжим водопадом рассыпалась по округлым плечам….
От полета фантазии Илью с Севой спасло очередное бульканье.
— А при чем тут вы, дамочка? — удивленно спросил двадцать второй слева в третьем ряду. — С вашим видом как раз все в порядке. Может быть слегка вульгарно, но не смертельно. А вот ваши спутники, покрытые слизеобразной пленкой с татуировками, рекламирующими средства по уходу за ротовыми отверстиями, по всему видать, законченные извращенцы. В другом разе и это сошло бы с рук, но сейчас время военное, сами понимаете.
— Да, — задумчиво проговорил Ильин, развязывая неразлучный вещмешок, — как говорится: «Семи смертям не бывать, а одной не миновать».
— Какой «не миновать»? — заинтересовались где-то на самом верху.
— Вот этой. Вот этой самой не миновать! — пояснил Ильин, выхватывая из закромов драгоценную банку черной икры.
Та зловеще заиграла на свету пузатыми стенками.
Глаза пурпурных марсианоподобных испуганно сузились. Не нужно было быть экспертом по шелезяканским зрачкам, чтобы осознать всю глубину застывшего в них ужаса.
— Ч-ч-черные дыры… — проскрипел кто-то и с грохотом свалился с трибуны, растеряв по дороге сознание и придавив собственный бурдюк в конце пути. К счастью для впечатлительных землян, тот лопнул под телом упавшего. Пол тут же локально заболотило, и трясина с утробным чавканьем поглотила пурпурного.
— Я не знаю, что сейчас более уместно, — прервала наступившее молчание красавица Алла, — признаться, что это мерзость, или поинтересоваться, как командир собирался дарить местным икру, если те коньки отбрасывают только с одного ее вида. Я, конечно, понимаю, что это такой редкий деликатес, но все же…
— Тихо, — зашикали одновременно Ильин с Сочинским, — мы тебе потом все объясним…
— О, дорогие чужеземцы, — пролепетали с высокой трибуны сразу несколько голосов, — проявите гуманность, не уничтожайте нас этим страшным оружием!
— Оружием? — вспыхнула Алла, но на нее зашикали уже не только коллеги, но и большая часть пурпурных.
— Здесь, — мрачным, не предвещающим ничего и никогда хорошего голосом, начал Ильин, — пятьсот двадцать пять граммов натуральных, осетровы… Черных! Я хотел сказать — черных дыр. И это только нетто!
Население трибуны единодушно вздрогнуло.
— А брутто, — голос командира снизился до загробного, — все семьсот девяносто!
Несколько шелезяканцев свалились в обморок. Остальные были близки к истерике.
— Если я разобью эту банку…
— Командир, — не сдавалась настырная Алла, — это вряд ли. На всей Земле остался только один осетёр…
— Во-первых, не осетёр, а осётр, а во-вторых, какое это имеет значение? — недовольный тем, что ему не дают добраться до сути, начал раздражаться Ильин.
— Такое, что стекло бронированное. Его кумулятивным снарядом не взять….
— Иди ты! — вырвалось у Ильина. Он с восхищением посмотрел на уникальную банку.
— И крышка с кодовым замком, — не сдавалась рыжая. — Мне продолжать перечислять степени защиты хавки небожителей, или вы с Севкой расколитесь, почему местные приняли нашу икру за черные дыры? Нет, в чем-то они правы, такая баночка оценивается во внешний долг Нигерии, аналогия вполне прослеживается...
— У вас технические проблемы? — робко поинтересовались с трибуны.
— Еще какие! — бодро откликнулась Анискина и радостно пояснила. — У нас замок кодовый!
— Да вы что, ВСЕ с ума посходили??? — окрасился Ильин в оттенок высшей степени негодования, не забывая метать из глаз молнии в Аллу. Ему вторил верный Сочинский, с двух рук вращая указательными пальцами у висков. Но Анискина с детства терпеть не могла, когда от нее что-нибудь скрывали, и бесстрашно отстреливалась синими всполохами из-под ресниц. В воздухе явственно запахло озоном, потолок нервно замерцал освещением. — Мне — капитану, царю, богу и воинскому начальнику своего корабля, не известен пароль от банки икры какого-то там осетра-гермафродита?
С этими словами капитан отбарабанил на крышке пятнадцатизначный иероглифически-цифровой код, и внутри лязгнули запоры несгораемого сейфа.
Оборзевшая было трибуна испуганно замерла.
— Это у вас сейчас начнутся проблемы, — рявкнул Ильин страшным голосом. Он поднял банку над головой и принялся делать откручивающее движение.
— Командир! — окликнула его старший лейтенант.
Ильин не ответил. Он багровел от архимедовых усилий.
-Команди-и-р! — когда Алка имела что сказать, остановить ее можно было только бульдозером. — Командир, а командир!
— ЧТО???
— Там резьба левая! — Алла умела стрелять на поражение.
Убитый Ильин опустил руки.
— У вас технические проблемы? — уже более уверенно поинтересовались с трибуны.
— Да какие у меня могут быть технические проблемы? — спросил Ильин смертельно уставшим голосом. — У меня со старшим лейтенантом проблемы...
— Нет, ну как же? — возразили ему сверху. — Резьба ведь левая!
Ильин ненавидящим взглядом обвел все собрание, так что досталось и трибуне, и Алле. И Севке, за компанию.
— Ну, что до левой резьбы… — ответил Ильин таким голосом, что помещение погрузилось в гробовую тишину. И еще стало страшно. Так страшно, что Алка даже закусила нижнюю губу, что случилось с ней только однажды, да и то после выпускного вечера. А Севе, как он позже сознался, почудилось, что уши его начальника заострились и где-то рядом запахло серой.
— То каждому космонавту бригады известно, — голос Ильина снизился до инфразвука, — как я люблю и УМЕЮ закручивать гайки!
Никто из команды не успел ему помешать. Единым, профессиональным движением, крышка была свернута и черная пропасть внешнего долга Нигерии погрузила мир в холодный и безнадежный мрак.
— Анискина, куда свет делся? — жалобно спросил Сева откуда-то слева.
— Командир, ты чего наделал? — перефразировала вопрос старший лейтенант.
— А что сразу командир? — нашелся Ильин. — Сами хороши. Только и можете, что на власть ответственность спихивать.
В темноте хрустнуло, и яркая вспышка фальшфейера резанула ослепительно белым. Алла подняла факел повыше, и едкий свет разом заполнил все помещение.
Грустное зрелище предстало отважным спасателям. Куча пурпурных шелезяканцев прошлогодней листвой неподвижно мертвела у подножия осиротевшей трибуны.
— Я так понимаю, врач здесь больше не нужен, — задумчиво произнес Ильин, оглядывая свалку безжизненных тел.
— А я так понимаю, что сейчас самое время для объяснений, капитан, — твердо напомнила Алла.
— Да что тут объяснять, со страху преставились, как пить дать, — Ильин осторожно перевернул ближайшего шелезяканца, взглянул на мертвое лицо и отпрянул.
В больших, чуть-чуть подернутых поволокой зеленоватых глазах не было ни страха, ни даже безумия. Было в них какое-то странное, граничащее с облегчением, спокойствие. Такие глаза бывают у разумных существ, посмертно избавленных от тяжких страданий.
— Да что тут происходит-то? — спросила Алла, переводя взгляд с Ильина на Сочинского и обратно. — В конце концов, мне кто-нибудь объяснит?
не читают (((
а не про морскую
