Лёгкость синтетического пластика. Безветренные дни и грубые окрики. Первоначальный замысел и достигнутый результат. Поступательные движения и политический страх. Дебаты под раскидистыми тополями. Жаркие дискуссии и весенние муравьи. Подземные процедуры и ритуальное кормление. Машинная логика и систематические опоздания на торжественные банкеты. Ночные трущобы, полные греха. Яблочные шутки и языческие институции. Многомерные маски и закрытые окна. Развевающиеся знамёна и фальшивые газеты. Иней на белоснежных губах. Ключ от миниатюрной дверки и озеро напрасно пролитых слёз. Костюм летучей мыши и отравление химическим ядом. Пылающие леса и авангардные пьесы. Замысел обугленной спички.
Планеты повторных попыток и неологизмов. Сферические тарелки и ложки. Совокупности столовых приборов. Проституция на проспектах декларативного целомудрия. Концепция оправданного насилия и периферия изначального синкретизма. Дрессированная банковская система и дикий медведь. Медовая лесть международных постановлений. Виллан, ведущий на поводке двух змеев. Конюхи и мастера заплечных дел. Антологии и журнальные рецензии. Шея журавля и москитная сетка. Саламандра, отслаивающаяся от несгораемой ветки. Бутоны нескрываемого своенравия и эксцентричные приличия.
Реки забвения и вечные рвы. Ослепительное сияние кошачьей шерсти. Мятные леденцы. Робкие служанки. Самосвалы, подъезжающие к школьным дворам. Кровная месть и паразитические грибки. Самоходные тарелки. Жеманные лицемеры. Укусы клещей и свергнутых монархов. Толстые журналы и тетради. Крамола ксенофобии и антисемитизма. Пьяные стёкла и рождественские насмешки. Однокоренные глаголы. Стружка из серого пепла. Хоры, исполняющие песни о верблюжьих неудачах. Каштановая причёска. Фармацевтический бизнес. Раздражение, запечатанное в оледеневшую лужу. Однородные феномены и ботанические дебри. Смертоносные мастера и жестокие подошвы. Эпоха взросления и собирания камней.
Во время вечерней прогулки я смотрю на неоновую вязь множества витрин и прилавков. Это красиво, но как же далеко зашла коммерция! Вижу скопление зевак. Грузовой вертолёт пролетает неподалеку.
Когда я был молод, моя дряхлая мать, похожая на мерзкую истеричку, нередко говорила, что ненавидит меня. В такие моменты она также часто стучала по столешнице уставшими кулаками. Но к чему ворошить прошлое? Сейчас я активно анализирую древние рукописи и пишу статьи для ряда научно-исследовательских журналов.
Неоновая вязь… Неоновая вязь… Я пытаюсь сочинить стихотворение, но ничего не выходит. В кармане лежит горсть марсианского песка.
Пятнистая гиена свирепо глядит на меня. Но у меня есть карабин. Прицеливаюсь и делаю выстрел. Тварь повержена. Пуля пробила череп чудовища.
Дни и уравнения. Утренние подтягивания на турнике. Простуда и замешательство. Пророчества и самокаты. Нити и судьбоносные постановления. Воскрешение мёртвых, победа над тленом и смертью. Термодинамика и геометрия. Слова и письма жрецов и беспощадных комиссаров. Безвредный трафарет изготовленной тарелки. Лёгкий завтрак и бесцельное хождение по таинственным аллеям. Шелест зелёных колоколов. Пожилые мужчины и женщины на уютных лавочках. Резвящиеся дети, играющие в самые разные игры. Экстравагантно выглядящий философ, манерно курящий трубку посреди пешеходной тропинки. Смуглые консерваторы, посещающие мечеть.
На личной квартире я медленно вхожу внутрь паркета. За пределами его, паркета, лежит непостижимая изнаночная реальность. Она вызывает противоречивые мысли и эмоции.
