- Это что… что это такое, я вас спрашиваю?
Я стоял в гостиничном номере и показывал на кровать. У меня в голове не укладывалось, как это могло появиться здесь, на краю вселенной, в маленькой комнатенке, которую я снял на ночь.
- Прошу прощения, добрый господин, - сигнальные лампы слуги замигали часто-часто, - сию минуту уберу.
Я откашлялся.
- Я вас не прошу ничего убирать. Я спрашиваю вас, откуда это взялось?
- Сию минуту… сию минуту… уберу, - бормотал слуга.
Я понял, что от слуги ничего не добиться. Совсем. Еще подумал потихоньку, по какому критерию нанимают людей в гостиницы – наверное, главный принцип, это полное отсутствие мозгов.
- Позовите управляющего, - потребовал я.
- Мне очень жаль… мне очень-очень жаль… - бормотал слуга.
- Мне тоже очень жаль. Позовите управляющего.
- Быть может… возможно решить вопрос? – слуга умоляюще посмотрел на меня.
- Невозможно. Позовите управляющего!
- Сию минуту… пройдемте… к нему…
Я пошел за слугой по коридорам и анфиладам гостиницы. Отель больше напоминал какую-то бредовую, причудливую фантасмагорию, безумное нагромождение залов, лестниц, арок, колонн, порталов и измерений. Да и то сказать, отель был рассчитан на самую разношерстную публику – от материальных тел из плоти и крови до ментальных сущностей, о которых никто ничего не знал.
- Вот сюда, пожалуйста, добрый господин.
- Где же управляющий? – спросил я, входя в пустую комнату.
И тут же мне стало неловко за свою оплошность. Управляющим оказался компьютер, и мне оставалось только надеяться, что это все-таки не совсем компьютер, а чье-то сознание, перемещенное на диск.
- Чем я могу быть вам полезен?
- Я… гхм… я нашел в спальне один предмет… должно быть, он остался от предыдущего постояльца.
- Мы приносим свои извинения за доставленные неудобства.
- Нет-нет, что вы, никаких неудобств. Просто… я хочу знать, кому он принадлежал… этот предмет.
- Вы хотите вернуть вещь её владельцу?
- Не совсем… я хочу знать… откуда это.
- Что же… должно быть, оставил кто-то из предыдущих постояльцев.
- Кто? – не отставал я, - кто здесь бы до меня?
Я уже ждал, что он ответит – мы не можем давать такие сведения. И это значило полный провал: я уже понял, что говорю с компьютером, который не откроет мне тайны, как бы я его ни просил об этом и сколько бы ни заплатил. На мое счастье управляющий ответил сразу же:
- Сию минуту посмотрю, добрый господин…
Он начал перебирать данные. Я терпеливо ждал, пока он найдет то, что нужно. Тем сильнее было мое разочарование, когда управляющий сказал:
- Прошу прощения… произошла ошибка.
- Что случилось?
- К сожалению… данные стерты.
- То есть?
- Мне очень жаль… вирус уничтожил все данные. Боюсь, я не смогу их восстановить. Клянусь вам, это беспрецедентный случай, у нас такое впервые…
Лучше бы он этого не говорил. Мне сразу стало не по себе, в голове мелькнула шальная мысль, что кто-то нарочно стер данные, чтобы я не узнал про предыдущего постояльца. Я тут же отогнал от себя подозрения – они не отгонялись, вились вокруг меня…
- Мне очень жаль, добрый господин, - признался управляющий, - ничем не могу помочь.
Я уже и сам понял, что он мне ничем не поможет. Однако, когда я вернулся в номер, меня ждало еще одно разочарование – предмета, так изумившего меня, на столике уже не было. Я снова вызвал слугу – он появился не сразу, похоже, побаивался моего гнева.
- Слушаю вас, добрый господин.
- Где… где эта вещь, которая здесь лежала?
- Это не ваша вещь, добрый господин.
- Я знаю, что это не моя вещь, я спрашиваю – где она?
- Я уничтожил её, добрый господин, чтобы она не мешала вам.
Я еле сдержался, чтобы не нахлопать его хорошенько. Но, в конце концов, слуга был ни в чем не виноват, он делал то, что должен был делать.
В отличие от меня. Потому что я должен был выспаться перед завтрашней конференцией. И черта с два я уснул в эту ночь, перебирал данные в памяти, снова и снова вспоминал предмет, который лежал на столике. Предмет, которого не могло быть, предмет – насмешка над здравым смыслом, привет из прошлого, которое я уже забыл.
Из прошлого, которое было так давно, что уже не верится, что все это происходило со мной. Из мира, который я покинул, как казалось мне, навсегда.
И все-таки он был здесь. Этот предмет. Я вспоминал, как мы тайком собирались с парнями на чердаке, пробовали первый раз, как потом умирали и никак не могли умереть, и молили кого-то о смерти, как потом выворачивало наизнанку, и отец обещал губы отрезать, если еще раз увидит, что мы…
Одного раза мне тогда хватило, я в жизни больше не прикасался к сигаретам.
К сигаретам…
Да.
Здесь, в номере маленькой гостиницы на краю вселенной – на столике лежала сигарета.
Которую мог оставить только человек.
А это могло означать только одно, то, о чем я больше всего мечтал, и то, чего я больше всего боялся.
Я был не единственным выжившим представителем своего рода.
Кранихиды
Иглобрюхие
Кальмары…
Я смотрел на список, который расширялся все больше. У меня хватило ума вычеркнуть из этого списка иглобрюхих и кальмаров, все-таки они были не рыбы.
Да, наверное, надо было начать с сигареты.
Или с Элен.
Хотя нет, с Элен мне не хочется ни начинать, ни ею заканчивать. Элен – это мое, личное, принадлежащее только мне.
Так что с Элен я не начинаю.
Но нужно же, черт возьми, с чего-то начать.
Или, например, вот так:
После того, как мир покинули его последние жильцы, мир оказался предоставлен сам себе. Он пытался было бежать за уехавшими хозяевами по космосу, держа нос по горячему пахучему следу – но вскоре потерял след. Мир вернулся назад, задрал морду в небо и протяжно завыл – но никто не откликнулся на его зов.
За годы и века без людей мир обветшал, у него стала протекать крыша, пуская капли дождя в комнаты, окна запылились, под полом мыши свили гнезда, время, вода и ветер все больше разъедали стены, краска поблекла. Вскоре уже ничего не напоминало о том, что здесь когда-то слышался веселый смех и играла музыка…
Нет.
Это годится для конца истории, а не для начала. Да и вообще, это будет конец не моей истории, а истории мира, а я хочу начать свою историю с того момента, как…
…а с какого момента вообще надо начинать историю?
По классическим канонам надо начинать с того момента, как я родился. Но у представителей моего вида (Homo sapiens) есть одна особенность – мы не помним, как мы родились. В это трудно поверить, но сознание приходит к нам не сразу, а лишь спустя какое-то время после рождения. Это связано с особенностями нашего белкового мозга – а как именно связано, я вам объяснить не могу, я сам толком не могу сказать, каким я был тогда.
Поэтому мои сородичи начинали свою историю со своего первого воспоминания. Итак, первое, что я помню – это мой день рождения. Видите ли, у нас был обычай каждый год отмечать тот день, когда человек пришел в этот мир. Итак, мой день рождения, вспомнить бы еще, сколько мне исполнилось… года два. Ну да, наверное, года два. Или три. Неважно. Кто не знает, что такое Год, и что такое Обычай, можете посмотреть в справочниках: я не могу объяснять все подряд, иначе моя книга превратится в энциклопедию. Итак, мой день рождения, я смотрю на мать, думаю, почему она плачет, почему она бьет отца, первый раз вижу, чтобы мать била отца, захлебывается криком, на что мы будем жить, на что мы будем жить…
- Ты на что ребенка кормить будешь!
Ребенок – это я, если кто не понял. Тогда я был ребенком. Потом перестал быть ребенком.
Я смотрю на них, сжимаю в руках подарок. Кто не знает, что такое подарок, тому можно только посочувствовать. Это красивая бумажка, на ней нарисован корабль, летящий к звездам. Мне хочется поскорее вырезать из бумажки корабль и играть с ним, отец говорит – вырезать нельзя. Нельзя так нельзя, думаю я, буду играть так.
- Да ты рехнулся, или как? На развод подам, ребенка не увидишь больше!
Мать бросается ко мне, хочет выхватить бумажку. Прижимаю к себе что есть силы, реву в голос, надоела уже со своими отбираниями, как какую-нибудь мелюзгу к нам в гости притащат, так начинается, они мои игрушки хватают, мать хлопочет, ах-ах-ах, отдай-отдай, уступи-уступи, подари-подари, ты же добрый мальчик…
Бумажку я тогда отвоевал, кажется, вырезал-таки из неё корабль, играл с ним в Эвакуацию, слово тогда было модное – Эвакуация.
Мать зажимала уши, визжала:
- Да достали вы уже со своей эвакуацией, слышать не могу, по телевизору, по радио, задолбали!
А мне нравилось слово Эвакуация, оно было важное, хлесткое, оно таило в себе что-то… что-то…
Итак, бумажку я все-таки испортил. Но это не имело значения, мой регистрационный номер был в списке.
Хотя нет. Из того, что я рассказал, вряд ли кто-то что-то поймет. Думаю, что для начала придется сделать несколько необходимых пояснений, чтобы дорогие читатели лучше поняли, о чем идет речь в моем повествовании. Итак, вкратце расскажу вам о моей жизни до События. Я жил в каменном доме, и не думайте, что я имею в виду измененное пространство: мой дом был построен из бетонных блоков, поставленных один на другой с помощью особых приспособлений. Телепорта у нас в доме не было, но это не значит, что мы жили бедно: в те времена телепорта не было ни у кого. Мы передвигались по теперешним временам очень странно, садились все в те же механические приспособления на колесах, которые перевозили нас с места на место. Трудно объяснить непосвященным, что такое колесо. Представьте себе циклоид, надетый на ось, хотя это не самое лучшее сравнение.
Жил я тогда на одном из ярусов большого дома. Если вы, дорогие читатели, представили себе одно из измерений гексеракта, то снова ошиблись: я говорю о трех измерениях, только о трех.
Жил я с отцом и матерью: я не смогу объяснить новому поколению, что это такое. Короче говоря, мы состояли в определенных родственных отношениях, суть которых слишком сложна.
В те времена я ничего не знал о грядущем Событии, потому что прогнозера у нас в доме тоже не было. Опять же не подумайте, что мы были настолько бедны, тогда прогнозеров не было ни у кого. День начинался так: мы выходили из некоего подобия медитации, готовили органическую пищу, чтобы поддержать свои материальные тела. Потом мы расходились, отец и мать шли на работу, я шел получать знания, по большей части ложные, потому что истинные знания в те времена были никому не известны. И не спрашивайте, почему я не брал знания сразу из Источника: в те времена мы не чувствовали Источник, хотя он находился совсем рядом.
Коротко расскажу о мире, в котором я жил: в те времена наша цивилизация занимала только одну планету, такой огромный шар, зависший в пустоте и вращавшийся вокруг другого, огненного шара, звезды, мы называли ее Сан, Зонне, Солнце… Не верьте учебникам, где пишут, что звезда была всего одна, в мире звезд было великое множество, вместе они закручивались в спиральную галактику. Трудно описать нашу вселенную тем, кто появился уже после Большого Коллапса, скажу только, что она состояла из множества галактик.
И уж тем более трудно описать вам, как выглядел человек в те времена. На современных схемах рисуют нечто нелепое, ветвистое, не имеющее с человеком ничего общего. Когда же я встретился с известным светилом современной науки, рассказал ему, как на самом деле выглядел человек, он только поднял меня на смех, сказал, что я верю досужим вымыслам. Однако, мне придется по ходу текста дать некоторые подробности тогдашней человеческой природы, иначе вы не поймете, о чем идет речь.
Повторяю, в те времена я еще ничего не знал о грядущем Событии.
Начну с того отрезка времени, когда звезда осветила ту часть планеты, на которой я жил, отец и мать ушли на работу, а я отправился получать знания. Трудно объяснить, что такое работа в тогдашнем понимании этого слова, в глазах теперешнего поколения она бы показалась бессмысленной. До места, где я получал знания, я передвигался в трех измерениях, по плоскости…
Нет.
Не так.
Все не так.
Я в гневе стер все написанное и снова уставился на чистый лист. То есть, это я образно говорю – чистый лист, разумеется, передо мной был не лист, а файл, который нужно было чем-то заполнить. Выражение лист пошло от наших предков, которые писали палочками на листах… или не на листах, а…
Тьфу ты, черт.
Чем дальше зарывался я в историю, которую хотел рассказать, тем меньше понимал, что я хочу сказать, тем глубже погружался в загадки и вопросы умершего мира.
