Ночная прогулка

Я ждал звонка от Сани, но без особого энтузиазма. Погулять, конечно, было бы неплохо, но завтра мне нужно было отвезти документы для поступления в университет, хотелось выспаться, да и вообще, лень одно из самых выдающихся моих качеств. Я ожидал звонка часов до девяти вечера, попутно занимаясь домашней рутиной, а потом переключился на просмотр видео на YouTube. Там было достаточно интересного, чтобы я напрочь забыл про Саню и Миху. Двое этих раздолбаев – мои одноклассники. Живем мы все рядом. Так сложилось, что наше знакомство состоялось еще в детском саду. Говорят, что детские воспоминания слишком смазаны и неполны, но я прекрасно помню, как зашел в игровую комнату, где стоял Саня. Он обделался и измазывал дерьмом стены с таким видом, будто рисовал Мона Лизу – тогда я и понял, что мы будем друзьями. Потом мы пошли в школу (Санек не слишком продвинулся в развитии с момента того случая в детском саду), где встретили еще одного человека, который дополнил нашу компанию, – Мишу. В отличии от нас двоих, Миха был усидчивым и умным ребенком. Его беда была в том, что он был недостаточно умен, а его родители недостаточно богаты, чтобы он мог примкнуть к элите нашего класса, он не был силачом и не выделялся бесстрашием или безбашенностью, поэтому его не приняли здоровяки-спортсмены и опасные хулиганы. Зато в его голове часто мелькали идиотские идеи, и он любил тратить время самым бесполезным образом. Проще говоря, он просто не мог не попасть в нашу шайку.

Я окончил школу, переползая с троек на четверки, Миха был отличником, он относился к школе, как к временной несерьезной трудности, для нас в Саней школа была каторгой. Что касается Санька, я до сих пор не понимаю, как он умудрился выпуститься вместе с нами, ни разу не оставшись на второй год. Он и Миха были заядлыми курильщиками, и я говорю не только о сигаретах, меня из-за дружбы с ними тоже приписали к «этим чертовым наркоманам». Поминаю, все, что я скажу дальше, покажется вам жалким оправданием, но все же это не было нашим пристрастием, как у многих молодых людей, потерявших ориентир в этом мире. Михе алкоголь и наркотики никогда не мешали ни в учебе, ни где-либо еще, скорее это был нектар, придававший ему сил. А вот у Сани все было наоборот, он всегда обкуривался до пограничного состояния и творил такие вещи, за которые было стыдно нам с Михой. Но разве это говорит о чем-то, кроме того, что Саня просто поехавший на всю голову психопат?

Прошлым летом наша троица гуляла по городу, вечерело и на улице стояла приятная прохлада. Гуляли — это, конечно, громко сказано, скорее тащили свои бренные тела. Но, как ни странно, Саня был тогда трезв, как стеклышко опорожненных мной и Михой бутылок с пивом. Дело в том, что его предки давно подумывали отправиться на отдых к родственникам в Приморье. Чтобы избежать пробок они решили совершить этот почти восьмиста километровый бросок ночью. Ну а Саня должен был сменить своего отца за рулем на пол пути (Даже не спрашивайте, как этому неадеквату удалось сдать на права в свои шестнадцать с небольшим лет). Отец моего друга был очень строг, и если бы он учуял от своего сына запах перегара или сигарет, поездка на море легко могла превратиться поездкой в травмпункт. Так вот, мы шли забегаловки «Дикий волк». Там у входа стояли пятеро выпивших парней, судя по габаритам, это были студенты-спортсмены, отмечающие окончание сессии. Нам с Михой не было дела до этих ребят, но Сане, по видимому, стало обидно, что он никак не может влиться в наш веселый и глупый разговор. Ему хватило ума крикнуть студентам, чтобы они… Я не буду говорить, что он конкретно сказал, но намекну, что мужской половой орган упоминался в этом выражении дважды. Естественно, ребята в долгу не остались. Нас тогда так отколошматили, что мама, когда я пришел домой, хотела вызвать мне скорую. Обиднее всего было, что Саньку досталось меньше всех, везучий сукин сын. Однако, фингал под глазом насторожил Санькиного отца, и тот до самого утра допрашивал его о событиях нашего вечера. Саня клялся, что не употреблял ничего, чего не стоило бы употреблять подростку (и это чистая правда), а также, что он вел себя как примерный гражданин и достойный сын своих предков (что было откровенной ложью). Стоит ли говорить, что на утро вся семейка моего друга попала в пробу. После этого случая я и Миха (ему прилетело больше всего) до самого сентября не разговаривали с Саней. Но разорвать наши узы оказалось не так просто, все-таки мы втроем были не разлей вода с самого детства.

К чему я все это рассказывал? К тому, что алкоголь и другие наркотики лишь инструмент в руках человека. Если Миха был скромным парнем с буйной фантазией, то все эти нехорошие вещи позволяли оторвать его воображение от земли и запустить его в космос, а попутно развязать ему рот. Миха становился невероятным выдумщиком и бойким рассказчиком. Возможно, того же самого можно добиться и без алкоголя и прочего, тут я не буду спорить. Саня же становился агрессивным задирой, каким он и был по своей сути, просто степень агрессивности и задиристости росла пропорционально выпитому. Вроде бы не сложная мысль, но почему то большинство взрослых считают, что гораздо легче наложить табу на те или иные вещи (речь не обязательно о веществах, тут могут быть, например, компьютерные игры, или опасные виды соревнований, имеющие сейчас большую популярность среди молодежи), чем попытаться поговорить со своим чадом, и узнать, что же заставляет его бежать от реального мира. Но, хватит философии.

Нашим излюбленным местом была детская площадка, которая находилась у Сани во дворе, через улицу от меня. Ничего особенного: детские качели, пара лавочек, карусель и два обшарпанных крутящихся колеса с поручнями, как будто созданные для огромных хомяков. Там мы зависали почти каждый вечер, но сегодня планы были другими. Мы должны были встретиться в этом месте и пойти к Борьке, одному студенту, через которого можно было вечером купить алкоголь и многое другое. Наличие свободного времени совпало с отъездом моих родителей и сестры, они уехали к родственникам в Комсомольск. Разве это не лучший повод закатить маленькую вечеринку? Но мое ожидание слишком затянулось, на экране монитора шла какая-то скучнейшая научная белиберда, я свернулся на диване в позе эмбриона и начал засыпать. Разбудила меня известная мелодия Judas Priest, ее я поставил на звонок для контакта Сани, поскольку он поклонник этой группы и подобного творчества.

– Привет, дружище. –услышал я из трубки. – Как делищи? Мы тут с Михой немного припозднились. Уже подходим к площадке. Ты как, с нами? Ха-ха. Можно было и не спрашивать, у тебя ведь нет друзей, кроме нас. Я уже молчу про подружек, на это с твоей мордой можно не надеяться.

– Саня, я думал, мы пойдем пораньше, мне завтра рано вставать, да и вообще...

– Так, давай без отмазок, Ден. Мы с Михой ждем тебя на площадке через двадцать минут. Посидим, поговорим, вспомним старые приколы. А если не придешь, то мне придется трахнуть твою сестричку, – фоном послышался хохот Михи, напоминающий крысиный писк.

– Да пошел ты! Я приду, и ты получишь знатного пендаля за такие шутки.

– Жду тебя, милый, – Саня бросил трубку.

Я резко поднялся с дивана, из-за чего закружилась голова. Я все еще был полусонный. В доме было очень душно, и я открыл окно, но это совсем не помогло. Это был самый жаркий август на моей памяти, из окна на меня сразу же навалился тяжелый воздух, будто из духовки. Кондиционер сломался, как только родители уехали к родственникам. Я напялил на себя шорты и легкую рубашку, обул свои прошлогодние разбитые тапочки. Мы жили в тихом спальном районе, был будний день поэтому, выглянув в окно, я не удивился, что свет во всех окнах многоэтажки напротив не горит, хотя не было и полуночи. Перед выходом мой взгляд упал на ключи от маминой машины. Не знаю зачем, может, что-то почувствовал, но я взял их с собой. Закинул телефон в карман, и, когда я уже закрывал дверь, из динамика моего телефона вновь завопил знакомый голос.

– Алло?

– Ден, где, черт подери, тебя носит? Мы с Михой уже устали тебя ждать.

– Я закрываю дверь и спускаюсь, буду через минуту минут, – ходу до них было как минимум минут пять, соврал я намеренно, пусть подергаются.

– Смотри, не забудь захватить с собой плавки, тут так жарко, что под Михой образовалась целая лужа – за этой дурацкой шуткой последовал не менее дурацкий и слишком долгий смех.

– Вы что, уже обгашенные? – спросил я.

В ответ услышал гогот Майка, так люди в трезвом уме не смеются, в трубке что-то зашуршало, а затем раздались короткие гудки. Похоже, пора искать новых друзей – подумал я. Забавная мысль, что-то вроде шутки, в которой всегда есть доля правды.

Большая часть ламп в подъезде не работала, и мне приходилось нащупывать ступеньки, чтобы не упасть. Спуск с шестого этажа можно было бы облегчить с помощью лифта, но он отказался подниматься ко мне. На третьем этаже освещение было очень тусклым, как будто его специально настроили для того, чтобы создать атмосферу для интересной истории или для влюбленных парочек, или для фильма ужасов. Я с самого детства жил здесь, в этой квартире, поэтому все мелкие детали подъезда были буквально вбиты мне в память. Вот на этом этаже отсутствует крышка мусороприемника и из черной дыры постоянно дует холодный вонючий воздух, вот здесь находится измятый вандалами железный ящик с почтой, а вот тут на стене старая краска осыпалась так, что грязная штукатурка стала напоминать силуэт ковбоя в плаще и шляпе и так далее. Да что уж там говорить, я запомнил даже очередность скрипов, которые издает лифт, пока поднимает меня на мой этаж.

В последнее время я стал настоящим философом. Часто я ловил себя на мысли, что по долгу думаю о чем-то серьезном, что еще год назад показалось бы мне глупостью и занудством. Я мог часами вести диалог у себя в голове на самые разные темы. Возможно, это первый признак того, что у тебя протекает крыша. А может ты и впрямь становиться великим мыслителем. Ведь от сумасшествия до гениальности всего один шаг, или как-то так. Сейчас я думал о том, чего боится человек. Пыльный едва освещаемый подъезд может навести страху. Но только до тех пор, пока углы лестничной площадки остаются скрытыми во тьме. Как только настанет утро, мы не увидим там ничего, кроме мусора, использованных шприцов и презервативов, а также разбитых бутылок. Я и сейчас понимал, что там в темноте ничего нет. Но почему же мне стало так не по себе? Человек боится самой темноты или того, что спрятано в ней? Я думаю, он боится неизвестности. Даже самый страшный монстр под покровом света, становится лишь мерзотным и неестественным куском мяса.

Засмотревшись на лампу и обмозговывая все это, я совсем забыл о том, что иду по лестнице, промахнулся мимо одной из ступеней, и чуть было не покатился вниз. В этот момент лампа моргнула мне, на секунду погрузив все вокруг во тьму, а в голове я услышал странный громкий щелчок, будто кто-то выключил тумблер, отвечающий за мое восприятие мира, а потом быстренько включил его обратно. Я уперся рукой в стенку, с шорохом проехался по остаткам облупленной краски и благодаря этому быстро затормозил. Ладонь от известки стала белой, как у мертвеца. Возле мусоропровода у стены кто-то оставил треснутое стекло, поленившись спуститься на два пролета вниз и оставить его у мусорного бака. Еще немного и я бы мог влететь прямо в эту стеклину. Окинув взглядом лестничную площадку, я понял, что дальше меня ждет все та же темень. Пришлось идти очень аккуратно, следующий источник света ждал меня только возле входной двери в подъезд. Кнопка для открытия железной двери подсвечивалась зеленой лампочкой. Я нажал на нее, услышал характерный звук, и дверь открылась.

На подъездном крыльце я сразу же ощутил тяжелый воздух. Он был таким плотным, что стало трудно дышать, появилось чувство, будто я нахожусь в парнике. Было невероятно душно, в такой ситуации я обычно за пару минут становлюсь мокрым от пота, но в этот раз я совсем не вспотел, хотя ощущал жар всей кожей. Слабенький ветерок расшевелил криво приклеенные объявления на подъездной двери, но не принес никакого облегчения – он был сухим и горячим. Фонарные столбы освещали желтым светом дорогу, опоясывающую двор. Я спустился с крыльца и в этот момент насторожился, мною завладело чувство, что все, что я вижу, нереально. Не знаю почему, но этому миру чего-то не хватало. Я потащился к остановке. Двор наш был совсем небольшой, его окружала узкая дорога, где припаркованные автомобили перегораживали проезд другим машинам. С одной стороны эта дорога соединялась с трассой, с другой – уходила через автобусную остановку за мой дом и вела на соседнюю улицу. Я пошел по узкой тропинке вдоль дороги. Достал свой бумажник, пересчитал наличные.

- Да уж, не густо. – сказал я сам себе.

На улице не было ни одного человека, это и не удивительно, сегодня был вечер среды. Но отсутствие двух пожилых алкоголиков на лавочке возле соседнего подъезда, на которой они выпивали каждый вечер, заставило меня удивиться. Неужели сегодня им пришла в голову гениальная мысль изменить свою жизнь и прекратить ежедневно хлестать дешёвую отраву? Я прошел мимо машины моей матери, припаркованной в небольшом кармашке во дворе. Она сигнализировала мне синим светом из-под лобового стекла, рядом ей вторили еще три машины. Только подойдя к остановке, я понял, в чем дело. Меня настораживала тишина. Рядом проходила трасса, и иногда ночной поток машин будил меня. Но сейчас на трассе не было никого. Я простоял несколько минут, наблюдая за широкой освещенной фонарями дорогой, но никто так и не проехал. Без шума проезжающих машин город сразу же стал тихим, опустевшим и даже пугающим. Все машины во дворе стояли заглушенные, из темных окон нашего дома не доносилось ни звука, ни один человек не слушал музыку и не пел, никто не ругался. Я зашел под стеклянный купол остановки – ни души. Бродяга, который спал здесь, когда я возвращался домой, тогда еще только вечерело, тоже исчез. Наверное, ушел отсюда в поисках лучшей жизни. Не знаю почему, но в тот момент я посмотрел на небо, может, ожидал увидеть там пролетающий самолет или вертолет. Небо было очень ясным, усеянное звездами, совсем как в деревне. Раньше мне не приходилось видеть в городе так много звезд, но сейчас они будто сами лезли в глаза, сверкали и переливались. Может нужно было просто почаще отрывать свой взгляд от земли? Разрезающий космическую тьму свет неисчислимого количества звезд произвел на меня сильное впечатление, я даже на миг отвлекся от своих тревожных ощущений.

Теперь я снова мог вернуться к мыслям о человеке и его страхах. Чертова подъездная темнота и природная неуклюжесть сбили мой внутренний монолог. Так, о чем я говорил? Ах да, человек боится неизвестности. И это касается не только темных комнат. Точнее сказать, это касается темных комнат в самой малой степени. Что на счет неизвестности твоего будущего, неизвестности завтрашнего дня? Да, завтра я поеду в один из пяти институтов в своем городке, подам документы на специальность, название которой мне ни о чем не говорит, потом вернусь домой и пообедаю. Но разве это похоже на поступок человека, который уверен в своем будущем? Я понятия не имею, чем я буду заниматься после школы, точно так же, как и все мои друзья. Они могут делать вид, что их это не тревожит, но глубоко внутри у всех нас засел ужас перед неизвестностью. Я не знаю даже чем бы я хотел заниматься, каким образом вообще нужно зарабатывать на жизнь, почему на нее вообще нужно зарабатывать? Только в одно я уверен точно, что бы мне не пришлось делать, это будет нечто, что я вскоре возненавижу. Так было с моими родителями, то же самое произошло с моей сестрой, Таней, она учится на последнем курсе университета, терпеть не может то, что изучает, и устроится на такую же ненавистную «перспективную» работу. Та же участь ждет меня и моих друзей. Конечно, всегда есть альтернатива - стать алкоголиком или наркоманом, некоторым это кажется привлекательней ежедневной никому ненужной рутины. Предположим, что кому-то из нас повезет, он откроет свое дело и станет преуспевающим бизнесменом (но я очень сомневаюсь, что в нашем мире это так работает), и что же тогда? Ты сможешь ездить на дорогих машинах, заказывать себе элитных шлюх, пить дорогое вино, а не ту газированную отраву, что предпочитаем мы с друзьями. Это и есть настоящая жизнь? Жрать в три горла и постоянно показывать остальным, что ты так можешь, а они нет? Как-то я поделился этими мыслями с отцом, он сказал, что я думаю о слишком взрослых вещах, и пока что меня это волновать не должно. А когда должно? Когда мне будет сорок, и я внезапно захочу покончить с собой? С Михой и Саней я бы не стал делиться подобными вещами. Они бы предпочли высмеять эту тему, они бы испугались поговорить об этом серьезно.

Бах! – резкий шум раздался где-то между домами, там, куда уходила узкая дорога от остановки. Снова чувство выключенного рубильника, или даже фотоаппарата, вспышка которого на секунду освещает окружение, ты видишь яркую картинку, а затем снова темнота. Я обернулся, но ничего не увидел. Звук был такой, будто рядом разбили стекло.

– Здесь есть кто-нибудь? – я хотел прокричать эту фразу, но мой голос оказался едва слышен.

Сердце бешено застучало, хотя чего мне было бояться? Я же в огромном мегаполисе. Ответа не последовало. Тогда я повторил свой вопрос, только на этот раз действительно напряг голосовые связки, кто-нибудь обязательно должен был услышать. Должен был, но или не услышал, или не захотел отвечать. Черт, в этот момент мне стало действительно не по себе. Конечно, район у нас не самый густонаселенный, но здесь часто шатается молодежь, мои ровесники, почему бы им не выйти вечером в среду и не побить бутылки?

Я прислушался: идеальную тишину нарушал только звуки бьющихся о плафон насекомых. Они стаей вились прямо под освещенным куполом остановки. Со стороны это место напоминало островок света, среди океана тьмы. Вскоре неприятный звук, исходивший от стремящихся к своей цели и сгорающих по ее достижению насекомых, стал действовать мне на нервы. Я достал телефон, открыл вкладку входящих звонков, нажал на «Александр Психоз» и приложил трубку к уху. Сначала тишина, а потом стандартная фраза автоответчика, девушка-робот умиротворенным голосом сообщила мне о том, что Саня находится вне сети. Я посмотрел на экран и увидел значок зачеркнутой антенны. Какого черта?! Тут всегда была отличная связь. Дорога между домами не была освещена, и после звуков бьющегося стекла мне не очень-то хотелось идти в том направлении. Но Саня и Миха ждали меня, они болтаются совсем неподалеку, если бы они узнали о том, что я стою и трясусь от одной мысли сделать шаг за стеклянный купол остановки, они смеялись бы надо мной до посинения. Поборов свой глупый страх, я пошел вперед. Никаких осколков, или вообще чего-либо, что могло бы разбиться с таким звуком, я поблизости не нашел. Наверное, показалось.

Пройдя между домами, я вышел на разбитую асфальтовую дорогу и уже видел дом Сани: такую же типовую многоэтажку, как и моя. Я ускорил шаг, хотел быстрее добраться до своих друзей, теперь они стали мне роднее всех на свете. Невольно я вглядывался в каждый темный угол, боясь увидеть, что оттуда выползет зомби или что-то подобное. Можно долго говорить о том, что я разумный взрослый человек, но окажись в этой ситуации любой другой он точно так же бы наложил в штаны. Сразу вспомнилась фраза, которую я слышал в одной из научно-популярных передач: «Мозг – это лучший друг и худший враг любого человека». Теперь я понял, что на самом деле имел ввиду ведущий передачи. Все мои потаенные страхи тут же выползли из головы, и за каждой стеной мне мерещилось какое-нибудь чудище из недавно пройденной игры или прочитанной книги. Я обогнул Санин дом и оказался во дворе. Мое воображение уже рисовало, как я найду двух своих любимых охламонов угашенными до неприличия и несущих лютый бред. Несмотря на это, я был бы просто счастлив их увидеть, я бы не капли не обиделся, что они не дождались меня. Но во дворе никого не было. Вообще никого. Ни одной шумной компании подростков, пьющих пиво, ни одной парочки, обнимающейся на качелях при свете луны и, конечно, никакого Сани и никакого Михи. Тут я не на шутку перепугался. Я попробовал позвонить еще раз: все так же нет сети, сообщения тоже не доходят, выхода в интернет нет. Я провел в неприветливом дворе минут десять, ждал своих друзей, думал, что делать дальше. Слабый жаркий ветерок заставлял шелестеть листья деревьев. Я не мог стоять на месте, начал бродить туда-сюда, все еще надеясь увидеть знакомые силуэты. Нечаянно задел ногой ржавую детскую карусель, она завертелась, раздался протяжный скрип, от которого у меня по спине пробежали мурашки. Может быть, ребята пошли за добавкой и скоро вернутся – пытался успокоить я себя. Но они не вернулись, а поблизости все так же не было ни единого человека. Я огляделся и понял, что света нет ни в одном из окон нашего спального района. Но ведь когда я выходил из дома никаких перебоев с электричеством не было. Или весь город просто вымер? О последнем варианте я с каждой секундой думал все серьезнее. Появилась идея позвонить Сане в домофон, но я сразу же вспомнил, как его мамаша смотрела на меня и Миху на выпускном (хотя кто на кого оказывал дурное влияние, можно еще поспорить), и отверг эту мысль. В тот момент можно было бы пойти домой, но помимо страха и еще одного смутного чувства сюрреалистичности происходящего мной овладел интерес. Мне было необходимо найти хотя бы одного человека, чтобы доказать себе, что все нормально. И я решил пройтись к торговому центру.

Двухэтажное здание из стекла и бетона находилось совсем неподалеку. У его центрального входа имеется небольшая площадь с тремя фонтанами, они подсвечиваются разными цветами, а выключаются около часа ночи. Тут всегда и днем и ночью тусуется молодежь. Рядом находится парк, где гуляют парочки и мамаши со своими детьми. В таком месте даже в среду ночью не может не быть пары человек. Я шел к торговому центру очень быстро, чуть ли не бегом. На ходу я еще несколько раз выкрикнул: «Есть ли здесь кто-нибудь?» Все без ответа. Встреть я сейчас полоумную бабку, которая начала бы ругать меня и всю молодежь в моем лице за то, что мы носимся ночью по улицам и орем, я бы не отвел глаза, как обычно, а расцеловал бы ее и помог донести сумки до дома. Но бабушки мне тоже не встретилось. Я зашел со стороны парка. Днем он казался мне маленьким и скучным, ночью, когда через кроны небольших сосен виднелись подсвеченные струи фонтанов, а из дали доносились молодые голоса, я считал парк одним из лучших мест во всем городе. Но сейчас он вызывал первобытный страх и желание поскорее убраться отсюда. Мне казалось, что некогда дружелюбные деревья при каждом порыве ветра пытаются дотянуться до меня своими скрюченными ветками. Срезав путь до площади, пройдя прямо через кусты (к этому времени я уже был настолько взвинчен, что каждый раз, когда по моему плечу била ветка кустарника, я едва не вскрикивал), я вышел на открытую территорию. Площадь освещалась невысокими изогнутыми столбами. Те, что были возле в самой середине возле фонтанов, периодически меняли цвет, превращая брусчатку вокруг в некое подобие калейдоскопа. Я не обащал на него никакого внимания, меня интересовали лишь люди. Но площадь была абсолютно безлюдна. Нам с ребятами нравилось собираться здесь вечером, мы обсуждали последние сплетни, издевались друг над другом, решали, куда отправиться дальше. А потом, днем, часто уже в меньшем составе встречались здесь же и обсуждали прошедшую ночь. Я любил это место. Хоть эта площадь и меньше той, что находится в центре города, все же она была моей родной, ведь я гулял здесь с самого детства, когда тут не было ни фантанов ни торгового центра, один безлюдный пустырь. Я вырос шатаясь по этим дворам и места роднее и ближе для меня не было во всем городе. А площадь была украшением здешнего пейзажа. Но теперь мне здесь были не рады. Все вокруг вдруг стало зловещим и недружелюбным.

На парковке стояло около полусотни автомобилей, некоторые с открытыми дверьми, и ни одного человека. Не могли же люди открыть двери, оставить свои личные вещи преспокойно уйти пешком. Стены торгового центра были покрыты узорами из светодиодов, они переливались теплыми оттенками так же, как и разноцветные столбы, некоторые стены были стеклянными, через них можно разглядеть, что там внутри. Но смотреть было не на что, точнее, не на кого. Все помещения были залиты светом, большие экраны показывали трейлеры идущих в кино новинок, игровые автоматы дребезжали и приглашали любого желающего присоединиться к игре. Да вот только играть в них было некому. Я ужаснулся от мысли о том, что я мог бы оказаться один в этом здании, даже при свете. И тут снова раздался звук бьющегося стекла, я моргнул и карем глаза успел заметить нечто. В прозрачных створчатых дверях торгового центра мелькнул черный силуэт. Я видел его лишь секунду, но успел заметить, что он был странно одет. Шляпа и широкополое пальто – мягко говоря не лучший вариант для такой погоды. «Что за сраный ковбой?» – мелькнула мысль. Он скрылся где-то внутри здания. Я направился к дверям, полностью забыв про страх. Если кто-то так же, как и я, пытается найти живого человека в радиусе пяти километров, то какого хрена он убегает от меня? Я по-настоящему разозлился. К дверям я приближался походкой, которой человек подходит к своему злейшему врагу в надежде дать ему по зубам. Широко шагая и насупившись, я толкнул дверь и крикнул:

- А ну, стой!

В этот же момент раздался щелчок, громкий, как будто кто-то щелкнул рубильником у меня в голове. И я погрузился во мрак. Нет, я не потерял сознание, меня никто не ударил сзади по голове, и я не упал, просто погас свет. Это произошло так неожиданно, что я, по инерции влетая в двери торгового центра, чуть не грохнулся на пол, споткнувшись о резиновый коврик. Так я оказался внутри, в кромешной тьме. Естественно, я тут же попытался выйти на улицу, но дверь не поддавалась, похоже, она была электромеханической и заблокировалась, когда вырубили электричество. За стеклянной дверью было очень даже светло, несмотря на погасшие фонари и прекратившие свою работу цветные фонтаны – луна делала свое дело. Стеклянные стены торгового центра как будто ограждали все, что внутри него, от внешнего мира, за исключением тягучего лунного света. Я чувствовал себя как человек, который стоит на границе миров.

– Эй, есть здесь кто? – снова повторил я, уже намного тише.

Эхо разлетелось по зданию. Здесь было гораздо прохладней, чем на улице, но мурашки по телу побежали не от этого. Заходя в дверь, я краем глаза увидел человека, он поднимался на второй этаж. В глубине торгового центра разглядеть что-либо становилось невозможно. Я хотел включить фонарик на мобильнике, но телефон отказался работать, будто бы сам был подключен к городской электростанции. Я даже не удивился, пора было признать, что меня преследовала чертовщина. И тут я вспомнил, что брелок на ключах от маминой машины – это миниатюрный фонарик. Я достал ключи и страшно обрадовался тому, что не использовал фонарик попусту. Я нажал на кнопку, крохотный тусклый луч света ворвался в темноту помещения, его этого было достаточно, чтобы различить ступени, ведущие на второй этаж торгового центра.

Я медленно начал восхождение, прислушиваясь к каждому шороху. Только никаких шорохов не было, даже ветра за толстыми стенами не было слышно, абсолютная гнетущая тишина. Каждую секунду я ждал, что человек в черном выпрыгнет из ниоткуда и набросится на меня. Но наверху его не оказалось. Я начал бродить вокруг игровых автоматов. Глаза никак не привыкали к темноте, но видимость ограничивалась только небольшим кружком направленного света. Внезапно свет фонарика угодил на обезображенное злобой нечеловеческое лицо. Я выронил фонарик и отпрянул, наверное, даже вскрикнул. Спустя секунду пришло понимание, что только что я увидел один из игровых автоматов. Я подобрал свой источник света и направил его на то же место. На меня смотрела пластиковая обезьяна с карикатурно озлобленными красными глазами. При свете дня, когда торговый центр заполнен радостными воплями десятков спиногрызов, эта обезьяна могла бы выглядеть комично, но не в моей ситуации. Из плеча обезьяны торчала резиновая лохматая рука. Я вспомнил, что мы с друзьями заходили сюда и играли в этот автомат. Это был симулятор армрестлинга с макакой, я тогда не справился, а вот Саня чуть было не сломал ее волосатую руку. Красные глаза обладали гипнотическим свойством, я стоял и, не отрываясь, смотрел на них. Отвлек меня шаркающий звук и последовавший за ним хлопок. Я обернулся и увидел деревянную зарисованную граффити ширму, за которой обнаружил лестницу, ведущую на крышу. Хлопок издал люк, который почему-то был открыт. Я встал под него и посмотрел наверх: надо мной все так же нависало невероятно звездное ночное небо. Я в три счета забрался наверх, особенно поднажал на последних перекладинах, чтобы выпрыгнуть как можно резче и не быть застигнутым врасплох. Но не вышло. Выпрыгнул я очень даже резко, но человека в черном не было. Я выключил фонарик – луна прекрасно освещала всю крышу. Меня сразу же окутал теплый тяжелый воздух. Здесь сильно пахло смесью посаженых под стенами торгового центра цветов, кустов сирени и букетом из сотен едва различимых городских запахов. Я подошел почти к самому краю крыши. Это был только второй этаж, но торговый центр находился на пригорке, поэтому вид открывался на всю северную часть города и даже на спокойную гладь реки Амур.

Саня и Миха постоянно твердили, что им осточертел этот городишко. Такого же мнения были мои родители и почти все, кого я знал. Я не разделял их взглядов. Мой город и вправду начал загибаться в последнее время, и народ толпами валил в более перспективные районы страны. Большая часть производства закрылась еще до моего рождения. Теперь эти полуразвалившиеся помещения арендовали сетевые магазины. Стройка жилья велась вяло, а денег на покупку новых квартир хватало не у многих. Короче говоря, можно было найти тысячу причин, чтобы убраться отсюда. Но разве это повод ненавидеть город, где ты родился и вырос? Место, которое всегда будет твоим домом, где ты провел свое детство и юность, некоторые нашли здесь свою любовь и создали семью, родили детей, прожили большую часть жизни. Ни одного огонька, ни намека на движение, город затих и погрузился в сон. Сейчас, при свете луны, многоэтажки приняли серебряный отлив, в парках и аллеях деревья качались в такт ветру, и это была одна из самых завораживающих картин, которые я видел в своей жизни. Не хватало только людей, которые могли бы разделить это зрелище со мной. Хотя будь рядом мои друзья, они вряд ли бы поняли, о чем я. Иногда с тобой происходит что-то важное, ты чувствуешь это и одновременно понимаешь, что такое это может случиться лишь один раз в жизни. Именно это чувствовал я в тот момент, когда передо мной открылась панорама нашего города во всей его красе.

От этих уносящих вдаль мыслей меня оторвал тяжелый удар крышки люка. Я отпрыгнул от испуга и чуть было не перевалился через ограждение на краю. Человек в черном загнал меня в ловушку! Я попытался открыть люк, но ничего не вышло. Он стал тяжелее в разы, будто налился свинцом. Меня вновь обуял страх. На углу крыши я увидел перила, это была пожарная лестница. Выглядела она проржавевшей и не очень надежной, но выбора не оставалось. Я спустился на уровень границы между первым и вторым этажами, каждый раз останавливаясь, слыша скрипы обветшалой стали. Не заметив, что лестница складная, я схватился за ее нижнюю часть, лестница не заставила себя ждать и тут же раздвинулась. Я вжался в перила. Лестница достала почти до самой брусчатки, резко остановилась, издав ужасный скрип, а потом сила инерции скинула меня на землю. Я распластался на спине и машинально закрыл лицо руками, ожидая, что сейчас вся эта ржавая доисторическая конструкция упадет мне на голову. Однако на меня ничего не упало, за исключением частичек ржавчины, и, что самое странное, у меня ничего не болело, хотя удар был приличный. Я поднялся на ноги, отряхнулся. Оказавшись с одной стороны окруженный небольшой лесополосой, а с другой стенами торгового центра, я почувствовал, что я здесь не один, но тот, кто находится рядом явно не обычный человек. Все исчезли, а он остался, и он водит меня за нос. Я начал лихорадочно оборачиваться. ЗА каждым шелестящим кустом за каждым деревом и за каждой постройкой мне мерещился силуэт человека в черном. На смену тревоге пришла паника.

Я побежал. Побежал к дому по самому короткому пути. Нестись по лесополосе было еще страшнее, я старался бежать как можно быстрее, но в тот же момент тормозил себя, я боялся не услышать звук приближающегося человека в черном, заглушенный моим сбивчивым дыханием и хрустом веток под ногами. По дороге мне пришла в голову дикая идея: сесть в машину и поехать к родителям в Комсомольск. Пусть они подумают, что их сынок полоумный укурок, это небольшая цена за возможность избавиться от этого кошмара. Путь к дому казался мне бесконечным, оглядываясь и пугаясь своих собственных шагов, я наконец, выбрался из лесополосы. Я уже и не надеялся встретить своих друзей, пулей я мчался в свой двор.

Я жутко запыхался, адреналин в крови придавал мне сил. Увидев машину, я за двадцать метров открыл дверь с брелока и с ловкостью акробата запрыгнул в салон, попутно нащупывая кнопку блокировки дверей. Сразу же достал мобильник – он все так же не работал. Теперь идея запрыгнуть в машину не казалась такой уж безумной. У меня появилось ощущение, что я обязан побывать здесь. Я вставил ключ в зажигание, провернул его – ничего. Стартер даже не чихнул в попытке завести двигатель. Я попробовал завести машину еще раз, и еще, это не увенчались успехом. Аккумулятор не работал, хотя еще секунду назад он воспринял сигнал от брелока. Я уперся головой в руль, понятия не имея, что делать дальше. Человека в черном нигде не было. Не знаю зачем, но открыл бардачок и достал фотографию, которую мама всегда возила с собой. Это фотография нашей семьи, ее сделал я сам. Я не лучший фотограф, но это фото удалась на славу. На ней папа и мама сидят в широком кресле, недостаточно широком, чтобы с комфортом вместить их обоих, но, судя по улыбкам, их в тот момент это ни капли не смущало. У них на коленях сидит и заливается смехом моя старшая сутра. У мамы в ногах лежит Альберт, наш пес, тогда еще совсем щенок. Мне всегда нравилась эта фотография, но сейчас я готов был расплакаться, наблюдая все эти родные и такие далекие лица, это не было похоже на меня. Как бы я сейчас хотел оказаться рядом с ними. Я бы позабыл все обиды, я бы стал другим человеком: взялся за голову, нашел бы что-то что действительно меня интересует, перестал бы докучать сестре, перестал бы хамить родителям и стал бы больше времени уделять нашему общему быту. Ведь роднее их у меня никого нет. Но это все мечты, мечты мальчишки, застрявшего в умершем городе.

- Надо было ехать с ними и не упрямиться – сказал я сам себе. - На что я променял эту поездку? На вечер полета сознания со своими друзьями, который обернулся ночным кошмаром. Да и с какими друзьями? Разве я еще в старших классах не заметил, что между мной и ребятами разрастается пропасть? Саня так и не повзрослел, он остался безбашенным и агрессивным ребенком. Миха сам себе на уме, он не глупый парень, и прекрасно понимает, что, находясь в нашей компании, у него нет будущего. Школа окончена и внешнее давление, что сплачивало нас, теперь потеряло свою силу. Золотым денькам однозначно пришел конец. Мы все это понимали, но боялись сказать друг другу.

Я убрал фотографию обратно в бардачок. Желание прятаться в машине от неизведанного исчезло. Я больше не чувствовал страха, лишь решимость закончить эти крысиные бега. Я вышел из тачки, захлопнул дверь. Навалилась дикая усталость, атмосфера душила меня, как будто пыталась изгнать инородное тело.

- Эй, ковбой, выходи! Я тебя не боюсь! – заорал я. Но никто не отозвался.

- Если ты последний живой человек в этом городе, то нам есть что обсудить. Да? Ну и хрен с тобой, прятаться сколько хочешь, я отправляюсь домой.

Ноги налились свинцом и мне едва удавалось переставлять их. Я вымотался, такое чувство возникает в конце долгого дня, когда ты выполнил кучу поручений, переделал все дела и с чувством исполненного долга идешь домой. Я поднес ключ к двери домофона, но она не отреагировала. Ну еще бы, домофон был обесточен, как и все вокруг. С трудом я начал подъем на свой этаж в темноте. Хотелось одного – прийти домой и лечь спать, мне казалось, что все вокруг – это дурной сон, завтра я проснусь со свежими силами, а родители уже будут дома. Впереди замаячил тусклый свет. Нет, этого не может быть. Я поднялся еще на один лестничный пролет и оказался между вторым и третьим этажами. Наверху, прямо под светильником, стоял человек в черном. Он стоял ко мне лицом, спиной к свету, и ждал меня. Теперь я понял, кто он, но удивляться уже не было сил. Это и не человек вовсе, это оживший силуэт с обшарпанной подъездной стены. Угловатая непропорциональная фигура, сбежавшая из моего воображения, материализовалась прямо передо мной. Свет странным образом огибал человека в черном, оставляя его силуэт во тьме. На белой стене справа от меня я увидел небольшой потек крови. Оглянулся назад – и в углу, прямо у мусоропровода, увидел себя. Я был скрючен в странной позе, одна нога выдвинута резко назад. Головой я задел подъездную батарею, от чего ее зеленое полотно в месте удара сменило цвет на красный. Левой рукой при падении я выбил стекло, находящееся прямо под батареей, одна ладонь протерлась до крови. Я упал так, будто бы увидел в пыльном углу за мусоропроводом что-то интересное и припал к нему разглядеть это поближе. На лбу была большая кровоточащая шишка, а шея вывернута в неестественном положении. Я смотрел на свое тело без капли удивления, все чувства атрофировались. Довольно глупо, подумал я так, как иногда думал о персонажах в малобюджетных фильмах, которые были введены в сюжет только для того, чтобы потом умереть. Я снова посмотрел на человека в черном. Свет стал еще более тусклым – кто-то убавлял яркость. Я попытался всмотреться ему в лицо, но не увидел ничего, кроме черной мазни, оставленной все нерадивым художником. Человек в черном протянул мне руку, он не сказал ни единого слова ивряд-ли он вообще мог говорить или даже дышать. Я вновь услышал звук бьющегося стекла, на этот раз звук не оборвался. Он повторялся раз за разом, все быстрее сливаясь в бесконечный шумовой фон. Это был звук разбившейся жизни, хрупкой, как это самое стекло. Мне вдруг на секунду показалось, что я преуспел в разглядывании лица человека в черном, но это не принесло мне большой радости. Оно было мрачным, отрешенным от всего, не имеющим ничего общего ни с человеком, ни с чем-либо из привычного нам мира. И чем ближе я подносил свою руку к его руке, тем темнее становилось вокруг и тем лучше я мог разглядеть самого человека в черном. Его истинный облик не поддается описанию, скажу лишь, что в нем нет ничего, что вам бы захотелось увидеть. Еще секунду поколебавшись, я взял его за руку. Затем услышал знакомый щелчок – и свет погас. На этот раз рубильник так и остался в положении «выключено».

Похожие статьи:

Рассказы → Игры господ (глава третья)

Рассказы → Игры господ (глава четвёртая)

Рассказы → Игры господ (глава вторая)

Рассказы → Игры господ (глава первая)

Рассказы → Серый рассвет