Ноющая голова

По мотивам произведения «Служение Жизни» конкурс «Две тысячи лет война»

– Тук… тук… тук…,– кто-то больно стучал по голове. Адский запах самосада ударил в лицо,– Семён?

Коля отрицательно покачал головой.

– Василий? – не унималось лицо, произнося чьи-то имена, одновременно ударяя по лбу. Когда незнакомец дошел до Евлампия, с Дромедонтом Коля заплакал от боли.

Перед глазами Николая плавало крупное незнакомое лицо. На фоне пушистого облака, голова незнакомца казалась приплюснутым почерневшим арбузом. Потрескавшиеся губы шевелились, но слова были понятны не всегда. Увидев на щеке родимое пятно в форме континента, Коля вспомнил школу. Сухой взгляд географички резал сознание, травил душу, колол в такие части тела, услыхав о которых на зоологии, девочки краснели.

 – Идиотина,– грозя указкой, кричала учительша,– последний раз спрашиваю: столица Африки.

– Камбоджа?

– Охренеть,– лицо не унималось,– так ты значить никакой ни Драмедонт, прости Господи, а Компотжа? Надо же,– к кому-то обратилось лицо,– какой-то дурень сына компотом назвал.

Память проявлялась маленькими кусочками. «Вот воспитательница в детсаду села на детский горшок. Вот День Космонавтики и Коля с друзьями несет транспарант. Что же там было написано? Вспомнил! Мир, труд, Маркс! Первые ночные полёты к Солнцу. Вот Незнайка на Луне встал в окопе во весь рост, вот бросает гранату, вот она почему-то падает, но не к нему под ноги, а мне за пазуху». Взрыв. В одно мгновение все стихло, в воздухе повисла такая тишина, что у Николая заломило виски.

– Ноги! – Коле показалось, что его крик разнёсся по округе, пугая птиц и зверей. Сделав над собой усилия, он успокоился. Ноги были на месте. Вздохнув пару раз, он с новой силой почувствовал дрожь в теле:

– Руки?

– Нет, Компотжа, не угадал,– лицо медленно уплывало, прощаясь потрескавшимися губами.

«Может граната не взорвалась?»,– Коля чувствовал, как сила и способность возвращаться в тело приподняло его на локтях.– Локти тоже есть.

Оглядевшись, Коля понял, что находится в госпитале безымянной деревушки, куда приносят пациентов. Судя по вытащенной на улицу печи, мебель вынесли, чтобы не экономить место. Облокотившись на рядом лежащего пациента, Коля заметил чью-то ноющую голову.

Из окна тянулись солнечные лучи, в которых плясали пылинки. Только Николай мог по этой пыли определить, сколько он пролежал в избе безымянной деревни.

– Коля,– умоляла голова,– а я сколько пролежала?

– Пару часов,– принюхавшись, ответил Коля, и уложил ноющую голову обратно на дощатый пол.

Пылинки отплясали, и теперь сложно было сказать, сколько прошло времени, прежде чем входная дверь заскрипела, и в избу вошёл капитан Троицкий.

Это был мужичок средних приземистых лет. Его пристальный взгляд глубоко посаженных глаз, был способен видеть Колиных далеко посаженных родителей.

– Здрав будь, Кампотжа! – с улыбкой ответил капитан, – как сам?

– Голова ноет,– Коля погладил на полу ноющую голову,– а в остальном замечательно.

– Щас перестанет,– капитан щечкой сапога стукнул по голове и она, словно футбольный мяч полетела в угол безымянной избы.

– Ой,– обрадовался один из пациентов в углу,– голова нашлась!

– Что слышно о подкреплении? – спросил Николай.

– Ничего. Кухню разбомбили,– дав товарищу переварить неприятную весть, Троицкий продолжил:

– Скоро наверняка опять атакуют, видишь, как тихо силы собирают. Надо и нам силы собрать.

Николай не знал что ответить, и, похлопав себя по плечу, успокоил:

– Не дрейфь, продержимся!

И пошли Компотжа с капитаном по безродной деревне силы собирать!

Они долго шли по полю брани.

– Где же силы? – спросил Николай.– Тут по полю сплошная брань.

Широкая равнина простиралась так далеко, как мог видеть глаз. Кругом валялись слова: короткие, длинные.

– Вот так меня мама называла,– Кампотжа легонько пнул букву. На глаз у Коли тут же навернулась слеза, второй глаз был занят, и не мог оторваться от поля.

– А меня вот так,– вытянув из грязи длиннющее словечко, капитан попытался его прочесть: – долбо…, долбо…

– Да ладно не мучайся,– Коля снова похлопал себя по плечу,– я понял – долболюб.  

– Здорово, долболюбы! – Дорога раздвоилась и, на перепутье у безымянно покинутой жителями деревушки огромным шаром лежала ноющая голова. Брови головы дрогнули, она ослабила лицевые мышцы и пошевелила ушами. Одна из губ поползла в сторону,– налево пойдёте,– громкий голос головы полетел по полю, причём в самую ужасную его сторону,– помрёте. Направо – женитесь.

Кругом валялись чёрные кости. На жёстких телах костей застыли маски ненависти и страха. Яркие белые точки источали тонкие лучи надежды. Создавалось впечатление, что голова минутой раньше играла в домино. Увидев на концах длинной колбасы два дупля, Коля радостно крикнул: – Рыба!

– Рыбанька моя, вставай, на работу.

Нехотя открывая глаза, Коля не мог вспомнить, куда они пошли с капитаном во сне: направо или налево. Сладко потянувшись, он ощутил прилив сил. Пахло варёным кофе и выпечкой. Нащупав рукой что-то мягкое, тёплое и волосатое, Николай подсунул руку под распаренное тельце и повернулся к любимой. Рядом, разбросав по подушке жидкие волосы, улыбалась ноющая голова.