Денис проснулся. Сил не было даже на то, чтоб поднять веки. Тело тихо болело, словно он и не ложился, не отдыхал, не спал. Точно избитое палками с ног до головы. Страшно было даже просто пошевелиться — ведь боль могла перестать вести себя тихо...
О состоянии его головы можно было сказать одно: «Мурзик! Не топай!!!» Ночной провал милостиво избавил Дениса от проклятья вчерашнего дня, но мутный осадок в затылке только и ждал, когда он попытается сменить положение. И тогда в прозрачное, кристально-чистое, пустое, без единой мысли с утра сознание вторгнется вся грязь, скопившаяся в черепе.
Денис застонал и заставил себя сесть. И началось! Боль пронзила голову, в ушах зазвенело, пустой желудок рванулся к горлу в рвотном спазме, холодный пот оросил покрывшуюся гусями кожу...
- Сука...
Он сидел, крепко сжимая пальцами край лежанки и тихо стонал. Плохо ему. Опять. Очень плохо... Денис медленно поднял веки. Утренний, тусклый ещё свет обжёг сетчатку, раскалённые спицы пронзили глаза и впились в мозг. Он снова глухо застонал. Небо, как же плохо. Как же хочется снова лечь! Звон в ушах сменился ватными пробками, в глазах потемнело и поплыло, слёзы расплавленным свинцом вылились на щёки, прожгли борозды и тяжело упали с лица на пол, разбились вдребезги о шершавую поверхность... Денис судорожно глотнул и желудок сжался в болезненном голодном спазме.
- Сука...
Надо вставать. Надо поесть зелени, надо сходить в туалет и умыться. Надо, но сил ни на что просто нет. Денис оглядел опостылевший за годы одиночества интерьер своей берлоги, глубоко вздохнул сквозь засохшие и побаливающие ноздри и с выдохом снова произнёс всё то же слово:
- Сука.
В животе заурчало, зашевелилось и рвануло вниз. Едва не крича, Денис встал с постели и на подламывающихся ногах поковылял к сортиру. Зелень подождёт... В кабинке он с грохотом кинул задницу на унитаз, сорвав с неё на лету трусы. Стон исторгся из его уст одновременно с громким залпом кормовой мортиры. Он сидел, уронив лицо в ладони и под аккомпанемент бэквокала размышлял о том, что надо, надо как-то всё-таки собраться с силами и модернизировать систему вентиляции в кабинке — ведь аж глаза режет, не говоря уж про то, что не вздохнуть.
Наконец спазмы в кишечнике прекратились и Денис протянул руки к крохотной раковине с краном. Ополоснул их, не вставая, плеснул воды в лицо и растёр ладонями. Сойдёт... Затем он, кряхтя и постанывая, вымыл задницу и тяжко поднялся на ноги. Постоял, пережидая звон в голове и очередное почернение в глазах, потом спустил воду в толчке и уже тщательно вымыл руки. Ещё немного постоял было, вцепившись в косяк, но желудок настойчиво просил пищи. Надо поесть всё-таки. Зелень на завтрак не впечатляла, но готовить овощи не было ни сил, ни желания, ни времени — есть куда как более насущные проблемы.
Дойдя до стола, Денис отодвинул в сторону табурет, упёрся рукой в столешницу, а второй принялся заталкивать в рот веточки зелени. Он старательно жевал и глотал, борясь с тошнотой — желудок требовал нормальной еды. Но её у Дениса просто не было, поэтому он продолжал свой козлиный завтрак, периодически косясь в сторону окна. Выловив последний листик со дна миски, он сунул его в рот. Посмотрел на чайник, поморщился и напился остро пахнущего уксусом рассолу из банки. Тяжко выпрямился и освободившейся рукой выловил со дна маринованные белые кусочки, сунул их в рот и тоже схрупал.
Краем глаза Денис увидел первый луч светила, проникший извне в его тесное жилище. Пора! Он добрёл до лежака, нашарил под подушкой шорты, майку и с трудом оделся. Пора. Если с утра не опрыскать всходы — к вечеру придут насекомые и можно будет попрощаться с урожаем. Потом прилетят пернатые — жрать насекомых и гадить. Потом... Потом можно будет прощаться с жизнью.
Тяжело ступая, качаясь и придерживаясь за стены, Денис пошёл к выходу. Сбоку от крыльца, на песке, валялся брошенный ранцевый распылитель. Сморщившись и прислушиваясь к желудку, он спустился со ступеней и остановился. Немного постоял и побрёл к бочонку, стоящему под навесом. Воды было маловато и поэтому Денис отправился к скважинному резервуару, у которого был трубопровод не только в его жилище, но и на разборную колонку для поливки огорода. Там он наполнил пластиковую баклагу и вернулся под навес. Опять всё идёт не так...
Тошнота подкатывала к горлу. Чёртова зелень никак не желала усваиваться желудком и комом висела, мешая дышать. Денис обхватил рукой подпорку навеса и прижался к ней лбом, закрыв глаза. Он старательно вспоминал всяческие вкусные блюда, которые ему доводилось есть — разнообразные рагу, гриль, шашлык... В животе заурчало, желудок, обманутый мозгом, выделил сок и принялся за завтрак. Стало чуть легче.
Денис открыл глаза и принялся готовить раствор для опрыскивания. Действовал он, что называется, на автомате — измученная болью голова не желала работать, а тело, слегка свыкшееся с ломкой, механически исполняло годами отработанный ритуал. Воды до рубчика. Совок сухого гуано. Совок размоченной глины. Жменька соды. Мешалкой — бульк-бульк-бульк. Три капельки уксуса. Бульк-бульк-бульк. Где же эта чёртова марля?.. Денис с тоской осмотрелся.
- Сука...
Он понуро свесил голову, напряг мозг, пытаясь вспомнить. Марля. Нужно процедить раствор, иначе форсунка распылителя будет постоянно забиваться мусором от растворившегося гуано. Глубоко вздохнув через нос, он направился к крыльцу за ранцем. Поднял за лямку, подхватил удочку со шлангом и с тоской осмотрелся в надежде найти пропажу. Или что-нибудь похожее на неё. Ничего. Денис помотал слегка головой и направился под навес. Время терять нельзя, ему нужно успеть до обеда опрыскать грядки. Это, по сути, вопрос жизни и смерти...
Он раскрыл горловину бачка распылителя, вновь оглядел всё вокруг в поисках какой-нибудь тряпки. Но откуда б тут что взялось! Скрипнув зубами Денис снял шорты вместе с трусами, отделил одно от другого и надел шорты на голый зад. Критически осмотрел трусы, с горькой усмешкой отметив про себя, что с таким фильтром концентрация гуано несколько повысится. И принялся ковшиком переливать раствор из бочонка, старательно перемешивая осадок.
С наполненным бачком за плечами и удочкой распылителя в руках он вышел на огород и принялся обрызгивать растения. Периодически он подкачивал воздух в ранец и методично, аккуратно обрабатывал лопоухие ростки зелени. Светило поднималось всё выше, становилось жарко. Но Денис упорно продолжал свою работу — он понимал, что пока он в силах, надо успеть сделать побольше. На весь огород нужно два с третью ранца раствора, следует разбрызгать первый ранец не взирая на жару и скорее вернуться под навес за второй порцией. Потому, что в полдень светило просто сожжёт его.
Струйка бурой аэрозоли фыркнула в последний раз и из удочки пошёл воздух. Денис развернулся и побрёл под навес, волоча налитые тяжестью, отёкшие ноги. В тени навеса он перезарядил бачок, разобрал и продул форсунку. Сильно хотелось есть, жажда тоже напоминала о себе. Денис, морщась, напился тёплой воды из пластиковой баклаги, накинул на плечи лямки рюкзака, подхватил удочку и вновь поволокся на огород.
Светило свирепо палило его. Пот обильно струился по лицу и телу, капли его тяжко плюхались на раскалённый песок и тут же испарялись. Денис остановился, поводил рюкзаком, взбалтывая раствор. Пошвыркал насосом, нагоняя давление и, шепча проклятия, продолжил опрыскивать кустики зелени. Удочка слева-снизу — пшик! Удочка справа-снизу — пшик! Удочка сверху вниз — пшшшшик! Следующий. Слева, справа, сверху — следующий... Смрадная жидкость на несколько секунд орошала листву и почти сразу же испарялась, оставляя на поверхности тонкий налёт, отпугивающий насекомых.
Денис про себя разговаривал с ростками, упрашивал форсунку не забиваться, умолял светило не торопиться к зениту. И медленно, метр за метром, барражировал по своим грядкам. Кожа его болела, ноздри сохли от жары и горели от амбре аэрозоли, в глаза затекал пот. Внезапно потянуло ветерком. Он выпрямился и с надеждой посмотрел на запад. Он не ошибся — в лицо его снова пахнуло раскалённым воздухом.
- Сука!
Денис выговорил это слово почти с любовью. Прикрыв глаза козырьком натруженной ладони, он посмотрел на восток — светило поднималось всё выше. А там, на горизонте, уже взвивались небольшие пыльные вихорьки. Да, всё так и есть! Теперь надо просто закончить начатую работу. Потом можно будет забраться в свою берлогу, сварить овощей, поесть... А пока — слева-справа-сверху... Шаг вбок, слева-справа-сверху... Шаг...
Спустя час Денис, еле живой, мокрый от пота и смертельно усталый, добрёл на совсем онемевших ногах до навеса. Там, в тени, он попытался было отвернуть пробку с горловины бачка, но распухшие и отёкшие пальцы не работали. Денис дотянулся до баклаги, напился и засунул в оставшуюся воду, уже почти горячую, руки. Посидел так с минутку. Потом встал, прижал коленом, тоже распухшим и болящим, бачок и вновь принялся за крышку. Он кряхтел и постанывал, пот со слёзами стекал с лица, но проклятая затычка никак не поддавалась. Денис обессиленно упал окарачь, потом завалился на бок и обречённо заплакал.
- Сука...
Минут через тридцать он поднялся, сел на ранец задницей, подпёр его распухшими ступнями с боков и двумя руками крутанул чёртову крышку. От рывка боль из пальцев выстрелила вверх по венам, обожгла лицо, выбила слёзы. Но бачок наконец-то открылся, тухло фыркнув остаточным давлением. Денис принялся черпать из бочонка раствор, воняющий уже просто кошмарно и цедить его сквозь трусы в ранец. Он затравленно поглядывал на раскалённый добела двор, на мелкие змейки песка, срывающиеся с невысоких кочек-дюнок от лёгких порывов постепенно усиливающегося ветра. Он знал, что выходить из-под навеса сейчас — самоубийство. Но и не выходить — тоже. И если климат может и не убить его за оставшиеся час-полтора, то весной голод убъёт его точно, если урожая не хватит до новой зелени.
Денис полз по огороду на четвереньках. Осталось совсем немножко... Самая малость... Чуточку. Светило нещадно жгло его тело и голову, ветер не приносил облегчения, лишь всё сильнее похлёстывая песком по обожжённой коже. В какой-то момент Денис потерял сознание и упал. А ветер всё усиливался и уже начинал засыпать низкорослые кустики растений, выпавшую из рук удочку... Природа яростно сопротивлялась вмешательству человека.
Он пришёл в себя от безжалостных укусов насекомых. В мозгу вспыхнуло — растения!!! Денис заскулил, задёргался, судорожно поднялся на четвереньки, за шланг вытянул из-под песка удочку и принялся лихорадочно дёргать рычажок насоса. Вокруг него по огороду перемещались насекомые, но их было ещё не много, он всё ещё имел время, чтоб опрыскать оставшиеся кустики... Тяжко, не сразу, Денис поднялся на колени и принялся за работу.
Пшик-пшик-пшшшшик!
Пшик-пшик-пшшшшик!
Пшик-пшик-пшшшшик!
Глаза его отказывались служить, в голове гремели колокола и трещали трансформаторы, колени, стёртые о песок, кровоточили, удочка выпадала из непослушных пальцев... Но до невысокого вала, сложенного из камней, вынесенных им с огорода, оставалось всего несколько метров и Денис упрямо полз меж грядок и прыскал, прыскал, прыскал...
Когда он закончил, спазм в желудке перегнул его пополам и вода с остатками завтрака выплеснулась на песок. Всё тело его кричало от боли, казалось, что каждая клетка вибрирует, стремясь оторваться от соседних. Но это уже не имело никакого значения. Денис привалился к раскалённым камням, скинул лямки ранца и закрыл глаза. Успел. Он успел! Порывы ветра хлестали его по лицу, уходящее на запад светило мстительно палило его неприкрытое тело, а насекомые ползали по песку, протягивали свои уродливые головы к жёстким, толстым листьям, трепещущим под напором воздуха и отворачивались. Самые голодные подползали к его ногам и скусывали кусочки кожи, на местах укусов выделялись крохотные капельки крови.
Но это уже не имело никакого значения — он успел. Он выжил сегодня, а следовательно, проживёт ещё один год. А там будет новая зелень и новые посадки, и новая борьба. Денис ещё немного полежал, потом перевернулся на бок и встал на четвереньки. На ноги он сейчас не смог бы встать даже сытый, здоровый и отдохнувший. А уж передвигаться против ветра — и подавно. Не в это время. Нет.
Медленно перемещая конечности, Денис дополз до крыльца. Он мысленно благодарил небо за то, что насекомые, не нашедшие корма, покинули его огород и никто не кусал его за руки и ноги. Параллельно, перпендикулярно и вперемешку с благодарностью, он возносил небу проклятья за всю эту боль, за мучительный голод, за заживо сожжённую кожу... И вместе с тем тихо, в самой глубине души, ликовал: он успел.
В берлоге Денис напился рассолу, вытащил из погреба мешочек зелени, привязанный к верёвке и немного перекусил. Передвигаться пока было ещё трудно, особенно на запад. Но к востоку движение становилось заметно легче и это не могло не радовать Дениса. Он немного отдохнул, лёжа на полу, но вскоре озяб и через силу вскарабкался на лежак. Укрылся одеялом и уснул под вой всё усиливающегося ветра.
Спустя четыре часа Денис проснулся от наступившей тишины. Резко откинул одеяло, бодро сел, поставив босые, но уже почти не опухшие ноги на прохладный пол. Вытянул руки вперёд, потом согнул их в локтях и прихлопнул себя ладонями по ногам. Улыбнулся и подскочил с лежака. Он легко и свободно метался по своему жилищу — доставал из погреба мешочки с овощами и зеленью, растапливал печь, чистил, крошил, толок... После ужина он налил себе чаю и с кружкой в руке подошёл к окну. На улице было светло и тихо.
Денис распахнул раму и с удовольствием вдохнул прохладный ночной воздух. Он испытывал весьма странные ощущения: лёгкость, смешанную с усталостью, озноб от сквозняка и жжение от лучевых ожогов, сытость и жажду. И не переставал улыбаться. Тишина звенела, крупные звёзды мигали в лилово-розовом небе. Денис допил чай, надел рубашку и вышел во двор. Лёгким шагом пересёк огород, который ещё совсем недавно казался ему бескрайним, поднял рюкзак и отнёс его под навес. Разобрал, промыл и продул форсунку, ополоснул бачок и прочистил шланг с удочкой. Отсоединил, разобрал, смазал и снова собрал насос. Все движения давались ему волшебно легко, хоть и была ещё ощутимо заметна разница при ходьбе на восток и запад — на восток всё же шлось легче. Но это не смущало Дениса. Он бодро и с улыбкой хлопотал под навесом, наводя порядок. Даже мурлыкал порой какой-то весёлый мотивчик при этом, а когда увидел висящую на вбитом в подпорку колышке марлю, рассмеялся в голос.
Закончив дела, Денис вышел во двор, повернулся лицом на восток и посмотрел в небо. Над ним висел рогами вниз громадный, от горизонта до горизонта, сияющий серп спутника этой чужой, суровой и такой негостеприимной планеты.
- Ну здравствуй, Сука! Рад видеть тебя.
Он подмигнул, снова улыбнулся и бодрым шагом пошёл к обломкам своего корабля, в которых много лет назад обустроил себе жилище.
________________________________________________________________________________
26.09.2014. Бердск.
