- И что вы мне чушь несете? Что вы мне чушь несете, а?
Хозяин смотрит на меня, как на… как не буду говорить, на кого. Или даже на что. Он всегда так смотрит. А сегодня особенно.
Хочу сказать, что несу никакую не чушь, а чай несу, как велено, в пять часов, как кукушка своё откукукает, так я чай несу.
Работа такая.
- Вам голову сразу оторвать или потом?
Это опять хозяин. Он же мистер Барридж. Не понимаю я нашего хозяина, сколько служу, столько не понимаю, триста страниц служу, триста страниц не понимаю, и до этого хрен знает сколько служил, хрен знает сколько не понимал. Сам хозяин говорил, полцарства тому, кто загадку разгадает, ну не полцарства, ну, полпоместья, ну, не загадку, ну, не пойми, что, но всё равно… И тут нате вам, только я рот раскрыл, хозяин мне уже готов рот зашить и гвоздями заколотить для верности.
- Что вы сказали? Ну что вы сейчас сказали?
Хочется послать его далеко и надолго. Не посылаю.
Говорю как можно спокойнее.
- Есть такие книги… с несколькими альтернативными концовками. М-м-м… примеров, к сожалению, привести не могу.
- И сколько концовок у таких книг бывает?
Хозяин говорит ласково, вкрадчиво, вот ненавижу, когда хозяин так говорит. Это значит, быть буре. И буре нешуточной.
Дамы хихикают.
- Гхм… ну… три… четыре…
- Три-четыре, говорите? Ах, три-четыре? – голос хозяина взрывается раскатами грома, - а ничего, что в нашей истории их миллион?
Поправляю. Всё равно терять уже нечего.
- Девятьсот девяносто девять тысяч восемьсот семьдесят четыре.
- А-а-а, ну конечно, это уже ближе к трем-четырем… Совсем близко, прям вообще-вообще. О-ох, горюшко вы моё, вы автора представляете, который миллион концовок писал?
Дамы хихикают.
- Вон, они уже хохочут над вами!
Хочется швырнуть ему в лицо поднос и уйти. Не швыряю. Ухожу.
На пороге спохватываюсь. Думаю, говорить, не говорить, если сказать, опять поднимет на смех…
Все-таки говорю.
- А… а почему автор один должен быть?
- А сколько?
- М-м-м-м… не знаю. Коллективное творчество.
Хозяин первый раз смотрит на меня серьезно.
- Коллективное творчество нескольких миллионов человек?
- Гхм… конкурс какой-нибудь был…
- А ведь верно говорите… конкурс… Куда вы поперлись-то, Мичел, садитесь, располагайтесь… чего вы там на краю стола ютитесь, что я, страшный такой, что ли… я не кусаюсь… так только, слегка. Сюда давайте, на места для гостей, один черт, гостей нет, и не будет…
Киваю. Нет, и не будет. Всё верно, кто будет с нами связываться, никому это не надо, с нами связываться. Другие книги как книги, вот, например… например… да что угодно вот, например. Гадкий Утенок какой-нибудь… Всё понятно, вылупился утёнок, все его гоняли, а потом он превратился в прекрасного лебедя. Без вариантов. Нет такого, что в одном варианте утёнок стал лебедем, в другом – носорогом, в третьем прямоходячим узконосым приматом каким-нибудь, что это такое, хоть убейте, не знаю, да нет, как не знаю, я это и есть.
Или вот, Граф Монте-Кристо. Человека ни за что ни про что в тюрьму посадили, а он из тюрьмы сбежал, и всем отомстил. Тоже всё понятно, без вариантов.
А мы что…
А то.
Элизабет не появилась к чаю.
Ну да. Так оно все и началось, когда Элизабет не появилась к чаю. Потом мы ждали её, кто мы, да все мы, ну я тоже немножко ждал, все-таки я служил в этом доме триста страниц, и до этого еще не знаю, сколько. В половине шестого хозяин поднялся наверх и постучал в комнату своей дочери – но она не ответила. Мне пришлось ломать дверь, после чего мы с удивлением обнаружили пустую комнату и записку на туалетном столике.
Дословно не припомню…
«Прошу прощения у всех, особенно у папеньки – но есть обстоятельства сильнее меня и моей воли, я вынуждена покинуть вас, мои дорогие. Прости, Габриэль, нашей свадьбе не суждено состояться»…
Помню, как побледнел Габриэль, как лицо хозяина залилось краской – он всегда краснел, когда приходил в ярость, как полетела в стену любимая фарфоровая трубка хозяина, - и разлетелась вдребезги.
Несмотря на поздний час, мы бросились на поиски Элизабет. Светила полная луна, сад был освещен достаточно ярко – но тем не менее, никто из нас не увидел среди деревьев силуэт юной девушки. Хозяин требовал, чтобы мы немедленно стали искать по остальному поместью – но мы видели, что луна уже коснулась кромки леса, и сейчас зайдет, а в темноте мы ничего не найдем. Вскоре хозяин и сам смирился с мыслью, что поиски придется отложить до утра. Но как только на небе показались первые проблески рассвета, мистер Барридж разбудил нас и приказал сей же час седлать коней…
Как-то так.
Или нет, чуть свет меня разбудил нетерпеливый звон колокольчика – мистер Барридж не хотел терять ни минуты. Мы отправились на поиски Элизабет, но стоило нам миновать небольшой лесок и приблизиться к берегу реки, нас ожидало удивительное открытие…
И всё. А дальше пути-дороги расходятся так, что и не соберешь. В одном варианте мы находим мертвую Элизабет, пронзенную стрелой. В другом варианте Элизабет превращается в дриаду. В третьем варианте мы видим мелькнувшее в реке лицо Элизабет – речной король утащил её на дно. В еще одном варианте книги Элизабет сбежала с богатеньким хлыщом-сердцеедом. А есть вариант, где мы увидели, как Элизабет поднимается по пустоте к мерцающему диску, зависшему над холмами. Я не говорю уже о совсем бредовых вариантах, где мы видим по ту сторону реки огромный мегаполис, и узнаем, что наше поместье – последний островок прошлого посреди тридцать какого-то века, и теперь мы должны найти Элизабет в исполинском городе в двадцать четыре часа – иначе службы безопасности её уничтожат. Кто жил в городе, это тоже большой вопрос – в одном варианте там были люди, такие же, как мы, а был еще вариант, где нас окружили андроиды, сохранившие последний человеческий заповедник.
В другом варианте…
Ладно.
Все варианты не перечислишь. Я их и не помню все. Их никто не помнит все. Их много. Слишком много. Легион.
- А я поняла…
Это Китти.
Смотрю на Китти.
И мы все смотрим на Китти.
Хозяин хмурится.
- Что ты поняла?
- Поняла… это… почему у нас это… вариантов много…
Хозяин хмурится еще больше.
- Да ну?
- Ну да.
- Надо же, магистры наук не знают, она знает… Ну, говори.
- А это… я в книжке читала…
- Ой, молодца.
- В учебнике… по истории…
- Вот молодца, - хозяин щурится, - а где книжку взяла?
- А вот… у Джонни… он её в печку кинул, чтобы историю не учить…
Розги ему, Джонни этому… Дед учился, отец учился, а этот что… только штаны рвать умеет…
- А я книжицу-то и подобрала… и прочитала…
- И чего вычитала?
- А вот… Там раньше что было-то… до Апокатитсиса…
- До чего-чего? Ой, голуба, хоть бы слово выучила… Апокалипсис, горюшко ты мое.
- Так вот… до него. И там вроде такие потырь-нет-магазины были…
- Интернет-магазины, грамотейка ты наша.
- А вот там написано было… что в магазинах-то в ентих там не всю книжку-то на продажу выставляли, а кусочек только. Во изверги какие были, книжки выдумали рвать…
Хочу сказать, что их не рвали, делали что-то другое. Не говорю.
- Ну и вот… человек кусочек книжки прочитает, а дальше платить надо… чтобы дальше-то читать… а платить-то никто и не хочет, копеечки-то кровные отдавать…
Хозяин поднимает брови.
- И что?
- А вот… человек кусок книжки прочитает, а дальше сам додумывает… вот и получилось…везде по-разному…
Тишина.
Слышно, как тикают часы. Сейчас, вроде, время куковать кукушке, только не слышно кукушки, видно, выжидает, боится спугнуть тишину…
- Ну, молодчина, Кэтти… Прибавка к жалованью тебе обеспечена. Если бы еще сказала нам, какой вариант настоящий, цены бы тебе не было…
Кэтти краснеет.
- А… а не знаю.
- Ну, все равно молодца…
Осторожно говорю:
- А… а если посмотреть, какого варианта больше?
Хозяин хмурится.
- Что значит, больше?
- Ну… один вариант встречается два раза, другой десять…
- Друг мой, да будет вам известно, что каждый вариант встречается только один раз!
- Это может означать только одно, что…
Кукушка вырывается из домика, мои слова тонут в звонких Ку-ку.
Все смотрят на меня.
- Что? Что это означает?
- Одно… Что книгу так никто и не купил.
Хозяин обреченно смотрит на меня.
- И… и где её теперь искать прикажете?
Вздыхаю.
- Это может значить только одно… что настоящей книги уже нет. Она уничтожена.
Хозяин вздрагивает.
- Ты мне это брось, уничтожена… Это что получается, Элизабет не найдем никогда? Ты мне это брось… Сделай, или сдохни, разве не так?
- Ах!
Кэтти вздрагивает, испуганно оборачивается. Всем своим видом показываю, что ничего дурного не замышляю (ни в жизнь), да и вообще, если мешаю, сию минуту уйду.
- До чего ж вы меня напугали-то…
- Честное слово, не хотел.
Полная луна заглядывает в окна, пересчитывает ступеньки лестницы.
- А вы молодец, Кэтти. Я бы в жизни не догадался насчет ознакомительного фрагмента.
Кэтти смущается. Думает, ухаживаю я за ней, или что. На всякий случай отступаю назад, чтобы не подумала ничего такого.
- Да вот, сэр, книжку-то я читала по истории-то…
- Вы молодец. А вы не знаете, где искать продолжение книги?
- Да где ж мне знать-то, сэр…
- Жаль.
- А я вот чего удумала-то…
- И что же?
- Да вот чего… книжки-то, они на флешках на ентих бывают…
- Бывают.
- А флешки-то, они разные бывают.
- Несомненно.
- Вот я и думаю… штучки всякие маленькие смотреть надоть… Ну там медальоны всякие… брелоки маленькие…
- Вы думаете?
- Да вот… вот у вас вот на связке ключей штука какая-то…
Кэтти подцепляет мой брелок в виде маленькой скрипки.
- Думаете, это флешка?
- Да кто ж её знает-то… а давайте глянем…
Кэтти хватает брелок, дергает, ну ты еще сломай мне его. Не ломает, - брелок легко раскрывается на две части, Кэтти протягивает мне половинки, поблескивает металл внутренней части.
- А давайте проверим?
- Дорогая Кэтти, а не лучше ли спросить разрешения хозяина завтра утром?
- Да чего утра ждать… мы же тихонечко…
Осторожно пробираемся в кабинет хозяина, бесшумно отмыкаю дверь ключом. Любопытная луна заглядывает за нами, я её не пускаю, еще не хватало, хозяину расскажет…
Осторожно включаю бук, - память о тех временах, когда землю заселяли живые люди, а не воспоминания о людях несуществующих.
Полумрак кабинета озаряется тусклым светом экрана.
- А то давайте посмотрим на флешке-то… а вы её поставьте как надоть, а то я еще напорчу чего…
- Ставлю как надоть.
Ждем.
- А вот, смотрите тут… Когда луна пробьет двенадцать… Это ж наша книжка-то, нашли, сэр! Вот, смотрите… концовка… Над нашей милой Элизабет тяготеет проклятие, каждую полночь у неё отрастают крылья, но Гэбриел знает, как снять чары…
Кэтти не договаривает. Сэжимаю горло Кэтти, сворачиваю, как птичке, зря, что ли, курам головы сворачивал, готовил на хозяйской кухне, говорю вам, триста страниц этому дому служу, и до этого неизвестно сколько служил.
Вынимаю флешку.
Выключаю бук.
Оставляю тело в кабинете. Одной загадкой больше, одной меньше, не все ли равно.
Закрываю кабинет.
Луна прячется за шторой, делает вид, что ничего она не видела. Я тоже делаю вид, что ничего не видел.
Поднимаюсь в заброшенную башню, придерживаю поднос с подстывшим ужином. Открываю неприметную дверь.
Жду.
Хлопанье крыльев.
Тень в распахнутом окне.
- Элизабет!
- Чш-чш-чш…
- Не бойся, никто нас не услышит.
Обнимаю Элизабет, родную, милую, зарываюсь в душистые волосы, в пушистые крылья.
- Ты чего такой?
- А чего?
- Руки у тебя дрожат… уу-уу, сволочь, опять придушил кого?
- А что ты хотела, Кэтти, дуреха, флешку углядела.
- Говорила тебе, не таскать её с собой…
- А как не таскать, лучше при себе держать… да ты ешь давай…
Элизабет ест. Сначала жадно, хищно, потом вспоминает про остатки аристократических манер, осторожно берет чашечку с чаем.
- Может, вообще уничтожим? – Элизабет кивает на флешку.
- И сами погибнем, да?
- Думаешь…
Твердо отвечаю:
- Тогда наш мир погибнет. Точно.
Обнимаю Элизабет.
Они не знают, что она здесь.
Кто они.
Все.
И не узнают.
Я не отдам её Габриэлю, плешивому старикану, которому захотелось молоденького мяса.
И никому не отдам.
Я не дам им всем обрезать ей крылья.
Вы прочли ознакомительный фрагмент книги, и теперь можете купить целую книгу всего за 999,999,999,999,999….
