ОКНО №572-з.
История до крайности проста, даже в сравнении с прочими ОКНАМИ. Попыток опросить жильцов квартиры было не две, не три. Осталось докладная от последнего, косвенное. Для ходящих по домам фототехника запрещена. Он против правил щёлкнул коридор с телефона. Мутный снимок через булавочную головку объектива.
Квартиранты без проблем соглашалась на перепись. Через домофон уточняли, как их найти в последней не расселённой комнате, бывшей лакейской при кухне, это старый дом.
– А то вы у нас заблудитесь! Не квартира, лабиринт. Уж скорей бы и нас переселили!
В домофон подробно изложили, сколько раз повернуть, в какие двери, где маленький коридорчик, а где проходная комната, и где кухня, наконец.
– Там встретим.
Несостыковка в том, что кухню, плиту кухонную, газовую, с включёнными без рассекателей конфорками, с открытой духовкой видно сразу от дверей, как и распахнутое окно с ней рядом. Переписчик, естественно, проигнорировав инструкции, шёл прямо...
«И что? Они пропадали в лабиринте? Были съедены каннибалами?»
В папке ни ответа, ни намёка. Сухой отчёт: ситуация, при которой не удалось переписать жильцов.
Из вентиляции потянуло чужим табаком. Тошнотворно приторной гарью бумаги, клубники, ванили, копчёностей.
«Вы, суки, реально думаете, что это табак? Да чтоб вас черти в аду жарили под этим соусом!»
Щелчок пультом освежителя разрядил его быстро осевшим туманом, водной свежестью. Но лишь когда №572-з отправился на флешку, резервную флешку и внешний диск, дочитанный и перечитанный сто раз, пришло понимание, что это была не кнопка освежителя, а дистанционный ключ от квартиры, от новоприобретённого входного замка.
«Дебил! Правильно, запрещёнку надо читать с распахнутыми дверями».
Что интересно, понимание не отменило эффекта свежести.
«Как же находят ОКНА... Неужели я ни в какое больше не загляну?»
Да так и находят, подсказывал здравый смысл: рандомно, в собственной почте, лозой, в неподходящее время в неподходящем месте, случайно. Идя на шум квадрокоптера. Похищая листок с ОКНОМ раньше полиции, а лучше – переснимая издалека.
«Это что, во тьме по улицам среди чилдров бродить, искать неприятностей? Нах-нах. Дай-ка я взгляну лучше, чего я там намалевал вчера?»
Электричество мигнуло, монитор обиделся и хуже, чем погас: выдал зеркальный экран комы.
«Спасибо, что не синий. Теперь несколько часов будет самопроверяться».
В правом верхнем углу завис наполовину открывшийся рисунок: ночь, подъёмные краны, стройка. За снежной пленой сквозь оконный проём – яркий свет. Зеркальное поле вокруг отражало скалящийся с толстовки череп: взгляни на себя, человек цифровой эпохи!
«В принципе, я не погрешил против реализма: стройка, прожектор, так может быть».
Оставаться дома стало невыносимо. Душно. Жизнь исчерпалась, как терпение. Ложись, умирай или го в новую жизнь.
Туристские ботинки, и пока-пока...
Непромокаемый, непродуваемый плащ, бинокль, камера с огромным стабилизированным зумом. Функция перископ, дающая возможность фоткать метров с тридцати, не попавшись в камеру квадрокоптера и не рискуя быть замеченным. Это всё вскоре появиться, а пока из подходящей экипировки нашлись ботинки, и то дело. На годы и годы растянувшаяся жизнь одержимого собирателя.
В ней не нашлось места для двух вещей — простуд и лайков. Наверное, это подозрительно, жить без лайков, был юзер и пропал... Наверное, следовало продолжать их ставить... Разве трудно? Не то слово, невозможно.
Как легко дышится в пути, на вечной ночной дороге! Как волнительна страсть преумножения и обладания!
Сам ярлык архива ЗАКРЫТЫХ ОКОН, как незапертая дверь, лучился по контуру, имел как бы звук особенного клика. Щелчок! Сезам! И открывается вторая, приподнятая над простым заоконным миром реальность. Немного личная, присвоенная, божественно недооткрытая.
В первую ночь, в следующую, в позаследущую ОКНА не встретилось. Затем – встретились, и ещё как. Пошло-поехало, закрутилось: иногда откат, глухо до отчаянья, затем светлая полоса, плато и спад. По-разному бывало. В целом везло. Били редко, полицаи не засекли. Мелькавшие на периферии собратья, дикие, пугливые, в бакалавах, вызывали смешанное чувство близости и ревности. Не подходил, даже не приближался.
Первая страсть: «Я разберусь с тайной ЗАКРЫТЫХ ОКОН, я смогу!»
Но как, опереться не на что и поиск адреса невозможен. Ориентиров ноль.
Вторая: «Я соберу их все!»
Но сколько их всех?
Тем временем лоза, купленная в подземном переходе, незаметно пустила корни в подтаявшую судьбу, опутала дверной проём, по старым кирпичам тянулась к большему свету: не время ли и мне первый и последний раз выйти на сцену? Всё пустое. Ни начала, ни конца. Можно лишь стать звеном в этой цепи, цельнокованым с ОКНОМ №572-а, вслух прочитать его, да и всё на этом.
Предшественники, другие чтецы вспоминались по поводу и без, каждый раз ярче.
6.
Вспоминался поц с ОКНОМ №191, читавший его как рэпак, державший страницу перед собой и смеявшийся непрерывно...
ОКНО в его исполнении круто запало. Оно не содержало даже намёка на разгадку, на природу препятствия.
Обычный дом, обычная семья. Подробное описание богатой двухуровневой квартиры. Состоятельная пара, он любитель антиквариата. Винтажная мебель, старшее поколение живёт здесь же. Сыновья ходят в лицей изобразительных искусств, младшая девочка в музыкальную школу. Она, в нескольких словах изображённая, представлялась живей всех. Аутичная? Глухонемая? С флейтой в музыкальной школе и вокалом? Если с ней заговаривали родные или гости, она немедленно ускользала от них. Она садилась на детский стул, клала руки на подоконник, подбородок на руки и смотрела в окно. За этим окном всегда была ночь. Почему ей нельзя было предложить заполнить анкету? Неведомо. Конец истории.
Запомнилась женщина, будто с картинки.
Поздняя осенью. Дождь прервался специально для неё. Алая полоса перечёркнула на горизонте Взлётный проспект, идущий за пределы города к аэродрому. Синтетический, непреходящий закат взлетал над ним в облачное гнездо, свитое на перекрестьях высоковольтки. Можно подумать, исход с этой планеты лежит обязательно в сторону ночи.
Женщина была стройная, в туго перепоясанном плаще цвета иссиня-чёрный металлик. С плеч на спину отброшены концы шарфа, красного как аэродромное зарево. Коптер дорогой, бесшумный. Она подбросила его, в широких тёмных рукавах полыхнули алые манжеты.
«Колдунья. Актриса, на что угодно спорю. Взлётный проспект – правительственная трасса, до патруля у неё всего ничего времени».
Вновь начался дождь. Не прерывая декламации, женщина раскрыла зонт, и высоко держала над собой.
ОКНО №21, ЗЕЛЁНАЯ РОЗА. Эмоциональная, неоправданно затянутая рекурсия. Язык не докладной, нервный. Самооправдания и ругательства, воспроизводимые актрисой, контрастировали с её мягкой манерой чтения и строгой красотой.
Зелёная роза цвела в балконном ящике и представала взгляду всегда с той стороны ОКНА. Можно без проблем переписать жильцов, если не посмотреть на цветок розы. На листья смотри сколько угодно, их море. Цветок один, на него даже искоса глянуть нельзя. Плетистая роза взобралась до середины окна. Подходя к дому, переписчик не удержался, замедлился, на цыпочках оглядел буйную зелень. Вошёл в комнату и не успел даже достать анкету.
...роза переваливалась через подоконник...
...роза улыбалась ему крупным цветком посреди множества тугих бутонов...
...роза смеялась над ним...
Переписчик увидел её и оказался снаружи. Обошёл снова, увидел — снаружи, увидел — снаружи... Второй комнаты у жильцов не было, в другом месте отвечать на вопросы они отказались, имели право.
«Интересно, как именно мужик видел эту розу, обыденно? С раздражением? Или она лучилась у него в глазах?»
В действительности, на проспекте почти ничего из ОКНА не было слышно. Долетали обрывки, когда ветер подует. Микрофон собрал все возможные помехи, но позволил сохранить это, двадцать первое ОКНО, вместе с колдуньей в окне. Теперь навсегда вместе.
Похожие статьи:
Рассказы → Лилия против Розы
Рассказы → Песня ветра
