Мы развернули корабль, споро подняли мачту с реем, натянули растяжки, распустили парус. Ветер наполнил его, и Афобий понесся на запад, тяжело врезаясь в волны, поднимая тучи брызг из-под форштевня – груз давал о себе знать. Мы с Авгеем озабоченно переглянулись. Кормчий сокрушенно покачал головой.
Солнце опустилось почти до уровня носовой фигуры (напомню, мы шли почти строго на запад), когда стало ясно, до его заката нас настигнут – критяне шли за кормой Афобия менее, чем в стадии и расстояние это быстро сокращалось. Мы с Авгеем снова переглянулись. Тот кивнул. Я подошел к краю кормовой надстройки, обращенному к гребной палубе, хлопнул в ладоши, привлекая внимание, столпившихся у бортов, следящих за погоней воинов.
- Вы видите, что нас настигают! – крикнул им. – Наш корабль слишком тяжело нагружен. Пока мы не избавимся от груза, не оторвемся. Потому, добычу за борт. Оставляем только золото, его не так много.
Никто из воинов не шевельнулся.
- Вы, что, меня не расслышали? – понизив голос так, чтобы он звучал зловеще, спросил я. – Выполнять приказ!
И снова никто не шевельнулся. Честно сказать, я даже немного растерялся – давненько не случалось на моем корабле прямого неповиновения. По-моему, вообще никогда такого не было. Но, само собой, я постарался не показать своей растерянности. Не торопясь, спустился на гребную палубу, прошел до мачты, обернулся. За мной, не отставая, следовал Полидевк. А вот Иреней, что-то слегка замешкался, приотстал. Ну, ладно, братец, припомню я тебе твою жадность. Но это после, сейчас надо было, во что бы то ни стало, заставить хоть кого-то начать выполнять мой приказ. Я остановил свой выбор на кузене Агафокле, благо он оказался совсем рядом со мной. Положил руку ему на плечо, глянул в глаза, сказал:
- Действуй, брат.
Взгляд того метнулся вправо, влево, уставился в палубу. Постояв какое-то время неподвижно, он легонько пожал плечами, кивнул и склонился над веревкой, опутывающей ткань, прикрывающую груз. Воины угрюмо молчали, но никто не попытался помешать Агафоклу развязывать узлы. Однако кузен один провозится слишком долго. Нужно заставить и остальных заняться делом. Я уже открыл рот, чтобы вновь потребовать выполнить приказ. И тут с кормы раздался голос Авгея:
- Чужие корабли прямо по курсу!
Что! Я бросился к кормовой надстройке, расталкивая столпившихся людей, споткнулся о связанных пленников, предназначенных в жертву Посейдону. Надо было провести обряд сразу после того, как закончилась буря! Забыл! А отец такого к себе отношения не прощает! Учит меня, учит, а я опять повторяю прежние ошибки! Один из пленников с плохо скрытым торжеством посмотрел на меня. Я остановился, глянул ему в глаза, процедил:
- Рано радуешься. Никогда не поздно выбросить тебя за борт. А Посейдон примет жертву и без обрядов.
Пленник посерел лицом. Кстати, может в самом деле сделать это? Нет – отец может не принять такое. А может и вообще оскорбиться. Тогда будет только хуже. Да и некогда. Ладно – после. Я взлетел на кормовую надстройку и начал всматриваться в море на западе. Садящееся солнце, хоть и потеряло яркость, но все еще основательно мешало рассмотреть то, что творилось у нас по курсу. А! Вот они! И как Авгей сумел рассмотреть их? Четыре корабля без мачт, на веслах шли нам прямо навстречу. Корпуса черные, как у критян. По спине пробежал холодок. Испугался? Хм… Пожалуй… Дело, прямо скажем, становится все поганее. Собственно, положение наше теперь, пожалуй, просто безнадежно. Я лихорадочно соображал, что делать. Спускать парус, сворачивать на север и пытаться оторваться на веслах? Нас настигнут, пока мы будем возиться с парусом. Да даже, если не успеют, настигнут чуть позднее – нашему перегруженному кораблю не оторваться от преследователей, а избавиться от груза уже не успеем – все люди будут на веслах, некому распаковывать добычу и кидать ее за борт. Пожалуй, единственное, что можно сделать, это продолжать идти прямо и попробовать проскочить между идущими навстречу критскими кораблями. Может, не решатся ударить лоб в лоб – это почти верная гибель для обоих столкнувшихся кораблей. А, в том случае, если удастся прорваться, у нас появляется шанс и оторваться. При условии, что успеем сбросить груз.
В нескольких словах изложил свои соображения Авгею. Тот, подумав мгновение, кивнул.
- Ничего другого не остается. Надо рисковать. Но люди пусть готовятся к бою. Если нас не пропустят, хоть продадим свои жизни подороже.
Я опять вышел на край кормовой надстройки. Мои люди смотрели на меня с преданностью и надеждой. Сейчас, когда стала понятна вся безвыходность нашего положения, они были готовы выполнить любой мой приказ. Подавив, некстати возникшее злорадное чувство, я крикнул:
- Будем прорываться! Если не получится – драться! Всем надеть доспехи и вооружиться!
Воины кинулись к тюкам с оружием. Ни сомнений, ни размышлений. Я, все же, позволил себе легкую торжествующую улыбку. Впрочем, долго наслаждаться вновь обретенной властью над своими людьми не дали - меня кто-то тронул за плечо. Обернулся. Позади стоял Иреней, уже облаченный в доспех, держащий в руках мешок с моим снаряжением. Я пристально посмотрел ему в глаза. Брат виновато потупился. Ладно, прощен. Я забрал у него из рук мешок и быстро начал снаряжаться для боя. Иреней и подоспевший, тоже готовый к бою, Полидевк помогали.
До вражеских кораблей, шедших нам навстречу, оставалось около пяти стадиев, когда мы полностью подготовились. Облаченные в доспехи воины, взяли в руки щиты, висящие во время плавания на бортах, встали так, чтобы в случае сильного столкновения не улететь в воду и не попасть под рушащуюся мачту. Мы четверо: я, Авгей, Иреней и Полидевк остались на кормовой надстройке. Авгей, так никому и не доверивший управление кораблем, продолжал держать рулевое весло. Мы трое вцепились в доски планшира – тоже предосторожность на случай столкновения.
Корабли противника все ближе. Их уже можно хорошо рассмотреть, хоть и идут они по-прежнему со стороны солнца. Но солнце покраснело, потеряло яркость, скоро коснется нижним краем горизонта. Все четыре корабля однотипны: с двумя рядами весел, раза в полтора больше нашего Афобия. Экипаж не меньше полусотни человек. Скорее, больше – человек шестьдесят-семьдесят. От таких нам даже налегке на веслах не уйти. Получается, я принял правильное решение – единственный выход прорваться мимо них и попытаться уйти под парусами. Авгей направил наш корабль между первым и вторым критянином, если считать слева направо. Интервал между ними составлял что-то около стадия, но поняв, что мы будем прорываться, капитаны этих двух кораблей начали его быстро уменьшать.
- Зажмут, если пойдем между ними! – крикнул я кормчему.
- Сам вижу, - рыкнул Авгей. – Не мешайся сейчас. Держитесь лучше. Эти - волки битые не пропустят. Но я, все же, попробую!
Когда до пары кораблей, между которыми мы собирались проскочить, оставалось чуть больше стадия, интервал между ними сделался настолько мал, что они почти касались друг друга лопастями весел. Авгей продолжал вести наш кораблик в этот маленький промежуток.
- Попробуем пройти в притирку! – крикнул наставник. – Больше нам ничего не остается!
Ох! Не понравилось мне, что он, словно бы заранее оправдывается. Видно и впрямь наши шансы совсем ничтожны. Половина стадия до критян. Пальцы Авгея, держащие рулевое весло, побелели от напряжения. Сто локтей до форштевней вражеских кораблей и, торчащих ниже них, выныривающих из волн заостренных, обитых медью, таранов. Интервал вражеские корабли сохраняли прежний. Ну, это не мудрено – попытайся они сойтись ближе, будут цепляться веслами. Пятьдесят локтей. Уже можно рассмотреть бычьи головы – обычные носовые фигуры критских кораблей и лица стоящих на носу, блестящих медью и бронзой доспехов критских воинов. На самом носу стоит здоровенный муж с густой черной бородой в глубоком шлеме с массивными нащечниками. Вот он обернулся, крикнул что-то своим людям, взмахнул копьем, зажатым в правой руке.
