Отвертка

в выпуске 2018/05/28

10 мая 2018 - Евгения Кот

Евгения КОТ - Отвертка от rutube_account_2510150 на Rutube.

(Видео вставлено администрацией проекта в тестовом режиме)

Картошина лежит на блюдце и дымится. Я осторожно надрезаю кожуру и чищу ее. Это последняя картошка в доме, мой завтрак, и следует резать осторожно, чтобы сохранить как можно больше мякоти. Не хочу быть голодным и злым на работе. Я должен улыбаться.

Горячая сердцевина обжигает пальцы, и я дую на них. Очистив, солю и, надкусив, наслаждаюсь вкусом. Прекрасно!

Запив картошку стаканом минералки, собираюсь и еду на работу.

Я живу в мегаполисе. Первое, что вижу, выходя на улицу – густой дым, застилающий небо, и верхние этажи небоскребов. Там, над домами, летают дирижабли, перевозящие состоятельных граждан и проводящие экскурсии по нашему городу. Небо здесь цвета спелой дыни, воды мало и она коричневая. Береговые камни красного цвета, что говорит о большом количестве железа в сточных водах.

Ах да, забыл представиться. Я – инженер. Я часть города, помогаю ему дышать, расти и расширять горизонты.

Дома похожи на огромные шестеренки; каждая шестеренка – квартал, каждый зубец – сектор. Есть промышленный квартал, квартал искусства, квартал военных, квартал тюрем, медицинский квартал, а есть Главный квартал – это самая высокая шестеренка. Она стоит в центре и задает вращение остальным. Город живет своей жизнью; благодаря естественному вращению домов (дома вращаются за счет энергии тепла тел людей, ходящих по секторам), - есть энергия. А благодаря энергии есть свет, тепло и вода.

В Главной шестеренке находится командный центр. Рейсовый дирижабль приземляется на крышу, и я иду именно туда.

Спускаюсь на нижний этаж. Я всего лишь техник, маленький винтик большой Системы. Сажусь за квантовый компьютер, загнанный в деревянный корпус по последнему слову экологов. Включив машину, запускаю наблюдательную программу.

Я занимаюсь благоустройством кварталов. Моя работа приносит небольшие, но стабильные деньги, билет в спортзал, дотации на обед и чувство, что завтрашний день будет не хуже сегодняшнего.

Открывается Наблюдатель 3.0 – скрипт, который позволяет государству видеть интернет нашими глазами. Закон гласит, нужно запускать его при каждом запуске компьютера. Я законопослушен. Оставляю Наблюдателя 3.0 в фоновом режиме, а сам лезу в сеть. Сеть – главная гордость человечества. Здесь ты можешь общаться с каждым и делать что угодно, пока это не нарушает законы твоей страны. А если нарушает – извини, придется пожаловать в места не столь отдаленные.

Ищу специальную отвертку для настройки роста озеленительной системы, проверяю ссылки в поисковике. Одна. Вторая. Третья. Щелкаю по четвертой, и экран внезапно меркнет.

Не понимаю, что происходит. Щелкаю мышкой, перезагружаю компьютер. В кабинете орет сирена. Вижу, как сигнальная лампа мигает над дверью. Шаги в коридоре. Дверь открывается, в комнате появляется служба охраны. Сердце уходит в пятки. Резко перехватывает дыхание, и становится страшно.

- Нет! Извините! Вы не поняли! Я просто хотел узнать об отвертке 787-Б! Я случайно нажал ту ссылку… Господи, я даже не знаю, о чем был тот сайт!

Робот-полицейский игнорирует все, что я говорю. Он берет меня за руку крепкой, железной хваткой и тащит по коридору. Я не успеваю взять портфель.

Робот приводит меня в дежурное помещение, сажает за стекло в маленькой комнате и закрывает дверь на кодовый замок. Жду несколько часов. По коридору мимо ходят люди. Сирены смолкают, свет аварийной сигнализации останавливается. Через три часа меня посещает начальник охраны. С ним трое полицейских. Он заставляет подписать бумаги со словами: «Так будет лучше», - и я подписываю. А потом полицейские надевают на меня наручники и уводят.

Я так и не успел ничего объяснить. Даже возразить не смог. Они не дали мне такой возможности.

***

Несколько дней в СИЗО. У меня верхняя полка, жесткая кровать, макароны по четвергам. Все вроде не хуже, чем на воле. Я знаю эту тюрьму – проектировал здесь озеленение, когда работал в Системе, и знаю, как расположены коридоры и помещения. Я почти дома.

Ночью становится страшно. Кто-то плачет этажом выше, в корпусе рыжих. Рядом с рыжими несколько камер для левшей; в наше время они активно скрываются, притворяясь правшами. Рядом с левшами большой корпус – женщины. Не слишком хорошо понимаю, за что они здесь. Следом – геи. Им часто достается от рыжих и левшей.

Хожу по камере. Ее размер не многим больше рабочего кабинета, но меньше, чем моя небольшая квартира. Я не успел заплатить коммунальные платежи. Значит ли это, что Система отдаст мою квартиру кому-то другому? Что будет с моими вещами?

Стараюсь не думать. Обнаружил, что думать вредно. Начинаешь расстраиваться.

Зато у меня появился друг. Его зовут Март. Его одежда потрепана, а борода длинна; он разговаривает с большим тюремным котом, кормит его пойманными крысами и чешет спинку. Кот счастлив спать у него на голове всю ночь напролет.

Март говорит, что Система прекрасна в том виде, в каком есть. Система совершенна. Здания ее высоки, их невозможно разрушить. Идеи – сильны, они сплачивают нас в одно целое. Еще Март пьет дождевую воду, которая собирается в дальнем ведре вдоль стены. Я не знаю, как можно пить воду зеленого цвета. Я не могу.

Меня переводят в колонию общего режима. Мне дали два года - не слишком много. Мою квартиру забрал ЖЭК.

Еду в тюремном автобусе и смотрю в небо. Оно желтое, покрытое дымом. Ищу дирижабли и провожаю их взглядом. Дирижабли прекрасны. Словно огромные чудища, пожираемые облаками, они то появляются в городском дыму, то исчезают.

Позже, гуляя по тюремному двору, вновь ищу дирижабли.

Двор имеет шестиугольную форму. Обнаружил, что если считать последовательно все углы, которые встречаются вдоль забора – углы зданий, вышек надзирателей, парковой дорожки – время идет быстрее. Я считаю, проходя вдоль забора, и ищу дирижабли. Вижу высокую стену, покрытую стальными листами. Иногда я чувствую, как дождь барабанит в спину. Иногда слышу сильный ветер, завывающий в коридорах тюремных корпусов.

Через две недели появляется Март. Он осунулся; оглядывается вокруг в страхе. При нем кот – огромный, хорошо откормленный. Они все еще делят одну камеру на двоих. Надзиратели закрывают на кота глаза, он им не мешает. Март узнает меня и гуляет рядом. Я считаю углы, а он рассказывает о том, что когда-то был партизаном. У него был огромный байк, и он продырявил на нем дирижабль чиновника. Марта уговаривали оплатить ремонт, но денег у него не было. Он получил год колонии.

Март смотрит в небо также, как и я. Сначала я думал, он высматривает дирижабли. Но нет – он высматривал паробайкерш. Март сказал, среди байкеров есть три девушки: они никогда не открывают лиц, никто не знает их имен. На спине их курток вышита надпись: «Нельзя арестовать идею».

Март говорит, они летают над городом. Он видел их несколько раз, но, увы, далеко и недолго. Иногда они разбрасывают листовки, призывающие бороться против Системы. У них нет никаких иных идей, кроме свободы.

Март говорит, что не может быть другой идеи, кроме Свободы. Не должно быть винтиков, болтиков и государств. Глупо говорить взрослым людям, что им нельзя, а что можно.

Мне страшно за него. Он сумасшедший. Ведь без Системы – начнется хаос. У человека не будет ориентиров. Мы - волки. Человек боится другого человека, и поэтому нам нужна Система. Чтобы останавливать таких опасных типов, как Март. И как те паробайкерши.

***

Меня будит хрип кота. Кот ходит по Марку, но тот не реагирует. Кот урчит и мяукает. Я встаю, включаю свет и вижу, как бледно и неподвижно лицо байкера. Зову охрану. Они приходят, проверяют пульс. Пульса нет. Зовут врача. Врач говорит: «Инфаркт. Время смерти – четыре утра».

Все уходят. Я остаюсь один. Со мной кот. Он трется о сапоги. Поднимаюсь, достаю банку с тушенкой, вываливаю ему мясо. Это мой запас на завтрашний день, но пусть. Ему нужнее.

Смотрю сквозь решетку на небо. Отодвигаю ведро, собирающее дождевую воду, от стены. Оно отвлекает.

Вижу, как за решеткой плывет полосатый дирижабль. Кот ест на полу, громко урча. Слышу, как в моей голове стучат часы. Они отбивают время моей смерти: она приближается. Я всегда буду здесь, в тюрьме; даже если выйду и буду жить снаружи, в доме, ходить на работу – я все равно буду жить в тюрьме. И я буду бояться. Каждый день бояться.

Чего я боюсь? Смерти? Но с человеком не может произойти ничего страшнее, чем смерть. В любом случае, за смертью нет боли, есть только покой.

Сижу и слушаю просыпающиеся этажи. Где-то там отдается эхом женский плач. Кого-то бьют. Где-то громко ругаются. Никому из них я не могу помочь, даже посочувствовать не могу, потому что мы с котом ограничены нашей камерой.

Но коту, кажется, все равно. Он доедает тушенку и заваливается спать рядом с банкой. Чешу ему пузо, и он тихо мурлычет.

Иногда кот открывает один глаз и смотрит на кровать Марта. Но его больше нет.

***

Проходит неделя. Чувствую глухую пустоту внутри. Не знаю: это тоска по Марту или что-то еще? Ни с кем не разговариваю. Вообще. Смотрю в небо, считаю проплывающие дирижабли.

В один из дней вижу трех паробайкерш. Одна из них зависает над тюремным двором. Я машу ей рукой, приветливо улыбаясь – первый раз за много дней улыбаюсь девушке. Она зависает над стеклянным куполом тюремного двора, а потом поворачивается. На куртке написано: «Нельзя арестовать идею».

Я провожаю их взглядом.

Ночью, после отбоя, прогнав кота в ноги, я смотрю в небо. Я давно не видел чистого неба, без железных прутьев и охранного купола, без вышек, следящих за каждым моим движением. Я скучаю по небу. Еще больше скучаю по чистому небу, без дирижаблей, дыма и едкого газа. Тяжело дышится ночью. Кажется, словно я задыхаюсь.

Утром узнаю, что начальник тюрьмы пускал ночью усыпляющий газ, чтобы успокоить заключенных. Интересно, кого он успокаивал? Ту, что плакала? Или тех, кто кричали?

Происходящее кажется цирком, диким фарсом; я не до конца верю, что это происходит со мной. Я обыкновенный клерк. Винтик. Болтик. Я был частью Системы, верил в Систему, и верил, что меня-то она не тронет.

И я ошибся.

Системе все равно, плохой ты или хороший, следуешь ее правилам или нет. Система – Колесо Фортуны, воплощение Русской рулетки. Ее движения случайны, их невозможно контролировать. Это огромная механическая махина, питающаяся людьми, а может, их душами – учит нас бояться, быть маленькими, быть одинаковыми. Вести себя правильно. И если мы будем вести себя хорошо и соблюдать все правила игры, Система, возможно, даст нам хорошую работу, просторную квартиру, благополучие и слепую веру в завтрашний день. Слепую – потому что все, что дает Система, она же и забирает. И так всегда было, и так всегда будет.

***

Утром встаю с головной болью. Виски раскалываются так, что трудно дышать. Снова ночной газ в камерах – более сильный, вредный. Интересно, если они убьют нас, кто-нибудь снаружи узнает? И даже если узнает, будет ли кому-нибудь дело?

Пока крутятся шестеренки – едва ли.

С трудом выбираюсь во двор. Щурюсь, смотрю в небо. Рядом лежит кот. Он большой, сытый и прекрасный; единственный мой друг. Сверху, над закрытым куполом, зависает паробайкерша. Машу ей рукой. Она показывает плакат, на котором написано: «Где Март?»

Скрещиваю руки и поднимаю их вверх. Март мертв, милая.

Она разрывает плакат и улетает в сторону центра города.

Думаю о шестеренках. О корпусах системы, о секторах, отоплении и чертовой отвертке, которую я искал. Отвертка – ключ к любой механической конструкции. Установи ее правильно, и все встанет, потому что следующие звенья не смогут зацепиться.

Я рассматриваю этажи тюремного квартала, зеленые лианы, которые струятся вверх – мимо корпусов рыжих и геев, и женщин, и левшей. Мимо тех, кто не служил в армии, тех, кто сидел в сети, и тех, кто посмел думать, забыв о цензуре.

Ночью я снова вижу паробайкершу. Она висит рядом с решеткой моего окна.

- Отвертка! – кричу я.

«Отвертка!» - пишу ей на большом куске картона, который служил мне кроватью.

И рисую чертову отвертку, которая должна корректировать зеленые насаждения. Прикрути ей регулятор скорости роста – и на утро Главная шестеренка встанет, опоясанная прочным кольцом лиан. А с ней и остальные. И тогда вся Система остановится.

Она меня не понимает. Но забирает картонку с чертежом, номером отвертки в каталоге и описанием механизма. А затем улетает.

А я остаюсь и думаю: встанет главная шестеренка, и что дальше? Соседние встанут. Всё застынет. Обычные люди выйдут на улицы и заполнят город. И что тогда?

Что будет тогда?

Отвертка

Похожие статьи: