Когда первые рассветные лучи упали на деревья и серые валуны, заставляя отбросить их длинные тени, Ярослав уже был на поле. Зачерпнув полную пригоршню коричневатой, тёплой земли, он просеял её между пальцами. Капризная почва требовала точных сроков посева, иначе урожая могло и не быть.
Край солнечного диска показался над горизонтом, и яркий, белый свет залил негостеприимный мир, наполненный лишениями и непосильным трудом.
Мужчина подошёл к гноку — длинноногому быку, покрытому густой чёрной шерстью, повсеместно использовавшемуся на Руване в качестве вьючного животного, и потрепал его по холке. Затем Ярослав отвязал от седельной сумки круглый берестяной короб, до краёв наполненный длинными жёлтыми зернами и вернулся обратно.
Над свежевспаханным полем поднимался пар, отдалённые предметы слегка искажались в дрожащем зыбком мареве. Крестьянин ухватил пригоршню зерна, и, сделав шаг, рассыпал его вокруг себя широким полукругом. Он снова и снова повторял одинаковые, последовательные движения до тех пор, пока не засеял всю пашню.
Вся жизнь тридцатилетнего мужчины, с того момента, как он себя помнил, состояла из тяжёлого труда. Но по-другому на Руване выжить невозможно. Затяжная весна с частыми возвратами холодов, сменялась коротким, но засушливым летом, осень, с непрекращающимся дождём переходила в долгую, суровую зиму.
Весну крестьяне встречали вырубкой лесов и выкорчёвкой пней. Затем распахивали участки, впрягая в соху гноков. Если урожай удавалось сохранить до зрелого колоса, в конце лета его собирали при помощи серпов. На огородах удавалось вырастить только острый лук и фиолетовые, кисло — сладкие корнеплоды.
Зимой занимались охотой. При помощи рогатин, луков и ловушек, руванские крестьяне старались запасти, как можно больше мяса, чтобы иметь возможность, разнообразить скудное меню. Звериные шкурки, являлись едва ли не единственным предметом торговли.
Занятый своими мыслями мужчина повел гнока к селению. Высокий и хорошо развитый физически Ярослав, легко справлялся с любой работой и по местным меркам жил неплохо. У него был дом и семья, жена и двое детей. Но, одна навязчивая мысль, в последнее время, упорно лезла к нему в голову, не давая покоя. Он напряжённо пытался понять, зачем из года в год, руванские крестьяне тянут себе жилы на скудной земле? В чем заключается смысл этой полной лишения жизни? Только в том, чтобы не умереть с голоду и поднять на ноги своих детей, обрекая их на повторение собственной судьбы? И нужна ли вообще такая жизнь?
Мысли эти были скверные, от них попахивало крамолой, и как бы в подтверждение этому тишину прорезал низкий вой храмовой трубы, призывающий селян на молитву.
Ярослав сжал кулаки в бессильной злобе, жрецы Морла, вот кто мог позволить себе всё. Они, являли собой верховную власть и, прикрываясь именем Всевышнего, получали с селян оброк и бесплатную рабочую силу. Не гнушались нелюди и банальными грабежами, порой уводили в храм женщин или детей, в услужение Богу, за провинность жестоко наказывали.
Однажды, прямо у него на глазах, жрец ударил своим жезлом мальчика, обвинённого в воровстве. Ребёнок тихо всхлипнул и затих. На похоронах матери запретили плакать, чтобы не прогневать Морла, тоской утраты по преступнику. Но кем тогда были сами жрецы?
Ярослав поймал себя на мысли, что уже несколько дней не был в храме. Если это заметят служители культа, ему не поздоровиться. Двойной оброк в течение всего года — меньшее, на что можно рассчитывать за такую провинность.
Вскоре мужчина оказался у деревни, здесь был и его дом, но Ярослав не стал туда заходить, боясь опоздать на проповедь. Он лишь отпустил своего питомца, зная, что тот сам найдёт дорогу в стойло.
Храм представлял собой большой шестиугольный сруб, просмолённый до черноты. На высоте в три человеческих роста, стены переходили в остроконечную, конусовидную крышу венчавшуюся шестом. На самом верху последнего был закреплён диск, символизирующий чёрное солнце — знак Бога Морла. Неподалеку стояло ещё одно строение — почти точная копия храма, но размером поменьше, здесь жили жрецы.
Служители культа мало отличались друг от друга, и определить, сколько их проживает в деревне было сложно. Но, по наблюдениям Ярослава, это количество не превышало десять человек. Подобные храмовые комплексы с хлевом и птичником, колодцем и внушительным амбаром, имелись в каждом селении, но главные жрецы восседали не здесь.
Все дороги мира тянулись к южным горам, где на высокой скале стоял Первый храм. Построенный из камня, высокий и величественный, он издалека внушал руванцам страх и покорность. По дорогам перемещались жрецы к местам поклонения и обратно, свозились подати и люди, предназначенные в услужение Морлу. Никто не знал, что с этими несчастными делают в крепости, ни один из них ещё не вернулся обратно. Простым смертным приближаться к сооружению строго запрещалось.
Селяне заходили в широкие ворота, распахнутые в одной из стен, когда Ярослав заметил свою жену Киру с детьми. Мужчина молча присоединился к ним, и семья вошла внутрь. По бокам от входа стояли два жреца, придирчиво оглядывая толпу. Одетые в серые балахоны до пят, с капюшонами на головах, они походили на братьев. На шее у каждого висел амулет в виде чёрного солнца размером с ладонь. Неизменные атрибуты власти — длинные жезлы в руках, мерцали синим огнем.
Внутреннее пространство храма пустовало, если не считать чёрной статуи Морла высотой в два человеческих роста, и каменной чаши с Вечным пламенем, в которой язычки синего, неугасимого огня лизали гладкие стенки. Божество имело человеческое тело, но голову носило волчью. Звериный оскал деревянной пасти, в тусклом свете выглядел зловеще.
Жрец, стоящий у ног статуи поднял свой жезл, и фиолетовые искры с треском посыпались на земляной пол храма.
— На колени, ничтожества, — прокричал он презрительно, и все присутствующие безропотно подчинились. — Трепещите перед великим Морлом, ибо он видит каждую вашу мерзкую мысль, каждый ваш самый мелкий грех. День его прихода близок. Однажды он ступит на эту поганую землю и зальет её кровью нечестивцев. Бойтесь оказаться в их числе, ибо участь их ужасна. Молите Господа о прощении, пока ещё не слишком поздно...
Они, обнявшись, лежали на циновках, отгородившись от тихо спящих детей соломенной ширмой. В обмазанном глиной очаге догорал огонь, бросая тусклые блики на небогатую обстановку дома.
— Сегодня я засеял дальнее поле, — сообщил Ярослав жене. — Завтра начну вырубать участок к будущему году.
— Скорее бы подрос наш сын, — выразила общую надежду супруга. — Двоим мужчинам гораздо легче обрабатывать землю.
Они ещё не знали, что завтра, в привычном для них понимании, не наступит больше никогда.
Ярослав, сунув за пояс остро наточенный топор, уже собирался уходить. Жена провожала его у дороги, когда проходивший мимо жрец неожиданно остановился.
— Женщина, — подойди сюда. — Произнёс он тоном, не терпящим возражений.
Кира вздрогнула и побледнела, но, не посмев ослушаться, приблизилась к серой фигуре. Служитель культа оглядел её с ног до головы похотливым взглядом и, надменно улыбаясь, произнёс:
— Сегодня вечером придёшь убраться в святилище.
Любой знал, что означает подобный приказ, многие девушки и молодые женщины уже прошли через этот позор.
— Она не сможет прийти, жрец, — услышал Ярослав свой голос. — Моя жена больна.
— Ты смеешь перечить мне, навозный червь, — лицо за капюшоном исказила гримаса злобы. — Я научу тебя покорности.
Наконечник жезла вспыхнул фиолетовым пламенем и качнулся в сторону Ярослава, но мужчина уже стал между Кирой и жрецом, и не собирался отступать.
Яркая искра сорвалась с оружия служителя культа. Треск электрического разряда и крик жены, полный страха и отчаяния, стало последним, что услышал Ярослав.
Колесо Вечности, протестующе скрипнув, сдвинулось с места, остановившееся время снова возобновило свой ход. В абсолютной темноте протаяли искры света. Они разгорались подобно углям в жаровне, превращаясь в мириады звёзд, которым вскоре стало тесно на чёрном небе. Ярослав расширенными от изумления глазами смотрел на это удивительное явление, а оглянувшись, с болью узнавания, увидел себя стоящим в рубке космического корабля...
Картинка сменилась. Изрезанная бездонными трещинами каменистая равнина закипала огнём. Шёл бой, в котором негде было укрыться от смертоносных лучей снующих повсюду. Перед Ярославом, словно из-под земли, выросла жуткая четырёхрукая тварь, он направил на существо своё оружие, но выстрела не последовало.
Противник с лицом, которое можно увидеть только в самом бредовом ночном кошмаре, замахивался на него огромной косой. По сверкающему, остро отточенному лезвию змеились искры электрических разрядов.
Ярослав отбрасывает бесполезный теперь бластер, и срывает с пояса резак, его руку удлиняет смертоносный, багровый луч. Бросок, удар, чёрная кровь...
Он рывком сел на кровати, люди находящиеся рядом испугано шарахнулись в сторону. Ярослав узнал соседскую чету и их дом, из-за занавески загороженного угла выглядывали испуганные лица ребятишек.
— Где моя жена? — спросил он, боясь услышать ответ.
— Всю твою семью угнали в Первый храм в услужение богам, а дом сожгли, — ответил сосед, пряча глаза.
Ярослав встал и, преодолевая слабость, пошатываясь, направился к выходу.
— Куда ты, — услышал он в след голос главы семейства. — Ведь ночь на дворе.
Но он уже не слышал, неверной походкой мужчина продвигался туда, где стоял его дом, жили его близкие.
Над пепелищем ещё вздрагивали крошечные огоньки пламени. Привычный мир рухнул навсегда. Ярослав закрыл глаза и прислушался к себе, его сознание раскололось надвое. К своему ужасу он осознал, что в нём теперь живет два человека. Один, прежний руванский крестьянин, но другой… Второй родился на далёкой Земле, жил в огромном городе, не имел семьи и был военным. Причём обе личности казались одинаково реальными.
От воспоминания о потерянных родных, сжалось сердце. Ярослав кинулся в сарай, где хранились охотничьи принадлежности. Сунув под рубаху широкий разделочный нож, мужчина побежал за деревню.
В полной темноте он добрался до храма. Здесь повсюду горели факелы, освещая дрожащим светом двор. Несмотря на поздний час, два жреца беседовали возле колодца. Не ожидавшие такой наглости, они удивлённо взирали на подошедшего к ним Ярослава.
— Где моя семья, — спросил он, тяжело дыша.
— Твоя семья сейчас находится на пути к Первому храму, — пренебрежительно ответил ему один из жрецов. — Она, как и твой скот, и твое имущество больше не принадлежит тебе. Это наказание за противление воле великого Морла.
— Почему вы тогда не убили меня?
— Есть наказание страшнее смерти. Жить и вспоминать каждый день того, кого больше никогда не увидишь. У тебя была очень хорошая жена, ласковая, уж мы-то оценили. — Оба служителя культа засмеялись, мерзко и противно.
Пульс сильной тугой волной, громко и настойчиво рванул виски, в глазах потемнело. Ярослав едва устоял на ослабевших ногах. А потом он внезапно всё вспомнил, ясно и сразу.
Он вспомнил Землю и свой настоящий дом, детство, руки матери, слова отца, друзей, школу, первую любовь, службу в десанте, войсковые операции на других планетах, свой последний бой и, то, как он оказался здесь.
Вслед за памятью вернулась боль унижения и злоба. Ярослав оборвал смех одного из жрецов, уложив его на землю ударом кулака, с удовлетворением отмечая, как у подонка хрустнула челюсть.
Второй опомнился на удивление быстро, замахнувшись жезлом, он ударил наотмашь. Но Ярослав увернулся быстрым, змеиным движением и ответил ножом в сердце. Клинок упруго отскочил от груди жреца, не причинив ему никакого вреда. Тело врага было чем-то надёжно защищено.
Служитель культа попытался ещё раз использовать своё оружие, но десантник снова оказался быстрее. На этот раз он зашёл противнику за спину и всадил нож в незащищённую шею по самую рукоятку. Кровь веером ударила в темноту ночи, и человек в серой хламиде завалился на траву. Навыки рукопашного боя, отточенные годами тренировок, возвращались вместе с настоящими воспоминаниями.
Однако первый жрец, уже успевший встать на колени, нацеливал на Ярослава свой жезл и десантник видел, что не успевает сработать на опережение.
Фиолетовая молния, сорвавшись с наконечника электрошокового оружия, с сухим треском прорезала темноту, но в последний момент к звуку разряда присоединился короткий свист рассекаемого воздуха. Служитель Морла подался назад и завалился на спину. Энергия залпа прошла чуть выше головы Ярослава, слегка опалив волосы. Только сейчас он заметил, что из окровавленной глазницы жреца, торчит короткая рукоятка метательного ножа.
Из кустов выскочила девушка, стройная и гибкая. При тусклом свете факелов, десантник успел разглядеть собранные в хвост волосы цвета вороньего крыла и под стать им тёмные глаза.
— Быстрее, — шепнула она. — Есть другие.
Ещё двое вышли из жилой постройки, привлечённые шумом. Ярослав с девушкой уже не успевали застать их врасплох на выходе. Быстро сокращая расстояние до цели, незнакомка на бегу бросила второй нож. И снова удачно!
Ярославу выпала задача куда труднее, пришлось брать врага с большого расстояния и с очень неудобного положения. Но всё же он сумел достать его в прыжке, уже на самом излёте, дотянувшись ногой до корпуса. Сбитый на землю жрец, упустил момент для выстрела и через секунду испустил дух со сломанной шеей.
Девушка уже влетала в дом и Ярослав, поражаясь её проворству, поспешил следом. Но внутри опасности не оказалось. Трое жрецов крепко спали, очевидно, одурманенные какой-то дрянью. Налетчики каждому из них перерезали горло, без жалости и сомнений.
Обыскав двор и все постройки, они никого больше не нашли.
— Семь — ноль, — подытожила незнакомка и пошла, подбирать свои ножи.
Теперь Ярослав смог разглядеть её лучше: слегка раскосые глаза, прямой нос, чуть припухлые губы, фигура очень ладная, красивая походка, изящные движения. Мужчина невольно залюбовался плавным покачиванием её бёдер.
— Пойдем, — позвала она его. — Раз ты напал на этих ублюдков, то видать и твои мозги стали на место. У тебя, наверное, появилось много вопросов?
Вопросов? Это пока всё, что у него было и все без ответов.
Подпалив храм и весь его двор, они ушли глубоко в лес, где до рассвета проговорили при свете костра.
Риза — так звали девушку, рассказывала удивительные вещи:
— Аферу с колонизацией Руваны, затеяли бринианцы. Ты должен знать, что это самые скрытные и нелюдимые жители галактики. Бриния закрытая планета, на ней разрешено находиться только дипломатам, никогда не покидающим свои посольства. Зато их шпионы рыщут повсюду. Разными способами они находят людей по всему свету: вербуют, похищают, заманивают обманом, затем стирают память, давая взамен ложные воспоминания, и свозят сюда.
Да, Ярослав, твоя семья, скорее всего, собиралась по разным колониям, как впрочем, и все остальные.
Пройдут годы, и условия жизни на Руване неизменно начнут улучшаться, появятся города, станет развиваться культура, наука, техника, один социальный строй уступит место другому, более прогрессивному. А чтобы развитие шло в правильном направлении, тут присутствуют надзиратели — жрецы липового бога Морла.
— Погоди, Риза, не так быстро, — попросил её Ярослав. — Значит, ты утверждаешь, что бринианцы устроили весь этот маскарад с одной единственной целью — колонизация Руваны. Но есть и другие, куда более удобные способы для этого. И, как они скроют своё преступление от общественности?
— А кто узнает? Они объявили Рувану закрытой, частной собственностью, на что имеют полное право, как её первооткрыватели. К тому же планета ещё и находится на отшибе.
Колонизировать планету можно и самим, но бринианцы не занимаются физической работой, с тех пор, как за них это стали делать машины. Более того, труд, требующий напряжения мышц считается у них позором. Использовать наёмную рабочую силу они не могут в силу своей скрытности и крайней подозрительности.
Являясь одной из самых технически развитых рас в галактике, они могли бы освоить планету и при помощи роботов, но они поставили себе другие цели и задачи.
Представь себе экономически развитую и богатую Рувану, которой она станет, в отдалённом будущем. Технически продвинутая, с единым правительством, без внутренних разногласий. Жители, которой с молоком матери впитывают рабскую покорность воле мифического Морла. Где безоговорочное подчинение служителям Бога — жрецам, привито на уровне генетической памяти.
Служители культа не допустят, чтобы в массах начались недовольства правлением или междоусобицы. Они не дадут появиться инакомыслящим и предотвратят эпидемии опасных болезней. Держа руку на пульсе населения всей планеты, жрецы направляют её развитие согласно заранее разработанному плану.
А когда бринианцы решат, что время пришло, они пошлют туда клоуна в волчьей маске, который объявит себя великим Морлом. Не сомневайся, что вся планета упадёт перед ним ниц, готовая выполнять его волю.
Понимаешь, к чему я клоню? В перспективе они получат мощную и развитую экономическую и сырьевую базу. А в придачу, огромные территории под заселение и миллиарды людей, готовых за Морла, а на деле за Бринию, в огонь и в воду, хоть на работу, а хоть и на войну.
А для того, чтобы всё шло, как надо, население нужно правильно воспитывать с самого начала. Для этого здесь находятся жрецы, в которых святости на самом деле меньше, чем в этом полене. Это отбросы бринианского общества — преступники, сосланные на Рувану для отбывания наказания в виде работы надзирателями. Они приговорены к разным срокам, но особую жестокость проявляют те, кто осуждён пожизненно.
На данном этапе, задача бринианских уголовников — запугивание колонистов любыми методами, чтобы выработать у них рабскую психологию. В дальнейшем политика может поменяться, но свободы выбора люди не получат никогда.
Отморозки, которых мы отправили на тот свет, всего лишь мелкие исполнители, руководители проекта находятся на Бринии, а верхушка Руваны сидит в Первом храме. Именно туда поступают команды из центра и оттуда координируются все действия на местном уровне.
— Ты поразительно осведомлена, — заметил Ярослав.
— Один жрец поведал мне это перед смертью.
Девушка рассказала ему, что работала на контору в одной из колоний. Выполняя задание на Бринии, она попалась местной контрразведке. Её долго пытали, но убедившись, что ничего важного она не знает, стёрли память и отправили поднимать Рувану.
Она жила с мужем. Случилось так, что в весеннее половодье девушка пошла ко дну реки, пытаясь спасти тонущую козу. Ризу тогда вытащили и откачали, но придя в сознание, она долго не могла понять, где находится. Вскоре, память вернулась полностью, и ей пришлось притворяться, чтобы не выдать себя. Прошлой зимой на охоте погиб её муж, так она стала вдовой.
Ярослав, в свою очередь рассказал, что участвуя в одном из военных конфликтов, остался лежать раненым на поле боя после отхода своих. Его подобрали, вылечили, дали новую память, новую семью и новую жизнь.
И Риза и Ярослав провели на планете меньше двух лет каждый.
— Что ты намерен делать теперь? — спросила девушка.
— Искать свою семью.
— У тебя не было здесь семьи.
Ярослав вспомнил людей, с которыми провёл почти два года своей жизни. Женщину, делившую с ним беды и радости, восьмилетнюю девочку, пятилетнего мальчишку, и понял, что они уже никогда не будут ему чужими. Мужчина дал себе слово, что найдёт их, чего бы ему это не стоило.
— А, почему ты осталась с мужем, когда узнала, что он тебе чужой? — ответил Ярослав вопросом.
Риза промолчала, опустив глаза.
— Всё равно забудь о них, — продолжила она через некоторое время. — Первый храм охраняют не наркоманы с электрошокерами. И бойцы, и оружие там куда серьезней.
Но в одном ты прав, нам придётся идти в том направлении. О разгроме святилища очень скоро станет известно, бринианцы, наверняка, контролируют поверхность планеты при помощи спутников. Единственный наш шанс уцелеть, затеряться среди врагов, став одними из них.
Ярослав с Ризой облачились в серые хламиды и защитные комбинезоны, которые жрецы носили под одеждой. Именно такой костюм спас служителя культа от удара ножом. Не забыли они и про жезлы с медальонами, что бы полностью соответствовать образу.
— Попробуем пристать к обозу, идущему к Первому храму, — предложил Ярослав. — Если под видом жрецов нам удастся пройти внутрь, у нас появится шанс. Там, наверняка, есть звездолёты, должны же они как-то взаимодействовать с основной базой на Бринии.
