Марк включил панораму, и комнату залил солнечный свет.
— Милая, просыпайся.
Он провёл павлиньим пером по щеке супруги.
— Ева, пора вставать. Завтра отоспишься.
Ева открыла глаза и улыбнулась мужу.
— Привет, любимый. Мне приснился такой сон… Боже, что это? Розы? Мне? Откуда?
— С днём рождения, солнышко.
Она села на кровати, всё ещё щурясь от яркого света. В пижаме, с всклокоченными после сна волосами она напоминала себя жесорок лет назад, когда они только познакомились. Точно так же грациозно потягивалась, так же сонно улыбалась и так же вызывала желание. И сейчас она не выглядела на свои шестьдесят отчасти благодаря конституции, отчасти достижениям ревиталитивной медицины. «Как же она хороша!» — с грустью подумал Марк. Чувство нежности вперемешку с отчаяньем безысходности захлестнуло его. Он сел рядом, обнял Еву и поцеловал в щёку.
— Я люблю тебя, — сказал он, и это было правдой.
— И я тебя.
— Евочка, завтрак остынет.
— Ты приготовил завтрак?
— Представь себе, но не стоит питать особых иллюзий по поводу моих кулинарных изысканий. К тому же скоро должен приехать Артур с семьёй. Они уже в пути. У тебя пятнадцать минут.
Марк вышел, а Ева подошла к окну и замерла, глядя на песчаный берег. Волны пенились и слизывали следы детей, играющих у кромки воды с большой белой собакой. Вода была цвета неба или наоборот, поэтому линия горизонта размывалась, и казалось, что океан залил весь мир, в котором тонули пальмы, чайки, дети.
С силой оторвавшись от созерцания, она стала под аэродуш, обдав ещё не проснувшееся тело влажным прохладным ветром. Причесалась, нанесла лёгкий макияж, накинула халат и взяла в руки пульт.
Кровать с тумбочкой уползли в пол, Ева еле успела схватить вазу с букетом жёлтых роз. Межкомнатная перегородка растаяла, сделав площадь спальни частью холла.
Марк расставлял посуду. — Артур будет с минуты на минуту. Звонила Марта, они уже вылетели, так что к ужину успеют. Я тут как секретарь, принимаю поздравления. Будет человек сорок. Я связался с рестораном, оставил заказ. А вот завтрак моих рук дело. Надеюсь, не отравимся.
Ева поставила вазу на журнальный столик.
— Ты просто прелесть. А это что? – в центе стола стояло нечто, накрытое салфеткой.
— Сюрприз. Не трогай. Всему своё время. Лучше помоги мне протереть бокалы.
— Марк, я хотела поговорить с тобой … Ты знаешь о чём. Марк…
Он поставил тарелку, тяжело вздохнул и взял её за руку.
— Давай, не сейчас, ладно? Давай не будем об этом… Сегодня твой день рождения, и я не хочу говорить ни о чём, кроме этого праздника.
— Прости, но…
— Никаких «но».
Спор рассудил звонок в дверь.
***
— Папа, неужели ты научился готовить? Утка просто замечательная. – Артур взял бутылку и принялся наполнять бокалы. – Давайте ещё раз выпьем за мамочку!
— И за бабушку! – подал голос пятилетний Макс им, поднимая стакан с лимонадом. – Ба, а когда мы пойдём в зоопарк? Ты обещала.
На секунду зависла пауза, неловкая, из тех, когда каждому пришла в голову одна и та же крамольная мысль, и нельзя показать, что ты подумал о том, о чём и все, но все всё понимают, и все делают вид, что всё нормально.
— Максик, я пока ничего не знаю. Не могу обещать.
— По-моему, пришло время подарков, — попыталась разрядить обстановку Софи, жена Артура, встала из-за стола, ушла в прихожую и вернулась оттуда с картонной коробкой, перевязанной лентами с бантами. — Мама, поздравляем!
— Что там?
— Смотрите сами.
Ева долго возилась с лентами и, наконец, извлекла из упаковки платье – шикарное, кремового цвета, необычного покроя; такие носили во времена её молодости, даже не носили, а надевали только на выход в свет. И тогда Ева не могла позволить себе такую роскошь.
— Спасибо, дорогие, — она расцеловала невестку. – Я когда-то так мечтала о таком. Там что-то ещё? Что это? Туфли? Какая прелесть! Не нужно было тратиться…
— Мам, прекрати… — укоризненно покачал головой Артур. — Не хочешь померять?
— Не знаю, говорят, плохая примета. Нельзя одевать до того, как…
— Глупости. Надень.
— Действительно, дорогая, мы все хотим посмотреть! – поддержал сына Марк.
— Ба, и я хочу посмотреть!
***
Ева отключила панораму, пляж исчез. За окном лил дождь, смешанный со смогом. Соседний небоскрёб был еле виден, лишь свет в окнах жёлтыми призрачными пятнами пробивался свозь сырую мглу. С высоты сто седьмого этажа улица совсем не просматривалась, и Еве казалось, что она висит на невообразимой высоте, и внизу нет тверди, и не понятно, где верх, где низ — только сырость и туман, и даже падать некуда.
Она пыталась не заплакать, но это давалось с трудом, и на кремовой ткани темнели капельки от сорвавшихся слезинок.
Не хотелось возвращаться с красными глазами и распухшим носом, не хотелось портить праздник близким людям. Интересно, как это у других? Они тоже плакали? Им тоже было страшно? Они тоже не хотели?
***
Все сделали вид, что ничего не заметили, и засыпали её комплиментами, и во взгляде Марка она увидела восхищение и нежность.
Она села за стол, натянув на лицо улыбку, и пытаясь держать себя в руках. Нужно подавить в себе эти чувства и настроить себя на праздничную атмосферу и дотянуть до вечера, когда придут друзья и родственники, прилетит сестра с семьёй, и ей будет не до своих страхов, её отвлекут разговорами и танцами. Она надеялась, что так и будет.
— Марк, так что это такое? – Ева снова показала на сюрприз, накрытый салфеткой.
— Дорогая, не спеши. Ещё не время. Артур, подлей нам ещё вина.
***
То ли она выпила слишком много, то ли что-то сломалось в ней. Марк с Артуром обсуждали вчерашний матч, невестка отошла в угол и разговаривала по телефону, Максим включил телеволл и смотрел мультфильм, усевшись прямо на ковёр. Ева сидела с бокалом в руке, и воздух в комнате казался ей словно в дымке, и эти люди были чужими, призраками, голограммами. Звуки и голоса вязли, слова не имели смысла. Что здесь делают эти люди? Что они делают в моей жизни? Мысль, что вечером в этой комнате соберётся целая толпа подобных призраков, душила её. Ей просто хотелось побыть одной. Просто лечь на кровать и рыдать, пока кровь не пойдёт вместо слёз.
— Марк! – крикнула она.
— Да, дорогая? — Ты мне ответишь, что под этой чёртовой салфеткой?!
— Ева, потерпи до десерта, хорошо? Чем больше интриги в сюрпризе, тем он желаннее.
— Марк…
— Да?
— Марк, Артур…
— Мы слушаем.
— Я не хочу.
— В смысле?
— Я не хочу умирать.
Еве показалось, что весь мир обернулся, чтобы посмотреть, кто такое сказал.
— Мам, прекрати, — резко сказал Артур, но Марк остановил его, тронув за плечо:
— Я сам. Дорогая, пойдём, поговорим.
— Мне не о чем говорить! – закричала Ева. – Я просто не хо-чу!
Марк взял её за руку и повёл в угол, к окну, за которым висела непроглядная пустота. Включил перегородку, и они остались наедине.
— Милая, не надо истерик. Я не ожидал от тебя такого.
— Не хочу, не хочу, не хочу… — бормотала Ева.
— Я понимаю, но что можно сделать? Неужели тебе нужно это объяснять? Я думал, ты сама знаешь?
— Нет. Не хочу. Зачем?
— А зачем мы дышим? Зачем любим? Мы получили свою порцию жизни, и должны уступить место другим. Это нормально. Умереть так же нормально, как и жить. Так делают все.
— Я не все! Мне плевать на всех!
— Подумай о детях, подумай о внуках, о внуках внуков. Мир переполнен людьми. Если мы не будем этого делать, то будет голод, нищета, будут войны. Мы должны. Я рад, что младше тебя, что уйду позже тебя, что тебе не придётся жить одной. Мне тоже осталось полгода, и потом мы встретимся. Я верю, что там есть лучший мир, и мы не можем не найти друг друга.
— Ничего там нет. Ни-че-го! Там такое же дерьмо – дождь, и смог, и пустота! Я не хочу!
— Ева, я не ожидал от тебя такого. Это совсем не больно. Укол, и ты уснёшь. Неужели ты хочешь влачить жизнь старухи — сгорбленной, усохшей, морщинистой, с разлагающимися от старости органами, с вонью из беззубого рта и дрожащими руками? Кто будет заботиться о тебе? На что ты будешь жить? Тебя уже завтра снимут с довольствия и не будет никаких пайков. Официально ты завтра перестанешь существовать. Я уже договорился на утро с нотариусом, с врачом и священником. Они приедут к восьми. Сестра к тебе летит с другого конца света…
— Не хочу!
— Я уже оплатил крематорий. И камерный оркестр. И ещё…подарок.
Он достал из кармана портмоне, а оттуда извлёк фото.
— Вот, посмотри, твои любимые цвета. Лиловый с голубым.
— Что это? – Ева взяла фото. – Это что? Гроб?! Мне, на день рождения?!
Она швырнула ему в лицо карточку и отключила перегородку.
Подошла к столу, сорвала салфетку с сюрприза. Под ней оказался ананас. Большой, жёлтый, спелый, сочный, с пышной зелёной шапкой на макушке. Ананас, который просто невозможно достать простому смертному. Который стоит целое состояние. Ева просто обожала ананасы, но ела их последний раз лет тридцать назад, ещё до начала новой эпохи.
— Засунь себе этот ананас в задницу! –крикнула она мужу. Бывшему мужу.
***
Ева шла по улице, не обращая внимания на лужи. Банты на новых туфлях повисли тряпочками, платье прилипло к телу, она постоянно откидывала назад чёлку, чтобы не так заливало лицо. Небо и лужи слились в один океан, серый, растворивший в себе зловоние свалок, дым фабричных труб, радиацию и удушье пропитанной отходами цивилизации земли. Но ей хотелось петь. Ей хотелось кружить в вальсе, смеяться идурачиться. Проезжавший мимо автомобиль обдал её водой с ног до головы. Но это её совсем не огорчило.
***
Адвокат нервно теребил бородку, глядя на промокшую насквозь посетительницу.
— Понимаете, это очень щекотливый вопрос…Может, всё-таки дать вам полотенце? С вас вода льётся ручьём.
— Не нужно ничего. Просто расскажите всё, как есть. Как мне быть?
— Ну, хорошо. Хорошо. Во всяком случае, это моя обязанность проконсультировать вас. В общем, по закону совсем не обязательно делать эвтаназию, когда вам исполнится шестьдесят. Это скорее традиция, не буду вдаваться в подробности её истоков. Не суть. Но она есть, и это в принципе спасло человечество от краха. Экономика не могла прокормить армию пенсионеров. Плюс проблема с продовольственными товарами.
— Не нужно мне рассказывать эту историю. Просто скажите, как мне быть?
— Как? Очень просто. Никто не может заставить вас покончить жизнь самоубийством, но так как государство не в силах ещё свалить на свои плечи столь тяжёлую ношу, как миллионы стариков, во избежание прецедентов, мы отсылаем таких, как вы «нехочунчиков» в специальный дом престарелых. С глаз долой. Думаете, вы первая? Отнюдь. Только прошу вас не разглашать эту информацию. Так что, можете попрощаться с семьёй и завтра утром явиться в аэропорт для отправки.
— Мне не с кем прощаться. А если я откажусь и от этого варианта?
— Поверьте, это лучший вариант, какой только может быть.
***
Ева сидела в шезлонге на берегу океанской лагуны и пыталась задремать. Но крики чаек никак не давали ей расслабиться и уснуть.
— Здравствуйте, Евочка, — рядом присел Антуан, крепкий загоревший старичок, совсем не выглядящий на свои семьдесят. – Вам не скучно?
— Нет, мне хорошо. Только немного жарковато, и эти противные чайки. Антуан, бросьте в них что-нибудь, чтобы они замолчали.
— Это бесполезно. Они скорее сожрут то, что я брошу — это более вероятно. Вам что-нибудь принести? Коктейль, сок?
— Нет, спасибо.
— Фрукты? Апельсины, манго, папайя, ананас?
— Только не ананас. Ненавижу ананасы.
Волны играли песком и медузами.
Вода была цвета неба, или наоборот, поэтому линия горизонта размывалась, и казалось, что океан залил весь мир, в котором тонули пальмы, чайки и старики .
рассказ понравился
