Посвящаю моим давним друзьям, товарищам по этим восхитительным походам, Сергею Коновалову и Николаю Гупалюку.
Уже третий день мы сплавлялись по Осетру от Зарайска к месту его впадения в Оку. Резиновая лодка ─ не байдарка, плывёт медленно, впрочем, торопиться нам было совершенно некуда: у нас – Серёги, Николы и меня – были законные летние студенческие каникулы, так что гуляй, рванина, от рубля и выше, плыви спокойно, лови рыбу, купайся, загорай, поплёвывай на солнышко, в общем – наслаждайся! Что мы и делали с превеликим на то удовольствием.
Осётр ─ очень симпатичная река! Начинается где-то в Тульской области, из самых крупных поселений на ней только Серебряные Пруды и Зарайск (хотя какие они крупные!), а остальные ─ деревни между полями, перелесками, лесами и холмами. Красота здешних мест неброская и неприметная, но именно в них и заключаются те самые сладость и трогательность, которыми славятся наши подмосковные места. Сам же Осётр ─ река старинная, раньше широкая, сегодня ─ обмелевшая, повидал на своём веку и татаро-монголов, и хазаров, и поляков. По одной из легенд по Осетру проходил на стругах сам царь Иоанн Грозный, и на одних из здешних порогов те струги потерпели крушение. Царь спасся чудом, ухватившись за доску, и в честь своего спасения повелел основать у этих порогов, на крутом правом берегу поселение, названное Спас-Дощатым и существующее до сих пор.
Именно на этот третий день мы перешли те коварные царские пороги и пошли-поплыли дальше. Начинались места, о которых в народе шла дурная слава как о местах таинственных и даже мистических. Именно здесь, по левому берегу, на холмах, скрытое от реки густым ельником, находилось имение графа Келлера. Современники графа называли его имение «русской Швейцарией» ─ то ли по схожести с далёкой европейской страной, то ли потому, что предки графа происходили родом именно оттуда, из далёкой игрушечной страны, разместившейся в самом центре Альп. Сам граф был последним перед Великой Октябрьской революцией владельцем поместья, а задолго до него село Сенницы и сама усадьба принадлежали князю Матвею Петровичу Гагарину, влиятельному российскому вельможе ещё екатерининских времён, одному из видных участников тайной масонской ложи «Великий Восток».
После Гагарина Сенницами и усадьбой владели князья Шаховские, после них ─ князья Одоевские (и первые, и вторые тоже «масонили»), и уже от них имение перешло Фёдору Эдуардовичу, которой получил его в приданое за женой, русско-польской аристократкой Марией Вильегорской.
Имение тогда, до революции, поражало гостей не только красотами здешних окрестностей. Граф был действительно рачительным хозяином: древесина из его лесного хозяйства имела такое отменное качество, что поставлялась на мебельные фабрики Москвы и Петербурга. На полях выращивались самые лучшие по тем временам сорта пшеницы, ржи, овса и картофеля, а яблоки и груши из здешних садов поставлялись в «белокаменную» чуть ли не к царскому столу. Кроме того, имелись здесь и племенное стадо элитных, английских и голландских пород крупного рогатого скота, собственный конный завод, сыроварня, винокурня, две паровые мельницы. В проточных усадебных прудах плавали здоровенные лещи, зеркальные карпы и даже стерлядь (!). Особой гордостью графа был усадебный парк с его великолепными липовыми и лиственничными аллеями, и дендрарий, в котором росли маньчжурские орехи, сибирские кедры, канадские сосны, красные клёны и многопородные тополя.
В самом графском доме мебель и прочая обстановка поражала и роскошью, и соответствовавшей тому времени современностью: французские металлические шкафы, инкрустированные красной эмалью, большое зеркало со сфинксами, итальянские столы-картибулы, картинная галерея…
Всё это было, было, было… Восставший пролетариат и «передовое крестьянство» уделали эту красоту со всей своей бедняцкой решительностью и беспощадностью к ненавистным «иксплалаторам», даже не посмотрев на то, что Фёдор Эдуардович в сатрапах никогда не числился, а наоборот ─ к местному люду относился с сочувственной снисходительностью. К тому же он был бравым офицером, участником русско-турецкой войны, служил под командованием великого Скобелева, дослужился до генеральского чина и геройски погиб в русско-японской войне в 1904 году. Знаменательный факт: тело его, привезенное из далёкой Манчжурии в свинцовом гробу, от Зарайска до самого имения (а это без малого 12 километров) гренадёры пронесли на руках. Так они выразили своё уважение этому замечательному, храброму человеку.
Я бывал в имении не один раз, и каждое посещение оставляло чувство досады, злости и обиды на человеческие варварство, прямо-таки пещерную тупость и полнейшее равнодушие. Все здесь находилось и до сих пор находится в ужасающем запустении и «никомуненужности», на всё всем наплевать и растереть, и немым укором неблагодарным людям служат затаившиеся где-то в самой глубине огромного одичавшего парка руины графского склепа, конечно же, разграбленного «передовым крестьянством» в поисках графских драгоценностей…
─ Полвосьмого, ─ сказал Серёга, взглянув на часы. ─ Давайте причаливать. Скоро стемнеет, а мы ещё ни в одном глазу. Непорядок.
Увидев свободное место между прибрежными кустами, мы направили лодку туда. До темноты успели втащить её подальше на берег, развели костёр и сварили немудрёный ужин.
─ Хорошо плывём, ─ довольно отметил Никола, понимая стакан со «Смирновской».
─ Да, ─ согласился Серёга, ─ Вот только место выбрали неудачное. Здесь же графская усадьба рядом. Проклятые места. Заметили, здесь даже стоянок по берегам нет?
─ Испугался мальчонка, ─ иронично хмыкнул Никола.─ Махни соточку, сразу похрабреешь.
─ Не в соточке дело, ─ поморщился Серёга в ответ. ─ Муторно как-то на душе. Отчего ─ сам не пойму.
Я молчал. У меня самого тоже непонятно по какой причине настроение вдруг стало, как говорится, неважнецким. Никогда не верил во всякую чертовщину, но, может, и на самом деле здесь, в этих местах, какая-то поганая аура?
─ На ваши кислые физиономии посмотришь ─ сам начнёшь закисать, ─ хмыкнул Никола, единственный, кто был по-прежнему бодр и весел.
─ Бросьте вы, ей-Богу! Как дети малые! Наслушались всякой ерунды, вот и внушаете себе. Да и нет видно здесь никакой усадьбы!
─ За взгорком, километра полтора отсюда, ─ сказал Серёга. ─ А ругаться не надо. Граф всё слышит. Граф всё знает.
─ Испугал! ─ засмеялся Никола. ─ Пусть приходит! Никогда графа не видел! Опять же у нас ещё бутылка «Смирновки» осталась. Так что найдём, чем угостить. Но только закусь ─ его, графья! Слышь, ваше сиятство! ─ дурашливо крикнул он, подняв голову. ─ Приходи в гости!
Словно в ответ на приглашение небо вдруг стремительно потемнело, как будто кто-то закрыл его тёмным, свинцового цвета покрывалом, и тут же по вершинам высоченных берёз, росших поблизости и поднимавшихся вверх по косогору, прошёл сильный порыв ветра.
─ Граф, ─ ядовито пояснил Серёга. ─ На твоё приглашение отвечает, ─ и посмотрел на небо. ─ Дождик, что ли, натягивает? Неправильно мы встали. Надо было на том берегу стоянку устраивать. Дожди здесь через речку редко перешагивают. Вода их магнитит.
─ К тому берегу не подойдёшь, ─ ответил я. Противоположный берег был действительно труден для причаливания: обрывистый, до самой кромки воды заросший ивняком и плотной стеной какой-то прибрежной травы.
─ Да и зря ты расстраиваешься. Граф нас и на том берегу достанет.
Серёга хмыкнул и пошёл укладываться в лодку.
Цокот копыт, сначала глухой, как будто из-под земли, но с приближением к нам становящийся все более чётким, послышался около часа ночи.
─ Кого это по ночам черти носят? ─ пробормотал Серёга, откидывая полог плаща, которым мы накрывались на время сна.
─ Его сиятство пожаловало, ─ дурашливо хихикнул Никола. Оказывается, он тоже не спал.
─ Ну, чего, путешественники? Что-то я не вижу радости на ваших скорбных лицах!
─ Всё щуточки! ─ вдруг рассердился Серёга. ─ Небось, браконьеры. Вот уж кому не спится в ночь глухую.
Я засомневался: браконьеры в наше время ездят всё больше на машинах, да и цокот был одиночный, значит, ехал один человек. Здешний объездчик? Объездчик ночью? Чего ему здесь ночью-то делать?
Цокот тем временем приближался, хотя шёл поверху, по самому гребню косогора (там проходила дорога) ─ и вдруг разом стих.
─ Остановился, ─ прошептал Серёга. ─ Присматривается, демон!
─ Смотрите! ─ вдруг громко шепнул Никола и цепко схватил меня за руку. Я повернул голову, поднял глаза и замер. Наверху, на месте стихшего цокота, подсвеченный мёртвенно-бледным лунным светом, привстав на стременах, совершенно чётко обрисовывалась высокая, худая фигура. Человек! Даже отсюда, на расстоянии метров в сто, чётко угадывались его длинные волосы, короткая, клинышком, борода и длинная, спадающая с плеч широким балахоном накидка. Такую одежду сейчас не носят, а сама поза таинственного незнакомца была для нас непривычно величавой и даже высокомерной. Нет, это был явно не браконьер! Браконьеры ─ люди мелкие душой, жизнью потрёпанные, видом неприметные, а потому н е в и д н ы е. Здесь же, во всей осанке незнакомца, в том, как он стоял, п о - х о з я й с к и обозревая окрестности, чувствовалась п о р о д а.
─ Ну, вот и сподобились. И на самом деле господин граф собственной персоной, ─ всё тем же подавленным шёпотом подтвердил Серёга, и я почему-то совершенно не к месту вспомнил слова дворника Тихона из «Двенадцати стульев»: «Барин! Из Парижу!».
─ Чего делать-то будем?
Словно услышав этот нелепый серегин вопрос (а чего делать? Ничего!), человек поднял руки, и тотчас же по верхам берёз прошёл очередной шквал ветра. На этот раз он был гораздо сильнее предыдущего, могучие деревья буквально гнулись в дугу, и, казалось, даже стонали от неимоверной тяжести. Совсем близко прогрохотал гром.
─ Ну, сейчас врежет дождичек! ─ азартно крикнул Никола. ─ Плёнку разворачивайте! Да шевелитесь вы, черти!
Серёга выдернул из рюкзака специально взятый нами для подобных случаев свёрток полиэтилена. Мы всё же успели до первых капель, а потом дождь ударил самой настоящей стеной, словно кто-то там, наверху, опрокинул на нас огромную цистерну воды. Остановись мы метров на десять ближе к реке, то нас наверняка бы смыло.
─ Во поливает! ─ азартно крикнул мне на ухо Серёга (похоже, ливень его неожиданно взбодрил. Во всяком случае, от недавней подавленности не осталось и следа). ─ Графские шуточки!
Водопад (язык не повернётся назвать его дождём) прекратился так же внезапно, как и начался. Вместе с ним тут же исчез и ветер. Берёзы разом выпрямились, и теперь снова стояли неподвижно, лишь с верхов их крон падали редкие капли. Воздух стал удивительно свежим, словно очистился этим дождём от той душной атмосферы, которая была накануне.
─ А граф-то где? ─ спросил вдруг Серёга. За дождевыми хлопотами мы забыли о нём, а теперь все трое подняли глаза на край косогора. Там никого не было. Загадочный визитёр исчез.
─ Ну и слава Богу! (Серёга произнёс эти слова с явным облегчением) Давайте спать. Цирк, похоже, закончился. Хорошего понемножку.
Проснулись мы часов в девять, отлично выспавшимися, и в самом мажорном настроении.
─ И всё-таки не пойму, ─ признался Серёга. ─ Или мне такой чудной сон приснился, или галлюцинации начинаются?
─ Это ты про графа, что ли? ─ хмыкнул Никола, сворачивая полиэтилен.
─ Про него.
─ Глюки, ─ уверенно ответил Никола. ─ Это называется «коллективное помешательство». Говорил вам, дуракам, что надо было обычной водки брать, а не этой поганой «смирновки». От неё в головы и лезет всякая чушь.
─ А давайте наверх слазим, ─ предложил вдруг Серёга. ─ Может, следы какие остались? Тогда и разберёмся, заглючило нас вчера или на самом деле кого-то видели?
─ Нету в этом никакого смысла, ─ резонно возразил Никола. ─ Даже если они и были, то дождь наверняка смыл.
Но Серёга уже карабкался вверх по косогору. Я из любопытства полез за ним.
Оказалось, что поверху, по самой кромке, действительно проходила старая, заросшая травой, грунтовая дорога. С первого взгляда было понятно, что ей уже давно не пользуются, потому что никаких следов на ней не было, и трава стояла целой и невредимой. Мы бесцельно прошли по ней метров двадцать туда-сюда, и уже собирались спускаться вниз, когда Серёга радостно вскрикнул и быстро наклонился. Распрямившись, он возбужденно потряс в воздухе рукой, в которой держал тёмный изогнутый предмет.
─ Подкова! ─ крикнул он.
Да , это была действительно подкова, причём очень старая.
─ Смотри! ─ сказал Серёга, приглядевшись. ─ На ней какой-то знак стоит!
Действительно, на подковном ребре чётко угадывались контуры креста, причём креста необычного, с расщеплёнными надвое, заострёнными концами. Серёга вопросительно посмотрел на меня.
─ Похож на мальтийский, ─ предположил я.
─ Чего мальтийский?
─ Крест. Отличительный знак мальтийских рыцарей и их предшественников, тамплиеров.
─ Ни хрена ж себе! ─ охнул Серёга. ─ Вот это находка! Откуда она здесь взялась? Вымыло? Или … ─ и внезапно умолкнув, поднял на меня глаза.
─ Действительно, мистика, - согласился я. ─ Род Келлеров ─ помнишь, я рассказывал ─ происходит из Швейцарии, но один из предков был франкским рыцарем, неким Гуго де Пейном, первым Великим магистром ордена тамплиеров… Да нет, ерунда это всё! ─ покачал я головой (а голова шла кругом! Мальтийские рыцари! Тамплиеры! Здесь, в Подмосковье? Не может быть! А почему, собственно, не может? Император Павел был Магистром мальтийского Ордена, а род Гагариных имел тесные связи с масонами. Масоны пошли от мальтийцев, у них даже обряды похожие, это и научно подтверждено. А те, в свою очередь - от Ордена Храма, то есть всё тех же тамплиеров… Да, вот уж не думал-не гадал, что рядовой вроде сплав преподнесёт такие сюрпризы!).
─ Но при чём тут подкова? Хотя чего на свете не бывает…
- Вот именно! ─ поддакнул Серёга и поднял на меня палец. ─ Это он нам знак оставил.
─ Кто?
─ Дед Пихто! Ты кого сегодня ночью видел? Был он! И «смирновка» здесь совершенно не при чём!
К моему удивлению Никола сразу занял серёгину сторону.
─ А почему бы и нет? Ты же сам говорил (это он уже мне), что в этих местах всякой мистики выше крыши. Может, всё, что мы видели ночью, это и на самом деле никакой не обман зрения? Может, действительно всё это.. ─ и он сделал какой-то совершенно непонятный, но, по идее, долженствующий подтвердить его мысль, жест в сторону берега, ─ … не случайно? Опять же подкова эта… Вот пакет, кладите её сюда. Дома разберёмся.
Серёга положил, Никола тут же пакет крепко завязал и спрятал в один из рюкзаков. Уж чего-чего, а сохранять вещи он умел. Этого у него было не отнять.
─ Приедем домой, надо будет в книгах покопаться, ─ продолжил он. ─ Разузнать подробнее про этих мальтийских рыцарей. У них ведь, если я правильно помню, одно время наш император Павел был начальником.
─ А, может, и не было ничего. Может, действительно воображение у нас разыгралось, ─ сказал Серёга. Ему, похоже, очень хотелось, чтобы мы развеяли его сомнения, но мы молчали, потому что и сами не знали, что думать. А чего тут придумаешь? Тишина, покой, речка, кусты по берегам… Блаженство! Хватит себе головы разной ерундой забивать! Мы, в конце концов, сюда отдыхать приплыли или над тайнами истории мозги напрягать?
─ Да запросто! ─ продолжал он. ─ Сами рассудите: вчера плыли целый день по жаре, естественно, устали, опять же за ужином выпили каждый граммов по двести, никак не меньше. Плюс предгрозовая погода, высокое атмосферное давление. Да, скорее всего всё это нам просто показалось!
─ А подкова? ─ хором спросили мы с Николой.
─ Ну и что? ─ пожал плечами Серёга. ─ Может, она валялась там уже не одну сотню лет. Я же говорил тебе там, наверху: вымыло. Такой ураган!
─ А клеймо?
─ И опять объяснимо. Сам же говорил, что граф был мужиком с причудами. Приказал сельскому кузнецу наставить на подковы таких крестов ─ и все дела. А ливень её просто вымыл из земли, и так удачно, что мы как раз в это время там оказались. Случайность!
─ Конечно, ─ согласился Никола (что-то подозрительно быстро он изменил свою точку зрения). ─ И то, что мы именно к тому месту причалили ─ случайность. И что граф именно там нарисовался ─ тоже. И что на небе целый день ни облачка не было ─ и вдруг на тебе, даже не дождь, а потоп вселенский. Ещё и подкова эта… Не слишком ли много случайностей?
Неожиданно какая-то стремительная тень накрыла нас. Лодка вздрогнула, и через мгновенье по правому борту раздался сильный всплеск.
─ Сом играет, ─ предположил Серёга. ─ Здесь, в омутах, их полным-полно. Такие чушки попадаются ─ под два метра.
─ Рюкзак! ─ вскрикнул Никола и вытянул руку вправо. Мы повернули головы. Горловина одного из рюкзаков была распахнута.
─ Пакет с подковой!
Да, рядом с рюкзаком валялся тот самый пакет, по смятому виду которого было понятно, что никакой подковы в нём нет. Уже нет.
Я вдруг почувствовал, что кто-то внимательно и очень нехорошо смотрит мне в затылок. Быстро повернул голову, прочесал взглядом береговой берёзовый перелесок. Никого ─ но я мог поклясться: смотрели именно оттуда! Кто? Зачем? Почему?
Повернувшись, я встретился взглядом с Серёгой и Николой. Без слов понял: они тоже п о ч у в с т в о в а л и!
─ Давайте-ка, господа мореплаватели, ходу отсюда, ─ тихо сказал Серёга. ─ Ну их к чёрту, эти тайны мадридского двора. Своё здоровье дороже.
Мы взялись за вёсла и заработали ими дружно и энергично…
Похожие статьи:
Рассказы → Искусственное растение
