Покинутый мир. Пробуждение Иного Разума. Часть-1

Этот мир поглощает нас. Год за годом, все глубже проникая в его тайны, мы изучаем скрытые в нем возможности. И в самом деле, они поражают. Казалось бы, еще несколько лет и вся планета засверкает от переизбытка дешевой энергии; Омега 55 — Хвиона превратится в долгожданный рай, который нам не удалось создать на Земле… но только посмотрите вокруг: в погоне за ресурсами, обещающими сделать нас богами, мы постепенно теряем то, что делало нас людьми.

Нэйтон Хол.

Ниже приводятся несколько фрагментов черновика неопубликованной статьи Нэйтона Хола, написанной в крайне свободной форме и являющейся, по сути, предположениями  Хола о недавнем инциденте на среднем реакторе, гибели Саймона Блэта и исчезновении доктора Мартина Говарда.

Следует отметить, что Хол посвятил больше десяти лет изучению реакторов и кристаллов, впервые открытых на планете его отцом — Ирвином Холом. Однако все это время он действовал независимо от ученых Аноки, тщательно скрывая свою деятельность, что ставит под сомнение его гипотезы.

Выборка из статьи Н.Х.:

… Шестьдесят планетарных циклов назад они впервые стряхнули с себя тяжелейшие оковы многомиллионолетнего сна. Другие существа проникли в их мир, нарушив столь ужасное состояние бесконечного стазиса спящих сознаний-сущностей. ОНИ ПРОСЫПАЛИСЬ! И наконец, стали ощущать себя, как единое сознание с тех самых пор как загадочные силы упокоили древнейший разум, лишив его возможности осознавать себя. Постепенно они обретали то, чего были лишены сонмы и сонмы веков.

Но первым их ощущением стала боль. Отныне и навсегда пробуждение будет помниться этой болью. Часть вновь пробужденного сознания, хоть и ничтожно малая, просто исчезла — была уничтожена, навсегда перешла в бессознательную блуждающую энергию. Затем это повторилось, и боль продолжилась. Мало того: она росла и росла, достигая невообразимых пределов. Но вместе с ней росло их осознание. ОНИ ПРОСЫПАЛИСЬ! И теперь почувствовали окружающий мир.

Оказалось, что странным существам, прибывшим на планету, они обязаны не только пробуждением, но так же, и непрекращающейся болью. Существа сами себя называвшие — ЛЮДИ даже не сознавали, что явились причиной нарушения стазиса Иного Разума. Разумеется, они не могли понять и боль, что причиняли своим вмешательством, ведь принадлежали совсем другому миру. Их примитивные организмы лишь потенциально могли контактировать с древними сущностями планеты. Основная масса оказалась на это вообще не способна, но единицы имели достаточно развитое сознание.

Попытки «заговорить» с людьми вызывали необъяснимые ощущения в сознании последних. Эти ощущения никак нельзя было связать с сигналами извне. Люди скорее испытывали нечто вроде предчувствия, сопровождавшееся постоянным ощущением тревоги. В некоторых случаях ощущения были сильнее, в некоторых слабее, но приводило это к замыканию в себе и росту подозрительности к окружающим – своим собратьям. Они не могли распознать контакт, но сознания-сущности или ФОРМЫ, как позже выразился один из людей, немного приоткрыли завесу тайны их разума…

***

Первое, что пришло на ум Нолану Рогенсу — мысль об очередном сбое второго уровня сигнализации. Техник безопасности седьмого сектора никак не мог бы предположить что-либо иное. Только в этом месяце (месяце, разумеется, по исчислению Калассарта) это был уже четвертый подряд случай. Две из четырех аварий пришлись на смену Рогенса. Значит, как и предписано, ему снова придется снимать ошибку, проверять систему, пройтись по журналам и обязательно посвятить в отчете строку о чертовом сбое, и уж следовало бы оставить пару – другую нелестных слов об умниках проводящих плановые тесты охранной системы. Только, разумеется, этого сделать нельзя, зато можно написать рапорт с рекомендацией, нет, даже требованием провести внеплановое Т.О… Пусть эти высокомерные типы инженерного, хоть встряхнутся лишний раз. Им бы точно не помешало, а то ведь только своих прилизанных ребят и присылают, чтоб те бубнили техникам об алгоритме работы. Конечно, Нолан далеко не претендовал на звание ученого, но пятнадцать лет проработав в седьмом, уж свои-то действия изучил досконально. Он сам бы мог этих «мальчиков» поучить. Правда, каждый раз молчал и даже делал вид, что слушал, когда кто-нибудь из инженеров являлся на инструктаж. – «Вот теперь-то пусть разбираются» — подумал Рогенс, сделав последний глоток отвратительного суррогатного кофе из тонкого пластикового стаканчика. – «Пусть объявят железке, как ей надо работать…» — Повинуясь скорее привычке, а не инструкции он скорым шагом подошел к экрану. Тут же, пустой стаканчик был смят и брошен в корзину. Взгляд Рогенса упал на дисплей, прежде чем стаканчик ударился о пластмассовое дно.

Выборка статьи Н.Х.:

… И все же, время не пощадило их. От былого могущественного сознания остались лишь крохи, однако боль, причиняемая действиями людей, показалась знакомой. Когда-то они испытывали ее. Причины этого оставались пока неизвестны, и прошлое Иного Разума окуталось тайной даже для него самого. Они должны были набрать силу, проснуться окончательно и вспомнить, что же явилось причиной ужасной боли еще тогда. Только люди могли дать им силу для этого, но для полноценного контакта с ними требовалось время. Все, что пока было возможно – это лишь уловить мимолетное состояние их сознания. Такой контакт не позволял считывать память людей, и проникнуть глубоко в их разум было нельзя, однако сознания-сущности ощутили огромную силу, заложенную в этих пришельцах. Эту силу можно было использовать, для восстановления собственного сознания.

Люди оказались наделены мощной творческой энергией. Они были способны познавать законы окружающего мира, подстраивать его под себя; обладали возможностями, о которых многие из них сами не подозревали. Иной Разум вбирал в себя эти силы. Конечно, далеко не каждый из людей подходил ему. Кто-то оказывался просто бесполезен, другие были настоящими кладезями силы, но умудрялись защищаться, сами того не сознавая. Например: если кто-нибудь единожды прикасался к физической форме Иного Разума, повторно уже никогда этого не делал. Так же, сознание некоторых из них, само создавало блоки, не позволявшие чужаками проникнуть глубоко вовнутрь. Все это случалось лишь на подсознательном уровне. Люди не отдавали себе отчета, в том, что на самом деле происходило. Непривычные ощущения после вторжения Иного Разума в скором времени забывались. Чужие сознания забирали часть их сил для собственного восстановления, медленно, по крупице взращивая свои возможности. И, в конце концов, Иной Разум — скопище неизвестных форм, древних сознаний-сущностей попытался ворваться в мир, который мы только начинаем осваивать…

***

«Д-Блок?!» — в голове Рогенса возникли одновременно удивление и тревога. Сигнал поступал именно из Д-Блока, что казалось почти невозможным, хотя бы потому, что там функционировала своя сигнализация, дававшая команду непосредственно на пульт особой службы спецтехников. На пульт Рогенса сигнал приходил именно с их пульта и то, что сейчас на панели горел красный индикатор, а не оранжевый, значило, что сигналка спецтехников попросту вырубилась. Оранжевый значил бы, что спецтехники выдвинулись в «Д», на устранение неисправности. Рогенса по сути это никак не касалось. Ребята из блока «Д» сами следили и докладывали о своих проблемах начальству. Рогенс же должен был отделаться лишней строчкой в отчете. Так было до сего дня. Сейчас, значило лишь то, что сигналка в «Д» отключилась окончательно, а уж последим, что могло отключиться, была система охранной сигнализации Д-Блока. «Да что же это?..» — Рогенс терялся всего секунду, затем мимолетно подумал о том, что необходимо выйти на связь с диспетчерской спецтехников. Но набрать 2-12 — их номер диспетчерской он не успел.

Свет моргнул по всему сектору. Все, что донеслось из переговорной панели до Рогенса – оглушительной силы треск, от которого у Нолана в животе почему-то разлился ненормальный жар. На мгновение в глазах техника потемнело и ноги ослабли. Он бы упал, если бы не схватился за край панели управления. «Что происходит?..» — Рогенс встряхнулся. – «Два двенадцать!.. Два двенадцать!..» — Он проговаривал, одновременно набирая номер. – «Это один четыре. Что у вас происходит!.. Сигнал тревоги!..» — Рогенс так и не успел добавить: «Получен от вас!». Диспетчерскую тряхнуло так, что ноги не удержали техника. – Да что за черт! – Он выкрикнул во весь голос. Тут же пропал свет. Абсолютная темнота поглотила комплекс или, во всяком случае, ту часть, где располагалась диспетчерская Рогенса.

Огромный исследовательский комплекс Анока–4 защищался десятками аварийных генераторов. Понятие: «перебои с энергией» даже в части комплекса просто не подразумевалось. И, тем не менее, что-то подобное наблюдал сейчас тридцативосьмилетний техник по безопасности Нолан Рогенс. Может, из-за неожиданности этих событий чувство времени подвело Рогенса, но ему показалось, что прошло никак не меньше десяти минут, прежде чем сработали аварийные генераторы. Основная же линия энергоснабжения, по-видимому, дала серьезный сбой.

«АВАРИЙНОЕ ОСВЕЩЕНИЕ ВКЛЮЧЕНО!» — холодно процедил голос из репродуктора. «Дьявольщина» — проговорил Рогенс. Голос машины показался каким-то непривычным, несмотря на то, что техник часто присутствовал при испытаниях, когда проверялись все программы и алгоритмы системы. Подаваемый генераторами свет, почему-то казался тусклым. Комплекс будто получил серьезную рану, от которой не мог оправиться быстро.

Рогенс нагнулся над панелью управления и несколько раз попытался вызвать два двенадцать. Номер по-прежнему был пуст. Из спецтехников никто не отвечал. Даже если все немедленно отправились в «Д», у каждого была с собой портативная переносная панель-рация, с помощью которой можно было связаться с другими сотрудниками или при необходимости поднять тревогу. Эта умещающаяся на ладони мини-панель была неотъемлемой частью строгой формы любого техника. Отсутствие сигнала значило одновременный выход из строя всех таких панелей, а спецтехников в смене было четверо.

«Два двенадцать пуст» — сам себе повторил Рогенс. Он не глядя на панель, занес руку, чтобы набрать номер. «Может… еще раз…» — Но колебался всего секунду. Рука сама набрала 1-3. Рогенс не стал слушать, когда на другом конце ответят, а сухо проговорил: «Один три. Это один четыре. Авария в Д-Блоке. Два двенадцать не отвечает…» — Он подержал паузу. Один три молчал, но Рогенс и не ждал ответа. Продолжил: «Выдвигаюсь в Д-Блок для выяснения». Он, посмотрев на прозрачную дверь диспетчерской, отшатнулся от панели управления и правой рукой нашарил закрепленную на ремне свою собственную мини-панель. Тестовая кнопка показала, что та исправно работает.

Сигнал тревоги в 1-3 был передан. Разрешения диспетчеру 1-4 от них не требовалось. Дальше следовало действовать по инструкции. Допуска в сам Д-Блок у Рогенса не было, но будучи следующим звеном после 2-12, он обязан был хотя бы пройти в их диспетчерскую.

Выборка из статьи Н.Х:

… Люди назвали их кристаллами Хола. Эти формы-кристаллы были способом пребывания древних сознаний-сущностей в физическом мире планеты. Впервые пробудившись, даже сами сознания-сущности не помнили историю своего появления. Они лишь смутно ощущали, что форма существования в виде кристаллов не была их первоначальной формой. Когда-то давно все было по-другому, сама планета была другой, а затем что-то произошло.

Их собственная память истлела за время стазиса. Они, конечно, могли вспомнить свою историю, но не сразу, а только постепенно наращивая силу и пробуждая коллективное сознание. Именно это они и делали, используя творческую энергию людей в контактах с ними, правда до инцидента на среднем реакторе эти контакты были слишком слабы и не ощущались последними. Все усилия сознаний-сущностей — Иного Разума были подобны сооружению целой горы, перемещая лишь по одной песчинке. Однако «Инцидент» произвел настоящий скачок в пробуждении древней памяти. Впервые они вышли в физический мир, покинув форму кристаллов, и впервые смогли проникнуть в сознание людей достаточно глубоко, чтобы рассмотреть его структуру. И то, что открылось Иному Разуму в их сознании, разочаровало, удивило и напугало его. Люди оказались сплошными парадоксами и величайшим несовершенством, когда-либо сотворенным вселенской вероятностью…

***

Нолану пришлось спуститься на уровень ниже. Что бы ни тряхануло комплекс несколько минут назад: подземные толчки или авария энергоблоков нижних этажей, это делало езду на лифтах небезопасной. «Аварийное освещение включено!» — вторил голос из репродуктора. Рогенс взглянул на переносную панель, которая по-прежнему молчала. Не отвечал 2-12, не отвечал 1-3. Двери подошедшего лифта плавно открылись и Нолан уверенно вступил в кабину. «Только бы не трясло» — подумал он. В этот момент из мини-панели раздалось шипение, но сразу же прекратилось. Рогенс интуитивно положил на нее ладонь. Кабина лифта с характерным легким гудением стала спускаться вниз. До уровня Д-Блока она двигалась около тридцати секунд.

Несмотря на немалый опыт, Рогенс не мог вспомнить подобного инцидента в своей практике. Только сейчас он подумал о том, что, возможно следовало вызвать подмогу, прежде чем лезть в «Д» самому. С другой стороны, наводить панику лишний раз не стоило, 1-3 молчал, значит, видимо проверял свои системы, как положено по инструкции и чтобы ни случилось, это возможно и не было столь уж серьезным. В крайнем случае, включилась бы всеобщая тревога по комплексу, а не только аварийное освещение.

Лифт остановился. «Уровень «Д», сектор 7» — высветилась бледная надпись на табло и двери кабины открылись. «Аварийное освещение включено!» — в очередной раз донеслось из репродуктора. Со светом здесь было вроде еще хуже, чем на «С» у Рогенса. Аварийка здесь периодически моргала. Нолан сразу увидел прозрачные стены диспетчерской Д-Блока, но из-за плохого освещения не разобрал, есть ли там кто-нибудь.

Сам Д-Блок собственно представлял собой большое помещение размерами около сто на сто метров. Рогенс знал о специальном назначении «Д» и содержащихся внутри нескольких десятков так называемых «капсул» — своеобразные хранилища, в которых было положено держать потенциально опасные объекты. Капсулы загружались на нижних уровнях и помещались в помещение Д-Блока по техническому подъемнику. Диспетчер же, отслеживал их состояние со своего экрана. Войти в само помещение можно было только спецтехникам, обслуживающим капсулы, а так же, диспетчеру 2-12. Однако, в крайнем случае, техник безопасности седьмого сектора, как и любого другого, обязан был принять меры по сохранению жизни персонала комплекса Анока-4. Иными словами: должен был спасти людей, если это оставалось возможным.

«1-3!..» — проговорил Рогенс в мини-панель. — «Это 1-4! Спецгруппу в Д-Блок, срочно!» — Нолан смотрел в пустое помещение диспетчерской, где не горел ни один индикатор. Панель была мертва, будто энергия, питающая ее системы, иссякла. Однако не это заставило его сразу же вызвать диспетчера 1-3. В двадцати метрах дальше по коридору располагался вход непосредственно в хранилище «Д» – обитель капсул с потенциально опасными объектами. Массивная стальная дверь толщиной не менее десяти сантиметров, была приоткрыта больше чем наполовину и обнажала сплошную темноту, исходившую из хранилища. Но темнота оказалась не единственным его обитателем. Примерно с интервалом в десять секунд из хранилища доносилось слабое голубоватое сияние. Лишь единожды на него взглянув, Нолан не мог оторвать взгляд от входа в хранилище. Загадочное сияние с каждым разом усиливалось и влекло Рогенса, будто содержало в себе какую-то тайну. Техник и не заметил, как оказался в шаге от входа, вопреки всем инструкциям.

Выборка из статьи Н.Х:

… Инцидент на среднем реакторе был спровоцирован одним из ученых Аноки – доктором Мартином Говардом. Иной Разум – сознания-сущности планеты, существовавшие в кристаллах Хола, и пробужденные совсем недавно не могли запланировать его заранее. Так же, не могли они и подтолкнуть доктора Говарда к открытию кристаллов нового типа. Они просто отреагировали на попытку расщепления очередного кристалла. Это была их реакция на боль – уничтожение части себя. В момент своей агонии они вспомнили эту боль. Вспомнили эти исполинские машины, воздвигнутые в глубокой древности и восстановленные сейчас людьми для получения из них энергии. Память Иного Разума восстановилась скачкообразно, взамен уничтоженной части его сущностей, заключенных в кристаллах Хола, однако сам Иной Разум не стремился к этому восстановлению именно таким путем. Инцидент был неожиданным и для самих сознаний-сущностей. Первый, по-настоящему ощутимый контакт с людьми тоже стал неожиданным.

Большинство из них, пришельцев — людей, что попали в зону контакта не смогли выдержать вторжение Иного Разума в свое сознание. Конец той реакции ознаменовался фактически взрывом. Огромное стекло помещения реакторной мгновенно превратилось в пыль, под воздействием выпущенной разумной энергии. Синий свет – воплощение этой энергии, воплощение самого Иного Разума проник к людям, ощутив их тела физически. Лишь долю секунды ученые сознавали происходящее, затем их тела безвольно попадали на пол, а сознания уступили место чужим сознаниям-сущностям.

Боль Иного Разума от потери части себя была невыносимой. Ворвавшись в сознания людей, он мгновенно проник в самые его глубины. Вся их жизнь, вся их история предстала перед сознаниями-сущностями как на ладони. Они увидели, что происходило с людьми все это время и что заставило их прибыть на эту брошенную планету. Им открылась память каждой клетки захваченного в плен сознания, все тайны и темные стороны пришельцев. Иной Разум показал нескольким представителям людей их собственную историю, заставлял будто заново переживать уже пережитую, умноженную тысячекратно боль их предков. Такое воздействие позволяло сознаниям-сущностям вспоминать свою историю и события, произошедшие на планете до всеобщего стазиса. Фактически бесконечные эмоциональные переживания людей давали им силы для этого. Сознания нескольких человек оказались лишь временно поглощены Иным Разумом, однако двое из них отреагировали по-другому. Один показал неожиданное сопротивление воздействию Иного Разума и даже смог оставаться в сознании во время контакта. Этого человека звали Саймон Блэт. Каким-то образом он оказался в силах осознать присутствие чужой формы сознания в себе. Иному Разуму не удалось подавить волю Блэта полностью, и в течение еще многих часов после инцидента он ощущал его воздействие. Это причиняло ему невыносимые душевные муки, заставляя путешествовать по глубинам собственной памяти, о которых он никогда бы не узнал даже под самым мощным гипнозом. Если для остальных подобное состояние можно было сравнить с ночными кошмарами, от которых не остается и следа, стоит лишь проснуться, то Блэт помнил все и сознавал, что страдает по причине вторжения извне. Остальные были лишь инструментом, не сознавая того, Блэт же все понимал, но сделать ничего не мог до поры до времени. Сознания-сущности не позволяли ему действовать. От этого он оказался в еще большем аду, правда не думал о том, что Иной Разум не приносит ему ничего нового, а показывает лишь то, что всегда было частью его души. Тьма, что принес Блэту Иной Разум была его собственной тьмой.

Как бы там ни было, в результате сознание Блэта оказалось загнано в угол. Он не мог выдержать присутствие Иного Разума в себе. По непонятным причинам, и часть Иного Разума не могла покинуть сознание Блэта. Будто бы навсегда застряла в нем.

Доводить людей до состояния безумия, в котором оказался Блэт, не входило в планы Иного разума. Они должны были забывать кошмары, в которых пребывали, когда тот захватывал их сознание. Блэт же не забывал и даже сам Иной Разум не мог освободить его от своего воздействия. В результате, Саймон Блэт совершил самоубийство, даже несмотря на то, что частица Иного Разума заключенная в нем, пыталась этому помешать. Воля Блэта – воля человека, пусть и ведомая безумием оказалась достаточно сильна, чтобы противостоять древним формам сознания. Смерть Блэта означала и смерть частицы Иного Разума в нем, однако смерть этой частицы не прошла бесследно. То, что произошло можно назвать мини-реакцией расщепления кристаллов Хола. Последовавший за смертью Блэта выброс энергии уничтожил его тело, убив при этом семерых солдат подразделения Анока – 4. Взрыв так же вывел из строя всю электронику и даже стер данные записей с личных жетонов солдат. Блэт стал своего рода одноразовым «реактором», содержащим в себе кристалл – часть сознания Иного Разума.

Конечно, случай с Блэтом казался невероятным. Он мог осознанно существовать совместно с Иным Разумом в одном теле и возможно со временем сознание человека и чужой формы слились бы воедино, эволюционировав во что-то большее. Даже сам Иной Разум не мог предвидеть такой ход развития событий.

Но инцидент на среднем реакторе обернулся еще одним неожиданным последствием и гораздо более серьезным, чем произошедшее с Блэтом. Сейчас пока рано говорить о возможных результатах воздействия Иного Разума на виновника событий инцидента доктора Мартина Говарда, но они безусловно сильнее, чем контакт с Блэтом. Это видно даже из описаний хода инцидента самим Блэтом, полученных из его предсмертных записей. События, связанные с исчезновением доктора Мартина Говарда заставляют в этом убедиться…

Похожие статьи:

Рассказы → Покинутый мир (4). Явление Бога. Ч1

Рассказы → Покинутый мир. Пробуждение Иного Разума. Часть-2

Рассказы → Покинутый мир. Послание Саймона Блэта

Рассказы → Покинутый мир (4). Явление Бога. Ч2

Рассказы → Покинутый мир. Инцидент.