Корчма "Зеленая кошка"-3
Помню.
Помню, как ее губы скользили по моим, как лоскуток шелка по огрубевшим крестьянским рукам. Помню, как ее пальцы вплетались в мои волосы -- иногда грубо, как будто желая завязать узлы, чтобы навечно прикрепить меня к себе, а иногда мягко, словно боясь причинить боль. Помню, как наши тела сливались во взрыве первичной энергии, в порыве странника через пустыню, который из последних сил спешит к оазису с животворной влагой, в чистом и незапятнанном стремлении к любви и теплу.
Одно из проклятий Темных Магов -- болезненно острая, как амдарская сабля, память. Ты никогда ничего не можешь забыть. Ничего. Даже малейшие подробности впечатаны так глубоко в сознании, что всякое дыхание ветра воспоминаний заставляет тебя кричать и извиваться от боли. Даже алкоголь не заставит забыться. Могу подтвердить это. Я столько раз помогал мозгу элем, водкой и вином, что иногда мне даже самому чудилось, что я превратился в мрачный алкогольный пар, в миазм, черный, как бьющиеся в моем сознании мысли. Но неизменно я просыпался в сердце ночи с болью в левой стороне груди и ужасающим чувством пустоты внутри.
Помню.
Помню, как она первый раз сказала мне, что любит меня. Я помню ее слезы при этом признании; каждая капля на моей коже причиняла мне столь страшную боль, что изгоняла воздух из легких и сжигала до белого каления. Помню, ты сказала: "Ты -- мой ирк'хан'сей, Терри". "Человек, вплетенный в жизнь", на древнем языке седрани.
Селина. Так она звалась. Единственно Мрак знает, сколько раз я просыпался с ее именем на устах. Не могу сосчитать женщин, которые с писком убегали из моей спальни, когда в разгар удовольствий (которые, как я наивно воображал, могли заменить ее) я выкрикивал это имя в мазохистской попытке вернуть ее. Помню, однако, каждый раз, когда я звал ее голосом, которого никакая больше женщина не слышала от меня и едва ли еще раз услышит другая...
Помню.
Но помню и миг, когда она кричала в последний раз в своей жизни, с исполненными безумного ужаса очами протягивала, умоляя о защите, свои руки - те, что я целовал, те, что гладили и обнимали меня. Помню, как ее тело -- которое я знал лучше своего собственного, -- корчилось в отчаянных спазмах, окутано фиолетовыми бликами, изливающимися, как слезы, из перстня с вырезанной на целом аметисте пентаграммой, который я ношу на руке. Помню, как ее уста, что я когда-то обожествлял и которых жаждал больше, чем воздуха, издавали хриплые крики -- бледное подобие ее бархатного голоса, -- эти крики просили о пощаде, молили о пощаде, требовали пощады, убеждали меня, что я обманут, что она жертва клеветы, что я всегда был единственным мужчиной в ее жизни... Но не убедили меня.
Помню.
Помню, как уже потом, после, когда я убил ее и предал ее тело и душу Мраку, я сам кричал и плакал, как двухгодовалое потерявшееся дитя. Помню, как искрошил своей Волей все столы и стулья в "Зеленой кошке", как сцепился с дюжиной таренских лордов в отчаянной надежде, что синяки на теле вернут туманящийся рассудок.
Помню, как корчился в объятиях Айвена Риса, моего лучшего друга, еще долго после того, как и слезы, и крики мои иссякли, и умолял его удалить блокаду моих магических умений, чтобы позволить мне убить себя...
Помню.
И знаю, что доколе помню, я даже не наполовину тот, каким, помнится, когда-то был.
(C), 2001, Сибин Майналовски
(C), 2011, Перевод: Т. Модестова
Похожие статьи:
Рассказы → Чужое добро
Рассказы → Жизнь под звездой разрушения. Пролог. Смерть, Возрождение и его Цена. часть 2.
Рассказы → Наследник
Рассказы → Жизнь под звездой разрушения. Пролог. Смерть, Возрождение и его Цена. часть 1.
Рассказы → Жизнь под звездой разрушения. Глава 1. Танец под двойной луной, Принцесса и Важное решение.
