Сто три мусорных бачка — вот это куш!
Поистине удачной оказалась мысль посетить эту последнюю свалку. Исключительно богатое иноделами место, исключительно. Стараясь не сдуреть от привалившего сокровища, Борис и Феликс доверху набили всю имеющуюся тару и на под завязочку груженном вертолете смылись в известном только им направлении.
Посреди одного старинного болота имелась хижина — уютный уголок, где можно было спокойно разобраться с добычей.
Феликс вывалил из первого мусорного бачка на «лабораторный стол» груду разношерстных предметов. Плюхнулся в кресло, нашарил под собой каталог иноделов, открыл его на чистой странице:
— Диктуй!
Первым делом были выужены уже знакомые иноделы. Дубль-карты, бяки, галактик-суперы, мозгопуты... Кучка заметно утаяла. На столе остались только неизвестные иноделы. Борис осторожно взял один из них, выглядевший как желтый кирпич с изумрудными вкраплениями, медленно погладил рукой:
— Игрушечный пистолет. Исправный, только батарейки подсели. Помести его в архив. Хотя нет, постой! Кажется, здесь еще что-то есть. Вот это да! Считай, нам здорово повезло. У этой игрушки прекрасная система обнаружения! Универсальный детектор. Завтра пойдем клады искать.
За «кирпичом» последовало пластмассовое на вид корытце с прохладно-гладкой крышкой, испещренной непонятными символами.
— С этим все ясно, — сказал Борис. — Какая-то кассета или сейф — ишь, как запечатана.
— Или контейнер с опасными отходами, — плеснул дегтя Феликс.
— Гм. Вполне вероятно.
Некоторое время над болотом висело тяжелое молчание.
— Так будем откупоривать или нет? — наконец поинтересовался Феликс.
— Как знать, как знать... Где у нас там мозгопуты? Неси сюда, попробуем прокачать ситуацию.
Покопавшись в ящиках на стеллажах, Феликс нашел что нужно — картонную коробку из-под хлопушек. Из всякой мелкой всячины, лежащей там, Борис выбрал тусклый квадратик-мозгопут и вернул коробку Феликсу. Стянул с себя футболку, сильно-сильно растер мозгопут ладонями и прилепил его к центру груди. Явственно послышалось гудение. Борис закрыл глаза. Он вникал в сущность...
Наконец пошевелил мизинцем: дал сигнал Феликсу, чтобы тот освободил его от крестика. Протиснувшись меж пространственных изгибов, Феликс оторвал мозгопут. Борис отдышался и сказал:
— Ничего сверхопасного здесь нет. Давай открывать.
— Какой прикажете инструмент?
— Темнота! Кто ж в инодел с инструментом лезет? — Тут Борис приврал. Феликс прекрасно помнит случаи, когда процесс исследования иноделов включал в себя и кулаки, и увесистый дрын. — Такая работа делается исключительно руками, — поучал Борис, совершая возню с корытцем. — Где здесь вход?.. Ага, вот он... Нет, это выход... Бред... Это тоже бред... Не вижу массив... Ага, вот массив... До чего же идиотская конструкция... Все, вскрываю.
Корытце оказалось коварным: оно тотчас открыло пальбу отвратительной фиолетовой грязью, моментально заплевав всю хижину.
Возможно, эта мерзость и впрямь была не смертельна, но от нее исходила на редкость гнусная вонь.
Спровадив противную вещицу с крыльца да прямо в топь, друзья потом еще долго пытались навести в хижине хоть какое-то подобие чистоты.
На Феликса напал приступ экологической ностальгии по той чистой окрестности, которую только что «эта гадость» подзасорила. Борис же сказал, что это пустяки по сравнению с тем потоком нечистот, которые человечество само себе льет на голову. Но заметил, что пустяк — тоже нехорошо. Потому что из пустяков слагается непустяк.
Феликс шваркнул очередным бачком об стол, хорошенько вытряхивая. Взял каталог. Приготовился записывать...
Он поймал себя на том, что уже очень долго ждет, а ему до сих пор не диктуют. Он еще немного подождал. Борис молчал. Тогда Феликс с некоторым удивлением взглянул на ссутуленную спину Бориса, почему-то показавшуюся ему жалкой и беззащитной, и вдруг понял, что Борис оказался бессилен перед проблемой.
Такого фиаско с ними еще никогда не случалось. Бывали, конечно, некоторые заминки, не без этого. Но Борис походит-походит, тяпнет морсу для прочищения ума, глядишь — задача решена. Теперь же они определенно сели в лужу.
Феликс приблизился к столу. При взгляде на то, что завело в тупик Бориса, ему стало смешно. Это был обычный земной мусор. Без малейшей примеси иноделов. Таких «драгоценностей» на любой помойке в избытке: расплющенные банки из-под пива, драные джинсы, обрывки газет и прочее подобное вперемешку... Наверное, они по ошибке это прихватили. Феликс так прямо Борису об этом и сказал.
Но совершенно здравое, казалось бы, замечание не нашло не то чтобы понимания со стороны Бориса — тот его вообще проигнорировал. Феликс начал зевать, досадуя, что этот проклятый бачок не оказался последним, как вдруг Борис заметался по хижине, излучая ужас.
— Быстрее! — закричал он. — «Бирюзовую Мери» сюда! Быстрее!
Не дожидаясь, пока Феликс переварит услышанное, он сам бросился на поиски. Остервенело порывшись в ящиках, он вынырнул из хаоса предметов с баллоном «Бирюзовой Мери» в судорожно сжатых руках. Но тут Феликс тоже закричал и тоже вцепился в баллон:
— Ты что? С ума сошел! Отдай!
— Пусти! Я сам знаю... — хрипел Борис и все пытался плеснуть из баллона на так и не тронутую кучку. Феликс изо всех сил ему не давал.
Внезапно Борис утихомирился и сказал подводным голосом:
— Сейчас здесь будет иглопульсар.
— Что?! Какой еще иглопульсар?! Да ведь это не инодел. Самый обычный мусор.
— Ты думаешь? Что ж, ты прав. Но, видишь ли, он так «удачно» расположился, этот «самый обычный мусор», что получился «самый обычный иглопульсар». Который в любую секунду может самовключиться. Тогда конец всей планете.
Феликс почувствовал, как медленно-медленно по спине стекает холодная струйка.
— А демонтировать нельзя?
Борис отрицательно покачал головой:
— Принципиально недемонтируемая конструкция. Можно только уничтожить.
— Так что же мы тогда медлим!
...Не оглядываясь, они шли к вертолету. Они спокойно успеют удалиться на безопасное расстояние от огненного шара, который скоро возникнет там, где был рассыпан порошок «Бирюзовая Мери». Но даже за сто лет им не удрать от иглопульсара.
...Вертолет набирал высоту. Позади уже полыхала воспламенившаяся «Мери». Там вместе со спонтанным иглопульсаром — чудовищным порождением отходов цивилизации — гибли иноделы. Сожаление об этой утрате возникнет потом. Сейчас об этом как-то не думалось.
Для Бориса и Феликса одним уютным местом стало меньше. Зато уютней стало всему миру.
