Разыскивается

Разыскивается.

Конюшенко Кирилл.

Рост выше среднего, телосложения крепкого, глаза голубые, волосы темные, коротко остриженные. Особые приметы – у-образный шрам над левой бровью.

 

И неправда.

И не над левой, а над правой. И чего они там у-образного углядели, я не знаю.

Конюшенко Кирилл – это я.

Да, разыскиваюсь. Увидевшим просьба сообщить по телефону ноль-два или девять-один-один.

За что разыскиваюсь? Длинная история. Человека я убил, короче…

 

- Ты смотри, куда прешь-то?

- Сам куда прешь, пенек хренов!

- Да ты еще хлебало свое раззявил, козел недорезанный?

- Ты, млять, хоть знаешь, сколько эта тачка стоит? Ты столько не стоишь, сколько…

Он кидается на меня, махонький, щупленький, злой, орет что-то про тачку, я ору что-то про кредит, я уже не помню про монтировку в руке, я вообще ничего не помню…

- …скорую… Млять, чего стоите, скорую кто-нибудь вызовите!

- Да ему все уже… какую скорую…

- Какую-какую, скорую! Или я тут теперь сесть за него должен!

 

Да, убил человека.

Теперь разыскиваюсь.

Не за убийство, нет.

За другое.

 

- Встать, суд идет!

Встаю. Смотрю, как входит суд, все как во сне, еще надеюсь, может, и правда во сне, вот сейчас запищит телефон, как всегда спросонья начну его искать, как всегда скину на пол…

- Обвиняетесь в убийстве Онтипенко Игоря Николаевича…

 

Дальше не помню.

Ничего.

От слова совсем.

 

- …приговаривается к высшей мере наказания…

Толкаю охранника.

- Высшее, это что?

- А то сам не знаешь.

- Пожизненно, что ли?

- Какое пожизненно… все, хана…

И снова все как во сне, как в тумане, да постойте, да подождите, да не хотел я его, да он первый начал, да…

Да…

 

- Ну что… прощайтесь… с жизнью.

Человек в форме рвет мой паспорт. На клочки. Странно, что я ничего не чувствую, а что я должен чувствовать, рвут-то паспорт, а не меня…

…пока не меня.

- Пожелания последние есть какие-нибудь?

Пожимаю плечами. Мыслей не осталось. Совсем. Слишком много не успел, да что не успел, это сколько теперь пива будет не выпито, это сколько теперь рекламных площадей будет не продано, сколько…

Тьфу ты черт.

- Ну, все… вот… документы ваши новые получите.

Оторопело смотрю на книжечку с двуглавым орлом. Оторопело читаю, Онтипенко, Игорь Николаевич…

Тьфу ты черт.

- Адрес там посмотрите. Сами доедете, или довести вас?

Спрашиваю:

- А… что происходит, собственно?

- А то сами не знаете.

- Представьте себе, нет.

- Ну, вы как вчера с Луны упали.

- Чего?

- Как на Луне родились… тьфу ты черт… в стране живете, законов не знаете.

- А что у нас с законами?

- А то…

 

Разыскивается…

Это я разыскиваюсь.

А ведь вроде хорошо все начиналось…

 

Открываю дверь. Открываю не сразу, еще не знаю, что ключ надо чуть-чуть левее, а то не откроется.

Вхожу. Женщина оторопело смотрит на меня, стыдливо кутается в халатик. Спохватываюсь, что не знаю, как её зовут.

- Ну, вот и я… дорогая.

- Вам… вам чего?

- Дорогая?

- Вам что нужно?

Прижимаю к себе, целую в губы, вздрагиваю от затрещины.

- Ты чего?

Она спохватывается.

- Игорь, что ли?

- Он самый.

- П-прости… бога ради…

- Бог простит.

Обнимает меня, всхлипывает, целует ухо, что за манера такая, целовать в уши, бормочет что-то, боже мой, я уж думала, убили тебя…

 

А ведь так хорошо все начиналось…

 

- Звонили сегодня… Тебя в полицию вызывают.

Смотрю на Аленку, ослышался я, что ли…

- А что я натворил?

- Да я почем знаю, что ты натворил…

- Ничего вроде не натворил.

- Вот и я им сказала, ничего такого мой муж не делал, что пристали-то…

 

Говорю как можно спокойнее.

- Чем могу быть полезен?

Следователь щурится, нехорошо щурится.

- Нарушаем, однако.

- Что нарушаем?

- Известно что, закон.

Говорю предельно спокойно:

- А поконкретнее?

- А поконкретнее - вам что велели делать?

- Жизнь убитого проживать.

- А вы что делаете?

- Проживаю, чего.

- Я вижу… вы хоть знаете, что убитый ни одной юбки не пропускал?

- Зачем, когда жена есть…

- Жена-а-а… про жену забудьте, с женой у них три года как не было ничего… Да, что жену он свою поколачивал, в курсе вы? Она вам сказать должна была.

- И не подумаю.

- Что не подумаю, это обязанность ваша. Потом чего вы с сыном возитесь, то на рыбалку его, то скворечник ему, то ракету запускали, из чего вообще сделали-то…

- Да безопасно все вроде…

- Что безопасно, покойный сыном не занимался, понимаете вы?

Понимаю, что спорить бесполезно.

- Ну хорошо, хорошо… А до чертиков покойный не напивался?

- Не беспокойтесь, не было такого.

- А жалко. Я бы с удовольствием.

- Про удовольствие забудьте, вы мертвы уже. Ладно… давайте на работу. Обязанности-то свои знаете?

Понимаю, что даже не знаю, кто был покойный, жнец, швец или в дуду игрец.

- Никак нет. Я надеюсь, он не летчиком работал?

- А это раньше нужно было надеяться, когда голову ему проламывали.

Холодеет спина.

- Неужели… летчик?

- Да не бойтесь… в чиновниках он ходил.

- Еще хлеще.

- Чего хлеще, объяснят вам все на месте… где какие закорючки ставить, где чего как…

 

Разыскивается.

Конюшенко Кирилл.

Рост выше среднего, телосложения крепкого, глаза голубые, волосы темные, коротко остриженные. Особые приметы – у-образный шрам над левой бровью.

 

Это я разыскиваюсь.

За поимку награда обещана.

Судить будут.

Нет, не за убийство.

За неисполнение решения суда, или еще как-то там заумно называется это дело.

 

- Какие дети, какие к черту дети, вам ясно сказано, продать квартиры, про-дать!

- А сиротам что? На помойке жить?

- Ну что на помойке, комнатку им какую в коммуналке…

- Да я…

- Да мне плевать, что да вы, покойный так делал, сечете?

 

Разыскиваюсь.

За поимку награда.

Аленка сзади трогает меня за плечо.

- Чего такое?

- Проехали, все, все…

- Думаешь, все?

- Все…

Не верю, что мы уже по ту сторону границы.

Говорю:

- Как-то все просто слишком.

- Типун те на язык! Хочешь, чтобы нас тут назад завернули?

- Не хочу.

Смотрю, сколько до ближайшей гостиницы.

Может, еще успею прожить свою жизнь…