Регенерация

Водные капли текут из-под ржавого крана. Автомобили и шлюпки с едой уплывают в пустоты марсианских прерий. Капсулы эгоизма разрывают дверную плоть на жидкие куски. Крысы бегут, они смеются над лживыми карикатуристами. Монтаж и порнографическая точность кресел дополняют друг друга. Сапоги националистов утопают в песочницах демократии и мировоззренческого плюрализма. Скорбь лопат трансформируется в юношеские наклейки. Маятник попал в праведную позицию. Оскал жестокого волка пробудил огнедышащего динозавра. Птенцы и социальные службы не справляются с фальшивой урбанизацией. Переводы на другие языки остаются переводами.

Крокодил изнывает под развесистым дубом. Измотанное животное думает об айсбергах и регламентациях импульсивных вспышек. Сиамские близнецы разделяются в специализированных клинических госпиталях. Тревожные шипы прорастают сквозь бессмысленную болтовню. Фурункулы продолжают гноиться. Свободные художники с прежним цинизмом употребляют опиум.

Повсюду, в каждом закоулке запели соловьиные хоры и оркестры. Палачи сдёрнули маски. 

Горы пламени и пепла. Эсхатологизм и феминистские марши. Дуэлянты и гладиаторы. Разъёмы в полицейских скалах. Армейские жетоны и печные медальоны. Рифмование доблестных нарушений. Апрельские лужи и свинец мусорной гордости. Максималисты на испачканных диванах. Пауки и омерзительные паруса. Детективные истории и романтическое двоемирие. Танец на пыльном паркете. Счастливые усмешки и эгоистическая лава. Робкие передёргивания и электрические стулья. Медные прыщи. Ковбои, одержимые лихорадкой. Цепи синонимов и сорванные погоны. Основы государственной целостности и духовные скрепы. Наплыв рвотного сомнения. Грязевые процедуры. Ночные горшки и акты эпистолярной коммуникации. Регулярные парки и воинственный рационализм. Ошибочные тезисы и кровавая пропаганда.

Все телохранители престарелого диктатора были убиты, но сам он скрылся в скорлупе метафизического лифта. Людские массы стремились, как потоки мочи, к приборам простых решений и ответов. 

Зернистые опасности. Проповедующие мыши и мультипликационный солипсизм. Ритуальные татуировки на мышцах весёлых  жирафов. Кубики беспечного демиурга. Шифры и анархия. Запрещённые запреты. Лобовые стёкла раритетных автомашин. Тюремные тайники и ребусы. Исчерпание молочных ресурсов. Яд ласковых кобр. Партизанское сочувствие и правозащитные прения. Регуляция гнева посредством кибернетических рычагов. Авангард и мёртвая кормилица. Одиночество неистовых волчиц. Озёрная транскрипция и негативная математика. 

Владыка семейства нежился в постели. Вдруг он ударил ладонью по кактусу, думая, что это устройство для побудки. 

Белые швы расширялись, скрепляя кинжалы, полосы соединительной ткани, роговые наросты, бесплатные семинары и галлюцинаторные усилия. Из белых швов почти полностью состояли комплексы отдалённых замков и небоскрёбов. Сквозь обширные отверстия текли водные потоки, где бултыхались, размахивая руками, младенцы, больные оспой. Над гигантскими резиновыми заводами плыли в небе киты, имеющие избыток жира. Материалистические и идеалистические постулаты спорили друг с другом. Белые швы обвивали незримо особняки, строящиеся на руинах, чей возраст никто не измерял. Молодые женщины, склонные к самоанализу, истребляя жар любви, лишь сильнее пылали. Лицемерие и высокомерные кивки оставляли во множествах душ неприятные ощущения. Атлеты в очках составляли прогнозы погоды, иногда замечая на полу или потолке белый шов или же несколько таких швов. Луна поднялась из-за камней, облитых кровью. На некоторые короткие часы, страдающие грузом строгости, назначены дуэли.

Гром и дождь. Клоун, болезненно реагирующий на дерзость. Археологические архивы и рокот беззвучных волн. Пыльные пальцы и эскапистские веки. Душевное богатство и мрачные рюмки. Износ автомобильного двигателя. Громкий плач шутливого таракана. Смертоносные шпаги и шипы. Барабан экстравагантного поведения. Черепные коробки и быстрые состязания. Ритуальная хирургия и полевые торты. Повторение напрасных молитв. Беззубые скалы и симулякры, размножающиеся в вакуумных пробирках. Телесность, поставленная под угрозу. Рождение конституционного короля из плесени. Медовый оргазм. Солнечный беспорядок. Ступени погружения в коллективное бессознательное. Необходимость обуздать могучую стихию сновидений. Безумные флаги и исторические изыскания. Кропотливые хлопоты у костров. Мумии, улетающие прочь на космических кораблях. Траурный туалет и потухший взгляд. Гнойные раны и слюнявые простыни. Алгоритмы шахматных ходов. Талантливые аналитики и немые комбинаторы. Пляска четырёхглазого шамана. 

Апоморфин — метаболический и психический регулятор, употребление которого можно прервать, как только он сделает свою работу. Мир затоплен успокоительными и возбуждающими средствами в то время как этот уникальный регулятор не получает исчерпывающего внимания. Ни одна крупная фармацевтическая компания не проводила каких-либо исследований. 

В порядке аналогии: в том, что во всех своих областях, на всех путях и наперекор всем различиям универсальная рефлексия получает заметный импульс обеспокоенности языком, — каковая может быть лишь беспокойством языка и в самом языке — есть какое-то странное согласие, которое по своей природе не может полностью развернуться в виде зрелища для историка, попытайся тот распознать в нем знак эпохи, веяние моды или симптом кризиса. При всей скудости  знаний в этом отношении, ясно, что вопрос о знаке сам по себе есть то ли нечто большее, то ли нечто меньшее, во всяком случае, нечто иное, нежели знак времени. Мечтать свести его к этому — значит мечтать о насилии. В особенности, когда этот — в весьма необычном смысле слова исторический — вопрос приближается к точке, где сама знаковая природа языка предстает весьма недостоверной, частичной или несущественной.

Тринадцать любимых книг рухнули с тесных полок. Блестяще наточенной саблей Ева оскорбительно кастрировала Адама, после чего медленно и методично сняла скальп со своего лица. Синхронно с актом кощунственного членовредительства запустился процесс трансцендентальной регенерации; кожа, кровь и прочие повреждённые органические компоненты стали неспешно и планомерно восстанавливаться.