- Пожалуйста… пусти.
- А?
- Пожалуйста…
Оборачиваюсь, смотрю, кто это говорит. Никого не вижу. От слова совсем. Идут две девчонки чуть поодаль, но это не они сказали, голос не девчоночий. Тихий такой, приглушенный, как будто… как будто неживой.
Померещилось.
- Пустите… пожалуйста.
Вздрагиваю. Замираю. Разрываются сигналы машин, вот так, достоялся я на перекрестке, дождался, пока все поехали, проснулся.
- Парень, те че, жить надоело? – орет кто-то красномордый. Так и хочется огрызнуться, ответить – да, надоело.
Спешу через дорогу, разбрызгиваю лужи, кто-то обдает меня потоком грязи, хочу убить этого кого-то, бормочу под нос проклятия, посылаю кому-то на голову гром небесный и геенну огненную.
- Помоги!
Оборачиваюсь. Смотрю на спины удаляющихся прохожих. Какой-то пьяный стоит на углу, нет, это не он сказал. Вон нищенка сидит… нет, не похоже, чтобы она. Или… гхм…
- Пусти…
Спрашиваю. Почему-то тоже шепотом.
- Куда… пустить?
- Пусти… к себе.
- Да я в полуторке живу, куда мне тебя…
- Нет… не в дом. А к себе.
Настораживаюсь. Еще с ума сойти не хватало.
- М-м-м-м… чего ради?
- За мной гонятся. Ты понимаешь? Они убьют меня, если найдут… убьют… пусти!
Он уже не просит. Он требует.
Открываю свое сознание. Что-то подсказывает мне, что нужно открыть своё сознание – даром, что я никогда этого не делал. Что-то просачивается мне в память, что-то сдавливает голову изнутри – больно, невыносимо. Покачиваюсь, толкаю какую-то женщину, та разражается отборной бранью, развелось пьяни, и самим не стыдно… Хочу ответить что-нибудь, не знаю, что, кто-то как будто бьет по сознанию кувалдой.
Вспоминаю, куда я шел. С ужасом понимаю, что не помню своего адреса. От слова совсем. Шарю по карманам, вытаскиваю книжечку с двуглавым орлом, ищу адрес. Варненская, десять, квартира сто сорок два…
- Где Варненская десять, не подскажете? – спрашиваю у проходящей бабульки.
- Игореша… ты чего? – смотрит на меня, как на психа. Сам на себя смотрю как на психа. Не понимаю, что случилось, что, что…
Точно пелена падает с глаз. Смотрю на тетю Наташу, на дом, на свой дом, Варненская десять, вспомнить бы еще подъезд… Подъезд не вспоминается, высчитываю по квартирам, вроде как последний получается.
Прикладываю ключ, ключ подходит – неожиданно для меня самого. В подъезде наваждение приотпускает, вспоминаю себя, вспоминаю обшарпанные двери, вторая ступенька в пролете отваливается…
Поднимаюсь на последний этаж, ворочаю ключами, вспоминаю, что ключ надо чуть-чуть вниз опустить. Захожу домой, первым делом приглушаю радио, - обычно включаю, чтобы думал, что в доме кто-то есть.
Спохватываюсь, что чего-то не хватает.
Чего-то или кого-то.
Там.
В голове.
Осторожно спрашиваю:
- Ты… всё еще здесь?
- Здесь.
Холодеет сердце. Мне было бы легче, если бы его не было. Или если бы он был. Или…
Не знаю.
- А ты кто такой?
Мне кажется, он смущается. Осторожно говорит:
Да ты хоть разденься сначала, поешь… что там люди делают…
Догадываюсь:
- А ты… не человек?
Он не успевает ответить. Подскакиваю, подброшенный звонком в дверь. Осторожно открываю, осторожно выглядываю, осторожно натыкаюсь на раскрытую книжечку с удостоверением.
- Э-э-э… здрассте.
- Вечер добрый. Один проживаете?
- А?
- Один, говорю, проживаете? – человек в форме заходит в квартиру, за ним еще трое.
- Один…
- Преступника одного разыскиваем. Разрешите квартиру осмотрим?
Пожимаю плечами, как не разрешить. Трое проходят в комнаты, один остается возле меня, подсвечивает мне в голову фонариком.
Больно.
Мир вспыхивает перед глазами. Хватаюсь за стену. Спрашиваю, сам не знаю кого.
- Вы… вы чего?
- Ничего. Все в порядке. Пошли, парни, нет его здесь…
Они уходят. Я понимаю – теперь действительно никого нет. Здесь. В голове. Убили. Вот так просто, вот так обыденно, как будто и не было никого.
Не было…
Дальше нужно что-то делать, включать телевизор, разогревать ужин, в который раз обещаю себе с завтрашнего дня готовить что-то кроме Ролтона, в который раз знаю – не выполню.
Боль разрезает висок. Кусаю губы, чувствую, как пощипывает в носу.
- У тебя есть компьютер?
Голос в голове.
Зависаю. Вспоминаю, есть у меня компьютер или нет.
- Ноут есть.
- Включи! Пожалуйста!
Включаю. Что-то как будто вырывается из глубин моей памяти, присасывается к ноуту, жадно, хищно…
Текут минуты.
Течет что-то из памяти в память.
- Спасибо. Большое спасибо…
Зачем-то говорю:
- Не за что.
Лежу в темноте, ловлю глазами отблески света на потолке.
Спрашиваю то, что хотел спросить давным-давно:
- А ты кто?
- Воспоминание.
- Чье?
- Я не знаю, - в голосе слышится отчаяние, почти плач.
- Как не знаете?
- Не знаю… Воронеж… Улица Академика Королева…
- А дальше что?
- Не знаю… дом двухэтажный… Окно на втором этаже… со снежинками… Там еще кошка такая… белая…
- Кошка на окне сидит?
- Да нет. Плюшевая… на стекле подвешена.
- И что?
- Не знаю… Воронеж….
Киваю. Воронеж так Воронеж. Никогда там не был.
- А вы можете туда поехать?
Вздрагиваю.
- Ч-чего ради?
- Понимаете, это же очень важно. Там же…
- Что там?
- Н-не знаю.
Хочу вежливо объяснить, что если не знаете, так я вам помогать ничем не должен, и вообще мне завтра вставать рано, и вообще…
Не говорю.
- …до Воронежа, пожалуйста.
Спрашиваю себя, какого черта. В голове набатом звучит – спасибо, спасибо, спасибо. Но если раньше этот голос гипнотизировал, околдовывал, умолял – теперь я его будто бы не замечаю. В который раз задумываться, не пойти ли, не провериться ли у людей в белых халатах…
Гхм…
- Документики ваши.
Смотрю на людей, которые сказали про документики, уже понимаю – ничего хорошего от них ждать не приходится.
- В-вот, п-пожалуйста.
- Пройдемте с нами.
Холодеет в груди.
Человек в форме откашливается. Говорит таким тоном, будто извиняется передо мной.
- Видите ли… вас обманули. Да, вас обманули.
- Кто обманул?
- Эта… память. Воспоминание.
Человек в форме… Спохватываюсь, что даже не знаю его имени. Он и не назвал себя. Или нет, назвал, только я не запомнил. Для меня вообще все имена – андрей-сергей-александр-антон-илья-владимир – слились воедино, не различить.
- Понимаете… мы тут памятью балуемся.
- Какой памятью?
- Разной. На любой вкус… гхм… цвет и кошелек. Память создаем. Искусственно. Понимаете?
Не понимаю.
- З-зачем создаете?
- Ну как же. Вот, хотите вы пережить что-то… Беспокойную жизнь, полную приключений… или наоборот, жизнь в роскоши, в достатке? Вот, пожалуйста, Память, - повторяет он, с гордостью показывает на полки - память. На любой вкус. И цвет. И кошелек.
Оглядываю ряды памятей. Живых и мертвых. Настоящих и вымышленных. Всяких-всяких.
Осторожно спрашиваю:
- И…. почем?
- Ну, мы обычно по пятьдесят тысяч продаем…
Присвистываю. Поворачиваюсь к выходу.
- …можем скидочку пятьдесят процентов.
Мотаю головой.
- Не потяну.
- В рассрочку, - служащий сует мне щедрую охапку буклетов, - вот, можете ознакомиться. Так да, мы с вами про память говорили… у нас воспоминание сбежало.
Делаю вид, что ничего не понимаю.
- Как сбежало? Ногами?
- Да нет же. Перекинулось по вай-фаю в глобальную сеть, и пошло, и пошло… до сих пор ищем.
Киваю.
- Удачи.
- А вы что, не знаете, где оно?
- А мне-то откуда знать?
- Ну как же. К вам же сбежало.
- Ко мне? Домой?
Служащий усмехается. Нехорошо как-то усмехается.
- Вы мне дурака-то не включайте в самом-то деле… У вас что в голове?
Пытаюсь отшутиться.
- В голове моей опилки, да-да-да.
- Шутки шутим? Это хорошо, что шутки шутим. А ну-ка…
Бью его. Не так, как обычно в какой-нибудь случайной драке отталкиваю противника – а бью как следует, профессионально, в сплетение, откуда только научился.
Бегу – и тоже не как обычно, легкой рысью за уходящим автобусом, а профессионально, будто долго тренировался, будто всю жизнь бегал. Кидаюсь на улицу, выскакиваю из под чьей-то машины, стараюсь не слышать визг тормозов…
- Да как не знать-то… - Антонина Ивановна разводит пухлыми руками, - про то все уже знают… Да вы не стесняйтесь, кушайте, что вы как не у себя дома… Да это эти, Воронцовы всё… Сергей у них…
Оглядываю неказистую обстановку маленького домика.
- Это кто?
- Да сын ихний, чего, не знаете, что ли? От рук мальчишка отбился, родители его в универ, на управленца, а он ни в какую…
Догадываюсь:
- На наркотики подсел?
- Да какие наркотики, хуже всё, куда уж хуже-то! От рук отбился, всё, слышь, города какие-то проектировал, на Марсе вишь города будут… Лететь собирался…
Память услужливо подсказывает:
- Экспедиция Марс Ван.
- Уж не знаю, чего там за Вань… Тань, Мань… Прям помешался на Марсе на своем… а поступать-то надо, а то дальше-то как?
Хочу возразить. Не возражаю.
- Ну вот, отец с матерью ему память-то и убрали… Центр этот есть… Стереть хотели память эту к черту, а она раз – и сбежала.
- Как сбежала?
- Да почем я знаю, как? Да вы не стесняйтесь, кушайте, что вы, ей-богу… как комар… Ну и вот, сбежала у них память-то… ловили, ловили… Счас не знаю, поймали, нет… может, сама сдохла… памяти, они такие, они долго-то не живут… сами по себе…
Киваю.
- Ну, спасибо большое…
Встаю.
- Пойду я…
- Да куда пойду-то, драники поспели, куда пойдете-то?
Хочу возразить. Память отчаянно сигнализирует мне, чтобы не возражал.
Стучу в дверь.
Жду.
Уже хочу уйти, когда спохватываюсь, вижу у двери кнопку звонка.
Нажимаю.
Жду.
Ничего не происходит, как будто никого и нет, и все, что мне остается – повернуться и уйти, совсем уйти, сказать ему, воспоминанию этому, мол, ну нету никого дома, нету…
Щелкает замок.
Чер-рт…
- Вам чего?
Молодой мужчина смотрит на меня, холодно, пристально, недоверчиво.
- Э-э-э…
Память подсказывает имя.
- Сергей?
- Он самый. А вам чего?
- Это…
Протягиваю ему память. Не руками, как-то по-другому, протягиваю память.
- Это ваше.
- Мое?
- Ну да.
- М-м-м… спасибо.
Хочу ответить – да не за что. Не успеваю.
Дверь захлопывается.
Оклик.
Сзади.
Он догоняет меня. Бегом.
Лихорадочно ощупываю собственную память, лихорадочно пытаюсь вспомнить, что я недодал, что еще осталось у меня…
- Ты чего, а?
Смотрю на Сергея. Оторопело. Что я упустил, черт…
- Ты мне чего подсунул?
- Память твою подсунул, не понял, что ли?
- Да и на хрена мне память эта? Не, смотрите какой выискался, я жил себе, жил, нате вам, подсунул мне… мучайся…
- И чего?
- Забирай, чего.
- А мне она на хрена?
Сергей отшвыривает память. Которая ему не нужна.
Ухожу быстрым шагом, почему-то не хочется видеть чужую память, брошенную, не нужную, забытую…
Стук в сознание.
- Пожалуйста.
- А?
- Пожалуйста…
Открываю сознание. Сам не знаю, зачем. Проклинаю себя за слабость, только чужой памяти мне здесь не хватало.
- Спасибо… огромное спасибо…
- И не мешайся мне тут. Хватит мне уже голоса в голове слышать. Тихо сиди, понял?
Молчит. Видно, понял. Спешу к вокзалу, думаю, успею или нет, если не успею, я уже не знаю, что с этой памятью сделаю… ничего я с ней не сделаю…
Домысливаю, додумываю, планирую. Скажем, включать чужую память по субботам и воскресеньям. Нет, только по воскресеньям. В первой половине дня. Рисовать проекты, что она там хочет, эта память, города какие-то на Марсе, или что там. Может, книжку какую по проектам этим купить, может, еще чего. Летом правда можно путевку взять, съездить куда-нибудь на Байконур тот же самый…
Решено…
Подхожу к перрону, понимаю, успел, хорошо успел. Иду к кассе.
- Я хотел бы сдать билет.
- А… а что такое?
- Да ничего. Я передумал… один билет до Байконура, пожалуйста.
