Сиюм Рокос (Работа №20)

Бургомистру не нравился сидящий напротив него человек. И дело было не в репутации гостя. Как может нравиться воплощение смерти? Почтенный Людвиг Багбет поймал себя на мысли, что не отваживается глядеть собеседнику в глаза. Один раз взглянул и словно обжёгся. А в груди, напротив, всё заледенело. Страшный тип. Тёмный. И как внезапно появился: бургомистр лишь на мгновение отвернулся к трактирщику, чтобы заказать кружку эля, а он вот – сидит напротив, и даже постукивает в нетерпении по столу длинными тонкими пальцами.
– Вы искали меня, почтенный нибус?
И голос под стать внешности: вкрадчивый, ироничный, с какими-то шипящими нотками. Наверное, если бы змея обрела возможность говорить – изъяснялась бы именно так. Людвигу даже на мгновение показалось, что между тонких бледных губ мелькнул раздвоенный язык.
В горле у бургомистра пересохло. Стараясь не выдать страха, Людвиг небрежно поднял кружку и сделал большой глоток. Но рука предательски дрогнула, и липкое пенистое пойло пролилось на кружевные манжеты. Это вывело градоначальника из равновесия. «Тряпка, – обругал он себя, – дрожишь перед каким-то подонком, словно трусливая собачонка. Стоит только щёлкнуть пальцами, и стоящие у дверей стражники изрубят этого негодяя на куски!».
«Не изрубят, – уныло подумал Багбет, – Никос Жаро сам прикончит их, даже не поднимаясь из-за стола».
– Так зачем вы искали меня? – в голосе наёмного убийцы послышалось недовольство.
– Сиюм Рокос! – глухо выдохнул Людвиг.
Змеиные глаза гостя сузились, а затем он тихо рассмеялся:
– Неужели этот воришка так сильно досадил вам?
– Более чем. Пределом моего терпения стало ограбление казначейства. Он вынес более трёхсот золотых риусов.
– Хорошие деньги, – кивнул Жаро. – Я слушаю ваши условия.
– Живым он не нужен. Уничтожьте этого бандита и заслужите уважение всего города.
– Уважение города, – повторил наёмник. – Звучит солидно, но не убедительно. Мне бы награду повесомее. Тысяча риусов не слишком обеднит муниципалитет?
Бургомистр поперхнулся:
– Это же полугодовой доход всего города! Вы в своем уме, Никос?!
– А разве за все годы неуловимый разбойник не нанёс ущерба в десятки раз больше этой ничтожной суммы?
И поскольку Людвиг молчал, наёмник продолжил:
– Сиюм Рокос – легенда наших мест. О нём слагают баллады и распевают песни. Его нахальством и везением восхищаются все, начиная от нищих и заканчивая купцами. Сколько раз вы пытались поймать его? Сколько затратили золота? Кроме прочего, он неплохой боец, и всякий, кто решится поднять на него руку – рискует жизнью. Вы хотите, чтобы я рисковал жизнью бесплатно?
– Нет, – прохрипел бургомистр, – но вы же лучший. Вы тоже легенда! Но вы просите слишком много.
– Хорошие охотники не дёшевы. Вы же не думаете, что я пойду ловить Сиюма в одиночку?
– Меня не поймёт король, когда услышит о таких растратах, – простонал бургомистр.
Наёмник так посмотрел на него, что у Багбета выступил на лбу пот.
– Прощайте, почтенный нибус, – Жаро поднялся.
– Погодите! – Людвиг рванул душащий его кружевной воротник. – Я согласен! Уничтожьте этого мерзавца!

* * *

Никос, наверное, в первый раз в своей жизни волновался. Внешне это заметно не было, но всё же ладони самую малость потели. Неужели, наконец-то, отыщется кто-то равный ему? Достойные противники на дороге не валяются, а слава Сиюма сверкает, будто солнце в небесах. Прикончишь такого – и станешь первым и недосягаемым в ремесле. Королём наёмников.

Чтобы успокоиться и взять себя в руки, убийца окинул взглядом свой отряд. Лучшие из лучших, проверенные в сотнях схваток бойцы, каждый из которых стоит армии.
Вот Эреон, остроухий дроу, высокий, изящный и стройный, с кожей столь же тёмной, как его душа, серыми волосами и красными глазами. Одет в лёгкий кожаный зелёный доспех. Первый лучник на этом материке, способный поразить гусеницу в клюве у мухоловки, навскидку. Этот сумеет найти любой след, даже едва заметный. В лесу чувствует себя увереннее дикого зверя.
И ещё ящероид Угр, наделённый даром менять цвет своей чешуи, тварь размером с невысокого человека. Идеальнее разведчика не сыскать, а его длинный липкий язык смертоноснее любого клинка. Одежды не носит, да и не нуждается в ней совершенно, надевает лишь широкий плащ, чтобы не смущать прочих охотников. Хитрое и умное создание.
Нельзя не упомянуть цверга Гуорги. Карлик ростом с пятилетнего ребёнка, но широкий, мускулистый, волосы рыжие, длинная неопрятная бородёнка, зелёные глаза, предпочитает средний доспех из митрила, ловок в обращении с копьём, компенсирующим его рост. Единственный недостаток – уж очень любит выпить, хорошо хоть стоек, даже после десяти кружек эля способен не терять голову.
Огромный, как скала, кентавр Скарронус, с мускулами, способными испугать любого храбреца, и копытами размером с хороший бочонок. Закован в броню с ног до головы, но столь силён, что двигается в ней достаточно свободно, из оружия – цельнометаллический молот. Славный боец, но сварлив, раздражителен, непокорен, лезет в драку первым, даже со своими товарищами вечно ссорится. Однако с таким воином не страшно и против дракона выйти.
Не забыть и Бородача. Сатир с каштанового цвета волосами и бородой, козлиными жёлтыми глазами и уродливыми копытами. Стремительный, как смерч, мастер-мечник, пока никем не превзойдённый. Два длинных клинка висят на перевязях, надетых крест-накрест. Один из самых ценных членов команды. Из недостатков лишь гордыня. Уж очень кичится своим искусством, нос задирает. Правда, зная, как копытный скор на расправу, никто задевать не решается.
Ну, и малыш Йодиз. шестнадцатилетний юноша с нежным красивым личиком, белыми как снег волосами и небесно-голубыми глазами, на первый взгляд невинный, как ребёнок, с этакой глуповатой улыбочкой… А на деле, хладнокровный убийца, мастер ножевого боя, способный всадить узкий клинок с кольцом вместо рукояти в глаз белки с двадцати шагов.



– Никос, неужели этот грабитель столь хорош, что пришлось собирать такое количество храбрецов? – прорычал Скарронус.
– Когда я нанимал тебя, то просил не задавать глупых вопросов, – недобро прищурился предводитель. – Достаточно того, что награда за его голову весьма высока. Когда войдём в лес – держи рот на замке. Это касается всех.
Кентавр лишь по-лошадиному фыркнул и поудобнее перехватил молот.

Шионийский лес необычайно стар. Стволы толстые, в три обхвата, кроны переплелись между собой до такой степени, что с трудом пропускают солнечные лучи. Нижние ветки высохли, трава пожухла, редкая птичка пискнет и тут же смолкнет испуганно. Гуорги судорожно сглотнул, рука его шарила на поясе, отыскивая заветную флягу с вином, да и остальные нервничали. И вдруг:
– О, кто к нам пришёл! – раздался голос из ниоткуда. – Сам Никос Жаро, собственной персоной, да и друзей прихватил.
– Кто это? – убийца напряжённо вглядывался в черноту леса, пытаясь разглядеть говорившего, а рука его медленно ползла к висевшей на поясе секире.
– Сиюм Рокос, разумеется. А кого вы ожидали встретить, императора Моадийского? Очень неразумно со стороны шайки столь отвратительных негодяев являться в мои владения без приглашения. Не знаете, как переводится моё имя с языка дроу? Спросите у вашего длинноухого приятеля: «Начало Конца»! Ибо встреча со мной символизирует как раз на…
Эреон вскинул лук и молниеносно отправил стрелу в полёт, ориентируясь на голос. Послышался хрип, глухой звук упавшего тела. Альв бросился вперёд, собираясь отыскать добычу, добить, если понадобится. Ещё бы, награда, если не вся, то большая её часть, принадлежит тому, кто убил жертву. Он понял, что поторопился, когда нога задела тонкую бечёвку, укрытую в траве. Тёмный эльф рванулся в сторону, но не успел. Щёлкнул освобождённый рычаг арбалета, и короткий металлический болт пробил грудь охотника. В красных глазах дроу, обращённых к предводителю, застыли обида и разочарование.
Жаро до крови прикусил губу.
– Подобно амуру, пронзил я сердце альва, и возлюбил он смерть, и обручился с нею, – Рокос рассмеялся злым безумным смехом, – не пора ли вам повернуть назад, ребятки? Или желаете продолжить игру со мной?
Наёмники лишь на миг замерли, поражённые случившимся, но тут же сорвались с места, побежали на голос. Ящероид скинул плащ и растворился в воздухе. Увы, найти никого не удалось. Сиюм как под землю провалился.

– Немыслимо, – прошипел Угр, – я даже запаха обидчика не чую, не говоря уж о следах!
– Ну, зато доля награды, что достанется каждому, увеличится, – Йодиз глуповато улыбнулся.
Никос лишь сплюнул кровью и коротко приказал:
– Вперёд!

* * *

Сиюм Рокос не любил людей. Его мать была рабыней, привезённой с далёких берегов неведомого моря. И хотя мама говорила, что он княжеского рода, мальчик не очень верил. Хорош княжич, вечно избитый и голодный, мечтающий о чёрствой лепёшке, как иные мечтают о собственном замке. Тщедушного телосложения и невысокого роста, он, тем не менее, с детства отличался выносливостью и завидной физической силой. Но не эти качества позволили ему выжить, когда других его сверстников уже давно оттащили в овраг и бросили на съедение бродячим псам. У Рокоса были «проворные руки». Руки вора.
Ещё четырех лет от роду он умудрился стащить кошель у заезжего купца – перерезал ремешок отточенным камнем. Он думал, что мать устроит пир, и они хоть раз в жизни наедятся до отвала. Но мудрая женщина не позволила воспользоваться добычей. Она зарыла её в земляном полу продуваемой всеми ветрами лачуги, и сказала, что эти деньги – первый шаг к свободе. Три долгих изнурительных года потребовалась Рокосу, чтобы собрать необходимую сумму. Зато когда они получили вольную, мать рыдала от счастья и горечи за сына, которого злая судьба заставила стать вором. Малыш Сиюм пообещал больше не воровать, но в ту же ночь забрал деньги назад – зачем говорить правду и расстраивать матушку?

Мастерство воришки совершенствовалось, а аппетиты росли. Он купил новый дом с настоящей каменной печью, а вокруг посадил вишнёвые деревья. И однажды сказал матери, что желает купить титул. Та лишь горестно всхлипнула: «Знатность не принесла нам счастья». Но будущий вельможа рассмеялся: «Я ненавижу людей, и люди платят мне тем же. Так пусть эти собаки не скалят на меня зубы, а униженно облизывают сапоги». Он нанял учителя словесности, чтобы научиться изысканной речи, заплатил заезжим бретёрам, дабы овладеть искусством фехтования, и принялся упражняться в стрельбе из лука. По ночам он обносил лавки и дома богатых горожан, взламывал торговые склады. Молва вознесла его до небес, называя самым удачливым и неуловимым.
Но всему наступает конец. Однажды он влез в дом к магу. Сиюм миновал все ловушки на пути к вожделенному сундуку, но оставил след на магическом зеркале. Сгибаясь под тяжестью мешка с добром, Рокос смеялся, не подозревая, что беда уже распростёрла над ним чёрные крылья.

* * *

– Ты действительно ничего не чувствуешь? – Жаро недоверчиво разглядывал понурого ящера. – Ты же лучший следопыт! Любой человек имеет запах. Одни воняют потом, другие дерьмом! Даже страх имеет запах!
– Я чувствую запах страха вокруг, – оскалил жёлтые клыки Угр, – но это наш страх, а не Рокоса!
– Да это жёлтый папоротник! – почесал грязную бородищу цверг. – Его много в этих краях, убивает любой запах. Слышал, местные рыбаки посыпают им тухлую рыбу, а потом продают, как свежую, – с этими словами коротышка приложился к фляге с вином, сделал солидный глоток и довольно крякнул.
– Хватит пить, кретин! – накинулся на него Никос. – Собственную жизнь пропьёшь!
– Моя жизнь принадлежит богам, – усмехнулся цверг, – и судьба давно начертана на рунном камне мироздания.

Несколько бесконечно долгих часов наёмники искали врага, всю округу обшарили, но тот будто испарился. Была крохотная надежда на то, что испугался и удрал, но это казалось сомнительным. Скорей уж готовил очередную смертоносную ловушку. И вот, окончательно притомившись, охотники за головами решили устроиться на привал.
– Так, – карлик похлопал копьём по плечу, – пойду-ка я, пожалуй, веток соберу для костра.
– Глупец, полагаешь, что мы можем вот так, по одному, разгуливать? – Жаро скрипнул зубами. – Возьми с собой молодого, у него глаз острый да ум быстрый.
– Ладно уж, – Гуорги фыркнул, – пошли, нянька. Вот не думал, что доживу до такого дня, когда не смогу один справиться с каким-то разбойничком.
Йодиз не убирал руки с рукояти кинжала, постоянно оглядывался, цверг же топал рядом, беззаботно насвистывая. Сухое упавшее дерево отыскалось быстро, оставалось лишь наломать веток. И тут карлик увидел такое, отчего замер, как вкопанный. На одной из веток висела на ремешке фляжка, явно из-под вина!
– Какая прелесть, неужели лесные фэйри оценили мою красоту и мужественность и решили поднести подарок? – цверг аж облизнулся.
– Знаем мы этого «фэйри», – юноша хмыкнул, – это же ловушка, причём настолько явная, что в неё способен попасться разве что полный глупец!
– Я не полный, – Гуорги надул губы, – просто кость широкая. И в дураках, на этот раз, останется именно Рокос. Тоже любитель нагнать страху: «Встреча со мной символизирует начало вашего конца»! Хо-хо. Только бывшего рудокопа не напугать словами. Смотри и учись, мальчик, пока я жив.

Цверг встал как можно дальше от фляги, вытянул своё копьецо, медленно и осторожно поддел ремешок остриём и потянул на себя. В тот же момент из земли под ногами коротышки выскочило копьё и пронзило несчастного снизу. Наточенное жало скользнуло меж нижних частей набедренников под кольчужную юбку, легко отыскав уязвимую плоть. Жертва завопила от боли, изогнулась и обвисла подобно тряпке. А откуда-то раздался голос разбойника.
– О, я поднял этого цверга на недосягаемую высоту, даровал возможность впервые в жизни посмотреть на окружающих сверху вниз!
Йодиз геройствовать не собирался, развернулся и стрелой понёсся обратно. Влетел в лагерь и рухнул на колени, тяжело дыша.
– Гуорги? – Никос нахмурил брови.
– Как всегда, никого не пожелал слушать, – молодой человек сплюнул. – Теперь бахвалится в цвержьем аду.
– С меня хватит! – кентавр вскочил и поднял молот. – Теперь уж точно не успокоюсь, пока не расколю череп этому Рокосу! Посмел тронуть недорослика, такого славного парня, не одну бочку вина вместе выпили!
– И я с тобой, – отозвался ящероид, сбрасывая плащ и растворяясь в воздухе.
– Вместе пойдём, – главарь недобро сощурился. – И смотрите, не вздумайте расходиться, чтобы все друг друга видели. Не хватало ещё, чтобы так, по одному, нас всех и прикончили. Шутки кончились, вы видели, что бывает с теми, кто корчит из себя героев.

Прежде всего наёмники направились к тому месту, где погиб их товарищ. Разумеется, не для того, чтобы почтить его память или похоронить. Разбойник должен был оставить след, обязательно, хоть один, самый маленький!
Йодиз подобрал длинную палочку, осторожно ворошил сухие листья перед собой, и вдруг…
– Смотрите. Кажется, что-то есть!
Никос бросился к подручному и действительно на земле заметил едва заметное углубление, надо было иметь воистину орлиное зрение, чтобы его разглядеть.
– Молодец! Все за мной! – прошипел убийца.
Бородач послушно повернул к начальнику, и все трое поспешили вперёд. Вскоре уже сам главарь приметил сломанную веточку, а дальше обрывок ткани, висевший на колючем кусте.

Только вот не все подчинились приказу, вернее, не успели. Угр, предпочитавший искать врага, перебираясь с дерева на дерево, приметив какую-то фигуру в кустах, немедленно выстрелил языком. Смертоносный орган угодила в цель, чешуйчатый потянул, и оказалось, что язычок не то застрял, не то прилип, сколько ни дёргай, толку никакого. А через миг несчастный обнаружил и ещё одну вещь. Ветки, на которых он пристроился, были вымазаны прозрачной смолой, такую сразу и не разглядишь, гибкие пальцы прилипли. Испуганный монстр завопил от ужаса, начал рваться, как вдруг сверху на него упала глиняная бутылочка, заткнутая горящей тряпицей, разбилась, и на несчастного вылилась горючая смесь. Хамелеон превратился в вопящий пылающий факел.

– При жизни ты был совсем незаметным, – раздался невесть откуда голос Рокоса, – однако умер, освещая окрестности подобно яркой звезде!

Кентавр развернулся на вопль, увидел, что происходит, взревел от ярости и ринулся к гибнущему соратнику. И тут послышался громкий треск, одно из деревьев, достаточно толстое, чтобы вокруг него можно было водить хороводы трём или четырём людям, взявшимся за руки, обрушилось прямо на полуконя, придавив к земле. Однако силач вовсе не думал умирать. Скрипя зубами, он попробовал приподнять ствол. Только кто-то прыгнул на бревно сверху, блеснуло лезвие ножа.
– Прости, здоровяк, что взвалил на тебя столь неподъёмное бремя!

Никос замер.
– Проклятье, я же говорил идиотам, чтобы следовали за мной! Скорее назад, кажется, нас провели, в очередной раз!
Бородач, как самый стремительный и ловкий, легко обогнал своих спутников – людей. Главарь кричал вслед, требуя, чтобы копытный остановился, но что могло остановить мастера меча? Сатир первым вернулся к сухому дереву и узрел жуткую картину. Однако, помимо мертвецов, ждал воина и ещё кое-кто. Деревянная фигура, весьма карикатурно изображавшая самого рогатика, с двумя мечами в руках. Причём, не статуя, а настоящая механическая кукла, установленная на тележку. И эта мерзкая игрушка даже могла двигаться, правда, делала всего три или четыре движения клинками.

– Издеваешься, гадина?! – взвился Бородач. – Я убивал и за меньшие насмешки!
Механическая кукла вертела клинками перед носом сатира, и тот впал в бешеную ярость.
Воитель с остервенением набросился на куклу и принялся рубить. Полетели длинные щепки. Отрубив игрушке руки и смахнув голову, сатир остановился, тяжело дыша:
– Я изрублю тебя, как этого истукана! Выходи, трус!

Сбоку хрустнула ветка. Бородач резко обернулся, выискивая противника, и потому не заметил, как в туловище куклы открылся незаметный люк. Свистнула остро отточенная сталь, глубоко проникая в мохнатое тело.
Подоспевшие Жаро и Йодиз успели лишь подхватить на руки бездыханного товарища. В глазах сатира застыло удивление.

– Я так старался, создавая эту деревянную фигурку, – послышался голос грабителя, – увы, моей шутки ты не оценил, надеюсь, хоть острота понравилась?

– Держись за моей спиной, – прошептал юноше Никос. – Когда наступит момент – не промахнись.
– Не промахнусь, – так же тихо ответил Йодиз.
– Эй, Сиюм! – громко закричал Жаро. – Я восхищён тобой! Сколько времени ты делал это механическое чудо?!
– За пару дней вытесал, – раздался насмешливый голос.
– За пару дней? Значит, ты знал о нашем походе? Кто рассказал тебе? Не бургомистр же?
– Нет, не он. Почтенный нибус по-прежнему ждёт мою голову. Я получил письмо…
– Письмо? Кто же сдал меня?
– Ты задаешь слишком много вопросов. А у меня к тебе всего один: ты специально набрал в команду самых редких дураков? Они же глупее моего деревянного болвана.
Жаро невесело усмехнулся:
– Да, я недооценил тебя. Но может, ты напоследок поступишь, как мужчина? Сразись со мной в честном поединке. Хватит чёртовых игр!
– Хватит, так хватит, – из-за дерева показалась невысокая фигура в чёрном плаще, с накинутым на голову капюшоном. – Я к твоим услугам, убийца!

* * *

Сиюм смеялся, покидая дом незадачливого мага. Целый мешок дорогих безделушек, многие из которых из чистого серебра. А пригоршня розовых сапфиров и пурпурных рубинов – потянет на десяток риусов. Что же он сделает в первую очередь? Мать хотела красивую фарфоровую посуду. При мыслях о матери сердце воришки забилось в сладкой истоме. Мама, матушка, мамуля. Единственный человек в мире, которого Рокос любил. Боготворил, обожал, преклонялся, готов был разбиться в лепёшку, лишь бы увидеть улыбку на родном лице.
К дьяволу фарфор! Он купит сервиз из настоящего гордонского стекла! Мама будет в восторге и, конечно, станет плакать, но это будут слезы радости. А на оставшиеся деньги надо, наконец, достроить каменный забор, а то вокруг столько любителей до чужого добра. Заберётся какой-нибудь вор… Вор! Сиюм громко расхохотался, отпирая дверь собственного дома, и замер. Смех превратился в вопль, когда он увидел распростёртое на полу тело матери. Женщина была бледна, как мел, а лоб покрывали крупные капли пота. Сиюм бросился перед ней на колени, приложил ухо к груди. Слава Создателю, жива, но что с ней произошло? Надо немедленно послать за лекарем! Юноша вскочил, но в следующую секунду застыл, поражённый. На стене возникла пылающая надпись: «Если хочешь, чтобы твоя мать выздоровела – приходи».

И вот он, униженный и дрожащий, стоит перед всесильным колдуном.
У ног мешок похищенных вещей.
– Смилуйся, владыка, ибо не знал я, в чей дом залез. Забери украденное мной и дай моей матушке поправиться.
Страшен старик: на жёлтой коже, испещренной глубокими морщинами, адским огнём горят глаза. Из-под тонких синих губ выглядывает обломанный жёлтый клык. Господи, да человек ли это?
Человек. Вон как скривился, когда выскочил из дубового кресла при его появлении. Радикулит мучает, проклятого.

– Ты оскорбил меня, мальчишка! – тихо прошамкал маг. – А все оскорбившие меня умирают. Но ты не простой вор, а одарённый, удачливый. Ты послужишь мне, Сиюм Рокос. А если ты откажешься – твоя мать умрёт в страшных корчах!
– Я послужу! – поспешно воскликнул юноша. – Скажи, что тебе нужно?!
Старикашка хихикнул:
– То же, что и всем – золото…
– Золото? – поразился Сиюм. – Но ты же волшебник!
– Ну и что? – развеселился маг. – Это только в сказках волшебники создают золото из воздуха. В жизни так не бывает!
Старик резко оборвал смех:
– Мне нужно много золота, мальчик. Больше, чем ты можешь представить. Но ты добудешь его для меня.
– Сколько? – вздохнул воришка.
– Двадцать тысяч полновесных риусов!
Сиюм решил, что ослышался. Недоверчиво взглянул на колдуна.
– Столько, наверное, нет и у короля…
– Мне плевать, сколько тебе понадобится времени. Может, пять лет, а может, десять. Я не тороплюсь. Мы, маги, живём долго. Но пока ты будешь собирать эти деньги – твоя мать будет лежать, подобна бессловесной колоде! А потом сдохнет, если ты провозишься слишком долго.
– Гадина! – Рокос рванулся к колдуну, выхватывая из ножен кинжал. – Убью!
Но старик лишь взмахнул костлявой рукой, и неведомая сила вывернула кисть вора. Кинжал со звоном упал на каменный пол, а сам Сиюм оказался поднятым к потолку и вздёрнутым на большой деревянной люстре с горящими чёрными свечами. Одна из свечей опрокинулась и упала вору за шиворот. Жгучая боль пронзила юношу.
– Я всё сделаю, владыка! – от ужаса и боли закричал Рокос. – Всё! Всё!

Старик несколько долгих мгновений, показавшихся юноше вечностью, наблюдал, как его пленник раскачивается и дёргается, пытаясь освободиться, затем устало повёл рукой.
Рокос упал на пол, но тотчас вскочил и принялся сбивать с одежды пламя.
– Не шути со мной, мальчик. Я тебе не по зубам. А теперь иди, и добудь мне золото и власть.

В тот день Рокос впервые напился. Он сидел в таверне и цедил горький эль, кружку за кружкой. Болела обожжённая шея, но ещё сильнее болела душа. А из глаз текли слезы. Что, если он не сумеет добыть столько золота? Мать останется на всю жизнь прикованной к постели. А сумеет ли он? Это же немыслимая сумма. Ни одному человеку такое не под силу!
Рокос врезал кулаком по столу: но только не ему! Он не простой человек! Он Сиюм Рокос – Король воров! И он добудет это проклятое золото!
За соседним столом раздался грубый хохот и детский плач. Трое пьяных мужчин, судя по одежде, из гильдии золотарей, отвешивали подзатыльники тощей белобрысой девчонке. При каждой затрещине голова ребёнка откидывалась назад, а из огромных голубых глаз катились слезы. Малышка громко всхлипывала и умоляла:
– Не надо, прошу вас, добрые нибусы!
Сиюм отвернулся, ему было плевать на людей, на взрослых и маленьких. Вот только проклятые говночисты слишком шумели. А его печаль требовала спокойствия и тишины.
– Ты знаешь, дрянь, – рычал один из золотарей, – сколько нам надо пахать, чтобы очистить этот город от нечистот?! А ты, свинья, ленишься махнуть тряпкой! Не можешь работать руками – так я твоей мордой стол вытру! – С этими словами он ухватил ребёнка за тощую шею и принялся водить личиком по дубовой столешнице. Девочка завопила от боли, а Рокос мгновенно впал в ярость.
– Заткнитесь, твари!
Он схватил кружку с элем и метнул в голову мучившего ребёнка золотаря.
Деревянная кружка соприкоснулась с узким лбом, обдав дебошира белой пеной.
– Ах ты, щенок! – побагровел тот. – Да я из тебя дух вышибу!
Его товарищи тоже вскочили на ноги. Спасённая девчонка, прижимая ладошку к покрасневшей щёчке, юркнула под стол.
Рокос расхохотался. Вот чего ему не хватало, чтобы победить тоску - хорошей драки!
– Получите, вонючки!
Удар ногой в живот – и один из негодяев улетает прочь, сбивая со стола посуду. Прямой в голову – и второй нападавший, хрюкнув и закатив глаза, валится подобно кулю с зерном. С третьим пришлось повозиться, но после шлепка ладонями по ушам, тычка коленом в пах и добивающего кулаком в затылок он присоединился к своим товарищам, распластавшимся на заплёванном полу. Даже жаль, что так быстро всё закончилось. Рокос швырнул трактирщику монету и покинул заведение.

У двери своего дома он почувствовал за собой слежку. Сиюм притворился, что раздумал заходить, прошёл за угол и затаился. Вскоре раздались лёгкие шаги, вор извлёк кинжал, и когда преследователь подошёл совсем близко, неожиданно выскочил. Длинное лезвие упёрлось в шею девчонки.
Сиюм выругался.
– Что тебе надо, дура?!
Та смотрела на него огромными глазищами и дрожала. В руках у неё был большой глиняный кувшин.
– Я пришла поблагодарить вас, добрый нибус, – пролепетала она. – И это вино для вас.
«Ба! Да эта та самая дурёха из таверны. Совсем сопливая, не больше двенадцати лет».
Рокос взял кувшин, осторожно понюхал.
– Это хорошее вино, – улыбнулась девочка, – дорогое…
– Ладно, спасибо. – Сиюм кивнул и пошёл прочь. Отпер дверь. Сзади раздалось сопение.
– Ты ещё здесь? Пошла вон – я хочу спать!
– Спасибо вам, добрый нибус. Ещё ни разу никто не заступался за меня.
Сиюм посмотрел в большие наивные глаза и с трудом сдержал смех.
– Вы живёте один?
– С матерью, – буркнул Рокос.
– Завидую вашей маме. Она каждый день видит ваше благородное лицо.
– Она ничего не видит, – проворчал вор, распахнул дверь и втолкнул ребёнка внутрь: – Смотри!
– Ой! – всплеснула та ручками. – Что с ней?! Она больна?!
– Злое колдовство, – прорычал вор, – жаль, что я не в силах раздавить эту гадину!
Девочка опустилась на колени перед больной и стала обтирать её лицо влажной тряпицей.
– У неё жар. Хотите, я буду ухаживать за ней?
Сиюм молчал. А незнакомка вдруг тихо запела:

Звонят колокольчики поутру,
Милая мама, я не умру,
Уйду от кинжала и яда в крови,
Всегда буду рядом – лишь позови…

Голос у неё был приятный, но Сиюма внезапно охватило невыносимое отчаяние.
– Убирайся! – заорал он. – И не смей приходить сюда! Никогда!
Белобрысая обиженно всхлипнула и поплелась к двери.
– Стой! – остановил её Рокос, – У тебя щека распухла… Приложи что-нибудь холодное.
Девочка разочарованно вздохнула и выскользнула наружу.

Ночью Сиюму не спалось. Он вертелся на кровати, вскакивал, подбегал к неподвижно лежащей матери, гладил её руки, поправлял одеяло, снова ложился, выкрикивал проклятия магу и лишь под утро забылся тревожным зыбким сном. Ему снилась худенькая девочка из таверны. Она протягивала к нему руки и плакала. Сиюм гнал её, но она не уходила. Её лицо отчего-то было ему знакомо. И глаза, такие родные. Боже! Она похожа на его мать! Мама была, наверное, совсем такой в её возрасте.

Рокос встал с головной болью. Отыскал кувшин с вином и надолго припал к прохладному глиняному горлышку. Немного полегчало.
Однако, пора выполнять работу – время не ждёт. Двадцать тысяч золотых – это не пригоршня мелочи, здесь надо потрудиться.
Сиюм распахнул дверь и застыл поражённый. Свернувшись калачиком, на пороге спала вчерашняя пигалица.
Другую бы Рокос прогнал пинками прочь, но эту… странное чувство, будто она ему не чужая. Он нагнулся и сгрёб девчонку в охапку, оторвал от земли, заглянул в глаза:
– Что ты здесь делаешь?
Та улыбнулась: – Я пришла помочь…
– Разве я не сказал, чтобы ты убиралась к дьяволу? – Сиюм поставил её на ноги. – Или ты хочешь, чтобы я свернул тебе шею?
Пигалица вдруг зло сверкнула глазами:
– Сверни! Убей меня, благородный нибус, но я хочу быть с тобой!
– Чего? – опешил Рокос.
– Я хочу быть с тобой, потому что люблю тебя! Люблю с десяти лет! Люблю с тех пор, как увидела!
Вор нервно расхохотался: – А не слишком ли ты рано начала играть в любовь, доченька?
– Нормально, – нахмурилась белобрысая.
– Тебя как зовут?
– Магда! – с вызовом ответила девчонка.
– Вот что, Магда, мне сейчас некогда. Мы поговорим о любви чуть позже, лет через пять, когда подрастёшь.
– Не прогоняй меня, – плаксиво попросила девочка. – Я хочу быть, как ты!
– Как ты, – передразнил вор, – ты даже не знаешь, кто я.
– Я знаю, – с невинной улыбкой ответила она, – ты Сиюм Рокос…
Вор зажал ей рот ладонью и втащил в дом.
– Откуда знаешь? – прошипел он. – Говори!
Он не сразу сообразил, что девчонка не может говорить, а когда убрал ладонь от её губ, та закашлялась и всхлипнула:
– Знаю, потому что люблю!
Проклятье! Следовало придушить её. Но Сиюм взглянул в её невинные лучащиеся глаза, глаза матери, и не смог. Вместо этого он вытолкал её за дверь: – Никогда не возвращайся в этот дом!
– Ты думаешь, я недостойна тебя?! – запальчиво выкрикнула она. – Я докажу тебе!
– Вот тогда и приходи, – проворчал Рокос и захлопнул дверь.

* * *

– Я к твои услугам, убийца! – сказал Сиюм и скинул на землю плащ.
Никос Жаро довольно усмехнулся, медленно вытягивая из кожаных ножен обоюдоострую секиру: – Я рад, что ты оказался мужчиной.
– Надеюсь, что и ты будешь биться честно. И потому, пусть паренёк, что прячется у тебя за спиной, отойдёт на десять шагов и держит руки на виду.
Предводитель наёмников кивнул:
– Йодиз, сделай, как он сказал.
Юноша пожал плечами и неторопливо отошёл на указанное расстояние.
– Ты доволен? – прошипел Жаро, испепеляя противника блеском змеиных глаз. – Тогда начнём.
– Начнём, – Сиюм выхватил меч.
Жаро удобнее перехватил секиру и двинулся на врага. Но сделал лишь один шаг. Раздался короткий свист, и главарь наёмников словно споткнулся. Оружие выпало из рук. А изо рта скользнул ручеёк крови. Он медленно обернулся, и в его спине поражённый Рокос увидел странную рукоятку ножа в виде кольца.
– Йодиз, – прохрипел Жаро, – ты…
– Прости, учитель, – грустно сказал юноша, – но Сиюм слишком дорог мне… Это я отправила ему письмо. Это я предала тебя. И я убила, потому что в поединке с тобой он не имел ни одного шанса.
– Учитель?! – опешил вор. – Ты убил своего учителя?! Но почему?!
– Любовь, – коротко ответил мальчишка, и его красивое лицо сделалось пунцовым.
– Я не понимаю, – прошептал Сиюм, – какая любовь?
– Страстная, испепеляющая, словно огонь, но безответная. Неужели ты не узнал меня, Сиюм Рокос?
– Твоё лицо кажется мне знакомым, но…но я не понимаю…
Йодиз печально вздохнул и запел:

Звонят колокольчики поутру,
Милая мама, я не умру,
Уйду от кинжала и яда в крови,
Всегда буду рядом – лишь позови…

– Магда! – ошарашенно воскликнул Сиюм. – Но как это возможно?!
– Я же сказала, что когда-нибудь стану достойной тебя. Я лучше всех на континенте метаю ножи, умею обращаться с луком и мечом, знаю толк в ядах. Неужели ты и сейчас прогонишь меня?
Сиюм молчал.
Магда подошла и ткнулась лицом ему в грудь:
– Тогда лучше убей.
Рокос обнял девушку: – Ты вторая из людей, за которых я отдам жизнь.

* * *

– Заходи, красавица! – засмеялся Сиюм, пропуская девушку вперёд. – Увидишь мою теперешнюю нору!
– За те четыре года, что мы не виделись, твоё жилище сильно обеднело, – капризно надула губы Магда. – Вместо каменного дома – землянка.
– Что поделать, бургомистр начал на меня настоящую охоту, приходится прятаться. Так мы и живём вдвоём с мамой. Мама…
Рокос замер на пороге. Затем бросился к кровати, склонился над телом пожилой женщины. Из горла вырвался волчий вой: – Мама!
Магда тихонько заглянула мужчине через плечо. Она слишком много видела смертей, чтобы усомниться.
– Как же так? – Рокос повернул к ней искажённое мукой лицо. – Ведь колдун обещал, что мама будет жить?!
– Мне очень жаль, Сиюм…
Король разбойников зарычал как зверь и выбежал прочь из землянки. Магда тяжело вздохнула и прикрыла тело умершей плащом.

Они не разговаривали три дня. Рокос стоял на коленях перед могилой матери и беззвучно шевелил губами. Девушка не мешала. На четвёртый день Сиюм спустился в погреб и вытянул наружу увесистый мешочек.
– Пора платить долги, – глухо сказал он.
– Что здесь?
– Золото, – криво усмехнулся вор, – ведь он хотел много золота. Он его получит.
– А сколько здесь?
– До двадцати тысяч не хватает пятьсот монет.
– Королевское состояние. Я могу дать тебе недостающую сумму. Бургомистр выплатил Никосу аванс, и я знаю, где он спрятал деньги.
– Оставь себе. Пусть эта старая сволочь посчитает, авось просчитается. Лучше скажи: Ты действительно разбираешься в ядах?
– Твой враг – маг, а значит, будет бессилен против слюны каменной жабы, – Магда показала вору флакончик с мутноватой жидкостью. – Пропитать ткань мешка, и всякий, кто прикоснётся к нему - умрёт. Вот только отрава имеет характерный запах и, если колдун не дурак, то сразу догадается.
– Запах, говоришь, – зловеще усмехнулся Рокос, – а жёлтый папоротник нам на что?
***

В голубом платье с синим платочком на голове и белых сандалиях Магда выглядела восхитительно. Теперь в ней никто не признал бы лихого юного наёмника. Рокос взял спутницу под руку.
Вот и жилище старого негодяя. Разбойник не успел постучать, как входная дверь открылась. Огромный мускулистый тип, больше похожий на обезьяну, чем на человека, такой же волосатый, с длинными руками, подозрительно уставился на гостей. То, что колдун обзавёлся слугою, стало для Сиюма неприятным сюрпризом.
– Господин уже ждёт вас, –прорычал гигант, – с оружием нельзя, лучше сразу отдайте, а то силой отберу.
Сиюм опустил мешок на землю, послушно отстегнул от перевязи меч и кинжал, из сапога вытащил засапожный нож, передал крепышу.
– А ты чего стоишь? – великан повернулся к спутнице разбойника. – Хочешь, чтобы я тебя схватил за ногу и тряс, пока все клинки не выпадут?
– И ты позволишь себе такое в отношении женщины? – возмутилась воительница.
– Тебе точно не захочется проверять, что я могу себе позволить, – слуга недобро ухмыльнулся.
Наёмница вздохнула, отстегнула рукава от платья, сняла наручи с метательными ножами, подняла юбку, отцепила ножны, привязанные к бедру, ещё один кинжальчик с полукруглой рукояткой извлекла из ножен на груди, последний оказался спрятан в пряжке ремня.
– Проходите, – страж махнул головой, приглашая гостей следовать за ним.


– Прибыл? – сухо поинтересовался колдун, – Признаться, не ожидал тебя так скоро. Не слишком ли мал мешок? Надеюсь, там именно та сумма, но которую я рассчитываю?
– Ты обманул меня, маг, – гневно сдвинул брови Сиюм, – моя мать мертва.
– Зачем же ты пришёл? – выпятил жёлтый клык старик. – Да ещё привёл с собой девчонку. Хочешь, чтобы я оживил твою мамашу? Слышал, что для этого ритуала нужна кровь девственницы. Только это всё враки, сынок. Никто не способен вернуть мертвецу душу, разве что Создатель, – старик рассмеялся злым визгливым смехом. – Ну что насупился? Хочешь забрать золото назад?
– А ты позволишь?
– Нет, конечно, – колдун резко оборвал смех. – Тем более, я не обманывал тебя. Помнишь, я сказал: «Пока ты будешь собирать эти деньги – твоя мать будет лежать, подобна бессловесной колоде! А потом – умрёт». Когда она умерла – это был сигнал для меня, что денежки ты собрал, или почти собрал. Заклятие имеет погрешность в несколько процентов.
Сиюм скрипнул зубами и сжал кулаки.
– Да, мальчик мой, – с усмешкой продолжал маг, – я слишком умён, чтобы портить свою репутацию пустым враньем. Но и ты не дурак, раз не попытался скрыться с золотом. Понял, что сбежать не получится. Поэтому наплюй на родственные чувства и разуй глаза: увидишь безграничные возможности. Кто служит мне, тот не будет обижен. Не все достойны такой чести. Пойдёшь ко мне в помощники?
Рокос с трудом подавил клокотавшую в нём ярость и кивнул.
– Отлично, – хихикнул старик. – Ты стал лучшим воином. С удовольствием наблюдал, с какой дьявольской хитростью ты расправился с теми мерзкими существами. Этот Никос собрал редких уродов. Один кентавр чего стоил. Чего удивляешься? Я время от времени поглядывал за тобой. В одном лишь ты поступил неразумно: не отрубил копыта сатиру. Они обладают магической силой. Но ничего, Буб сходит потом на поляну и принесёт мне их. Ну а теперь, – колдун потёр ладошки, – давай поглядим, насколько честен ты. Клади золото на стол.
Стараясь не выдать волнение, Рокос подошёл к магу, развязал холщовый мешок, перевернул. На стол шмякнулся кожаный мешочек с золотом, посыпалась жёлтая трава.
– Это что ещё за гадость? – рыкнул волшебник. – Почему такой мокрый?
– В сырой земле лежал. А это жёлтый папоротник – отбивает запах. Я прятал ваше золото в лесу, чтобы враги с собаками не нашли случайно, маскировал.
– Умно, – кивнул волшебник. Он протянул скрюченные пальцы к мешочку. Рокос напрягся, однако старикашка отвёл руку и приказал слуге: – Буб, пересчитай монеты.
Огромный прислужник приблизился, высыпал монеты на стол, одну попробовал на зуб, убедился, что не подделка, и начал быстро раскладывать в столбики.
Капельки пота выступили на лбу разбойника. Здоровяк закончил подсчет.
– Недостаёт пятисот монет.
– Что? – поднял бровь старик. – Ты уверен?
Слуга кивнул. Сиюм видел, как по его лицу разливается бледность.
– И как это понимать, мальчик мой? – колдун вперил тяжёлый взгляд в Рокоса. – Начинаешь службу с обмана? Я ведь могу и передумать.
– Это просто предосторожность, – поспешил оправдаться вор, – я же не знал, что вы окажете мне такую честь. Магда, – обратился он к спутнице, – расскажи, где оставшиеся деньги.
Девушка вздрогнула. Она тоже наблюдала за громилой и понимала, что времени у них почти не осталось. Сбиваясь и глотая в спешке слова, она рассказала о тайнике.
– Ты всё понял, Буб? – спросил маг, и когда слуга прикрыл глаза в знак согласия, велел: – Ступай и принеси.
Крепыш неспешно двинулся к выходу. Рокос до боли сжал кулаки: «Ну, быстрее, жирдяй! Шевели задницей!».
Здоровяк открыл дверь и вдруг покачнулся. Ноги его подломились, и он тяжело рухнул на пол.
– Беги, Магда! – заорал Сиюм и метнул в колдуна тяжёлый дубовый табурет.
Старик скривился от боли, согнулся пополам. Рокос бросился к нему, желая добить, но не успел… Скрюченная кисть, похожая на лапу хищной птицы, вытянулась в его сторону, и мужчина замер на месте. А затем, повинуясь воле волшебника, взмыл вверх и повис на огромной люстре под потолком. Всё повторилось, как и прежде: одна из чёрных свечей опрокинулась и упала вору за капюшон.
– Беги, Магда! – в ужасе взвыл Рокос. – Беги!
Старик, кривясь от боли, потирал ушибленный живот и шипел, как рассерженная змея: – Глупец. Ты ничему не научился. Так сдохни в муках!
– Нет! – Магда упала на колени. – Пощадите его, добрый господин! Я всё сделаю, что прикажете!
– Сделаешь! – рассмеялся колдун. – Ты и так в моей власти. Неужели ты думаешь, что я отпущу девственницу? Нет, у меня на тебя большие планы. А чтобы научить тебя покорности, я покажу, что делаю с теми, кто предаёт меня. Гори, вор, гори! А ты смотри, девчонка, и не смей отворачиваться!
Магда подползла к магу и стала целовать его сандалии:
– Умоляю! Пощадите!
Пламя медленно, но уверенно охватывало одежду вора. Он орал от боли и дёргался, словно игрушечный скоморох на верёвочке. Дым резал глаза, волосы на голове вспыхнули.
– Смотри! – взревел колдун. – Встань и смотри!
Задыхаясь от боли и дыма, проваливаясь в спасительную бездну беспамятства, Сиюм всё же успел увидеть, как Магда вытянула из-под платка две сверкающие иглы… Тьма. Клубящаяся, обволакивающая.


Он открыл глаза. Знакомый деревянный потолок. Это же его прежний дом. Он сразу узнал знакомые перекрытия из морёного дуба, они обошлись недёшево. Сбоку раздался чей-то звенящий смех. Да это же Магда! Сидит рядом на стуле и хохочет.
– Ты не устал спать, соня?
– Магда? – Рокос приподнялся на постели. – Я помню колдуна… Он же хотел изжарить меня на люстре!
– Не бойся, милый, – ласково ответила девушка, – колдуна больше нет. И твои раны уже не опасны. Кто разбирается в ядах – знает толк и в лекарстве. У меня такая мазь, что даже шрамов не останется. А волосы отрастут.
Сиюм провел ладонью по голове:
– Да я лыс, как коленка. Скажи, ты что, смогла одолеть колдуна?!
– Меня часто не воспринимают серьёзно, – вздохнула воительница, – а зря. Вот и ты раньше гнал меня прочь.
– Я был дураком. Но как ты победила мага?
– Просто я никогда не отдаю всё оружие, – лукаво улыбнулась блондинка.
Рокос с восхищением посмотрел на нее и вдруг сказал: – А в платье ты мне нравишься больше, чем в доспехах.
Магда лишь пожала плечами.
– Постой! – нахмурился вор, – Зачем я здесь? Меня же арестуют! Бургомистр…
– Бургомистра больше нет.
– Как нет?! Ты знаешь, какую цену он назначил за мою голову?!
– Он умер, – печально вздохнула девушка, – Он был не молод. Да и не знал, как переводится твое имя с языка дроу. Начав охоту на тебя – он приблизил свой конец. А новому бургомистру сейчас не до нас, поверь.
Рокос недоверчиво уставился на Магду. Та нежно погладила его по щеке: – Ничего не бойся, милый. Отдыхай.
Сиюм опустил голову на подушку, тихо спросил:
– Помнишь, ты пела грустную песню?
– Помню. Это песня моей матушки:

Звонят колокольчики поутру,
Милая мама, я не умру,
Уйду от кинжала и яда в крови,
Всегда буду рядом – лишь позови…

Сиюм блаженно улыбнулся и закрыл глаза. Никогда в жизни ему не было так хорошо и спокойно.