Сказ про ведьму и богатыря

Жила была на свете ведьма. Ну, обычная такая колдунья. Жила, как водится, на горе, да на Лысой, как именовали ее в народе, потому как там не  росла трава и живность не водилась. Целыми днями ведьма занималась обычными своими делами. Колдовала, летала на метле, варила различные зелья, периодически гадила живущим в округе людям, пожирала заблудившихся путников да добрых молодцев, коим вздумалось ее со свету свести, да силенок не хватало.

Жила она так одна невесть сколько лет, купаясь в своем могуществе да лаская черного и хитрого кота, верного ее помощника, пока однажды к ней не забрел богатырь.

Богатырь оказался простым здоровым мужиком, бывалым воином, навоевавшимся за свою жизнь с бусурманами настолько, что это успело ему осточертеть и он отпросился у князя в долгосрочный отпуск, в котором отправился бродить по земле, чтобы посмотреть, как люди простые живут да, заодно, и бабу себе найти.

Вот и пришел он к ведьме на Лысую гору. Да вышла его ведьма встречать. Да в своем обычном порочном наряде из дорогого материала, подчеркивающем ее соблазнительные формы. Встречала она его с какой-то дикостью в глазах, бледностью кожи на теле да небольшими рожками на голове, что сперва могли сойти за часть прически. Ну, богатырь, не будь дурак, отметил про себя, что баба-то, что надо.  Да что только такая красота одна на этой горе живет.

Ведьма же окинула взглядом богатыря с головы до ног и отметила, что такого красавца немного жаль будет жарить на вертеле, но жарить все же придется.

- Что, добрый молодец, - заговорила она певучим голоском, - заходи, да не стесняйся, отдохни с дороги, да испей воды, пока еще можешь.

«Что это за околесицу она несет?» - подумал воин, но в гостеприимстве соблазнительной гостьи отказывать не стал. Зашел в дом. А дом, надо сказать, изрядно поизносился. Сквозь крышу, местами, небо видать, двери перекосились, в окнах, опять же местами, стекла выбиты. «Мужской руки здесь явно не хватает», - подумал богатырь, а ведьма тем временем уже котел разогревала да в воду, предназначенную для богатыря, дурманящее зелье подмешивала, да что-то притормозила. Взглянула еще раз на могучее мускулистое тело гостя, да задумалась. А пока она думала, богатырь дело в свои руки и взял.

- Где тут у тебя, хозяюшка, молоток? – спросил он и, не дожидаясь ответа, принялся наводить в доме порядок. Двери покосившиеся поправил, где надо рубанком шлифанул, в окна стекла вставил, полки отвалившиеся приколотил и хотел было уже на крышу лезть, но ведьма его остановила.

- Погоди, - говорит, - добрый молодец. И так уже смеркается. Устал, небось, проголодался.

И в самом деле, богатырь вдруг вспомнил, что маковой росинки во рту у него с утра не было, а тут еще во дворе да на столе увидал яства разные, вкуснейшие да ароматные, что не смог удержаться. Сел он за стол и принялся есть. А ведьма рядом с ним села да с каким-то диким блеском в глазах на него смотрела. Что уж там, в голове у нее творилось – неизвестно. А богатырь, только насытившись, вдруг взглянул на хозяйку, окинул взором ее ставшие еще более соблазнительными формы да лицо, в предзакатном солнце выглядевшим еще более красивым и подсел к ней поближе.

- Ну, что хозяйка? – проговорил он. – За такой ужин и отблагодарить надобно. Небось устала, пока готовила. А и вообще? Совсем, поди, одичала тут без должного внимания? Вон и рожки какие-то выросли.

И приобнял он ее, да начал дальше лестные слова ей в уши лить, да по головке гладить, что подумала ведьма, а почему бы ни позабавится с таким богатырем? Раз-то в двести лет! Съесть его всегда успеть можно. Да не устояла под натиском его ласк и отдалась ему целиком. И таких кувырканий воин за всю свою жизнь не видал. Придавались любви они трое суток кряду. Ее колдовская сила буйствовала в своей дикости, переносила их в разные места. То закатное солнце заставало их в объятьях на одиноком пляже под шум морской волны, то богатырь мял ее своими сильными ручищами в водах поражавшего своей красотой водопада, то, как казалось богатырю, они любились в самой безграничности вечности Вселенной, и тела их переплетались в невиданных ранее воину позах. Когда же солнце опустилось за горизонт в третий раз, они разомкнули свои объятья и уснули таким крепким сном, что перед тем, как сомкнуть глаза, ведьма подумала было, что неплохо бы и повременить с зажариванием такого «богатыря», да вроде как с дикостью отогнала от себя такую несвойственную ведьме мысль. Но тут усталость взяла свое. И спали они еще сутки. А проснулась колдунья от того, что кто-то чем-то стучал. Быстрым взором окинула она свое жилище, сладострастно улыбнулась, вспомнив дела последних дней, да затем увидела, что опустевший было чан с водой полон до краев, печь топится, а богатырь-то, видно, крышу кроет, так как стук раздавался именно оттуда.

Тут уж колдунья, вспомнив свою природу, в гневе откинула одеяло, щелкнула пальцами, материализовав из воздуха некий аккуратный халат из приятного для ее любимого, нежного тела материала, и выбежала на улицу.

Богатырь, и в правду, сидел на крыше и латал дыры в ней, откуда только взял материал? Но ведьме это было неважно. Гневно она посмотрела на него и крикнула снизу:

- Пора тебе, дорогой, показать, с кем ты связался, если ты до сих пор не понял!

 Она щелкнула своими изящными пальчиками и тут же небо над головой почернело. Набежали тучи грозовые, молниями сверкающие. Краски вокруг вдруг потускнели, все пространство заполнилось какой-то мутно-серой пеленой. Налетел ветер такой дикий, что богатыря едва не скидывало с крыши. Но не растерялся бывалый воин, глаза прикрыл, сосредоточился и в руки себя взял, хотя сперва, от неожиданности, несколько опешил.

А ведьма, тем временем, вновь щелкнула пальцами, и окружавший пейзаж в момент исчез. Исчез и холм, и сам дом, на крыше которого сидел богатырь, а оказался он парящим над такой громадной всепоглощающей бездной, что конца ей было не видать. Только стоны и крики вечных мучеников, что страдали далеко-далеко внизу, на дне, этой пропасти страшно заполняли все пространство вокруг. Богатырь вдруг полетел вниз, к ним! Дикий ужас обуял его разум. Такого он еще никогда не испытывал! Дыхание мгновенно стало частым и быстрым, холодный пот выступил по всему телу, а волосы встали дыбом. И дикий хохот этой демоницы, что звучал откуда-то сверху. «Как посмел ты хозяйничать в моем доме? С кем ты связался, жалкий смертный?!» - сквозь сардонический смех кричала она. Но именно ее речь и хохот, как ни странно, помогли богатырю вновь взять контроль над своим существом. Он снова закрыл глаза и сосредоточился. Откинул в сторону все страхи и пробудил в себе спокойствие и уверенность, как делал уже не раз, когда бился с многократно превышающим числом противником.

И вдруг всё снова поменялось. Бездна исчезла, а оказались они снова на Лысой горе, рядом с домом. Только теперь уже была ночь. Растерянная ведьма несколько удивленно посмотрела на богатыря, отчего он улыбнулся и медленно двинулся к ней. И тут ее лицо снова исказилось злобой, она выставила в его сторону свои длинные пальцы и начала зло шептать: «Ко мне, упыри! Ко мне, вурдалаки!» И со склонов горы, из-под земли начали выползать мерзкие твари. Ужасные, с огромными клыкастыми пастями, длинными грязными когтями на руках; сквозь полуразложившуюся кожу этих уродов мерзко и отвратительно проглядывали кости и хребет позвоночника. Они способны были вселить нечеловеческий ужас любому сыну рода людского, и богатырь вновь ощутил на себе липкое прикосновение страха, но в следующую же секунду устремил свой взор на ведьму и продолжил уверенной поступью идти к ней. И ни одна тварь, призванная колдуньей, не посмела подойти к нему, потому что нет ничего сильнее в человеке, чем его дух.

Ведьма совсем растерялась и удивленно смотрела на мускулистого воина, который медленно подошел к ней, обнял ее за талию, прижал к себе и сказал: «Ну чего ты, в самом деле?» И тут вся нежить убралась с глаз долой, а колдунья ощутила, как богатырь принялся целовать ее в губы, щеки, шею. Сильно и по-хозяйски прижимал ее к себе и водил руками по телу, и она снова сдалась под его натиском, и в следующую минуту они, как говорят в заморских странах, трахались до одури до самого утра. И засыпая, богатырь не заметил, как рожки на голове ведьмы вдруг уменьшились в размере, а цвет кожи порозовел. Сама же колдунья, смыкая глаза под властью сна, подумала было, что неплохо бы раздобыть пару мотков хорошей шерсти для пинеток. «Стоп! Какие, к черту, пинетки? Я ведьма! Повелительница тёмных сил! Я тысячу лет пожирала таких молодцев одним зубом! Я могу разверзнуть небеса, обрушить весь мир в адскую бездну! Я могу сворачивать горы на своем пути, но… Оно ли мне надо?» За широкой и могучей спиной богатыря ведьма вдруг почувствовала себя тепло и уютно, так, как не ощущала себя никогда за всю тысячу лет.

Утром воина не было. Но это ведьму не смутило, ей вдруг страшно захотелось сварить вкусного горячего борща, что она и сделала, щелкнув пальцами, и вдруг кастрюля сама наполнилась водой, встала на огонь, а нож начал быстро крошить откуда-то взявшуюся картошку, свеклу, капусту и прочую белеберду. Сама же колдунья подошла к зеркалу и с удивлением отметила произошедшие за ночь изменения. «Я – ведьма!» - вдруг промелькнуло у нее в голове, и она кинулась, в чем мать родила, рыться в полках, ворошить толстенные талмуды с рецептами колдовских зелий, чтобы найти то, которое поможет ей избавиться от этого слащенного наваждения и вернуть былой настрой.

Искала она долго. Борщ уже успел свариться и начало смеркаться, как она вдруг почуяла запах дыма и стук во дворе. Выглянув окно, она увидела, что стоявшая поодаль баня топится, хотя боящийся ее, как святой воды, банник не получал от нее должных указаний, а богатырь стоит рядом и рубит дрова. Чуть поодаль лежала уже довольно большая куча поленьев и ствол еще одного здоровенного дерева.

Воин расколол последнюю, очевидно, на сегодня чурку и увидел колдунью в окно. Утерев пот со лба, жестами он позвал ее к себе, указывая на баню, и ведьма вновь вдруг ощутила чувство тепла и уюта внутри и, сладострастно улыбнувшись, пошла к богатырю.

В бане же он парил ее так, что уши заворачивались в трубочку. Не раз, не два и не три проходился вениками по ее телу и постоянно приговаривал, как заклятье: «Баня парит, баня правит, баня все поправит!» А потом, когда ведьма пила горячий травяной чай из самовара, она вдруг с удивлением обнаружила, проведя рукой по волосам, что от рожек не осталось и следа. Да и сами руки, и всё остальное тело было, словно налито кровью. Розовая, насыщенная здоровым соком кожа вместо еле живой бледно-белой. И в голове мысли совершенно поменялись. Больше не хотелось варить отвратительные колдовские зелья, а только вкусные обеды. Не было желания уничтожать всё живое вокруг своим присутствием и досаждать жителям окрестных селений, а, наоборот, хотелось прилагать всю свою силу, которая никуда не делась, в более позитивные и светлые начинания. А когда, закутавшись в простыню, они вышли из бани, то солнце уже практически спряталось за верхушками деревьев, а в воздухе приятно пахло разнотравьем, обширно цветущим вокруг. Из соседних лесов доносилось пение птиц, и манящим уютом горел свет в окне дома. И женщина, поразительно не похожая на ту распутную колдунью, что еще несколько дней назад встретила забредшего богатыря у порога своего дома, подумала, что всё же неплохо бы раздобыть несколько мотков хорошей шерсти.

Похожие статьи:

Рассказы → Портрет (Часть 1)

Рассказы → Обычное дело

Рассказы → Последний полет ворона

Рассказы → Портрет (Часть 2)

Рассказы → Потухший костер