Снова сделай... мне смешно! (Сборник рассказов)

Григорий Неделько

 

Снова сделай... мне смешно!

 

Содержание

 

Отряд «Зэд»:

Операция «Аппендицит»

Зелёнка, будь че!..

 

Инопланетяне-трахбанцы:

Чисто случайно

Незначительные детали

Мир-песчинка и жители-лилипуты: Правила ухода

Сон – в ногу!..

Из справочника безалаберного космического строителя

 

Дракон и рыцарь:

Всем известно…

Никто не знает…

Великий Защищатель, или К нему и от него

 

Паяц и Тиктак:

- Ну что ж, кайся, Тиктак... – предложил Паяц

Ваш выход, паяцы!

 

Повелители планеты:

Хозяева Земли

 

Эйм А.:

Усыпите генетическую память!

 

Орки и им сочувствующие:

Оркаизация

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ОТРЯД «ЗЭД»:

 

 

Операция «Аппендицит»

 

Zombus zombini homus est.

 

Раз

 

Апокалипсис был… неожиданным.

В смысле не внезапным, а попирающим самые основы того, что за неимением лучшего названия окрестили разумным восприятием. Конец Света предвосхищали, как предвосхищают инфляцию. Или невнимательность человека, который отдавит вам ногу. Все понимают, что и первое, и второе, и третье произойдёт непременно. Но когда именно?..

Фатализм если и помог, то нешибко: последствия этой мировой войны оказались гораздо неприятнее прогнозов наиболее умных, опытных, титулованных специалистов. Аналогичное происходило с альбомами Филиппа Киркорова.

(«Адаптированная Энциклопедия Сверхновой Истории»)

 

Зелёнка напевал, увлечённо и гундосо. Музыка в его наушниках неистовствовала. Остальные прекрасно слышали обоих: иноязычного вокалиста с младшим лейтенантом. Рядового Огрызка, занятого сверхинтересным делом, песнопения не беспокоили – он отковыривал со стены краску камуфляжного цвета. А вот майору Гнутому ужасно хотелось вломить голосистому подчинённому. Но приходилось воспитывать в себе терпение, хотя бы потому, что в прошлой потасовке разъярённый Зелёнка вывернул старшему по званию палец и расквасил нос.

Шумели густые, обсыпанные листвой кроны берёз, бесстыдно заливались соловьи, тёплый ветерок гладил по шерсти кошку, спящую на крыше внедорожника. По небу плыли чистые белые облака. Загородный, спрятанный у чёрта на куличиках одноэтажный офис интернет-компании “Humanity.ru” сверкал на солнце пластиковыми окнами, хромированными дверями, позолоченными табличками.

Зелёнка расположился на каменных ступеньках перед входом.

-

As far as I recall

And it didn’t mean much to me… - пропел он в унисон с Фрэнсисом Росси, но солдат шепелявил ужаснее, чем ведущий ночной программы на областном радио.

Гнутый всё-таки не выдержал.

- Харэ, а!

Зелёнка продолжал беззаботно выводить рулады.

Майор подошёл вплотную, гаркнул на ухо:

- Завязывай!

Полутораметровый Зелёнка медленно обернулся, вынул правый наушник и саркастически воззрился на достающего головой до потолка Гнутого. Тот слегка поёжился, по возможности незаметно.

- В чём дело, майор?

- Ты, это… распугаешь врагов своим ором. Кого мы тогда будем захватывать?

- Да не запаривайся, Гну! – Зелёнка отмахнулся. – Никуда они от нас не денутся.

- Младший лейтенант, - Гнутый попробовал на всякий случай проявить твёрдость, - прекратите усугублять обстановку! Любовь к вражеским песням отставить!

            Презрительное фырканье. Наушник возвратился на место, а владелец плеера опять отвернулся.

            - Ну что вредничаешь, Зелёненький? – Неуверенная твёрдость сменилась приторной добротой. – Выполним задание – отдохнуть сможем.

- Walk about like a zombie

Run about like a freak…

- Зомби-гея тебе в казарму, - облегчил душу майор – тихо-претихо.

К тому времени Огрызок успел выковырять на стене своё прозвище, буквами не меньше 72-го кегля. Рядовой идеально подходил на роль объекта ментальной проекции, или, по-простому, «козла отпущения».

- Хватит фигнёй страдать! – насколько веско, настолько и громко прикрикнул на него Гнутый.

Дождался, когда Огрызок приземлится, рыкнул ему в физиономию и, испытав некоторое облегчение, потопал к внедорожнику.

- А чем мне страдать? – спустя секунд пять уточнил «художник».

Учитывая, что никто не обращал на него внимания, вопрос получился риторическим.

 

 

Штаб вышел на связь через два часа восемь минут. Гнутый засекал.

- Отряд «Зэд»! Приём, вашу мать!

- Приём-приём, - отозвался Зелёнка.

- Почему не отвечали?

- Песню дослушивал.

- Какую песню, ёклмн?!

- Хорошую. Про зомби.

- Младший лейтенант Зелёнка, вы понимаете…

- Конечно, понимаю, - беззаботно перебил опер, - мой плей-лист пошёл по второму кругу, а вы только чухнулись. Я чуть со скуки не помер.

- Младший лейтенант Зелёнка!..

- Босс, - ударение на этом слове. – Вам звонят.

Гнутый взял у подчинённого рацию.

- Алло… Почему сразу «урод»?!

Пока майор жёг барабанные перепонки ругательствами вышестоящих, долго, усиленно извинялся и запоминал ЦУ штаба, Зелёнка выключил плеер и предложил Огрызку сыграть в «Города».

- Да. Ясно. Выполним, - чеканил командир отряда. – Виноваты, что не отвечали. Более не допустим… Да? Да. Разумеется. Но и вы, позвольте заметить, целых два часа… с лишним… Не разобрал: связь плохая. Куда нам пойти?.. То есть?.. Ах, в переносном смысле!.. У штаба дела. Важные. Никаких сомнений. Да, да. Вас понял. Начинаем сию же секунду. Не извольте сомневаться!

Рация ещё немного потрещала и, дав отбой, наконец-то замолкла.

Гнутый облегчённо вздохнул.

- Аэродинамиковск.

- Краснокосмобург.

- Голодополь.

- Нет такого города!

Что-то резко упёрлось во впалую грудь Зелёнки. Он лениво опустил глаза и с неудовольствием обнаружил рацию. Забрал из рук Гнутого.

- Выступаем, - уведомил босс.

Рядовой состроил грустную мину, младший лейтенант поджал губы.

- Интересно, - задумчиво проговорил Огрызок, - почему никто не вышел на улицу? Даже покурить.

Но его как всегда не услышали.

 

 

- А-а-а! Ы-ы-ы! Всем стоять! Всех перестреляю! Ы-ы-ы! А-а-а!

Зелёнка размахивал пистолетом, как Уильям Уоллес – мечом.

Оценив ситуацию, Огрызок сунул огнестрелку в кобуру.

- Зелёный, успокойся, здесь никого нет.

- Как это нет?! Нам же обещали целую кучу опасных противников!

- Скорее, наглых. Это же надо додуматься – распространять по Интернету инфу о наших операциях, скрываясь за вывеской онлайнового дипломатического агентства!

- Наглых, опасных… без разницы! Тут нет ни тех, ни других!

Разочарованный Зелёнка опустил ствол.

- Ну и ладно. – Огрызок сел на стол и вытащил из кармана пакетик с семечками. Разгрыз одно, съел, сплюнул шелуху. Сказал в пустоту: - Меня лично радует, что мы трое не будем мериться силами пусть даже с десятком вооружённых лохов.

Гнутый ободряюще похлопал Зелёнку по плечу.

- Ничего, парень, будут тебе трупы. Обязательно будут. Не расстраивайся.

Младший лейтенант опечалился сильнее прежнего. Стукнул по столу, где восседал сослуживец, и пнул невысокий металлический стул, отправив его в полёт по офису. Высказал свои претензии к миру в нецензурной форме. И опять высказал – чтобы уж наверняка прозвучало обиженно-неприлично.

Взглянув на ближайший компьютерный монитор, Гнутый заметил мигающую лампочку. Озадаченно хмыкнув, плюхнулся на стул и щёлкнул «мышкой». Комп вышел из стэнд-бая.

- Семечки бу?

- Отвали, рядовой, я занят.

- Как хо.

Майор знал страницы, с помощью которых хозяева планеты следили за перемещениями повстанцев. Случайно упомянутая в Сети информация, указанный в профиле год рождения или номер мобильного телефона, просмотр сайта, специально созданного разведывательным управлением Земли, - и ты мгновенно попадал в военную базу данных. Открыв вроде бы развлекательный портал, а на деле – бесперебойный источник сведений о землянах, Гнутый залогинился в чате под ником “Marusya18”.

«Всем чмоки! :))) – напечатал он. – Собралась с бойфрендом на рыбалку, а он куда-то запропастился. В “Humanity.ru” батрачит. Наши, откликнитесь! Что случилось-то? Знает кто?!?!»

И нажал “Enter”.

В ожидании ответа Гнутый побарабанил пальцами по столу, закурил сигарету, поглядел по сторонам.

- Смотались, з-заразы, - бурчал Зелёнка, курсируя от левой стены к правой и протирая в полу борозду. – Умные, да? Думают, не найдём? Да я их и под землёй достану, и везде! А уж когда достану…

Окончательно разозлившись, он остановился возле шкафа. Выругался неприличнее, чем раньше, размахнулся, долбанул кулаком по коричневой дверце. Огрызок с Гнутым рефлекторно обернулись. Помещение усилило «бу-ум-м», покидало внутри себя и низвело до состояния тишины. Дверца бесшумно отворилась.

- О-опа-а, - протянул Зелёнка.

В шкафу, сжавшись чуть ли не до размера теннисного мяча, сидел взъерошенный худой человек с чёрными волосами и в очках.

Гнутый поднялся со стула, приблизился. Огрызок встал справа от командира.

- Здорово, - бодро сказал майор.

- З… здрасьте, - выдавил человек. Дрожащей рукой поправил очки. – Вы, наверное…

На этих словах раздался выстрел, и пуля, выпущенная из пистолета Зелёнки, пробила говорившему череп.

 

Два

 

Война зародилась таинственным, а следовательно, нехарактерным для любого противостояния образом. Обычно предпосылки кристально ясны. Не предпосылки, так причины. Не причины, так повод. Здесь же мотивация будто отсутствовало вовсе. Но только на первый взгляд.

Вскоре после того как развернулась ядерная (биологическая, химическая) баталия, провели тщательное расследование. Оно выявило: смертельным первоисточником оказался алкоголь.

Смысл в том, что однажды поспорили два охранника Секретного Независимого Всепланетного Центра по Слежению за Оборотом и Использованием Оружия Массового Поражения, сокращённо: СНВЦСОИОМП. Приняв на грудь, они задумали вычислить наиболее опасную страну. К пульту регистрации удалось проникнуть без проблем, «благо», оба охранника должны были следить за его сохранностью. Удар по голове прикладом, и единственный находившийся рядом с пультом сотрудник растянулся на полу. Система наблюдения уже запущена. Поэтому десять минут возни с управлением и изобретательных выражений, а затем сигнал об атаке получили руководители всех без исключения ядерно (биологически, химически) «подкованных» государств. Просто спору решили добавить честности, да и вряд ли удалось бы повторить тест. В общем, каждый, от Австралии до Японии, счёл своим долгом шандарахнуть ракетами по агрессивным сопланетянам.

Краткий итог спора таков. Неадеквата среди мировых держав не вычислили ввиду поголовной неадекватности людей, судьба охранников, равно как и документы по их делу, не разглашались, начало же Войны обошлось её участникам в 1 бутылку водки, 1 щелбан и 2 дебилов.

(«Адаптированная Энциклопедия Сверхновой Истории»)

 

- Убивать-то зачем, младший лейтенант Зелёнка?!

- Майор! Меня реально взбесили его корешки! А вас нет, скажете?

Огрызок молча, меланхоличным движением нащупал заткнутый за пояс трансформер – цилиндр с ручкой, - надавил на спуск, задержал палец. Невидимое излучение коснулось мертвеца. Мутация заняла около минуты. Сначала тело застреленного офисного работника облысело, потом позеленело, потом появился характерный запах. А потом несчастный, не открывая бельм, осведомился: «Всё, да?»

Зелёнка, заскучавший за этим обыденным, сто раз виденным зрелищем, вяло угукнул.

Вновь обращённый поднялся, внимательно осмотрел себя. Резюмировал:

- Невесёлая картина.

- Угу, - раздалось снова.

- И почему я не пошёл вместе со всеми…

- Балбес потому что. – Огрызок шумно сплюнул шелуху. – Семечки будешь?

- Я просто хотел проявить себя с лучшей стороны. Как-то негоже новичку, который проработал всего три дня, напиваться на корпоративе.

- Балбес и есть.

- И если бы вы не ударили по шкафу, наверняка бы меня не нашли. О карма! Будь ты проклята!

Худой очкастый зомби трагически обхватил голову и вселенски загрустил. Зелёнка безучастно кайфовал под музыку. Огрызок самозабвенно лузгал семки. Взять быка за рога мог лишь не занятый ничем важным Гнутый.

- Рассусоливать не стану, - предупредил он, подойдя вплотную к очкарику. – Ты теперь наш и, если хочешь живым остаться… ну, насколько возможно… помогай.

- Эх… А как помогать-то?

- Сперва расскажи, где твои бывшие коллеги.

- В лесу.

- Точнее: лес-то кругом.

- Неподалёку от дачи директора.

- Корпоратив, значит?

- Он.

- Арсенал у них какой?

- Пиво, водка, коньяк. Закусь.

- Я о вооружении.

- Не знаю. Но в договоре, что я подписывал, указано: «Согласно Кодексу Военного Времени, работник обязан иметь при себе огнестрельное или холодное оружие для самозащиты. Боевые средства или финансы на их приобретение не выдаются».

- Молодец. Пошли.

- Куда?

Майор отвесил «зелёному» подзатыльник.

- В лес. По грибы. Покажешь нам, где растут.

- Грибы?.. А-а, тутошние работники?

- Умненький мох, уважаю.

- Слышь, многоглазый?

Избавившись от наушников, Зелёнка также одарил предателя подзатыльником, солиднее предыдущего.

- За что?!

- Профилактика. Ты кем работал-то?

- Программистом.

- Компьютеры – дети точных наук, любят основательный подход. Думаю, на тебя можно положиться. Но смотри, не ошибись, - внушительно произнёс меломан. – А звать тебя?..

- Германом.

- Не-э, не пойдёт. Скелет – вот ты кто. Я Зелёнка. Это Огрызок. А вон тот, главный, типа, - Гнутый.

- Поня…

Слово оборвал на половине «лещ» Огрызкова авторства.

- Не люблю лохматых, - предвосхитил он вопрос Скелета. И, довольный, пригладил ладонью несуществующие волосы.

 

 

Николай Иваныч прятался в хилых кустиках напротив крыльца. Пивной живот-бочка, реактивная одышка, врождённая неуклюжесть и неотвратимо приближающийся седьмой десяток лет всячески этому мешали, но Николай Иваныч не сдавался. Сидел тихо, словно мышка, - стапятидесятикилограммовая мышка-сторож. Почти незаметный в пухлой руке пистолетик (шестизарядный, устаревшей модели) выписывал концом ствола знак бесконечности.

Подлый офисный планктон уплыл в лесное море развлечений, бросив верного своего защитника погибать от жажды и одиночества. Однако профессиональный долг – превыше частных обид.

Троица зомбаков, увлечённая беседой с позеленевшим Германом, не заметила выпирающих из-за рододендронов боков. Отсиженная пятая точка превратилась в камень, и Николай Иваныч был только рад её размять. Когда противник отдалился метров на двадцать-тридцать, сторож восстал из-за кустов, потёр названный «камень» и, прицелившись, нажал на спусковой крючок.

Быстро последовали ответные выстрелы.

Николай Иваныч, смешно семеня затёкшими ногами, улепётывал к двери в подвал, докуда рукой подать. Беглец преодолел эти считанные метры, не получив ни единого ранения. Загвоздка случилась дальше: чья-то пуля достала-таки бравого мужчину, и он, вскрикнув, свалился с лестницы.

 

 

- Вырвался, - глядя вниз и созерцая запертую дверь, подметил Гнутый.

- Ушёл. – Зелёнка сплюнул. – Но, кажется, воробушек таперича подстреленный.

- Это я его! В ногу! – радостно озвучил Огрызок.

- Так. – Гнутый заозирался. – А куда делся тощий?

- Да вон он. – Рядовой ткнул указательным пальцем. – Отдыхает.

Скелет, с дырой между лопаток, валялся на асфальте.

 

Три

 

Боевые действия в ходе этой мировой войны особенными не назовёшь. Та же одержимость, тот же результат, те же бессмысленность и беспощадность. Разве что мест сражений не насчитывалось много, поскольку Земля, отринув звание «поля жизни», заняла должность «поля брани». Короче, банальщина, закономерность, скукотища.

Сюрпризы начались позже.

Во-первых, люди, уничтожив созданную собственными руками цивилизацию, так и не определились, кто победил (просто все друг друга перебили, как определить-то?).

Во-вторых, в то время как гомо сапиенсы мерялись боеголовками, зомби – кошмарные порождения отравляющих веществ и излучения – застали человечество врасплох. И одолели, без лишних проблем. А следом занялись восстановлением обращённых в прах городов.

Прошли многие годы, но вот, наконец, планета вновь обрела индустриальный лик. Сходный с прежним – и более красивый. Узнаваемый – и абсолютно иной. Радиация и заражение сыграли не только против будущих умертвий, но и за них. Обидели зомби отвратительной внешностью, порушенной физиологией, а порадовали возросшим IQ, долгожданным бессмертием. Однако, постоянно разлагаясь, бессмертием наслаждаться трудновато. Да и коэффициент интеллекта свинью подложил, увеличившись не у всех, не одинаково и кое у кого упав.

Возможно, этим проблемам отыскалось бы решение, если бы не проявили себя потомки людей. Гладкокожие рождались и умирали в катакомбах. Выживали любыми доступными, а порой и недоступными способами. Лелеяли мечты о мести, предвкушая момент расплаты. Когда же час X настал, дали зеленомордым бой. Теперь эффект внезапности был на стороне людей.

Второпях восставшие не учли особенность врага: будучи мёртвыми, зомби ни в какую не желали погибать ещё раз. Падая, неизменно вставали. Ничто не могло изменить хода возрождавшейся Войны.

До тех пор пока люди не изобрели седативы. Компактные пистолеты с кривым стволом и широким дулом, стреляющие не видимыми глазу радиоактивными пучками. Седативное излучение «вывели» благодаря исследованиям процесса полураспада. Оно успокаивало недопреставившихся, что называется, намертво, вместе с тем не принося вреда человеку.

Потому-то зомби и взялись спешно разрабатывать аппарат для воскрешения.

(«Адаптированная Энциклопедия Сверхновой Истории»)

 

Возлежавшего на дороге Скелета похлопали по щекам, попутно объяснив, что умереть он не может. Затем четвёрка зомби продолжила путь.

Вектор вёл прямиком в пышные объятия леса. Побродив среди деревьев часок-другой, «зэдовцы» неизбежно заблудились.

- Ты не говорил, что не знаешь, куда идти! – возмутился уставший Огрызок.

- А ты не спрашивал, - в тон ему ответил Скелет.

- А я думал, ты знаешь! Сам же сказал: сюда!

- Ну сказал. И что? О конкретном маршруте речи не было.

- Раздухарился, да? Н-на!

Огрызок от души протаранил тяжёлым ботинком филейную часть новобранца. За пендаль «расквитался» камень, опущенный на макушку забияки.

- Кончайте баловаться, - проворчал Гнутый, пиная растянувшегося на земле подчинённого. – Скелет, сними глаз с ветки, на которую ты только что напоролся. Огрызок, вставай давай и тропинку ищи!.. Если она есть. Вперёд, вперёд! Не найдём заговорщиков, так хоть не сгинем без вести! Мне неохота провести в этом стихийном палисаднике вечность. А вам?

- I was looking for love in the strangest places… - послышалось справа.

- А? Чего?.. Тьфу, Зелёнка, опять концерты даёшь! Утомил, честное слово, своими дьявольскими вкусами!.. Огрызок, ты в приказ не врубился? Шнуром за воротничками!

- Какими это?

- Белыми, умник!

- О. Понял. Скелет! Эй, Скелет!

- И не горлань, дикобраз тебе в… Скелет?

Запыхавшийся зомби снял очки, протёр их, водрузил обратно, на половинку носа. Нервничал, видимо, - но из-за чего?

- Э… - выдохнул он. – Э…

- Э, майор, - скорректировал Гнутый. – Что сам не свой-то?

- Нашёл! – в конце концов родил Скелет. – Нашёл! Они там!

Трое матёрых, утомлённых и злых до невозможности спецов сорвались с места. Раздвигая ветки, ловко хлеставшие по разным частям тела, мигом пробежали полсотни метров – и упёрлись в круглую поляну. Замерли.

На них в упор глядел усатый здоровяк лет сорока – сорока пяти, судя по всему, директор компании. Левая рука зажимает блатной ля-минор на акустической гитаре, правая висит в воздухе, готовая ударить по струнам. В шаге от усача, на траве, лежит охотничье ружьё. Такие же ружья, иногда перемежаемые пистолетами, автоматами и даже парочкой седативов, усеивали остаток поляны, будто армия маслят.

- Тоже мне, корпоратив, - злобно прошептал Гнутый, - сидят тихо, как мыши под нейролептиками. – Ему категорически не понравилась толпа врагов с оружием. Майор вежливо кашлянул. – Здорово.

 

 

Сложно двигаться, когда тебя ранили, а преследовать – тем паче. Но для человека нет преград! Эту истину или, может статься, теорию лишний раз подтвердил Николай Иваныч, всю дорогу ковылявший за отрядом Гнутого. Поверни кто из мертвяков голову, заметь его, и сторожу не уйти – по крайней мере, в родном, человеческом обличии. Однако судьба благоволила к преследователю. Весьма странным манером, и, тем не менее, благоволила.

Четверо зомбаков вылетели навстречу, когда Николай Иваныч только-только собирался по-тихому к ним подкрасться.

Первым нарвался Зелёнка. Отрикошетив от впечатляющего пуза, он грохнулся навзничь. Николай Иваныч сориентировался и всадил острый нож с длинным, измазанным непонятной субстанцией лезвием Зелёнке в живот.

Оглянувшись назад, Огрызок не заметил поверженного младшего лейтенанта, споткнулся об него и попал в цепкие пухлые руки. Манипуляции с холодным оружием уже закончились, а потому рядового постигла незавидная участь товарища.

Мчавшийся третьим Гнутый немного посопротивлялся: увидев Иваныча, выхватил пистолет, ещё и выстрелил. Промахнулся. Сторож отбросил пустую ампулу и метнул нож. Счастье, удача, случайность – что-то определённо направило лезвие точнёхонько в лоб майору. Командир тотчас повалился на неподвижного Огрызка.

Николай Иваныч присел. Постанывая сквозь зубы, схватился за рукоятку, рванул на себя. Выдернув, отлетел на полдесятка шагов назад.

И тут перед ним возник Герман. В струпьях и кровоподтёках, воняющий и гниющий, но всё же Герман.

Герман-Скелет озадаченно сдвинул остатки бровей. Поймал краем глаза что-то неестественно-зелёное внизу. Опустив взгляд, узрел трёх в высшей степени безмятежных зомби. Стал раздумывать, как поступить.

- Извини, - эту реплику Николай Иваныч счёл необходимой.

Свист пронзаемого воздуха, и острие заново смазанного лезвия впилось в мягкую ногу на уровне коленки.

Зомби усмехнулся.

- Неважнецки кида-а-а…

И рухнул спиленным деревом. Что ж, не впервой.

Зашуршали. Кто именно, в стрессовой ситуации Николая Иваныча не интересовало. Надёжный, проверенный временем побег всяко безопаснее.

Влево-вправо, влево-вправо, влево-вправо, вверх. Нож выскочил из хряща. В ягодице Николая Иваныча стрельнуло. Он аккуратно коснулся бинта – следствия полученного сегодня ранения.

В вывалившихся из ушей Зелёнки «затычках» играл рок.

- Дон-т трай суисайд

Ноубади’з ворс ыт… - Английский язык русский Николай Иваныч вспомнил строго приблизительно.

Сторож забавно покружился на месте, разворачиваясь, и по-пингвиньи сбежал с поля боя. Или, как говорил в подобных ситуациях Гнутый, вынужденно передислоцировался при помощи скоростного манёвра.

Новейшая антизомбийная разработка появилась на свет в нынешнем месяце. Предварительные опыты на животных, если этих существ можно так назвать, дали положительный результат. Но повторится ли эффект при воздействии на человекообразные объекты?

А тем временем с лежащими вповалку объектами происходили фундаментальные перемены.

 

Дальше

 

Вину взял на себя аппендикс.

Как выяснили учёные, на самом деле «бесполезный» отросток генерировал в человеке… человечность. В животе матери появлялся эмбрион, у эмбриона – аппендикс. Производя в мизерном, но достаточном количестве особое вещество, орган впрыскивал его в организм. Тело впитывало молекулы. Информация, заложенная в них, передавалась всему организму, и гомо сапиенс становился собой. Не доисторическим чудовищем, на которое похож в зародышевом состоянии, не рыбой, не слоном и не зомби. Он становился разумным двуногим живым прямоходящим с его привычками, суждениями, страхами и слабостями. Возможностями и невозможностями. С полным перечнем характерных человеческих свойств.

После этого аппендикс отключался навсегда.

(«Адаптированная Энциклопедия Сверхновой Истории»)

 

Почему его не тронули пьяные гуляки? Отчего не разорвали на кусочки? Гнутый даже предположить не мог.

Или другая загадка: куда подевались солдаты? Струхнули? Вполне в их духе.

Более успешные и удачливые оперативники называли отряд Гнутого «Зад». В общем-то недалеко от истины, если поразмыслить. Поразительно! И как кадрам типа них доверили настолько сложное задание – ликвидацию вражеской шпионской интернет-сети, на которую штаб вывел информатор?! «Задовцы»… то есть, «зэдовцы» - не дилетанты, нет. Только есть намного более достойные армейцы. Однако из отрядов свободен был лишь один…

Гнутый попробовал подумать активнее, логичнее, но мысли словно обленились, а голова вдруг заныла.

- Ничего не понимаю. Что за бодяга? Эй, Зелёнка! Огрызок! Скелет!..

То зовя молодняк, то бубня под нос невразумительные фразы, Гнутый шёл куда глаза глядят. В конечном итоге глаза привели к давешней корпоративной поляне. Она пустовала – если не считать тощей взъерошенной фигуры, сидящей на пеньке спиной к майору.

Гнутый сразу узнал Скелета.

- Вот ты где! – весело сказал командир отряда. Потом вспомнил о субординации и добавил строго: - Смылся, дезертир?! Да я тебя за это!..

- Завязывай, босс.

Странно. Вроде бы с голосом Скелета всё нормально. И в личности собеседника нет сомнений. Но что тогда заставило Гнутого заволноваться? Внятно произнесённые слова? Или необычный запах говорящего – отнюдь не резкий, не трупный? Или тёмные волосы кольцами?..

Фигура покинула пенёк, разогнулась, повернулась к майору. Улыбнулась. При взгляде на это в горле у Гнутого пересохло.

- Ге… Герман… ты же… твои зубы, Герман… Герман! Что с тобой?!

- Сам-то как думаешь? – иронично в ответ.

В небе кричали птицы. Кто-то подходил сзади. Человек продолжал молчать.

А страшная догадка, вот же беда, оказалась ещё и правильной.

 

 

Зелёнка, будь че!..

 

(Что было после «Операции “Аппендицит”»)

 

Homo no pasaran!

 

1/4

 

«Нет ничего более неприятного, чем продираться сквозь лес, - подумалось кучеряво-волосатому Скелету. – Особенно когда чаща не встречает с распростёртыми ветвями. Особенно когда на каждом шагу мины естественного и противоестественного происхождения. Особенно когда тебе это отнюдь не в радость и солнце жварит как безумное. И в особенности когда до этого ты был зомби, а потом какой-то толстый неуклюжий охранник превратил тебя обратно в человека».

Да, так оно и произошло. Только-только Скелет стал забывать адовы муки работы программистом, едва-едва начал постигать азы жизни зомби… ну ладно, существования, которое всё равно интереснее, чем бытность человеком… как обязательно надо появиться врагу оживших мертвецов, чтобы испытать на противнике новое оружие. Скелет и остальные трое из отряда, благодаря кому скромный айтишник и стал отважным умертвием, не успели понять, что случилось. Одну секунду бежали от корпоративщиков по лесу – в следующую валяются с ножевыми ранениями. А ещё через какое-то (короткое) время превращаются в людей: волосы отрастают, кожа розовеет, струпья спадают, конечности начинают работать нормально… В общем, мрак.

Дальше последовал побег, или, если говорить словами формального начальника отряда Гнутого, «вынужденная передислокация». Вначале уходили подальше от этого проклятого места, чтобы поразмыслить, потом тикали от глаз, рук и оружий бывших братьев-зомби, после чего сделали привал.

- Предлагаю обсудить, - в перерыве между рок-песнями, которые постоянно играли у него в наушниках, веско высказался Зелёнка, поводя худощавым плечом.

Он был младше по званию, чем Гнутый, и по росту тоже ему уступал. Но всякий раз, когда начальник пытался усмирить непокорного подчинённого, это заканчивалось для Гнутого переломом новой части тела. Проще пережить это и восстановиться, хотя бы и искусственными методами, когда ты зомби. С человеческим же телом всё гора-аздо неприятнее…

- Ну давай обсудим, - буркнул высокий, темноволосый, мускулистый и не слишком-то храбрый Гнутый.

Рядом с ним молча сидел светленький рядовой Огрызок, поедая мох. Жрать хотелось так, что, казалось, желудок сейчас отвалится, а нерешительный в остальное время Огрызок совершенно не напрягался. Лучше мох, чем ничего, принял он смелое решение.

- Идти наугад – бессмысленно, - вспомнил, кто тут главный, Гнутый.

- Глупо, точнее, - крикнул сквозь грохот в ушах Зелёнка.

- Мху не желаете? – предложил Огрызок. – А то я весь съем.

- Кушай на здоровье, - неискренне пожелал Гнутый.

Скелет ободряюще похлопал Огрызка по плечу. Тот улыбнулся, подмигнул и продолжил вгрызаться в коричнево-зелёную массу.

«Цвета нас каких-нибудь несколько часов назад», - с грустью подумал Гнутый.

Ради такого дела – совещание! – Зелёнка приглушил звук и выдал новую мысль:

- Есть идея идти к реактору. Трансформеры-то разрядились, чтоб их. Учёные, ёлки колючие!.. Не могли придумать аппаратов с зарядом побольше.

Гнутый от такого предложения встал на дыбы, правда, больше по привычке или из вредности.

- Ага, к реактору! Чтобы нас там убило.

- Вот именно. Рад, что сегодня ты понял меня с первого раза.

- Не понял.

- Эх, а я-то надеялся… Тебе действительно хочется быть человеком?

- Нет, - честно ответил Гнутый.

- И, что-то мне подсказывает, никому из собравшихся не хочется, - продолжил Зелёнка.

Скелет с Огрызком обречённо покивали.

- Ну так давайте зомбироваться взад! – И Зелёнка опять врубил рок на полную.

Гнутый серьёзно озадачился; остальные тоже.

- Хочешь сказать, радиация в реакторе прикончит нас и сделает опять мертвяками? – проговорил задумчиво руководитель отряда.

- Чего?! – между делом напевая “Suicide Solution”, выкрикнул Зелёнка.

Гнутый повторил, прямо в ухо подчинённому и не без удовольствия.

- А, да, - спокойно ответствовал младший лейтенант, не вынимая «блинов» из ушей.

- Я хочу снова быть страшным, разлагающимся и бессмертным, - прогундел Огрызок.

Скелет потрепал его по волосам. Рядовой вздохнул и вгрызся в мох.

- В принципе можно попробовать, - протянул, одновременно размышляя, Гнутый. – Однажды ведь сработало, ну, когда люди только начинали превращаться в зомби.

Из наушников Зелёнки доносилась “If You Want Blood (You’ve Got It)”.

- А если промахнёмся? – поразмышляв, задал вопрос Гнутый.

Как выяснилось, Зелёнка всё слышал. Он раздражённо проронил некую фразу, явно нецензурного содержания, выключил плеер и обратился к шефу:

- Мимо реактора промахнёмся? Или в вычислениях?

- Второе.

- Так это даже лучше – значит, наверняка обратимся.

- Уверен?

- Не-а. “Empty spaces what are we’re living for?..”

- Ладно, я согласен. А следовательно, и остальные.

- Минуточку… - заговорил наконец Скелет.

- Молчать, новобранец! – рявкнул что было сил Гнутый.

Скелет скорее удивлённо, чем обиженно, примолк.

- Шоу, как верно заметил господин Зелёнка, должно продолжаться! – торжественно объявил майор.

- Я так заметил?

- Процитировал, можно сказать.

- Ага, ну да. Тогда вперёд?

И Зелёнка уже вскочил с коряги, на которой сидел, стряхнул особо кусачих муравьёв и ринулся в бой.

- Погоди, балбес! – донеслось вдогонку от Гнутого. – Надо по навигатору станцию найти.

- Не надо, балбес, - в тон прилетело назад. – Тут ядерная станция поблизости одна.

- Насколько поблизости?

- Километров 14, не больше.

- Ау-у-у.

- Это точно, для бешеной собаки 14 вёрст не крюк. Надеюсь, в малышке достаточно радиации для облучения. Короче, айда на верную смерть, товарищи! – И Зелёнка загорланил на всю округу, видимо, не заботясь, что его могут услышать враги и дикие звери или что сослуживцы оглохнут: - Mad dog I got nothing to lo-o-ose!..

 

2/4

 

По пути героическому отряду встретилась компания подвыпивших людей, одинокий писающий зомби да стайка диких псов. Людей благоразумно обошли стороной: мало ли чего этим субъектам с нормальным сознанием в голову взбредёт. Зомби-одиночку оставили справляться с нуждой, не выказав желания помочь. Собаки же прошли стороной метрах в ста пятидесяти. А затем из-за деревьев, здоровенная и величественная, старая и грязная, отравленная и благостная, показалась станция.

- Мгм-м, - философски изрёк Гнутый, созерцая закрытые, когда-то автоматические, а ныне просто сломанные толстенные двери здания. – Внутрь как попадать будем?

Зелёнка посмотрел на него как на дебила.

- Через проход?

- Через какой, умник?!

- Через задний! Хе. Узнаешь спустя секунд двадцать.

- Что? Бомба?! Ложись!

Пока все разбегались, Зелёнка спокойно прошествовал к упитанному дереву, зашёл за него и закурил. После одной пятой (или шестой) сигареты раздался взрыв. Оглохли все – кроме младшего лейтенанта, которого «спас» хэви-металлический гром в наушниках.

- Готово, да? – уточнил он.

- Готово!.. – проорал Гнутый и прибавил пару крепких выражений, впрочем, не обращённых конкретно в адрес Зелёнки.

Младший лейтенант, точно бабки, умел слышать то, чего не надо, и пропускать мимо ушей самое важное. Однако в этой ситуации он промолчал; может, притворился, но, вероятнее всего, просто слушал новый трек.

- М-м-м, какие мелкие обломки, - любовно произнёс он.

Гнутый беззвучно выматерился.

Все четверо вошли внутрь станции. Скелет с любопытством оглядывался. Огрызок вытащил из кармана остатки мха, покрутил немного на ладони, надеясь, что заразит их радиацией, и доел. Смачно чавкнул, вытер рот ладонью, спросил:

- Далеко ещё? А то ножки побаливают.

- Выдерну – не будут побаливать, - елейнейшим голосом проворковал Гнутый. И вдруг гаркнул: - Отставить глупые разговоры!

- Есть!

- Да жри, если хочешь. Вот скоро станем зомби – тогда…

- Можно будет нести чушь?

- Нет! Можно будет быть зомби.

- А-а…

Пока майор и рядовой выясняли что-то близкое к отношениям, а Зелёнка, размахивая пакшами, горланил “You’re in the army now! Oh-ooh-oh!», Скелет прочёл надписи на стенах. Попадались и неприличные, и непонятные, и – для него – бессодержательные, но дорогу к реактору экс-программист обнаружил-таки.

- Туда! – Он указал куда.

Четвёрка двинулась по настенным указателям; Зелёнка полушагал-полуволочился, потому что Гнутому приходилось тащить за собой не вполне адекватного, хотя и сверхпрофессионального солдата.

И вот вырисовалась дверь к реактору – освинцованная, как положено, и, с виду, нерушимая.

- Только, Зелёный, прошу, никаких бомб, - чуть ли не умоляющим тоном попросил Гнутый.

- All right, папаш. А внутрь как попадать будем?

- Может, так, - предположил Скелет.

Он приблизился к двери, послышался писк, оповещающий, что сработал сенсор, и дверь, издавая шумные, грузные звуки, крайне неторопливо отворилась.

- Прошу. – Скелет указал рукой на темноту.

Когда глаза привыкли к мраку, выяснилось, что и это не совсем реактор. Само «сердце» - в центре помещения, внизу, под защитным колпаком, а окружает реактор нечто наподобие операторской.

- У кого какие идеи? – призвал к диалогу Гнутый. – Взрывы и взлом не предлагать, - прибавил он немедля, понятно кого имея в виду.

Тот человек, кого прямо сейчас имели в виду, вышагивал по операторской, фальшиво насвистывая “Die Hard the Hunter” с «Пиромании» и накручивая правый наушник на палец левой руки.

- Система сложная, - мрачно оповестил Скелет.

Приблизился Огрызок.

- Очень?

- Очень. Чересчур, я бы сказал. Пока взломаю – и если взломаю, - мы с голоду подохнем.

- Я чуть позже: мху наелся до отвала, - обрадовал Огрызок.

- Молодец, молодец, - мягко, чтобы не обидеть, откликнулся Скелет.

Гнутый хмурился с каждой секундой сильнее. Когда брови дошли примерно до уровня губ, недовольно выдохнул:

- Надо что-то делать.

- Для начала прекратить изъясняться штампами из древних фильмов, - бросил Зелёнка. – Во-вторых, глаза расшнуровать и освободить от ненужной обуви. А в-третьих…

Младший лейтенант повёл рукой. Тотчас что-то загудело, заскрежетало, после – зашуршало и зарычало… Оказалось, футляр, закрывавший реактор, заваливается набок. Металл въехал в паз с душераздирающим звуком: поморщились и Гнутый, и Огрызок, и Скелет. И Зелёнка, но последний из-за мурашек, которые у него всегда вызывала песня “Armageddon It”.

- Вроде рифф простой, да и нетяжёлая, но какая ж крутая, ёлки! «Истерии» подстать.

- Ты о чём? – не въехал Скелет.

- И об альбоме также, - малопонятно пояснил Зелёнка.

- Да он опять со своими устаревшими, никому не нужными, демоническими песнопениями лезет! – не выдержал Гнутый.

Зелёнка без слов вырубил плеер, вытащил наушники, подошёл к боссу. И, подпрыгнув, что есть силы заехал двухметровому солдату в глаз. С криком Гнутый упал в реактор.

- Вперё-о-од! – сумасшедшим соколом заорал Зелёнка, летя туда же.

Скелет неспешно спустился по лестнице; Огрызок повторил его путь, ещё более осторожно.

Гнутый валялся на пыльном радиоактивном полу с переломанной шеей. То ли потрескивало вокруг, то ли чудилось.

- Готовы? – озорно воскликнул Зелёнка, выхватывая пистолет.

- Погоди-погоди. – Скелет выставил руки вперёд, а сам сделал шаг назад. – Какой у тебя план?

- Перестрелять всех.

- Отличный план, - одобрил Огрызок.

- Угу, - с сомнением буркнул Скелет. – А потом?

- Себе пулю в голову, естественно.

- Замечательно. А дальше-то что?!

Зелёнка аж опустил огнестрельное оружие.

- Кто из нас двоих интеллектуал, в конце-то концов? – Младший лейтенант для вескости сплюнул. – Радиация доделает дело, разумеется!

- И сколько нам лежать придётся?

- А я знаю?

- А действительно ли мы превратимся?

Зелёнка подумал.

- Вот и проверим.

Вскинул пистолет и проделал дырку в голове коллеги. Скелет рухнул замертво.

Гул выстрела постепенно стих. Огрызок отошёл от шока и, как следствие, принялся отходить ещё и от опасного лейтенанта.

- Зелёнка, будь человеком, - призвал рядовой, - покрути мозгами.

- Крутить-вертеть мозгами надо умеренно, - поучил собеседник. – Когда навертелся, действуй.

- Ты же специально укокошил Гнутого?

- Ну конечно!

- То есть чтобы сделать его зомби?

- А не для для этого ли мы пришли? Чего-то я не понимаю!

- Вот. Вот, и я о том же! Пойми! А для этого – подумай.

Зелёнка хмыкнул.

- Разговорился ты, смотрю. Жуй лучше мох – умнее смотришься.

- Зелёнка, будь че!..

- Нет: надоело!

И грянул выстрел. Второй. Тело Огрызка, потеряв равновесие, повстречалось с плитами.

Довольно крякнув, Зелёнка дулом пистолета пересчитал трупы. Крякнул контрольно, поднял оружие, приставил к виску. Палец нажал на гашетку…

…Через секунды грохот стих, и внутри реактора вновь наступила тишина.

 

3/4

 

- Очнитесь! Очнитесь, прошу вас! Умоля-аю! Они уже близко!..

Огрызок распахнул глаза.

- Кто близко?

- Люди!

- Ну и ч… Стоп. – Спутанное сознание рядового тонким крючочком зацепилось за услышанное. – Значит, мы боимся людей?

- Не знаю, как вы, а я – весьма и весьма!

- То есть мы не люди?

- Да! То есть нет!

- Хм. Внесём уточнение: мы – зомби?

- Да, да, да! Все пятеро!

- Ага-а!.. Ой, стоп ещё раз. А кто пятый?

- Я, понятное дело.

Наконец соизволив повернуть голову, Огрызок узрел толстомясую ряху. Толстомясую и для человека, и для зомби, каковому она принадлежала.

- Ты кто, господин хороший? – вопросил очнувшийся следом Скелет.

- Мы – зомби! – тут же вклинился Огрызок.

- А. Поздравляю, - не до конца вникнув в ситуацию, сказал бывший программист.

- И я тебя!

- А это кто?

- Тоже зомби.

- Да, я зомби. И освободил вас, чтобы вы бежали и помогли нашим… О нет! Я их слышу!

- Погоди, не кипишуй, - включился в разговор Гнутый. – Кого слышишь? Лично я – никого.

- Аналогично, - прозевавшись, вставил Зелёнка; плеера лейтенант пока не включал.

- Головные имплантанты усиливают слух, - страшным шёпотом объяснил спаситель… кем бы он ни являлся.

- Да? – усомнился Гнутый. – Дай-ка глянуть!

- Они в голове!

- Ла-адно тогда…

- А мы где? – озвучил назревший вопрос Огрызок.

- В будущем!

Повисла тишина.

- В отдалённом? – до странного серьёзным, размеренным тоном поинтересовался Зелёнка.

- От вашего времени отстоит веков на пять – на шесть.

- Ну, это терпимо, - высказал мнение Огрызок.

- Смотря, кто победил, - назидательно проговорил Гнутый. – Кто победил-то?

- Люди или зомби, в смысле?

- Так точно.

- Да никто пока не победил.

Скелет поперхнулся подобной мыслью.

- За пятьсот-шестьсот лет?!

- И неизвестно когда победит, - добил спаситель. – Но вы принесли с собой надежду! Вернее, вас с нею принесли… Как говорится в книге, около пяти, а может, шести столетий назад вас нашёл отряд зомби. Вы заразились основательно, только не превратились ещё. Зомби завершили начатое при помощи излучателей. Далее последовала стычка с отрядом людей, наткнувшимся на собратьев наших. Полегло немало чудесных зомби, и всё-таки они одолели человека и принесли вас в недавно (на тот момент) построенный центр реабилитации, и заморозили, и ввели вам под кожу вещества, и засунули туда же имплантанты, и провели разные исследования, чтобы потом…

- Остановись, - не грубо, но жёстко потребовал Зелёнка. – Два вопроса: где мы находимся географически и куда бежать?

- У меня созрёл и третий вопрос, - обрадовал Огрызок. – Про какую книгу ты болтал?

- Секунду, - остановил коллегу младший лейтенант.

Рядовой, сразу погрустнев, всё же замолчал.

- Вы находитесь вот здесь, - ответил спаситель, и внезапно в разумах всех четверых в отряде загорелась карта, на которой – четыре яркие точки. – А бежать надо сюда. – Возникли стрелки, указывающие путь.

- Отлично. Спасибо, брат, и до свидания. Возможно. – Зелёнка вылез из вертикально стоящего саркофага, где до того лежал, размялся и побрёл к выходу, ориентируясь по плану в голове.

- Как тебя зовут, приятель? Меня – Скелет. – Зомби, когда-то побывавший программистом Германом, протянул дряхлую руку.

- Осклизь, - представился спаситель и разулыбался.

- Звучное имя. Поздравляю.

- Ы-ы-ы. – Улыбка стала шире, уже не вмещаясь на пухлое лицо, а сама ряха раздалась до размеров чуть ли не воздушного шара.

- За мной, салаги… Солдаты, я имею в виду, - как мог скомандовал Гнутый, уходя прочь.

- Пока-пока. – Огрызок похлопал Осклизя по предплечью и двинулся за боссом, на ходу вслух радуясь, что для зомби пара-другая сотня лет – не помеха. Мертвяки и без того… мёртвые.

- На улице поверните налево! – крикнул Осклизь.

- Договорились, - отозвался Скелет.

- Или направо!

- Хорошо.

- И они близко-близко!

- Почему же я никого не слышу? Ведь у меня в черепушке должны быть имплантанты.

- Активируйте их: стукните по голове.

Ратеющий за благо других зомби Зелёнка помог Скелету с этим справиться – стукнул и себя, и Гнутого, и Огрызку заехал. Когда все поднялись на ноги, до слуха добрался топот десятков ног, злобно кричащие голоса, а перед глазами закрутились цифры. Не надо быть Скелетом, чтобы догадаться: шёл отсчёт расстояния от врага до храброй четвёрки.

- Не так уж они близко. – Зелёнка фыркнул. – Дайте-ка я неспешно взломаю дверку.

- Да я с ней разобрался, пойдём, - убирая в карман электроную отмычку, обломал Скелет.

Зелёнка обиженно глянул в его сторону, однако смолчал. Воткнул в уши «блины», нажал на плеере кнопку.

- Вот чёрт мертвяцкий! Аккумулятор разрядился!

- За пятьсот-то лет? Очень удивительно, - не удержался Гнутый.

Младший лейтенант и тут не отреагировал; вытащил наушники и принялся беззаботно насвистывать.

- “Iron Man”? – внезапно узнал Скелет.

- Точно! – радостный, подтвердил Зелёнка.

- Тоже её люблю. Не думал, что это рок.

Зелёный глянул на Скелета осуждающе.

- Хомо но пасаран, Осклизь! – выкрикнул знаток компьютеров.

- Но пасаран, брателло!..

…Коридоры продолжались, пока, как и положено, не закончились. Гнутый вышиб дверь, и военные очутились на улице.

- Направо – налево? – предложил внести чёткость Огрызок. – А, есть же имплантанты! Прямо, ребят.

- Тогда – прямо! – дал команду Гнутый, и они, подгоняемые шумом преследования, понеслись через ночной город будущего.

 

4/4

 

В секретный подземный штаб попали, когда Огрызок на бегу провалился в незакрытый канализационный люк. Патрульные вмиг заметили и скрутили рядового. И Скелета, спускавшегося ему на помощь. А Гнутого с Зелёнкой выманили угрозами. Что и зачем одни зомби могут сделать другим – непонятно, но ни майор, ни лейтенант решили не рисковать.

Отряд разместили на ящиках из-под овощей, допросили и, когда выяснилось, кто они, приветствовали дружным одобрительным криком. Даже вроде бы троекратным.

- Пророчество исполняется! – провозгласил лидер.

- Чего? Какое пророчество? – Зелёнка скривил губы.

- Вас спасли и создали, чтобы придумать пророчество про освобождённых зомби из прошлого, которые принесут мир нашему миру. Или чуть меньше войны, на крайний случай.

- Каким макаром?

- Не знаю.

- Ясно. Всё как всегда: понятно, логично и умно.

- Согласен!

Гнутый ткнул Зелёнку локтём, чтобы тот не забывался и сохранял безопасную вежливость, в ответ на что майор получил острым локоточком с такой силой, что рухнул с ящика. Близстоящий солдат сопротивления помог ему встать.

- А плана у вас нет? – продолжать гнуть свою линию Зелёнка.

- Ну как это нет! Куда ж без него! План следующий, - лидер заговорщически – потому что был заговорщиком – понизил голос. – Мы лишаем людей способности воспроизводить себе подобных, и через многие годы война заканчивается сама собой.

- У вас и устройства, полагаю, имеются специальные?

- Обижа-аете!

Лидер щёлкнул пальцами. Вышел солдат, показал две разные металлические штуки с надписями “For men” и “For women”. Огрызок задохнулся, Скелет выкатил глаза, Гнутый захрипел, Зелёнка расхохотался.

- И этим вот… вручную… - сквозь гогот попытался выговорить лейтенант-рокер.

Лидер заговорщиков снова щёлкнул, и солдат с «устройствами» удалился.

- У вас есть иной вариант?

- Облучение хотя бы, - предложил Зелёный. – С аппендиксом-то трюк не пройдёт. Да, вещество, производимое этой штукой, отвечает за человеческое обличье. Только, думается мне, люди давным-давно на генетическом уровне избавились от отростка, чтобы случайно в зомби не превратиться. Война же кругом, понимаете ли.

- Всё верно! Но как вы догадались?! Вы правда избранные!

- Мы правда мыслящие, - поправил Зелёнка. – Zombi sapiens.

- Потрясающе!

- Хватит восклицать и отвечайте: люди ведь усовершенствовали обращатель? Ну, ту хреновину, с помощью которой делают из зомби, бр-р, человеков.

- Угу, он существует в виде жидкости, спрея, пилюль, даже мази.

- Отлично. А образцы?..

- На складе.

- Превосходно. Можно их получить для дела? Например, ёмкость со спреем.

- Без проблем! Рублёныш, выдай господину…

- Зелёнке.

- …вот. Выдай спрей от зомби.

- Как звучит-то! Фу! – Огрызок в отвращении вывалил гнилой язык.

Тот самый солдат, что показывал «устройства», выдал стандартное «Слушаюсь!» и бросился на склад. Вернулся буквально через минуту, с маленьким баллоном, где было красивыми буквами, ярко, жирно написано «Zombikiller».

- Прошу вас. – Лидер взял баллончик из объеденных рук Рублёныша и передал Зелёнке.

- Благодарю, господин…

- …Самоед.

- …господин Самоед.

Гнутый пытался вникнуть в происходящее, но вежливый и умный Зелёнка рушил его сознание.

- Дабы проверить догадку, а также подумать кое над чем, мне нужно подышать свежим воздухом, - объявил Зелёнка. – В одиночестве. Безусловно, приняв меры предосторожности для того, чтобы меня не заметили. Это можно устроить?

- Лишний вопрос, господин Зелёнка! – Самоед отмахнулся. Затем другой взмах. – Лестница там. Найдёте?

- Без проблем, как вы изволили выразиться.

Младший лейтенант скрылся из глаз…

…Первым неладное почуял Скелет.

- Разрешите, я тоже… проветрюсь?

- Да-да, господин Скелет…

…Выбравшись из люка, он нашёл Зелёнку на перекрёстке, где ночью практически никого нет. Одни только летающие фонари сновали тут и там, освещая тёмное пространство. Лейтенант грустными глазами смотрел на парящий в воздухе баннер, показывавший яркие рекламные ролики.

- Что поглядываем? – подкравшись, спросил Скелет. – Аха, «Доступные квартиры для людей»! Так я и думал!

Зелёнка вздрогнул, обернулся и отшатнулся; в руке он держал баллончик со спреем.

- Отойди и не пытайся помешать, а то сам получишь! – пригрозил меломан.

- После того как у тебя плеер сел, ты сам не свой.

- Дело не в музыке – во мне.

- Надоело быть зомби?

- Надоели проблемы!

- Хочешь квартиру, жену и собаку?

- А почему нет?

И – о ужас! – Скелет сам задумался об этом.

Зелёнка воспользовался моментом.

- Дружище, нет! – вскидывая руку, призвал программист. – Не делай этого! Прояви сострадание, будь человеком! Мне же после этого жить в обличии зомби хрен знает сколько лет, слушаться Гнутого, вести войну…

- Счастливо тогда.

- Будь же ч!..

- Именно им я и собираюсь стать!

Айти-солдат не успел отнять “Zombikiller” – Зелёнка обдал себя превращалкой с головы до пят. Более того, «мерзкое» средство облаком окутало и Скелета.

 

5/4

 

А когда появились Огрызок с Гнутым, братья по оружию с радостью превратили их тоже.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ИНОПЛАНЕТЯНЕ-ТРАХБАНЦЫ:

 

 

Чисто случайно

 

Сгинк очень любил рассказывать историю о том, как одна планетка совершенно изменилась. Он знал, о чём говорит, потому что видел всё своими глазами. Однако каждый раз, когда он рассказывал эту историю, в ней появлялись новые детали. Иногда – совершенно неожиданные.

То соседи по космосу – трахбанцы называли их «белыми телесами» — выныривали из-за угла и начинали обстреливать корабль, на котором летели Сгинк и его приятели.

То вдруг искривлялись пространство и время. Хотя все прекрасно знают, что этих вещей нет в природе. А когда искривляется то, чего не существует, последствия могут быть самыми неожиданными.

Метеорит, который стал причиной всего, якобы попал в разрыв реальности, вывернулся наизнанку, пролетел неведомыми коридорами Вселенной, а когда выбрался из дыры и снова стал таким, каким был, оказался точно над Той Планеткой. Тормозить было поздно, и метеорит упал в спокойные синие воды. Всё изрядно взбаламутил. Но главное – принёс с собой много нового.

Были у этой истории и другие варианты:

два метеорита столкнулись, в результате чего один из них изменил курс и упал на Ту Планетку. Сгинк – единственный, не потерявший самообладания, — долго приводил коллег в чувство. Два метеорита чуть не раздавили их корабль в лепёшку. Стресс нешуточный!

или такая версия. Шинь-У решил прокатиться на метеорите. Чуанн кричала: «Отставить!», «Я приказываю!» — и бешено вращала глазами. А Сгинк умиротворяющим тоном говорил Шинь-У, что надо успокоиться, что он перевозбудился из-за грибнаутов, что он ставит под угрозу их полёт, что метеорит – не ездовой персефеллон. Но Шинь-У плевать хотел на всё это. Он вылез из корабля, забрался на каменюку, стал размахивать кармазматроном – и случайно выстрелил. Метеорит был небольшой, и этого хватило, чтобы сбить его с курса. Шинь-У спасли в последний момент. Сделал это, конечно же, Сгинк. А космический камень упал в океан, родив ливень брызг – и не только.

были и другие вариации, но все они сводились к одному: Сгинк сохранял хладнокровие и пытался образумить коллег, которые вели себя как дети. А ведь на них возложили Миссию!

От рассказа к рассказу Миссия тоже менялась: то их посылали на сбор излучения сверхновой; то на открытие новых миров; то на переговоры с «белёсыми телесами». Но, в любом случае, они выглядели героями. Особенно Сгинк.

До тех пор, пока не появлялись Шинь-У или Чуанн и он не начинал бормотать какую-то бессмыслицу.

— Что, опять болтаешь про наш полёт?

— Да нет, просто греюсь тут, у костерка. В компании друзей.

— Пошли, — говорили тогда Чуанн или Шинь-У, сверкая глазами. – Пора распределять души. Кармазматрон не забудь.

Распределение душ – это что-то вроде уборки мусора. Ты следишь за тем, чтобы души не плавали, где им вздумается, а сидели в телах. Чтобы их никто не видел. Чтобы они никого не беспокоили. Работа нужная, но муторная. Даже тот полёт, о котором постоянно лопотал Сгинк, был интереснее, хотя тогда они занимались развозкой трупов. Похоронить тело – вот какая у них была Миссия. Они летали по Вселенной и избавлялись от умерших собратьев. Кого-то бросали на звезду – и он превращался в пепел; кого-то заталкивали в чёрную дыру (иногда приходилось использовать багор); других запихивали в недра какого-нибудь спутника: парочку трахбанцев они, например, похоронили в Луне. А один раз, по инициативе Сгинка, они подбросили труп в штаб-квартиру к «белёсым». Те шутки не оценили и рассказали обо всём начальству гробовщиков. Больше всего досталось Чуанн, которая должна была заложить своих коллег и заодно себя, а потом, естественно, понести заслуженное наказание.

Так они из охранников превратились в гробовщиков. И по той же причине из главных офицеров (Службы Надзора) были разжалованы в охранники. Причину звали Сгинк.

Весёлую Троицу, как их прозвали собратья, снова ждала «Миссия». И вышло так, что подметать мусор, то есть распределять души, они должны были на Той самой Планетке.

Но опять вышла загвоздочка, правда, на этот раз по вине Шинь-У. «Пристрастие к грибнаутам до добра не доведёт», — говорила Чуанн. Точнее, орала. Шинь-У её не слышал (понятное дело: чем громче ты говоришь, тем меньше тебя слушают). И вот, пожалуйста: с одной душой случилась неприятность – они её потеряли. Но почему именно её? Неужели во Вселенной мало душ?

Только всё случилось так, а не иначе, — чего теперь пенять на судьбу. Хорошо хоть, что время относительно. Они долго искали ту душу, нашли, а теперь надо было поскорее забрать её и вернуть всё на свои места. А если они не успеют и случится Вселенский Коллапс? Или, хуже того, их снова разжалуют? Но в кого? Чуанн знала, в кого, и радости это не прибавляло.

Трахбанцы шли к месту телепортации. Сгинк всё время вздыхал. На него нахлынули воспоминания. Он не страдал ни от меланхолии, ни от тоски, ни от ностальгии… Просто это было в его духе: забивать себе голову глупостями и портить жизнь другим.

Гладя под ноги и спотыкаясь, Сгинк вспоминал случай с Той Планеткой…

 

Это произошло, когда они похоронили последнее тело. Какой-то военачальник (Сгинк не помнил его имени) завещал взорвать его внутри метеорита. Гробовщики должны были засунуть капсулу-гроб с его трупом в каменный шар, заложить взрывчатку и, отлетев на безопасное расстояние, разнести трахбанское и небесное тело на кусочки.

Сгинк согнул военачальника пополам, но тот не влезал в гроб. Тогда он сложил тело вчетверо и наконец затолкал его в длинную капсулу. Сунул гроб в кратер, отряхнул руки и отрапортовал:

— Готово, шеф. Как насчёт поцелуя в награду?

— Получишь у крыкозяблы с Сириуса, — ответила Чуанн.

Но про себя отметила, что Сгинк не порвал труп, не поранил себя, не навредил коллегам и вообще не сделал ничего плохого. Тогда-то Чуанн и забеспокоилась.

Всё шло до странного хорошо.

Из соседней дырки вылез Шинь-У, тоже отряхнул руки – древний ритуал – и сказал:

— Всё, начальник. Теперь можно и взрыв устроить, чтобы потешить твою пироманскую душеньку.

Чуанн хмыкнула и приказала Сгинку и Шинь-У возвращаться на корабль. Когда все расселись по местам, она скомандовала: «Старт!» И, что удивительно, они стартовали. Без эксцессов, без происшествий. Корабль отлетал от метеорита всё дальше и дальше, а ничего не происходило.

Чуанн не знала, куда деть охватившее её волнение. Может, засунуть в бардачок?

— Ладно, так нормально, — буркнула она, раздражённая тем, что не понимает причины своего раздражения. – Шинь-У, отсчёт-и-взрыв.

Шинь-У отдал честь, но на лице его было написано недовольство: он считал себя прирождённым лидером и не любил исполнять приказы. Толстый, по меркам сограждан, трахбанец дошёл до девяти (по-своему, на родном языке), когда Чуанн, наконец, увидела то, что хотела увидеть. Вернее, то, чего она ждала, но предпочла бы никогда не видеть.

Капсула с телом безымянного военачальника вывалилась из метеорита и устроила заплыв по безмятежным космическим просторам.

Шинь-У досчитал до десяти. А досчитать он должен был именно до десяти.

— Ой, — сказал Сгинк, глядя на капсулу.

— Ой, — сказал Шинь-У, глядя туда же.

Его руки уже нажали кнопку.

Чуанн схватилась за голову, однако уронить её на приборную панель не успела.

Корабль подняло и отбросило назад.

Взрыв расколол метеорит, разбил на кусочки, как молоток, которым со всей силы долбанули по грецкому ореху. Вспыхнул свет. Части метеорита: крохотные, маленькие, средние, большие, огромные – все, разлетелись в разные стороны. Метеорит рассыпался по космосу. Словно ребёнок в порыве веселья сломал игрушечную пирамиду и разметал кубики по полу. Разметал части целого по Вселенной.

Оболочка гроба-капсулы была очень прочной. Чтобы разрушить её, нужно устроить взрыв огромной силы. Пока тело находилось в такой капсуле, с ним ничего не могло случиться. Ничего, кроме Сгинка.

Если бы капсула находилась в эпицентре взрыва, от неё остались бы лишь крохотные кусочки, такие, которых никто не заметит. Это же касается и тела. И воля усопшего исполнилась бы: он бы обрёл вечный покой в окружении осколков метеорита, обломков гроба и космической пыли.

Вместо этого его гроб развернуло и забросило далеко вперёд. Защитная оболочка не лопнула, а только покрылась трещинами. Но понадобился бы ещё один такой же взрыв, чтобы разрушить её.

Корабль трахбанцев заложил крутой вираж и помчался наперерез гробу.

— Сгинк! – заорала Чуанн. – Бери штурвал! Шинь-У, помоги мне зацепить капсулу!

Шинь-У и Чуанн орудовали манипуляторами, пытаясь схватить гроб. И это им почти удалось, когда корабль потерял управление.

— Что творится?! Сгинк!

— Чуанн, это не я!.. Он сам! Я говорил, что на нём нельзя летать. Почему нам не дали другой?

— Видимо, потому, что неудачники вроде нас летают на сломанных кораблях. А вот почему нам не заменили тебя?

Они препирались и выпускали пар, ведь изменить ничего не могли. Корабль набирал скорость. Механические клешни крепко сжимали капсулу с телом.

Корабль вошёл в атмосферу планеты. Оболочка гроба трескалась всё сильнее. Стали откалываться куски. Тело внутри трясло – оно вот-вот вывалится. Капсула переломилась пополам. Труп скатился вниз.

Манипуляторы не работали, и в этом Чуанн обвинила Шинь-У. Он пожал плечами, достал порцию грибнаутов и «улетел» в более спокойное место.

Клешни не выпускали капсулы, правда, долго это продолжаться не могло.

По носу показалась вода – океан развернулся, подобно книге. Неохватной, непрочитанной. Чуанн смотрела на водную гладь, как завороженная, и мечтала о похоронах Сгинка, которые устроит ему – после того как сама же его убьёт. Шинь-У летал в грибнаутогенных мирах. Сгинк молился – непосредственным начальникам, которые не знают пощады. И никто не обратился к планете. А ведь именно она их спасла.

Корабль на всём ходу врезался в воду и заскользил по глади, вздымая тучи брызг. Слава прочным трахбанским материалам, которые выдержали этот удар. Удар, от которого заработали манипуляторы. Да, они заработали, так же как и система управления. Но вначале клешни разжались. Гроб выскользнул из металлической хватки. Переломился. Два обломка капсулы, посыпанные стеклянной крошкой, погрузились в воду и ушли на дно.

А труп военачальника дрейфовал на воде, как совсем недавно – в космическом океане. Бактерии, микроорганизмы, не видимые глазу существа выползали из зелёного тела, спрыгивали, слезали, слетали с него и погружались в воду. И расплывались, расходились кто куда. Они так долго этого ждали. Наконец они освободились из своей тюрьмы, из заточения на теле полутора метров ростом. Теперь в их распоряжении оказалась целая планета, и они собирались подчинить её себе.

Делать что-то было уже поздно.

Чуанн отвесила Сгинку затрещину.

— Ай!

Пришлось довольствоваться этим.

— Двигатели работают нормально, — сообщил Шинь-У. – Все системы в порядке.

— Вертикальный взлёт, — громко и чётко произнесла Чуанн. – Место назначения – наша космическая база.

Набирая скорость, корабль устремился обратно в космос. Меньше чем через минуту (по времени Той Планетки) он достиг орбиты, покинул её и помчался в родную галактику.

А в водах, которые когда-то были девственными и чистыми, зарождалось нечто. У него бесконечное множество имён: паразитизм, болезнь, напасть, неизбежность. Или – благо, счастье, смысл бытия. Но чаще всего это называют жизнью. Человеческой жизнью…

 

…Чуанн отвесила Сгинку затрещину.

— Ай!

Сгинк снова испытал это странное чувство, смесь обиды и любви. Чуанн всегда ему нравилась, а вот боль – нет. И когда худой трахбанец получал затрещины от шефа, он и радовался этим знакам внимания, и одновременно хотел, чтобы Чуанн их не проявляла.

Трахбанцы-мусорщики взялись за руки и стали мигать.

Быстрее. Быстрее. Быстрее…

 

В этот момент инопланетяне исчезли.

 

 

Незначительные детали

 

Лара перевернулась на другой бок и засопела. Мило так: словно бурундучок мирно посапывал в норке.

Я посмотрел на ее симпатичное личико, на золотистые волосы. Одеяло сползло с ее плеча, оголив нежную, светлую кожу. Вместо того чтобы поправить одеяло, я осторожно потянул его на себя. Спинка у Лары была просто прелестная… так же как и все остальное. Я решил немножко пошалить. Положил руку ей на спину и стал медленно шагать вниз. Шаг указательным пальцем, шаг средним, указательным, средним…

Находясь где-то в районе поясницы, я почувствовал, как мне что-то уперлось в висок.

– А-а-а, – сказал я. Это было лучшим, что я придумал.

– Вот он, Сгинк, – проскрипел кто-то за моей спиной.

– Вынимай его из постели, и пойдем на кухню, – ответил Сгинк. Он был инопланетянином.

В моей комнате стояло три зеленых, худых, облаченных в скафандры существа. По всему было видно, что это инопланетяне.

– Ребята… – сказал я. Спросонья я еще немного тормозил.

– Вылезай, чувак, – сказал первый инопланетянин.

– Чувак? – переспросил я, садясь и спуская ноги на пол.

– Сгинк, ты говорил, они теперь так друг к другу обращаются. Ты снова напутал?

– Ничего я не напутал, Шинь-У. Этот чувак пудрит тебе мозги.

Шинь-У повернулся ко мне и принял угрожающий вид.

– Не вздумай меня дурить, чувак. Но, если хочешь, я буду называть тебя по старинке – землянином.

– Да мне все равно, – сказал я.

Третий инопланетянин все это время стоял в дверном проеме и молчал. Теперь он вздохнул и сказал уставшим голосом:

– Парни, кончайте возиться… Разберемся с ним по-быстрому и полетим обратно.

– Слышал, что сказала Чуанн? – спросил Шинь-У. – Пошли на кухню.

– Дайте я хотя бы оденусь…

– Это ни к чему.

– Но Чуанн, я так понял, дама…

– Да, раньше Чуанн нравились земляне, – сказал Шинь-У. – Но быстро наскучили.

– К тому же они ужасно храпят, – заметила Чуанн.

– Неправда! – возразил я.

Чуанн обернулась и посмотрела на меня, этак оценивающе. Я даже испытал что-то вроде стеснения.

– Пойдем на кухню.

Чуанн вышла из комнаты. Сгинк потопал за ней. Подгоняемый штуковиной с дулом, которую держал в руках Шинь-У, я поплелся следом.

Чуанн села на стул и свесила ноги. Они болтались сантиметрах в двенадцати-тринадцати над землей. Сгинк прислонился к холодильнику. Шинь-У взял из вазы на столе яблоко и со смачным хрустом вгрызся в него.

Наглые же инопланетяне мне попались.

Сгинк взял пульт от кондиционера и стал нажимать кнопочки.

– Я не понимаю, к чему такие сложности? – сказал он. – Высадились бы по-тихому, все провернули, пока он спал, и спокойно улетели.

Кондиционер послал струю холодного воздуха прямо в лицо Сгинку. Тот поморщился, отложил пульт и больше к нему не прикасался.

Я улыбнулся.

– Мы не знали, что он не один. Ведь так? – спросила Чуанн.

– Ну да, – признал Сгинк.

– Надо было заглянуть в Шар Реальности, – сказал Шинь-У.

Судя по всему, он – тот парень, который строит из себя умника. И ест чужие яблоки почем зря. Шинь-У догрыз первое яблоко и принялся за второе.

Чуанн смерила его презрительным взглядом.

– В Шар Реальности? Вообще-то это денег стоит.

А она, вероятно, их лидер. Неформальный. А может, и формальный. Какой-нибудь… межзвездный капитан.

– Ага-ага. – Шинь-У расправился со вторым яблоком еще быстрее, чем с первым, и взял третье.

Он так меня объест!

– Земляне мужского рода – не самые умные и не самые чистоплотные существа, с нашей, трахбанской точки зрения.

Я поперхнулся.

– С какой?

– Трахбанской, – спокойно повторила Чуанн и попыталась взглядом прожечь во мне дыру.

Ха. У нее ничего не получилось.

– Однако в них есть определенная… м-м, как же это называется?.. Сгинк.

– Животная привлекательность. – Сгинк один за другим снимал с моего холодильника магнитики и изучал их.

– А женщины? – спросил я. Сам не знаю, зачем. А вы бы о чем спросили инопланетянку, если бы она со своими друзьями заявилась к вам с утра пораньше? – Как вам земные женщины?

Сгинк подошел к настенному календарю с «Юными прелестницами Земли» и стал с любопытством разглядывать самых красивых девушек планеты.

– Ваши женщины забавные, – сказала Чуанн после некоторого раздумья.

Тут нельзя было не согласиться.

– Это уж точно…

– И хитрые.

– М-да уж.

– Против них я ничего не имею. Не хотела бы, чтобы мы случайно зацепили твою женщину.

Я ухмыльнулся.

– Вы опоздали – я ее уже зацепил.

– Она имеет в виду, повредили. – Это сказал Шинь-У. Он добил четвертое яблоко и перешел на конфеты. – Ну, во время транскармаизации.

– Чего?

Что инопланетяне, что иностранцы: странно смотрятся, смешно двигаются, говорят непонятные слова…

– Перемещение души, – пояснила Чуанн.

– Эй, Чуанн, – сказал Сгинк, тыча зеленым пальцем в календарь. – Смотри, эта землянка похожа на тебя.

– Хм… Ну, разве что цветом кожи.

– У тебя очень красивый цвет кожи, – сказал Сгинк и смутился.

О-о. Похоже, парень запал на шефа.

– А что такое транска… как ее там? Я так понимаю, ко мне ее хотят применить. Хотелось бы знать, что это такое. В общих чертах хотя бы.

– Тебе же сказали: перемещение души, – недовольно произнес Шинь-У.

Облопался яблок, наелся конфет и хамит. Да-а… Я немного иначе представлял себе братьев по разуму.

Чуанн спрыгнула со стула и подошла ко мне. Она была маленькая и хрупкая. Наверное, у инопланетян она считалась красавицей. Хотя, честно сказать, все трое пришельцев были маленькими и худыми, так что…

Чуанн щелкнула у меня перед лицом длинными тонкими пальцами и прервала мои размышления.

– Ты хотел объяснений? Объясняю. Этот кусок балласта, – она кивнула на Шинь-У, – должен был переселить душу по назначению. А он опять обожрался грибнаутов и галлюцинировал. Из-за этого он неправильно настроил кармазматрон и переселил душу не в Агр-анка, а в тебя. Как тебя, кстати, зовут?

– Меня зовут…

– А впрочем, неважно.

– А…

– Что?

– Может быть, это тоже неважно, но… понимаете, я слабо знаком с вашей цивилизацией, экскурсий на вашу планету пока не устраивают…

– У нас система планет. 117 штук в 25 галактиках. Но короче: чего ты хотел?

– Объясните, что такое грибнаут. И Кармазматрон. И Агр-анк.

– Я говорил, надо было облучить его прямо в кровати, – занудел Сгинк. – Не пришлось бы все это выслушивать…

– Вы собираетесь меня облучить?

– А то как же.

– Послушай. – Чуанн взяла меня под локоток – для этого ей пришлось встать на цыпочки. – Это все несущественно. Суть такова: безалаберный лентяй Шинь-У все напутал и переселил не ту душу не в то тело. И нам пришлось 46,7 вигорагов гонять по Вселенной, чтобы найти того, в кого он засунул душу Агр-анка.

– А он засунул ее… в меня?

– Вот именно.

Здесь явно был какой-то подвох. Только я никак… эй! Минуточку!

– Значит, вы заберете мою душу?!

Шинь-У кивнул.

– Как пить дать.

– А… а как же я?

Трое гуманоидов переглянулись.

– Он прав, – сказал Сгинк.

– Конечно, прав, черт возьми! – Это был я.

– Но что делать? – Чуанн посмотрела на Сгинка, потом на Шинь-У. – Ты ведь не взял запасную душу?

– Нет. Ты же не просила, о наш командир. – В голосе Шинь-У слышалась язвительность.

– Ты потише выкаблучивайся, – сказала Чуанн.– А то я тебе припомню случай на боевом звездолете Рыбла-блука.

– Давайте вернем душу, и все. И улетим. Я, вот, уже проголодался, – ныл Сгинк.

– Мы не можем так поступить. Ведь это мы виноваты…

– Не мы, а Шинь-У.

– Ты у меня щас в глаз получишь, – пообещал Шинь-У.

– Молчи, обжора, – ответил на это Сгинк. – Кто съел годовой запас квакса?

– Что-о? А кто обклеил каюту фотографиями обнаженной Чуанн?

– Ну-у, зря ты это сказал…

– Давай-давай. Я только что наелся яблок, так что я с тобой мигом…

– Нет, это я с тобой мигом…

– Тихо!

Сгинк и Шинь-У тут же притихли.

А Чуанн сказала мне:

– Боюсь, мы не можем заменить тебе душу. Мне очень жаль. Уверяю тебя, ты не испытаешь неприятных ощущений.

– А как насчет приятных? – спросил я.

– Их ты тоже не испытаешь. После облучения кармазматроном ты перестанешь что-либо чувствовать.

– Почему это?

– Почему-почему?! Глупый какой! – Шинь-У всплеснул руками. – Потому что ты умрешь!

Я отшатнулся и стал отступать назад. На втором шаге я уперся в стену.

– Нет, спасибо, – сказал я, нервно улыбаясь. – Я понимаю вашу заботу, но, правда, не стоит…

– Держите его, – приказала Чуанн.

Сгинк и Шинь-У подошли ко мне, а Чуанн стояла на месте и молчала.

Я сильнее вжался в стену и лихорадочно соображал, как мне выпутаться из этой истории. Похоже, это будет посложнее, чем сдать экзамен по высшей математике или затащить Лару в постель.

Чуанн вытащила из кармана что-то кожаное и квадратное. Встряхнула хорошенько, и нечто раскрылось и надулось. И оказалось чемоданом. Чуанн открыла чемодан и вытащила гору складок зеленого цвета. Ее можно было принять за надувной матрас. Но я догадывался, что это не матрас. Это Агр-анк – собственной персоной. Существо, душу которого по ошибке запихнули в меня.

– Но ведь это… это все неправда, – сказал я. Мой лоб вспотел, а руки, напротив, сделались холодными. Ледяными. – Такого не может быть. Я живу на этом свете уже 27 лет. Неужели все это время вы искали душу Агр-анка…

– Нет, конечно, – ответил Шинь-У и рассмеялся.

– Но почему тогда…

– Потому что время относительно! – хором сказали все трое.

Похоже, им уже надоело отвечать на этот вопрос.

Шинь-У поднял бластер… то есть кармазматрон – и направил на меня.

И тут в комнату вошел Феликс. Своей излюбленной вальяжной походкой. Дескать, я царь, а вы – мои слуги. Мягко ступая по полу мохнатыми лапками, он подошел к блюдцу с молоком.

Кот лакал молоко, а трое инопланетян смотрели на него и думали о чем-то своем.

Чуанн махнула рукой, и Шинь-У опустил кармазматрон.

– Хорошее решение. – Это Сгинк, он снова подлизывался к Чуанн.

– Ты будешь жить, землянин, – объявила Чуанн. – Радуйся.

Я усиленно радовался. И ничего не понимал.

– Шинь-У?

– Да, командир.

– Начинай. И смотри, опять не перепутай… Ктулхузов.

Шинь-У повернулся ко мне спиной и прицелился. Он взял на мушку… кота. Кармазматрон зажужжал, завибрировал и выстрелил лучом густо-оранжевого цвета. Светящаяся и извивающаяся, как змея, энергия ударила в Феликса и обволокла его собой. От кончика хвоста до кончиков усов, от кончиков лапок до кончиков ушей. Феликс находился внутри какой-то сферы. Не идеальной, но очень впечатляющей. Вдруг сфера родила еще один луч, и он устремился ко мне. Я хотел увернуться, но энергия настигла меня. Она обрушилась мне на грудь, припечатала к стене, и я тоже оказался внутри подергивающегося, точно сделанного из нуги шара.

А Феликс, знай себе, лакал молоко. Когда молоко закончилось, он уселся на пол в позу «я презираю вас, смертные» и стал умываться. Вылизывать грязь с мягких ступней.

Невидимая волна, удерживавшая меня, отступила. Обессиленный, я сполз на пол и отрешенно уставился на Чуанн.

Тем временем сфера Феликса постепенно сжималась, уменьшаясь до размера шарика для гольфа. А сфера, в которой находился я, выстрелила лучом в Агр-анка. Когда она полностью поглотила его, сфера Феликса исчезла… и с Агр-анком начали происходить метаморфозы. Я наблюдал за всем этим, скрючившись на полу. Я не сопротивлялся – видимо, поэтому страшная сила больше не вдавливала меня в стену.

Агр-анк… его тело словно накачивали воздухом. Распрямлялись, а затем увеличивались в объеме руки и ноги. Надувались глаза. На худеньком теле проступили какие-никакие, но все-таки мышцы. Оттопырились уши. Агр-анк вытянулся в струнку и затвердел. Складки на его скафандре расправились.

Инопланетянин, которого только что накачали душой, зевнул и открыл глаза.

– Дорогая! – воскликнул он, едва увидев Чуанн.

– Дорогой!

Они обнялись и похлопали друг друга пониже спины. Уж не знаю, здоровались они так или ласкались.

– Воссоединение свершилось! – провозгласил Шинь-У и показал Сгинку язык. Наверное, хотел подразнить.

Сгинк в ответ скорчил рожу и спросил:

– Теперь мы можем лететь? Мой третий слева желудок – совсем пустой.

Феликс закончил умываться и пошел по своим делам. На инопланетян он даже не взглянул.

– Но кот… – сказал я, – как же он…

– Без души? – спросил Сгинк. – Не больно-то она ему и нужна.

– Сгинк, – строго сказала Чуанн. – У нас дело в Техасе, ты не забыл?

– И в Париже, – добавил Шинь-У.

– Вот именно. Так что заводи мотор.

Чуанн сложила чемодан и убрала его в карман.

Инопланетяне взялись за руки. Сгинк пошевелил пальцами, и четыре зеленых тела сделались прозрачными и замерцали.

– В Париж? – переспросил я.

Шинь-У помахал кармазматроном.

– Подработка.

– Шинь-У, заткнись и держи меня за руку, шкванк тебя…

Инопланетяне моргнули в последний раз – и исчезли.

 

 

…Лара нашла меня на кухне. Я сидел на столе и ел конфеты. Фантики я бросал на пол.

– Что это с тобой? – спросила Лара. – С добрым утром.

– С добрым утром. – Я съел конфету и бросил фантик на пол. – Я потом уберу.

– Ты какой-то задумчивый. Что-то случилось?

– Нет… ничего не случилось.

– Ну ладно.

Лара потянулась и зевнула. Она была очень хороша в этом прозрачном наряде. Но я думал о прозрачных инопланетянах.

– Почему тут так холодно? – Лара поежилась.

Я ничего не ответил.

Еще один фантик упал в кучу на полу.

Из кондиционера дул холодный воздух. Лара удивленно посмотрела на меня, но я никак не реагировал. Тогда она взяла пульт, нажала кнопку и увеличила температуру.

Вернулся Феликс. Он запрыгнул на подоконник, разлегся, как русалка на камнях, и уставился в окно.

А я уставился на Феликса. Солнечные лучи бегали по его стройному, изящному телу, выписывая замысловатые линии. В первый раз я с благодарностью смотрел на этого страдающего манией величия франта.

Кот словно бы что-то почувствовал и дернул ухом. А может, он просто спал и видел сны.

Лара подошла и взъерошила мне волосы. Было так приятно, когда она гладила меня своей ладошкой, я аж зажмурился. Ещё бы почесала за ушком…

Лара поцеловала меня в нос.

– Я сварю кофе, – сказала она. – Ты будешь кофе?

– Да…

Кошачий хвост раскачивался из стороны в сторону. Я следил за этими движениями, борясь с желанием прыгнуть и устроить с животным дружескую потасовку.

– Только, знаешь… – Я посмотрел на Лару. – Я буду кофе с МОЛОКОМ.

 

 

Мир-песчинка и жители-лилипуты: Правила ухода

 

   Три трахбанца стояли на длинном красном ковре, зажав шлемы под мышками. Двое смотрели в пол, третий - прямо перед собой. Смело и уверенно. Может быть, потому, что была женщиной.

   А ещё - красивой женщиной, с трахбанской точки зрения.

   А ещё - подругой начальника.

   Начальника звали Агр-анк. Он был существом добрым, но всегда следовал инструкции. Единственной, кто мог заставить его забыть о правилах, была Чуанн. Его подругаа, вон та, о которой я только что говорил.

   У Чуанн было двое помощников - Шинь-У и Сгинк. Первый - язвительный тип, пофигист и обжора; второй - стеснительный и добродушный, давно влюблённый в Чуанн.

   "Пойми, Чуанн, - телепатировал Агр-анк, - если бы дело касалось только их, я бы мог что-нибудь сделать..."

   "Я понимаю, - ответила та. Она даже думала, как лидер. - Я тоже не хочу, чтобы тебя обвинили в предвзятости. Ты прекрасный работник и не заслуживаешь этого".

   "Но что мне делать, любимая?"

   Чуанн вздохнула и развела зелёными руками.

   Шинь-У обернулся.

   - Кажется, наши голубки о чём-то воркуют.

   - Но они же молчат?

   - Телепатия, Сгинк, телепатия. Ты трахбанец или нет?

   - Ах да... То есть, я трахбанец, но я хотел сказать... Да-да, я всё понял.

   Чуанн опять вздохнула и развела руками.

   - Решай, милый. Я тебе доверяю.

   Агр-анк знал, сколько неприятностей свалилось на нежные плечики его возлюбленной, когда она стала работать вместе с этими двумя. Начиналось всё неплохо. Чуанн, Сгинк и Шинь-У были межгалактическими инженерами: чинили сверхновые и чёрные дыры, латали космическое пространство, ремонтировали пульсары. В общем-то, всё было здорово. Но продолжалось недолго. До того момента, когда Сгинк по ошибке вылил оживляющее вещество на искусственный спутник. "Оживлялка", как её называют инженеры, восстанавливала материю космических монстров и насыщала их громадные, полупрозрачные тела энергией. Во Вселенной - дефицит монстров. Новых рождается всё меньше. В чём тут дело? Может, в мировом подсознании? Жители Вселенной не хотят, чтобы их планету или звёздную систему съели и переварили, и думают: как бы было хорошо, если бы все эти жуткие монстры вдруг разом исчезли. И они правда стали исчезать. Растворяться в породившей их межзвёздной бесконечности. Только вместе с этим снизилась их рождаемость. Но так дело не пойдёт. Если не останется космических монстров, кто будет контролировать рождаемость галактик? Кто будет поедать лишние солнца и ненужные туманности? Короче, используя новейшее (и, заметьте, очень дорогое) оборудование, трахбанцы находили издыхающих монстров. Окропляли их "оживлялкой". И, вуаля, дыры на телах затягивались - монстры возвращались к жизни. Конечно, они проживут не больше 100 миллионов лет, а когда опять начнут подыхать, их придётся снова оживлять... Но что поделаешь, такая работа. И за неё неплохо платили.

   Да. Но тут Сгинк постарался и всё испортил. Сначала он пролил кофе на пульт (тот самый, очень дорогой), а потом - "оживлялку" на спутник, который летал себе вокруг планеты и никого не трогал.

   Чуанн в красках представляла себе такую картину.

   Один астронавт кричит другому:

   - Эй, Сэм! (Или как там зовут этих странных инопланетян?)

   - Что?.. О, чёрт! Что это за хрень?!

   Это было последним, что они сказали. "Оживлялка" покрыла собой спутник, оживила его. У спутника выросла кожа, конечности, он увеличился в размерах. Он открыл огромную зубастую пасть. Его внутренние органы заработали, переваривая всё, что можно было переварить. Включая астронавтов. Спутник был бездушным и искусственным долгие годы - неудивительно, что он ужасно проголодался.

   Когда от астронавтов ничего не осталось, кроме чистой энергии, спутник заревел бешеной кометой и бросился на планету. На ту самую, на которой его построили. На планете жили прямоходящие, смахивающие на приматов существа. Они назвали планету Глиной и считали, что это очень хорошее название.

   Только название от планеты и осталось.

   В Панвселенском Справочнике есть запись: "Планета Глина, годы жизни ок. 1746479 - ок. 2748559". Умри молодым, как говорится... Эта планета умерла.

   А вместе с ней погибла надежда Чуанн на светлое будущее. Их разжаловали, и из уважаемых, обеспеченных межгалактических инженеров они превратились в космических гробовщиков.

   Не всем трахбанцам хотелось после смерти гнить на родной планете. Кто-то мечтал изжариться на звезде, на другом краю галактики. А кто-то написал в завещании, чтобы его тело отправили в нескончаемое путешествие по гиперпространству. Все трупы помещали в специальные камеры с прозрачными экранами. Включали систему, которая сдерживала разложение, намывала и натирала, причёсывала и сбрызгивала покойничков лучшими духами. Что подумают другие существа, когда случайно натолкнутся на твой гроб и увидят твоё разложившееся, неухоженное тело? К таким вещам нельзя относиться наплевательски!

   Чуанн попыталась выяснить, кто испортил дорогостоящее оборудование и родил на свет ещё одно чудовище-мутанта. Как будто их и без того мало.

   - Чуанн, я сам не понимаю, как это произошло, - уверял Сгинк. Когда волнуется, он начинает тарахтеть почище пулемёта. Вот и сейчас тараторил без умолку. - Мистика, честное слово. Что могло случиться? Наверное, в системе произошёл какой-то сбой...

   - Ага, - подал голос Шинь-У. - На пульте сама собой образовалась лужа кофе, который никто не проливал, когда не рассматривал фотографии Чуанн.

   - Я не... Шинь-У, ах ты!

   Добряк Сгинк набросился на Шинь-У с кулаками. На кону - честь его возлюбленной, которой до стеснительного трахбанца нет никакого дела. Но принципы не признают здравомыслия и логики.

   Чуанн разняла дерущихся. Точнее, оттащила Сгинка от Шинь-У, пока тот, зажав его голову под мышкой, не защекотал приятеля до смерти. Влепила обоим по затрещине.

   На следующий день состоялось заседание комиссии по ЧП. Оно длилось несколько секунд.

   - А-а, всё понятно, - протянул председатель. - Разжаловать в гробовщиков и выдать по лопате.

   Чуанн уважала начальство, но всё-таки эта шутка ей не понравилось. К счастью, вскоре председателя вместе с его двумя любовницами, незарегистрированной межпланетной яхтой и сорока миллионами, "заработанными" на взятках, сожрал космический монстр. Только он был каким-то странным: из уха у него торчала антенна, он крутился вокруг собственной оси и вообще был похож на мутировавший спутник...

   Но наша троица развозила трупы недолго. Недели три, что ли. Чуанн, Сгинк и Шинь-У распрощались с формой гробовщиков и... Они стали работать без формы. Уважение окружающих, как полоска градусника, даже не поползло вниз, а моментально рухнуло и оказалось у самой нижней отметки.

   Платили бравой троице всё меньше. Теперь они перераспределяли души, и это была та ещё работёнка. Мотаешься из одного конца Вселенной в другой, чтобы вынуть душу из одного глупого существа и засунуть в другое. Да, работа нужная. Но таких команд-перераспределятелей - миллиарды. Триллионы. А Чуанн, как и любой лидер, хотела быть лучшей, исключительной, незаменимой. Благодаря Шинь-У и Сгинку все её мечты полетели в бездну первородной пустоты.

   После пересадки душ они занялись развозкой мыслей. Потом чистили и заправляли звездолёты. Потом нумеровали метеориты. Раздавали листовки и расклеивали объявления. О, как Чуанн надоело гоняться за межзвёздными лайнерами и, включив громкую связь, повторять одно и то же:

   - Покупайте продукцию компании "Общепит-иммуно-дестрой"! Покупайте продукцию компании "Общепит-иммуно-дестрой"! Покупайте продукцию компании "Общепит-иммуно-дестрой"!..

   Было ещё что-то. Но они работали рекламщиками. Разве есть профессия хуже, скучнее, отвратительнее? Хорошо, что рядом был Агр-анк, который поддерживал её всегда и во всём. Чуанн ведь могла потерять уважение к самой себе, а для женщины, как известно, нет ничего хуже.

   - Всё будет хорошо, дорогая.

   - Угу.

   И им всё угукалось и угукалось. То Сгинк что-нибудь перепутает, то Шинь-У забудет о какой-нибудь незначительной детали. Типа, не клеить листовку на эту летающую перегородку, потому что материал, из которого она сделана, вступает в реакцию с трахбанской бумагой, и...

   Прилетали пожарные, тушили новый Апокалипсис, забирали с собой остатки галактики. Трахбанцы - опять на ковёр. Заседание, ещё короче предыдущего. Снова понижение - / Снова унижение.

   Но Чуанн уже привыкла к своей судьбе. А точнее, к судьбе двух неудачников, толстого и закомплексованного, которые навязывали ей свои судьбы.

   "В конце концов, всё могло быть ещё хуже", - подумала она.

   Реальность прислушалась.

   НИКОГДА не говорите, что всё может быть хуже. Не подсказывайте реальности. Слышите?

   Но Чуанн была так измотана, что забыла об этом правиле.

   - Всё могло быть ещё хуже, - сказала она Агр-анку, прижимаясь к нему под скатом-одеялом. - Как вспомню об этих ужасных днях, когда мы расклеивали объявления. Кричали что-то существам, которым было на нас наплевать. Для которых мы были назойливыми зелёными мухами. Рекламщик... Нет ничего хуже этой профессии.

   Агр-анк обнимал и целовал, и успокаивал её.

   Но Чуанн ошибалась: было ещё одно занятие. Настолько утомительное и тяжёлое, что о нём даже не хотелось думать. И тем, кто делал это, ни шкванка не платили. Но почему? Если бы никто этим не занимался, на Трахбании не осталось бы ни одной живой души.

   Но так уж получилось: чем хуже и важнее профессия, тем меньше зарплата и общественное признание. А если ты работаешь бесплатно, на, так сказать, оголённом энтузиазме, считай, ты забрался на вершину.

   Лечить планеты. Вот что ждало их в ужасно недалёком будущем. Ставить бедненьким планеткам градусники, делать уколы... Растирать океаны мазями и прочищать жерла вулканам... Посыпать воздух антиаллергическим порошком... Немного переборщишь с дозой - и бай-бай. Начнётся извержение или землетрясение, или ещё какой-нибудь катаклизм. Или всеядная планета сожрёт тебя вместо обеда. Или провалится в разрыв реальности и потянет тебя за собой. Или попросту взорвётся, и от этого взрыва сдетонируют звёзды и другие планеты, и...

   Да что угодно может случиться. Но этим ребятам ведь никто не платит, так? Значит, они либо неудачники и неумехи, либо родились в бедной семье. Поэтому их не жалко. Найдём других. Такого добра у нас навалом...

   - Как же это произошло? - спросил Агр-анк.

   Чуанн прочла в его глазах любовь и сочувствие. На которые она всегда могла рассчитывать..

   Ответ Чуанн был подробным и бесстрастным. Она знала, что, если трахбанец не справляется с работой, за которую ничего не платят, его высылают с планеты. Дают старенький корабль и небольшую горку еды. Пусть найдёт себе мирок, где его раздолбайство или нищета - нужное подчеркнуть - придутся кстати...

   Шинь-У изучал занавески с красивым узором. Сгинк смотрел под ноги и то сплетал длинные пальцы в замок, то теребил себя за щёку.

   Казалось, во Дворце наступила абсолютная тишина. Замправителя Агр-анк внимательно слушал спокойный голос любимой и наслаждался им, и винил во всём себя.

   "Это я убедил Хартха, правителя Трахбании, отдать Чуанн и её команду под моё начало. И не уследил. Что же теперь делать?.."

   - Это был наш первый вылет, - рассказывала тем временем Чуанн. - Наверное, Сгинк и Шинь-У договорились заранее - я имею в виду, не откладывая дело в долгий ящик разрушить мою жизнь. Немедленно. Окончательно и бесповоротно...

   Планета называлась Чризгелль-3, и у неё был розовый коандуляционный синдром. По её поверхности, подобно раковым опухолям, разрослись государства. Которые, вместо того чтобы скинуться и вылечить родную планетку, выясняли, кому достанутся последние капли нефтянки. Её запасы истощались, а существа, населявшие планету, были настолько недалёкими, что даже не пытались найти другого топлива для своих мобилей, лётов, фабрик и всего остального, механизированного и роботизированного.

   Когда океаны порозовели и превратились в раздражённую жижу, когда на полях выросли странные плотоядные цветки, которые пожирали сами себя, когда толстые линии опоясали и сжали планету, из-за чего у той начались приступы землетрясений и ядерной боли... В общем, цари, кесари и президенты поздновато спохватились.

   Один из больших начальников позвонил в "Бригаду Помощи Планетам" и начал кричать, ЧТО ЧРИЗГЕЛЛЬ В БЕДЕ! СИТУАЦИЯ КРИТИЧЕСКАЯ! ПРИШЛИТЕ КОГО-НИБУДЬ НЕМЕДЛЕННО!

   Как вы понимаете, только одна бригада была свободна (потому что ей ничего не поручали). Её-то, в составе Шинь-У, Сгинка и Чуанн, и отправили лечить захворавшую планетку...

   - По-моему, мы зря припёрлись, - проворчал Шинь-У. - Посмотрите на неё. Она вот-вот кольца откинет.

   Чуанн сделала вид, что никто ничего не говорил.

   - Сгинк, - командирским тоном сказала она, - садись за пульт управления "лечилкой".

   "Лечилка" была очень сложным и, конечно, дорогостоящим устройством. Наверное, это такой вселенский закон: доверять самым безответственным самые ответственные дела. Да, здесь Чуанн допустила промашку, но она была слишком зла на свою команду и на себя, чтобы понять это.

   Озарение наступит через каких-нибудь 3 минуты.

   Уже через 2:55...

   Сгинк плюхнулся в кресло и положил руку на рычаг.

   - Шинь-У, подлети поближе.

   Толстяк опять что-то пробурчал и коснулся сенсоров. Корабль дёрнулся и начал снижение. Шинь-У ковырялся в зубах, смотрел в иллюминатор на редкую звезду-осьмилуча и думал один Брадх знает о чём. Тем не менее, в космокатастрофу они не попали.

   - Сгинк, вводи шприц, - усталым и раздражённым голосом сказала Чуанн.

   Вздохнула...

   Собственно, только вздохнуть она и успела.

   Сгинк рассматривал стройную фигурку капитана. А когда услышал приказ, дёрнул рычаг не глядя. У многих влюблённых мужчин вырабатывается такой рефлекс - сделать, как просит женщина, пока она не откусила вам голову.

   Корабль (иначе - ржавое мусорное ведро, у которого не работала половина двигателей) дёрнуло, тряхнуло, подбросило вверх, затем он рухнул, словно ухнул в бездонную пропасть, накренился, перевернулся... А вместе с ним перевернулся вверх тормашками весь мир, и в частности трое трахбанцев.

   - Сгинк! - зарычала Чуанн. - Что ты наделал?!

   Пока она просто спрашивала, потому что не знала ответа...

   - Я сейчас всё исправлю... Я сейчас... Чуанн, не волнуйся...

   Шинь-У пробил шлемом переборку и застрял в ней.

   - Шкванк побери!

   Он сучил конечностями и был похож на огромный беляш.

   Чуанн подлетела к Сгинку, чтобы влепить ему затрещину - это уже древний женский рефлекс. И случайно выглянула в иллюминатор.

   - Чуанн, в чём де...

   Шинь-У поднатужился, оттолкнулся. Треснула старая, ненадёжная переборка. И Шинь-У, завертевшись пухлой зелёной молекулой, полетел прямиком на Сгинка и Чуанн.

   - Разойдись!..

   Когда они поднялись, Шинь-У выслушал свою порцию ругательств, покивал и спросил, почему Чуанн и Сгинк сидели, разинув рты, как голодные птенцы.

   - А ты сам посмотри!

   Шинь-У обладал врождённой непрошибаемостью и сроду никого не боялся. Но перечить не стал, молча подошёл к иллюминатору, посмотрел на планету... и сделал то же самое, что его друзья минуту назад.

   - Ну и хрень... Теперь нам точно конец.

   - А вдруг ещё можно всё исправить? - с надеждой спросил Сгинк.

   Бац! Чуанн наконец отвесила ему затрещину. И вложила в неё всю накопившуюся злобу.

   Пока Сгинк рикошетит от одной стенки к другой, расскажу-ка я вам, что случилось:

   Засмотревшись на Чуанн, Сгинк вслепую дёрнул рычаг и ввёл шприц не в средние слои планеты, а гораздо глубже. В самое ядро. Кроме того, он не поменял настройки. И вместо "успокоителя розовых патологий" впрыснул планете дозу "уменьшителя для звёзд, страдающих манией величия".

   Прошло всего ничего времени, а планета уже сжалась до размеров небольшой деревеньки. Её ядро остывало и должно было вот-вот превратиться в кусок льда.

   Океаны холодели, замерзали, покрывались вечной мерзлотой. Вулканы гасли. На планету вывалило тонны снега. Конец Света пришёл на эту планету неожиданно в лице трёх всадников "Скорой Планетарной Помощи".

   - Что вы стоите! - заорала Чуанн. - Подберите планету и положите в банку со сдерживающим раствором!

   - Ага! / - Ага!

   Хором отозвались Шинь-У со Сгинком и, мешая друг другу, выбежали с капитанского мостика.

   Планета была уже не больше теннисного мячика. Чуанн смогла разглядеть её, только воспользовавшись перископом.

   Чризгеллийцы ужасно вопили, когда падали в открытый космос. Уменьшилась только планета, но не её жители. Шарик всё сжимался и сжимался, и громадные (целых полтора сантиметра в высоту) существа на нём уже не помещались. Хорошо, что они умели дышать в космосе.

   Планета пропала.

   Чуанн покрутила колёсико увеличения и увидела нечто, напоминающее розовую жвачку с микроскопическими деревьями, холмами, горами и океанами, погребёнными под миллиметровым слоем снега.

   Трассы отклеивались от планеты и падали в звёздную безбрежность. Ломались пополам небоскрёбы. Улетали в далёкую неизвестность здания. Задыхающиеся собаки, кролики, белки-ништяги, крызамаусы и прочая живность выпучила глаза. От этих чризгеллийцев можно ожидать чего угодно, но такого... Природа тут же подсуетилась и трансформировала всех животных в недышащих космоплавающих. Остальные научились добывать воздух из ничего. Благо, тут его полно, а возможности у пустоты - безграничные.

   Переговорное устройство на груди Чуанн молчало. Она начала звереть.

   - Что вы там копаетесь?!

   - Чуанн, мы сейчас...

   - Щас, щас...

   - Шинь-У, давай быстрее.

   - Так это ты управляешь манипулятором!

   - Ах да... так чего я медлю?

   - Блин, Сгинк, я уже замёрз. Пошевеливайся.

   - Банка с раствором у тебя?

   - Цепляй планету, чтоб тебя!..

   - Да-да, сейчас... Э-э, Чуанн, не волнуйся, всё будет...

   - Дай сюда!

   - Ай!..

   Какая-то возня.

   Потом Чуанн увидела, как здоровенная металлическая клешня хватает планету (двумя самыми маленькими пальчиками, осторожно). Втягивается.

   Она слышала переругивания Шинь-У и Сгинка.

   Тишину.

   Собственное плохое предчувствие.

   И волнение, которое неожиданно оборвалось - завершилось - громким бухом, перешедшим в не менее громкий и очень неприятный шшшрррххчткхрЧПОК! С таким звуком худые трахбанцы падают на планету размером с хлебную крошку, придавливая... а точнее, раздавливая её переговорным устройством.

   Чуанн размяла руки и подумала, наградят её или посадят за то, что она избавит мир от двух своих помощничков. Этих кретинов и недотёп...

  

  

   - Ну вот, смотри, Чуанн, прям как новенькая.

   Планета - розовая песчинка, которую не увидишь трахбанским глазом - плавала в светящейся синеватой жидкости. Горы были перевязаны тонюсенькой верёвочкой. Равнины - склеены микроскопическими кусочками скотча. Леса перебинтованы (размер бинта - XXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXS). Почва - загипсована с помощью особого раствора.

   Сгинк лучился от радости. Выпуклые круглые глаза сияли, как у младенца, внезапно обнаружившего у себя новый пальчик. Что уж тут говорить, он починил целую планету, хоть и микроскопических размеров.

   Шинь-У тоже внёс свою лепту. Он забрался в каюту к Сгинку, естественно, не спросив у того разрешения. Перерыл всего его ящики с игрушками. Положил машинки, башенки, танчики и леталки в уменьшитель, облучил их, аккуратно, стараясь не дышать, вынул и разбросал по планете. Весь снег на Чризгелле к тому времени растаял. Шинь-У присел на корточки и вытер капельку носовым платком.

   Чуанн пыталась не показывать, как ей хочется расчленить своих помощников и съесть на завтрак без соуса. Давалось это сложно.

   - Что с жителями?

   - Да всё в порядке, - беззаботно ответил Сгинк. - Вон, нежатся в искусственной среде.

   Шинь-У постучал по стеклянному колпаку. Чризгеллийцы посмотрели на зелёную улыбающуюся мордаху. Во взгляде бывших жителей бывшей планеты можно было прочесть какие угодно эмоции, но только не понимание, сочувствие и смирение.

   - Смотрят на меня, как пираньи, - констатировал Шинь-У.

   И показал чризгеллийцам язык.

   Сгинк засмеялся.

   Чуанн подумала, что сейчас, да, вот сейчас она потеряет над собой контроль, и тогда...

  

  

   Их корабль приземлился.

   Два удручённых трахбанца вышли из корабля неуверенной походкой. Один нёс банку с планетой, другой - ёмкость с жителями; у обоих прибавилось по фингалу под глазом. А гордая и решительная трахбанка шла чуть позади и, морщась, дула на руку...

  

  

   Заседание по их делу началось и завершилось словами:

   - Ну, вот и подошла к концу славная история вашего отряда.

  

  

   И им бы непременно дали пинка. Вытурили с планеты, запретив возвращаться. Но за них вступился Агр-анк. Он пообещал, что, во-первых, такого больше не повторится.

   - Безусловно. Потому что ноги их здесь не будет.

   - Ваша честь... Как я понимаю, главная проблема в том, что мы не можем увеличить планету?

   - Главная проблема - в них.

   Суровый взгляд и перст, указующий на три фигурки.

   Шинь-У составлял список вещей, которые он возьмёт с собой. Сгинк думал о том, что написать в прощальном письме. Чуанн безразлично смотрела на судью. Но где-то в уголке её сердца ещё теплилась надежда.

   - Да, у нас есть увеличители, - сказал судья, - но они слишком слабые. Они не раздуют микроб до размеров планеты. Но не это самое неприятное, Агр-анк. Вы понимаете, что нас, всех трахбанцев, могут выселить с родной планеты? В этом деле пострадавшая сторона - чризгеллийцы. И, если мы что-нибудь не предпримем, скоро здесь будут жить они, а мы - плавать в космосе, перебиваясь космическими крошками. Если, конечно, что-нибудь не придумаем.

   Агр-анк кивнул.

   - Я понимаю... Статья 324.A.2/1.

   - Это замечательно. И единственное, что мы можем сделать, чтобы защитить миллиарды ни в чём не повинных трахбанцев, - это наказать наше трио. Выселить с планеты. ВКО, Агр-анк. И, даже если бы хотел, я ничего не могу поделать.

   Агр-анк снова кивнул.

   Да, ВКО... Вселенский Кодекс Ответственности. Безжалостная штука.

   Агр-анк собрался с мыслями.

   - Ваша честь... у меня есть предложение.

   - М?

   - Вы помните, как всё произошло? Сгинк ввёл планете жидкий уменьшитель. Ядро тогда было горячим, полным энергии, сил... если вы меня понимаете. Началась реакция. И планета сама себя уменьшила до размеров песчинки. По своей собственной воле опять стала зародышем...

   - И могла бы раствориться в изначальном ничто.

   - Если бы не мы, - вставил Шинь-У.

   Судья стал похож на голодного вампира. Но, прежде чем он успел ответить Шинь-У, вмешался Агр-анк:

   - Так вот, это навело меня на мысль. А что, если ввести в ядро жидкий увеличитель. Тогда планета...

   - Ничего не тогда! Ядро холодное - реакция не начнётся. То есть, конечно, начнётся, но...

   - Планета будет расти очень долго?

   - Очень-очень долго.

   - Но, в конце концов, она всё-таки вырастет?

   Судья задумался.

   - А где вы возьмёте такие маленькие шприцы? Надо ведь проткнуть планету и впрыснуть увеличитель прямо в ядро.

   - А я уменьшу стандартный планетный шприц уменьшающим лучом. Вы можете не волноваться - я всё сделаю сам. И я беру на себя всю ответственность...

   В зале раздалось приглушённое ворчание. Присутствующие были недовольны. Неужели ещё одно заседание пройдёт бездарно, и никого не выгонят в космос? Ну что за скука...

   Судья глубоко вздохнул и поправил мантию.

   "Как бы мне хотелось лечить планеты, а не заниматься этим", - в очередной раз подумал он.

   - Агр-анк, безусловно, вся ответственность ложится на ваши сильные плечи. И если что-то опять пойдёт не так...

   - Меня разжалуют? - Агр-анк улыбнулся. Своей коронной лучезарной улыбкой.

   - Ну, это-то да. А ещё лишат всех титулов, отберут имущество и вышлют с планеты. Вместе с этими тремя.

   Агр-анк продолжал улыбаться...

  

  

   Планетарный врач, ну и профессия. Худшая из худших. И к тому же ни шкванка не платят...

   Чуанн открыла ящик.

   С другой стороны...

   Да куда же она подевалась?!

   Чуанн рылась в ящике и думала.

   О том, что кто-нибудь мог бы сказать ей: не переживай, есть занятия похуже, чем лечить планеты.

   Например? - усмехнувшись, спросила бы она.

   - Да чтоб тебя! Где же она? Шинь-У!

   - Я не брал! - перекрывая шум льющейся воды, крикнул Шинь-У. - И вообще, я занят.

   - Сгинк!

   - Я не знаю, Чуанн. Да, морковку добавлять?

   Чуанн ничего не ответила.

   Да где же эта штука?! Чуанн была уверена, что положила её в верхний ящик. Трахбанка вздохнула, задвинула его и открыла другой.

   Например? - усмехнувшись, спросила бы она у своего невидимого собеседника. - Какая профессия хуже планетарного лекаря?

   И собеседник ухмыльнулся бы и кивнул в сторону маленькой кроватки.

   Ага, нашлась!

   Чуанн достала соску и, посмотрев на неё, в очередной раз вздохнула.

   - Мамаа! - раздался из комнаты крик. - Мамаа!

   - Какой кошмар... Иду-иду, моя хорошая.

   В ванной Шинь-У стирал пелёнки. Сгинк на кухне варил обед.

   Чуанн дала маленькой планете соску, и та наконец замолчала. Сакраментально вздохнув, Чуанн взяла книжку, села рядом с кроваткой и стала читать планете сказку.

   Хотя невидимые собеседники часто ошибаются...

   Крохотный Чризгелль-3 будет расти долго и когда-нибудь вырастет. А когда это случится, Чуанн, наверное, изменится. Станет спокойнее, сдержаннее. Она настолько подобреет, что даже пощадит своих помощников. Живите, скажет она им и положит дезинтегратор на полку, рядом с детскими книжками и игрушечными солдатиками.

   Глаза мамы закрывались. Её клонило в сон...

   Но родительский долг прежде всего. Если она и с ним не справится, значит, она действительно ни на что не годится и ей самое место где-нибудь далеко-далеко...

   -...далеко-далеко, на какой-нибудь захудалой планетке в компании Шинь-У и Сгинка. И Агр-анка, моего любимого...

   Агр-анк... Это он уговорил судью платить им за работу. Не Брадх весть какие деньги. Но заставлять кого-то бесплатно заниматься таким невыносимо трудным делом... это чересчур даже для трахбанцев!..

   Чуанн уронила голову на грудь, книжка выпала из её лапок. Уставшие глаза прикрыли веки.

   Из кроватки раздавалось тихое, нежное посапывание...

   Мама и дочка, утомлённые медлительным, постоянно приближающимся будущим, заснули. И, в конце концов, им приснился один и тот же сон...

 

 

Сон – в ногу!..

 

Посвящается всем любителям хорошего настроения и позитивной прозы!

 

Сначала был сон. Иногда им всё заканчивается, а кто-то дотошный скажет: в этот раз им всё продолжилось. Но для Сгинка сон был именно в начале.

Молодой трахбанец (зелёный, как огуречик и как любой трахбанец) лежал в кровати и мирно сопел. Он мог вести себя так же спокойно и меланхолично в часы бодрствования, однако не реже Сгинк проявлял активность, старался везде успеть, сделать как просили и даже лучше. В результате чего обязательно что-нибудь ломалось или разрушалось. При этом по натуре он был стеснительный малый, а ещё простой, как щелбан по лбу, а ещё влюбчивый. И угораздило же его влюбиться в собственную начальницу, Чуанн. А она, первая из красавиц на Трахбании, не обращала на него внимания. Отчасти потому, что встречалась с Агр-анком - заместителем правителя планеты. И ещё потому, что, наверное, боялась отношений со Сгинком: а ну как его талант к спонтанным разрушениям проявится в самый неподходящий момент и на Чуанн упадёт дом? Или в её квартире начнётся инопланетное вторжение. Или какой-нибудь пришелец объявится вдруг, чтобы претендовать на тело трахбанской красавицы. Чисто в утилитарном смысле. Пришельцы, они зачастую амёбны и невыразительны, а у Чуанн фигурка что надо. Эта же кракозябла с какого-нибудь Фроликса-8 по судам бедную начальницу затаскает. Оно ей надо?.. К тому же собственного разрушительского таланта ей хватало за глаза.

"Хорошо, что Шинь-У в меня не влюбился", - думала Чуанн, только этим и утешаясь.

Шинь-У - это такой язвительный толстячок, третий в их бригаде. Если же считать Агр-анка, то четвёртый.

Сколько всего странного, бесполезного, ненужного и вредного эта компашка успела натворить - не описать словами. Скажем так: обрушившийся дом или инопланетное вторжение - лишь капли в океане. Не зря же всех членов их убойной команды постоянно понижали в должности.

На Трахбании очень суровое иерархическое положение. Чем ниже твоя должность, тем меньше к тебе уважение. А Сгинк, Чуанн и Шинь-У умудрились забраться так низко, что их должность не разглядишь и под самым мощным микроскопом. Что говорить, если им пришлось отказаться от обычной работы и выращивать (за деньги, правда) планетку, которую они случайным образом уменьшили. И не просто уменьшили, а поставив тем самым под угрозу всю Трахбанию. Планета-песчинка, как её прозвали наши "три гада", урождённая Чризгелль-3, готова была выставить иск. Трахбанцы целой нацией не смогли бы оплатить его, и им бы пришлось покинуть насиженное местечко. Отправиться в далёкий космос без чётких перспектив. Найдут они планету для проживания или это путешествие закончится для них печально? Кто знает. Да никому и неинтересно. Есть Галактический Кодекс, который нужно соблюдать. Слава богу, стараниями Агр-анка ситуация разрешилась, и геройский квартет вышел из воды, намочив не так много частей тела.

И вот до сих пор они прекрасно справлялись с обязанностями нянь. А Чуанн так вообще прозвали "мамочкой" - за глаза, естественно, иначе бы под этими самыми глазами вскорости появились здоровенные синяки её авторства. Девушкой, как и положено лидеру, она была боевой, и баталии Чуанн нисколько не пугали. Сгинк же с Шинь-У вели себя более миролюбиво, но порой огребали - по заслугам, надо сказать.

Так вот, выращивание Чризгелля шло медленно, но верно, как говорится. Вновь стать самостоятельной планетой он должен был через какие-то жалкие 99999999 лет. Тогда-то Сгинку и приснился сон.

И, казалось бы, обычный сон, ничем не примечательный. Ну, гуляет зелёный метрового роста гуманоид по дачному участку. Ну, сажает растения. Поливает их, как положено; подкармливает. А они вырастают большими-пребольшими. Дают спелые, сочные плоды. И всё у этого трахбанца (Сгинка) хорошо, всё просто ништячно. Так бы грёзы и остались лишь грёзами, если бы Сгинк, проснувшись, не стал тормошить Шинь-У. И пересказывать ему сновидение.

- Ну, и чего? - Спросонья Шинь-У был не в духе и на понятливость не претендовал.

- Ты представляешь! - восторженно говорил Сгинк. - Мне такого ещё никогда не снилось! Да-да, никогда раньше я не испытывал подобного чувства, очень и очень приятного! Интересно, что это значит?

- Ничего, - буркнул толстый трахбанец, опять ложась и заворачиваясь в одеяло. - Это просто сон.

- А может, он что-то означает?

Шинь-У выждал паузу.

- Ты знаешь, возможно. Вполне вероятно, он означает три-четыре шишки у тебя на голове.

- Какие шишки?

- Те, что я тебе поставлю, если не отстанешь от меня!

Шинь-У повернулся к Сгинку спиной и театрально захрапел. Впрочем, скоро его игровой храп перешёл в настоящий.

Однако дело уже было сделано: в по-детски открытый разум Сгинка заронили загадку. Тайну. Которую непременно нужно раскрыть! Чем Сгинк и занимался весь день: за едой (он уронил яичницу на пол), за умыванием (он залил соседей), за прогулкой с Чризгеллем в люльке (он чуть не задавил трахбанских лилипутов). И, как это обычно бывает, кто ищет, тот всегда находит. Сгинк нашёл решение. Мало того, он сумел убедить в его правильности Чуанн. Возможно, ему это удалось, потому что начальница слишком устала от вечных разборок и неприятностей, связанных с парочкой её коллег.

- Чуанн! Чуанн! - Сгинк подпрыгнул к ней и чуть не сбил с ног.

Трахбанка отодвинулась на пару шагов.

- Чего? - спросила она, одарив Сгинка взглядом, в котором смешались неудовольствие и настороженность.

Худой инопланетянин (как назвали бы его земляне) быстро и сбивчиво пересказал свой сон. Чуанн пришлось приложить максимум усилий, чтобы вникнуть в суть. А затем, не давая начальнице передыху, Сгинк выпалил:

- И знаешь, что он означает? Что мы тихие, мирные жители, вот что! Нас всегда тянуло к покою. А наши перманентные... я правильно употребил это слово?.. да? ну ладно. Вот, значит, а наши неприятности - это ошибка. Которую можно исправить. И нам просто необходимо это сделать!

Чуанн настолько опешила от такого поворота, что смогла сказать лишь:

- Но как?

- Ампутация болезней!

Да, действительно, на Трахбании уже вовсю практиковался новый метод лечения заболеваний - ампутация. Вирус или инфекцию, или что ещё просто брали - и удаляли, вместе со всеми симптомами. Затем помещали в баночку и отправляли во Всетрахбанский Банк Болезней (ВББ) для хранения и исследований. Такой способ врачевания сначала признали шарлатанским и незаконным: дескать, невозможно найти заболевание, и раз - удалить его. А как же лекарства? Как же консультации со специалистами? Самих специалистов, которые зарабатывали на этих консультациях неплохие деньги, не устраивал прогресс в медицине. Аптеки были с ними в этом солидарны. А вот у обычных граждан ампутация стала очень популярной. В итоге, когда был принят соответствующий закон, её начали применять повсеместно. Хотя по-прежнему находились несогласные. Однако многим из них – иногда спросив разрешения, иногда нет – удалили плохой характер (что, как выяснилось, тоже нездорово живёшь). Кто-то, решив проверить действенность нового метода, сам ложился под нож, а после операции становился совершенно другим трахбанцем. Тут же пропадал агрессивный настрой, и вот уже свежеиспечённый адепт прогрессивной медицины был всеми конечностями "за" новейшие методы лечения.

- Вы только представьте! Попробуйте прямо сейчас! Успех гарантирован! Дешевле и надёжнее, чем обычная медицина! - кричали из визоров, писали в газетах, передавали по радио.

И народ толпой валил в клиники. Там пациентов усыпляли, спрыскивали специальными веществами, а потом с помощью особых инструментов для разрезания и держания нематериальных предметов удаляли болезнь.

Эффект и в самом деле восхитительный!..

Сгинк остановил словесный поток - ему требовалось передохнуть. Эти несколько секунд молчания Чуанн использовала, чтобы обдумать услышанное. Да, их разрушительность может быть болезнью. Если так, они вмиг от неё избавятся и от всех проблем в придачу. Если же нет - что они теряют? Ничего. Только немного денег. А операция абсолютно безболезненная и совсем не опасная.

- Ну так что? - Сгинк изнывал от нетерпения. Дай ему волю, он прямо сейчас побежал бы в ближайшую клинику.

- Хорошо, - ответила Чуанн.

- Ура-а! Спасибо! - Воспользовавшись замешательством трахбанки, Сгинк подлетел к ней, обнял, чмокнул в щёку и ураганным порывом ретировался с места "преступления".

 

 

Да-а, так неприятности и начались.

Не беспокойтесь, с неутомимой бригадой всё было в порядке: их поочерёдно положили на стол. Обсыпали разноцветными порошками. Благодаря суперсовременной технике обнаружили болезнь разрушительства (так называли её специалисты), которую немедленно удалили. Потом было пробуждение и апельсиновый сок, хотя, говорят, после таких операций он бесполезен. Но доктора не любили нарушать традиции, тем более идущие аж от самой сдачи крови.

Эмоционально тройка не изменилась (Агр-анку операцию не делали, ведь он не входил в бравый отряд и тяги к разрушениям не обнаруживал, а даже наоборот). Внешне они тоже остались как прежде. Немного усилилась их рассудительность. Чуанн это вначале слегка испугало: не привыкла командир видеть Сгинка и Шинь-У рассудительными, да и себя ощущала очень уж правильной. Но со временем, когда НЕ стали происходить всякие неприятности, страх пропал и начальница успокоилась.

- Неделя без происшествий, с чем вас и поздравляю! - радостно произнёс Сгинк и попытался поцеловать Чуанн.

Та сделала шаг назад.

Сгинк промахнулся и шлёпнулся на пол (дело происходило на кухне). Несмотря на это, улыбаться он не перестал.

- Как хорошо жить, когда ты...

- ...полный олух, - ворчливо проговорил Шинь-У.

- ...знаешь, что не произойдёт никаких глобальных бедствий!

- Тише вы. Чризгелль разбудите, - рассудительно заметила Чуанн.

Все с ней согласились и тут же стали вести себя спокойнее: никто (Шинь-У) не хохотал на весь дом, никто (Сгинк) не громыхал посудой... В общем, Чризгелль сладко спал, а трахбанцы наслаждались своим новым состоянием, когда на кухню вошёл Агр-анк.

- Что-то ты рано, милый. - Чуанн поцеловала возлюбленного. - Тебя уже отпустили с работы? Или ты сам сбежал?

- Вы ещё не слышали последних новостей? - странным тоном произнёс он.

- Для нас главная новость - отсутствие новостей, - выдал Сгинк.

- Ага, - в кои-то веки поддержал его Шинь-У, - связанных с нами.

- Милый, ты хочешь сказать... мы опять что-то натворили? - Чуанн словно пробовала фразу на вкус, и вкус ей не понравился. - Но это невозможно!

- Нет, дорогая, на сей раз не в вас дело.

- А в ком? - хором спросили все, забыв даже о том, что могу разбудить планету-песчинку.

Вместо ответа Агр-анк взял пульт и включил визор. По нему передавали новости. Странно, по этому каналу, согласно программе, должен был идти сериал про ехидного доктора, а вместо него - выпуск новостей. Экстренный. И что же там говорили?..

Все прислушались.

Агр-анк сделал звук чуть громче.

- ...тотальные разрушения, - вещала журналистка. - Напомню нашим зрителям: Строитель объявился на Трахбании пару месяцев назад. Он назвал себя галактическим скитальцем и попросил разрешения разбить палатку на территории нашей планеты. После того как разрешение было получено, он в тот же день построил огромный особняк в центре столицы. С тех пор в гостях у него побывало немало известных лиц: актёров, деятелей культуры, министров и депутатов. Сам глава Трахбании наведался к нему и остался, цитирую, "очень доволен визитом". Воспользовавшись этим, Строитель начал "распространяться". Он возводил всё новые и новые дома, бассейны, гаражи, ларьки и палатки, а потом и магазины, супермаркеты, торговые центры... Они заполонили собой всю столицу. А Строитель, поскольку генетически являлся частью своих строений, таким образом получил во власть земли, на которых находились возведённые им здания. Это произошло постепенно - вот почему правительство слишком поздно заметило разрушительную тенденцию. Строителю запретили строить, но он не останавливался. Его благие намерения были фикцией, так же как и желание сотрудничать с Трахбанией. Он оказался индустриальным монстром, питающимся природной средой. На данный момент он уже вышел за пределы столицы и намеревается вместе со своими урбанистическими постройками заполучить всю планету, чтобы выжать её до капли. По мнению учёных, его поведение ничем не отличается от поведения обычного техногенного монстра. Ранее научные работники заявляли, что с этими представителями животного мира покончено, что даже вирус, в результате заражения которым они появляются на свет, уже давно побеждён. Существуют прививки. Лекарства от монстрячества продаются в аптеках без рецепта. Но пришелец, о котором идёт речь, судя по всему, новый вид техногенного чудовища, адаптировавшийся к препаратам и более развитый. По крайней мере, все сброшенные на него лекарства никак...

Агр-анк сделал звук тише.

- Как вы думаете, что нам делать? - задал он короткий вопрос.

- Да что тут думать! Вылетаем немедленно и разберём его по камуш... - начал Сгинк и сам себя прервал: - Ой.

- Вот именно. - Шинь-У кивнул. - И кого нам благодарить за ПОТРЯСАЮЩУЮ идею излечиться от разрушительства?

Все посмотрели на Сгинка.

А тот сейчас очень жалел, что не умеет телепортироваться или становиться невидимым.

 

 

Как бы было замечательно, как легко и просто, если бы "весёлая бригада" могла немедля сорваться с места, прилететь и каким-то неведомым способом избавить Трахбанию от индустриальной напасти. Урбанистического с техногенным в мире и без того много, нечего плодить их зазря, да ещё с негативными намерениями.

Сгинк, Шинь-У и Чуанн это понимали, и тем не менее ничего не могли поделать. Даже Агр-анк, который находил выход из вроде бы безвыходных ситуаций, только молча смотрел визор. А там журналисты, каждый на свой лад, стараясь перещеголять друг друга, вели репортажи с места событий. Их летающие камеры показывали в удивительной близости монстра. Недавно открытый эффект присутствия позволял увидеть, как чудовище забирает себе всё новые и новые куски ландшафта, а на их месте строит казино, забегаловки и торговые точки. От такого зрелища зелёная кровь стыла в пурпурных жилах трахбанцев...

Сгинк больше не мог на это смотреть. Он отвернулся - отчасти и потому, что не хотел ни с кем встречаться взглядом, - и думал о том, как весело было жить обычной жизнью. Пусть что-то ломая, но дыша полной грудью. Зачем ему сдалась эта рассудительность? - очень рассудительно думал он. А ещё: вот бы вернуть всё назад. Вот бы сделать так, чтобы...

Сгинк подскочил на стуле.

Все вздрогнули от неожиданности и уставились на друга.

- Что? - озвучил общий вопрос Шинь-У.

- У Агр-анка же вроде есть знакомый доктор? - спросил Сгинк.

- Ну и? - поторопил толстяк.

- Подожди, Шинь-У, - попросил Агр-анк. - Да, у меня есть несколько знакомых эскулапов. А в чём дело?

- А какой из них самый лучший?

- Да о чём ты?! Говори уже...

- Шинь-У, хватит. Аут Иммунус, наверное, - ответил Агр-анк. - Но зачем тебе это?

- То есть он прогрессивный чувак, который понимает толк...

- Щас я его!..

Агр-анк оттащил Шинь-У от Сгинка, выставил в коридор и закрыл дверь на кухню.

- Говори дальше.

- Во-от, - протянул Сгинк. - А он сможет возвратить нам нашу болезнь?

- Как? Это невозможно. Её ампутировали, и...

- А вот так. Мы её вернём и посадим на место. В общем, заразимся.

Агр-анк непонимающе смотрел на Сгинка, а Чуанн уже начала догадываться. Идея, родившаяся у коллеги, ей совсем не нравилась, но был ли другой выход?

- Ваши болезни хранятся в ВББ, - заметил Агр-анк. - Так что никак...

Дверь открылась, и из-за неё показалась арбузоподобная голова Шинь-У.

- Я знаю, где взять бластеры, - просто сказал он.

Агр-анк всё ещё не понимал.

- Он же предлагает грабануть банк, - пояснил Шинь-У. - Верно, Сгинк?

Худой трахбанец смутился и кивнул.

- Когда выходим на дело? - вступила в разговор Чуанн.

 

 

Отложенных четвёркой гуманоидов на "чёрный" день квахов (трахбанской валюты) хватило на четыре новеньких бластера последней модели. Они были куплены у знакомого Шинь-У по прозвищу Лоток.

- Дня, "чернее" этого, не придумаешь, - сказала Чуанн, - так что предлагаю экипироваться по полной.

И они ещё прикупили бронежилеты, каски, защитные очки, гели для увеличения мышц, лосьоны для повышения выносливости... в общем, всё в таком духе. Средствами, воздействующими на способности, «грабители» намазались заранее, и, тем не менее, тащить покупки было тяжеловато. А ещё труднее оказалось не засветиться с ними. Да, пушки лежали в невидимых сумках, но те лишь скрывали от чужих глаз вещи, не делая их меньше. Потому и пришлось применить смекалку, полавировать и потерпеть - в частности, от дома до такси, в самом такси и от такси до банка. Кажется, никто не догадался, что "военные", на которых четвёрка здорово смахивала со стороны, несёт в своих незримых сумах... поскольку никто не заподозрил, что у трахбанцев в руках именно они. А когда новоявленные бандиты вошли в ВББ, было уже поздно.

- Всем оставаться на местах! - как мог грозно выкрикнул Сгинк. Получилось, скорее, забавно.

Клиенты и персонал банка непонимающе воззрились на него.

- Э-э... Чуанн, - зашептал Сгинк, - как там дальше?

Начальница глубоко вздохнула и громко произнесла:

- Это ограбление!

- Вот именно! Ограбление! - снова закричал Сгинк и шёпотом сказал Чуанн: - Спасибо. - А затем продолжил, опять на полной громкости: - Всем оставаться... так, это я уже говорил... Если вы думаете, что эта пушка - не бластер, то эта мысль может стать последней... Вроде так. Или там ещё что-то надо добавить?

- Надо.

- Что?

- Снять сумку с бластера, прежде чем размахивать им.

- А. Понял. Спасибо! Вот, это бластер, и он направлен...

- Не держи бластер за дуло - плохая примета.

- Вот шкванк! Извините, я первый раз граблю банк, - неизвестно к кому обратился Сгинк. Перехватил бластер и направил его на ближайшее скопление трахбанцев. - Ты! Нет, не ты! Да, вот ты! Иди сюда!

Шинь-У почесал дулом затылок.

- Может, поможем ему? - предложил толстяк Чуанн.

- Он нас затащил в эту передрягу, пусть сам и вытаскивает.

- Разумно. Но с его прытью Сгинк всех перебьёт, причём чисто случайно и включая нас.

Чуанн ничего не ответила.

Шинь-У пожал плечами и продолжил созерцать действо.

Сгинк требовал от работника банка принести их "именные" баночки с болезнью. Работник отвечал, что не имеет права. Тогда Сгинк стал упрашивать, потом - умолять, а затем работник приказал незадачливому грабителю сдать оружие и самолично проследовать в полицию.

- И ведь, чего доброго, проследует, - вздохнул Шинь-У, подошёл к работнику и дал ему пинка под зад. - Имя!

- Квигус, - моментально отозвался тот.

- Слухай сюда, Квигус: бежишь в хранилище так, чтобы только пятки сверкали. Понял? И приносишь баночки, на которых написано "Сгинк", "Шинь-У" и "Чуанн". Необязательно в такой последовательности. Запомнил? Тогда - хоп! - И Шинь-У повторил трюк с ногой и задом.

Квигус на всех парах понёсся туда, куда его «направили».

Посетители и работники, с поднятыми руками, заинтересованно наблюдали за этой сценой.

- Такое только сначала захватывает, - сказал Шинь-У и кивнул на Сгинка. - Но уже через пару десятков лет устаёшь.

- Понятно, - хором прогудели собравшиеся.

- Шинь-У. Шинь-У!

- Чего ещё, Сгинк?

- Как тебе это удалось?

- Не бери в голову, а лучше-ка возьми у господина Квигуса наши баночки. И осторожнее, не урони!

- Что ты сказал, Шинь-У? - растерянно переспросил Сгинк, рассматривая лужу из болезней на полу.

Все синхронно взглянули вниз, на тёмное озерцо с островками стекла.

- Ты сам пристрелишься или тебе помочь? - уточнил толстый трахбанец.

- Щас, щас! Я всё исправлю! Ты!.. - Сгинк ринулся к Квигусу, чтобы на этот раз поговорить с ним по-мужски... но поскользнулся на разлитом и упал. Причём очень неудачно. - А-а-а! Ребята, кажется, я сломал ногу!..

Шинь-У возвёл очи горе; Чуанн глубоко и шумно вздохнула; Агр-анк покачал головой.

- Ну, что вы стоите! У меня нога сломана! Да не отчаивайтесь вы! Есть шанс, что у кого-то ещё была тяга к разрушению и он, как и мы, ампутировал её, а потом передал в ВББ для опытов. Ну, шанс, ребята... он же есть всегда... верно?

Шинь-У нагнулся и сгрёб Сгинка в охапку.

- Уходим, - сказал он и оповестил всех присутствующих мирных жителей: - Мы пошли. Можете вызывать полицию. Бай-бай, Квигус.

- Бай-бай, э-э...

 

 

...Пока они (вместе с Чризгеллем) отсиживались на квартире у Агр-анкового друга, имя которого замправителя предпочёл не называть, Сгинк не переставал думать о Строителе.

«Ну надо, техногенный монстр. А насколько ловко рядился в порядочного скитальца по космосу! Как же его победить? Как разрушить всё то, что он строит?»

Разрушение во благо. Интересный ход, только сделать его они не могут. Никак. Вылечены, беспросветно вылечены! И единственный шанс упущен - по его, Сгинка, вине. Как быть-то? Ведь планета в опасности! Что же теперь, просто сидеть и ждать, пока...

Засмотревшись на экран и уплыв в мыслях слишком далеко, худой трахбанец оступился и выронил стакан с молоком. Спиртного зелёный юноша никогда не пил, а молоко, оно вкусное...

"Вкусное, - думал Сгинк, смотря на разбитый стакан и лужицу молока на полу. - Эх, придётся убирать..."

Он включил пылесос, и тот вмиг втянул в себя осколки и разлитую белую жидкость.

Аут Иммунус всё-таки заглянул к ним, чтобы вылечить сломанную Сгинкову ногу. Теперь тот опять мог ходить. И разливать.

"И разрушать", - мелькнула мысль.

Сгинк застыл как вкопанный. На него нахлынули воспоминания: как он по-идиотски ведёт себя в ВББ, как разбивает банки, ломает ногу, роняет стакан... Казалось бы, ничего странного, обычное для него поведение. Но обычное - в прошлом. До того как он вылечился! А значит...

- Ребя-ата-а-а! - заорал он что есть мочи и, когда все трое собрались вокруг, повторил: - Ребята! Я заболел, я снова заболел! Ура! Кого заразить первым?

 

 

Собственно, осталось сказать лишь пару слов.

Проблема с монстром решилась очень просто: четверо опальных трахбанцев предложили ему посильную помощь по завоеванию планеты. Всё как положено, за барыши; был, конечно, и контракт составлен. А потом четверо гуманоидов стали захватывать собственную родину.

Естественно, прежде чем это началось, неутомимая четвёрка поставила в известность правительство и главу Трахбании. Но вначале (или в конце?) чистосердечно призналась в ограблении. Их пообещали простить, если план сработает.

- Какие могут быть сомнения! - воскликнул эмоциональный худой авантюрист зелёного цвета по имени Сгинк.

Ему не терпелось реабилитироваться - так сказать, восстановить честное имя, - и Сгинк начал подгонять правящие верхи.

Последние же, посовещавшись и придя к выводу, что государство всё равно стоит на краю гибели, разрешили воплотить в жизнь сумасбродный план. То есть оказать посильную помощь при захвате планеты, совершенно честную и активную до невозможности. Подкрутить гайку (как оказалось, не ту), сделать незапланированную ошибку в проекте нового дома, случайно взорвать газопровод...

Под конец второго дня монстр в самом прямом смысле взвыл от помощничков. Быстренько свернул стройку, пока чудовища спали, и дал ходу в космос. Больше Строитель на Трахбании не появлялся.

Впрочем, Чуанн, Сгинка, Агр-анка и Шинь-У по сей день можно там увидеть, даже если они на задании, где-то далеко-далеко, на отшибе галактики. После успешно выполненной миссии по спасению родной планеты их наконец повысили (немыслимое дело!). Чризгелль препоручили новым "родителям", а наша четвёрка отправились исследовать близлежащие миры. Искать монстров и добрых инопланетян, устанавливать контакты и что-то где-то порой разрушать, не всегда по необходимости, к сожалению. Короче говоря, за какую-нибудь провинность их могут вскоре опять понизить - тогда появится повод для новой истории. Ну а эта уже подходит к концу.

Ах да, забыл сказать, где на Трахбании геройских недотёп всегда можно увидеть. Если будете в тех краях, зайдите в Главный Зал Славы. Там, на первом этаже, прямо напротив входа, висят четыре фотографии - под огромным транспарантом "Спасители планеты". (А если узнаете, как Шинь-У умудрился поставить Сгинку рожки, сообщите мне: это крайне интересно, ведь фотографировали их по отдельности...)

 

 

Из справочника

безалаберного космического строителя

 

(И снова год 39-й)

 

На борту космического путешественника-строителя 3-го класса «Луч Трахбании» всё происходило согласно давно заведённому распорядку: три зелёных гуманоида занимались каждый своим делом. Толстый и саркастичный Шинь-У поддевал ложкой из банки с питательной жидкостью грибнауты и галлюцинировал – не с пользой для дела, конечно, а для себя, любимого. Застенчивый худышка Сгинк бродил по выделенной ему каюте, страдальчески-ностальгически созерцая многочисленные портреты их лидера – межзвёздного капитана – Чуанн, в кого он с самого первого кванка знакомства был влюблён. А Чуанн, как обычно, сохраняла серьёзное выражение мордочки или хмурилась, пытаясь и курс определить, и за целым кораблём проследить – чтобы нигде системы не зазбоили, чтобы электричество подавалось бесперебойно и чтобы помощнички снова не навредили. И заодно она умеренно скучала по Агр-анку; их объединили в отрочестве, но времени, даже малейшей частички вигорага, для ритуала вызова всё не находилось. Вот и бродила Чуанн с раздолбаями-строителями по Космосу, с суженым связываясь в основном по галактической рации или переносному нарукавному приёмнику; искала трахбанка неосвоенные планеты, или освоенные, но закостеневшие в развитии, или, может, недообустроенные, а потом пыталась им помочь.

Учитывая же, кого ей назначали в подчинённые (уж неизвестно за какие заслуги), развивался контакт обыкновенно следующим образом: «Луч» приземлялся, добрая и жизнерадостная, однако увешанная багажом опыта и знаний по мягко-мшистую макушку Чуанн выходила первая и говорила что-нибудь вроде:

- Приветствуем вас, люди (такой-то планеты), мы пришли с миром!

Тут неуклюже то ли выходил, то ли выкатывался Шинь-У, бодро рыгал на всю округу, потому что опять налокался газироков, и громогласно желал чрезвычайно настороженным иномирянам «мира во всём мире, будь он неладен, ик!».

Когда встречающие массы начинали удивляться, переговариваться и не понимать, со ступенек корабля-трансформера, что зачастую принимал форму банальнейшей летающей тарелки, оступившись и «оглушая» округу сверхъестественными выражениями, падал Сгинк.

К тому моменту как он, кубарем скатившись по трапу, провертевшись колесом по почве и резко вскочив на ноги, озирался по сторонам, чтобы, значит, доналадить контакт, насмерть перепуганные аборигены почитали за лучшее исчезнуть. Иногда их удавалось обнаружить в окрестных лесах и горах либо под планетарной корой, либо – особенно смелых – на местах жительства, по адресам прописки, ну, или где ещё, однако удачно завершить знакомство это не помогало.

Что в итоге? Шинь-У получал подзатыльник от Чуанн, Сгинк получал подзатыльник от Чуанн, Чуанн же доставались отборные выражения в собственный адрес от неё самой, а после, выйдя на связь с работающим в Центре Контроля Перелётов Агр-анком и получив новое (очередное) задание, задорные, но безалаберные прямоходящие усвистывали на вверенном им корабле в следующий уголок Вселенной. А у Вселенной таких уголков, помня её бесконечность, отнюдь не мало.

Вот и на сей раз всё должно было сложиться по заведённому беспорядку, не иначе. Только и Чуанн с Агр-анком, и, в большей степени, их руководству надоели постоянные провалы, отчего вестники-строители пошли на хитрость.

- Сги-инк! – властно позвала Чуанн. – Подь сюды!

Стремительный, когда надо, застенчивый зелёный человечек вырос перед ней, как лист в пословице. С планетой, где родилась подобная мудрость, им и выпало задание «разобраться».

- Здесь, мой капитан!

- Не твой, не надейся.

- Разрешите надеяться!

- Разрешаю. И хватит нести чушь.

- Так точно! Больше не буду!

- Ла-адно. – Чуанн перебрала тонкими длинными пальцами легко изгибащейся руки по приборной панели. Загорелись огоньки, оповещающие, что корабль идёт на снижение. Затем предводительница добродушных олухов, тоже, к несчастью, заразившаяся от них некоей – правда, скорее всего, нетяжёлой – формой раздолбайства, продолжила: - На тебя, Сгинки, нынче возлагается большая ответственность. – И вздохнула, этак выразительно: неуверенность пополам с тревогой сквозила во вздохе.

- Ну, это разве новости? – Сгинк разулыбался.

- Ты потише радуйся, - несильно, однако уверенно приструнила его Чуанн. – Знаешь, с кем нам предстоит иметь дело в ближайшие виги?

Сгинк почесал маленькое круглое ухо.

- С теми, внизу?

- Да, с землянами.

- А-а. – Он вновь почесался. – Ну и чё?

- Да ничего в общем-то, будь они разумны.

- Если они аментальны, разве это нас остановит?

Чуанн взяла Сгинка под ручку, и у того даже слегка засосало под ложечкой (трахбанцы действительно зачастую вживляли себе разные чипы, электрические и металлические приборы, чтобы корректировать работу организма. А кое-кто просто выпендрёжа ради).

- Данная раса, - начала Чуанн лекторским тоном, - совершенно необычная: она не знает о нас.

- Ого.

- Погоди огокать, рано. Так вот, и она не только не знает о нас – она не подозревает о самой себе.

Сгинк вылупился на командиршу подобно обожравшейся комаров лягушке с одной из планет созвездия Лебедя.

- Э-э-э…

- Ого, - подсказала Чуанн.

- Ого! – наконец срегировал как нужно подчинённый. – И?

- И мы должны найти подход: тот, что не помешает нам, и такой, который поможет им. Понимаешь? А посему нам, экспериментальному отряду (и добавила про себя пару нелестных эпитетов в адрес своего «чудесного» отряда), предстоит пронести знания тайным, неведомым для людей способом.

- Ага, их называют «люди», запоминаю. – Сгинк записал услышанное на корочку, для верности воспользовавшись дополнительными, искусственными, встроенными платами памяти.

- Угу, угу. – Чуанн покивала: помощник не спорит и чётко осознаёт то, что от него требуют, - уже прогресс, уже успех. – И сведения, столь необходимые этим существам, о чём они, конечно, не подозревают, ведь не являются пока полностью разумными, принесёшь им ты.

- Безусло… - Сгинк застыл на полуслове. Сглотнул и произнёс по слогам: - Без-ус-лов-но?

- Аха. А чего ты боишься? Или ты в более крупных переделках не бывал?

- Бывал. Но я с рождения боюсь, ты же знаешь.

- Да мне вообще-то всё равно. Нет-нет, - поспешила уточнить Чуанн, - ты один из ценнейших моих сотрудников («А их всего два», - грустно добавила она про себя). Только посылать к неразумным формам жизни такую же неразумную форму – самоубийство. Не считаешь?

- Ты о Шинь-У?

- О нём.

- Полностью согласен. И самоубийство, и ихубийство.

- А раз брифинг закончен, - Чуанн поспешила скорее разобраться с проблемой, - отправляйся в личинную – сформируй себе образ.

- Есть! Так точно! Слушаюсь!

- Ой. Отвечай лучше не по форме: во-первых, звучит неубедительно, а во-вторых, быстрее натренируешься и войдёшь в доверие к антропоидам.

И, насвистывая весёлую мелодию «Мы все с планеты Кули-Вули!», капитан вернулась к оставленным делам. Пока они со Сгинком разговаривали, в переплетении бесчисленного множества канализационных труб открылась течь, бортовой развлекательный центр забарахлил (наверняка не без участия Шинь-У, надо проверить) и так далее, и тому подобное – короче говоря, требовалось её немедленное незримое вмешательство.

Сгинк развернулся, чтобы через телепортатор попасть в комнату личин, как вдруг догадка посетила стенки его беззаботного и не очень напряжённого по жизни разума:

- Стоп-стоп-стоп! Чуанн.

- Что? – немного недовольно откликнулась та, не прекращая мониторить звездолёт.

- Ты сказала «антропоиды». То есть они лазают по деревьям, орут во всю глотку, жрут бананы с апельсинами… и всё в таком духе?

- Возможно. Хотя нет: вероятнее всего.

- Мне это не нравится.

- А тебя не спросили, увы. И меня. И каждого из нас. Вот ты думаешь, почему трахбанцы бороздят просторы космоса и помогают другим цивилизациям выходить на иной уровень? Лучший ли, худший ли – неважно.

- Да делать нам больше нечего!

- Точно. Так что давай, дуй в примерочную, одевайся и вперёд, в люди!

- Ох. Надеюсь, они хотя бы не как те, с Примы Кассиопеи?

- Ну подумаешь, носились беспорядочно и общались при помощи кожуры от съеденных фруктов, - постаралась философски разрядить атмосферу Чуанн. – Тебе-то что?

- Мне? Да ничего, ничего.

Сгинк сунул лапы в растягивающиеся карманы и, хмыкнув, извлёк на свет божий что-то сухое и коричнево-зелёное.

- От манго. – Он продемонстрировал находку начальнице.

- Топай, пожалуйста, у меня крайне мало времени: и с «Лучом» разбираться, и Шинь-У пендалей надавать, и перед руководством полебезить.

- И себя пожалеть.

- Вот видишь, ты осведомлён не хуже моего.

Молча кивнув и угукнув, Сгинк прошёл в миниатюрный телепортатор – один бело-голубой круг-лампа, генерирующий энергию антиматерии, сверху и один небольшой круг, ничем от него не отличающийся, снизу. Когда трахбанец оказался в пространстве, где действовали сенсоры, последовала мгновенная и оттого не видимая глазу и не наносящая ему вреда вспышка, а в следующую секунду инопланетянин исчез.

 

 

Чтобы появиться в примерочной-личинной.

Попеременно вздыхая и насвистывая, он покрутил квадрат с «одеждой»: встав на прямоугольный сенсорный участок, потопал ногой, поворачивая галопроекцию. Там наиреалистичнейшим манером отображались разные формы жизни, с каковыми трахбанцам посчастливилось – а иногда и не особо – свести знакомство на неохватных просторах множественной Вселенной. Дойдя до «Антропоидов», Сгинк включил телепатощуп, «провёл» им по ближайшему плотному скоплению аборигенов; затем, с ментального разрешения Чуанн, настроился на её память и представление о том, что за «костюм» следует  надеть.

- Симпатяги, - с непонятным чувством резюмировал худой иномирный посланец.

Сошёл с поля-сенсора, осмотрелся и, придя к выводу, что шерсть достаточно длинна и шелковиста – однако в меру, - а также что он ощущает себя вполне уверенно во вновь созданной магрификации, Сгинк телепортировался к выходу из космического корабля.

- Аллё-аллё. Приём. – Он постучал по чипу-рации, крепившемуся к лацкану спецобмундирования, которое сейчас, принимая во внимание сотворённую аппаратом иллюзию, было невидно.

Чуанн поведение коллеги зачастую нервировало, но выбора не намечалось – его более высокое руководство, видимо, со своим, особенным чувством юмора, попросту не желало давать.

- Алло. Я на месте. Проверка связи пройдена. Давай, вперёд, удачи!

- Спасибо.

Люк бесшумно скользнул вверх – хоть мог открываться и вниз, и вбок, и лепестками: как заблагорассудится управляющему, - пришли в движение системы фильтрации и корректировки атмосферы. Сгинк сделал несколько неуверенных шагов, но дали знать себя прошлые конструкторские операции: вскоре справился с отголоском волнения и пружинисто выпрыгнул наружу.

 

 

Шинь-У беззаботно наяривал яблоки: они ему приглянулись ещё с того, давнего путешествия на Землю – точнее, на вероятность под номером 14763-98XC; тогда троица трахбанцев нашла утерянную по вине Шинь-У душу их прямого шефа Агр-анка. Душа по неведомой причине очутилась внутри человека: наверное, долго носилась по измерениям, утомилась и выбрала первое попавшееся пристанище – этого вопроса никто не выяснял. Вот с тех пор толстяк-гуманоид и пристрастился к яблокам, семечкам, телевизору и календарям с красотками. Разница между земными женщинами и женскими особями с Трахбании заключается, главным образом, лишь в цвете кожи; все «необходимые» качества, вроде властности, истеричности и нелогичности, оставались нетронутыми.

Наконец Шинь-У надоело сидеть в каюте, пускай и обородуванной крио-, магнитным, защитным и прочими полями, смотреть 3D-проекции по визору и ничего не делать. Он чувствовал, что в нём нуждаются, и самое неприятное, что в нём нуждалась Чуанн, а от такой дамы только задания и жди.

- Как они утомляют, эти задания, - заранее проворчал Шинь-У, покидая автоматическую каюту. Дверь закрылась, заперлась; в коридоре вспыхнул ярче свет, подстраиваясь под ощущения и желания космолётчика.

Он забрёл в телепортатор поблизости с туалетом (привычная обильная трапеза дарила плюсы и накладывала минусы) и переместился к командиру.

- Здоров, Чуанн, - лениво бросил он.

Трахбанка, прекрасно знакомая с манерами толстяка, не обиделась. Да и непрофессионально это, неутилитаристично, ведь, когда работаешь, личные пристрастия редко помогают.

- Я отправила Сгинка с дипмиссией, - сообщила она.

Шинь-У хмыкнул.

- Ну и чё?

- Он там в незнакомой среде.

Шинь-У пожал плечами.

- Ну и чё? – повторил он тем же тоном.

- Сопроводи его, хотя бы мысленно. В известность поставь, но не вмешивайся без веской причины.

- Я бы вообще не вмешивался.

- Твоя лень мне известна.

- Догадываюсь.

- И самоуверенность.

- Догадываюсь.

- И… - Чуанн вовремя замолчала, пускай поступить так, наверное, следовало не меньше минуты назад. – Тогда отчаливай, разумный ты мой.

- Твой? Вот Сгинк обзавидуется.

Шинь-У взгоготнул и, прежде чем капитанша успела отреагировать, вывалился из корабля по тому же маршруту, что и его не отличающийся полнотой коллега: телепортатор – личинная – телепортатор – люк корабля.

 

 

Сгинк поозирался по сторонам, привыкая к поднастроенному зрению; почесал спину, разгоняя по телу необычные чувства и делая их знакомыми; потоптался, помахал руками, тренируя мышцы и сосуды. Сызнова огляделся, не заметил, чтобы за ним наблюдали – аборигены или, может статься, строители, прибывшие сюда раньше бравой троицы, - и почапал в направлении, которое ему указывали «переделанные» (лишь с виду, но не по факту) тело и ощущения.

Он брёл по пустующему полю, представлявшему собой проплешины, окружённые, а порой и «сдобренные» невысокой жёсткой травой. Жизнь на планете, по вселенским меркам, зародилась не столь давно, вот и не успела развиться во что-либо приемлемое, с точки зрения Сгинка. Это был первый, на его счету, контакт с неразумными, или малоразумными, формами жизни. Однако у конструкторов поопытнее наличествовали в ходу термины альтернативноразумные, псевдоразумные, двоеразумные и т. п.

«Результат, как и видение, зависит от точки зрения».

Когда он почувствовал, что приближается к группе антропоидов, Шинь-У неощутимо подключил сигнал своей атомарной рации к его.

«Теперь ситуация под контролем», - подумалось толстячку.

Он сел на пенёк неподалёку от внушительного, даже громоздкого «Луча Трахбании», всего в сочленениях, шарах разных формаций, странных антеннах, и залузгал семечки. В процессе этого увлекательнейшего занятия он чудом вспомнил, что космолёт не замаскирован – «И почему Чуанн забыла? Заработалась, наверно. И её можно понять…», - а потому Шинь-У воспользовался микропультом, чтобы создать вокруг корабля энергетическую сферу невидимости.

 

 

Тем временем Чуанн подключила сознание к центру сообщений и, инсталлировав код, вошла в Главную Брифинговую.

- Здравствуйте, заслуженный капитан межзвёздной категории III ступени, - официально, по заведённому порядку, приветствовал её Смотритель.

- Здравствуйте, Смотритель Системы Планет, - по форме же откликнулась молодая успешная трахбанка.

- Какие новости? Поделитесь, пожалуйста.

- Примагничивание, а точнее, приземление, если вспомнить, что планету, куда мы высадились, когда-нибудь назовут Землёй, - так вот, приземление прошло успешно. Мы развернули вмонтированный центр-анализатор корабля, чтобы ловить и посылать сигналы. Я слежу за порядком внутри и снаружи звездолёта, Сгинк, под «маской» местного жителя данного пространственно-временного периода, отправился с дипломатической миссией, а Шинь-У обеспечивает ему прикрытие. Агр-анк бесперерывно контролирует ситуацию у себя в техническом центре, на ИС (Искусственном Спутнике) – 15, который – и это вам, конечно, тоже известно – совершает оборот вокруг Срединной Планеты нашей Системы.

- То есть установление контакта проистекает нормально?

- Для нашей команды – более чем. Это несколько непривычно, однако мы, помня предыдущие неурядицы, всегда наготове. – Чуанн едва помедлила и уже менее уверенно добавила: - По крайней мере, насчёт меня можно не сомневаться.

- Руководство не сомневается ни в вас, ни в Шинь-У с Агр-анком: вы каждый на своём месте. Поступала ли информация о характеристиках антропоидов, населяющих космический шар №6487897812, каковой вы поименовали Землёй? – задал следующий вопрос Руководитель-Интервьюер.

- Нет, таких данных мы пока не получали. И покуда неясно, станет ли данная планета аутентичной Землёй, согласно Всемирному Каталогу Планет, или останется лишь одной из вероятностей.

- Для того, чтобы выяснить это, вы и направлены туда, не правда ли?

- Так точно!

- Тогда считаем брифинг законченным. Согласны? – Высокий пожилой трахбанец обернулся к сотоварищам. Те степенно кивнули. – Что ж, удачи, отряд Зета-Зета! И до связи.

- Благодарю, ваши умы! До связи!

Ментальная четырёхмерная проекция погасла.

Чуанн вывела на экраны карту местности, радар, определяющий местонахождение Сгинка и Шинь-У, и изображение двух своих помощников. Тот, что похудее, вышагивал по направлению к выросшим словно бы изниоткуда деревьям совершенно не трахбанского типа, а исследователь покрупнее восседал на пеньке, грыз яблоко, слушал музыку и одним глазом, через ментопроектор, поглядывал за другом.

Успокоившись – вроде бы всё идёт как надо, - Чуанн вернулась к оставленным делам, не забывая, тем не менее, временами поглядывать на мониторы.

 

 

Высокий мускулистый шерстистый антропоид – в точности такой же, каким представлялся ему «одетый» в защитку Сгинк, - выпрыгнул перед трахбанцем из-за дерева. Это был самец. Ещё четверо: самец более щуплого склада, две среднего роста самки и малыш появились из-за кустов.

Сгинк на миг опешил, потом вспомнил, что надо поприветствовать контактёров, запустил запахо-звуковую систему общения и, радостный, что умудрился не хлопнуть себя по лбу – а то вся маскировка насмарку! – растянул губы в добродушной улыбке. Естественно, это для антропоидов она показалась добродушной, потому они и ответили тем же; Сгинку же пришлось немного постараться, чтобы привыкнуть к новым знакомцам.

- Добр… - начал он и замолчал.

- Р-р-р? – не агрессивно, а вопросительно обратился к нему высокий – наверное, вожак этой группки.

Сгинк, будто крутил чувствительными пальцами цилиндры знаний, провертел в голове инфу, записанную в блок памяти личины. В конце концов, обнаружив искомое, он издал приветственный звук, напоминающий дуновение здешнего ветра в небогатой листве деревьев.

Мускулистый абориген поздоровался тем же манером, и рефлекторная ответная реакция Сгинка – импульсные волны – автоматически забилась в память личино-генератора. Теперь, отталкиваясь от найденной точки, он мог благодаря собственному разуму, неразрывно связанному с маскировочной техразработкой, достроить зарождавшуюся «азбуку» народа вероятностой Земли.

- … - представился Сгинк.

- … - ответил собеседник, и инопланетянин расшифровал его имя как Большой.

Следуя принципу подобия – и поскольку, в отличие от Агр-анка, не любил загружать себе мозг, - трахбанец в обличии древнего примата присвоил второму самцу «имя» Средний. Местных дам он назвал Первая и Вторая, ну, а ребёнку оставалось только «стать» Ребёнком.

- Я новенький, - подосвоившись с незнакомым диалектом, сказал Сгинк.

- Можем проводить, - предложил Большой.

- Вы очень добры. Спасибо. А у вас есть предводитель? – Фразы уже не ограничивались одним предложением, да и сами предложения постепенно растягивались. – Если ваш вожак сейчас не занят, примет ли он меня? Я бы поведал ему много интересного.

Все кивнули, а Большой к тому же добродушно улыбнулся.

- Идём.

И они направились вглубь леса, где деревья становились выше, а кроны пышнее.

Удручённо вздохнув – приходилось отрываться от любимого 4D-мозгошутера, - Шинь-У поднялся с пенька и, ориентируясь в маскировке на запахо-звуковой отпечаток Сгинка, последовал за приятелем. На ходу он тихо насвистывал, чтобы, с одной стороны, разрядить понятное неудовольствие (работать заставляют! ишь чего выдумали!..), а с другой, просто по старой привычке.

 

 

Беспокойство окончательно отпустило Чуанн, и она посвятила себя наладке внутренних и внешних ресурсов корабля в соотношении с царящими тут климатом, ноосферой и животно-растительным миром. На правом экране Шинь-У степенно и, больше того, лениво, вперевалочку, точно шар на ножках, следовал за спокойно вышагивающим Сгинком и пятёркой покрытых шерстью гуманоидов.

А тем временем далеко-далеко оттуда, не в этой галактике и на значительном отдалении от системы трахбанцев, не просто в ином измерении, но в той части космоса, где, если понаблюдать за её жителями, казалось, всё встало с ног на голову и жили не ради науки или эмоций и не для собственного блага, а, возможно, без какой-либо вообще значимой причины… выражаясь короче, на Чризгелле, вечном сопернике Трахбании, придумывались довольно опасные для Системы Планет идеи.

Одна из таких идей опередила и трахбанцев, и вероятностных землян.

- Готов? – спросил контролёр межгалактического странствия, кладя трёхпалую лапу на рычаг.

- Готов! – подтвердил звёздный странник.

Рычаг опустился. Кресло-трансформер завибрировало и затряслось, и – исчезло.

А в следующий миг тайный посланник Чризгелля, прочертив через хладную, усеянную громадными «лампочками» чёрную гладь космоса длиннейшую пологую дугу, «упал» в тело Среднего.

Сопровождавший Сгинка антропоид ничего не заметил; не обратил внимания и трахбанец.

 

 

Подключив к генератору невидимости шумоподавитель и корректировщик окружающей среды, Шинь-У стоял у толстого дерева – чуть толще, чем он сам, а значит, способного скрыть его от взглядов людей и Сгинка. Шум ветра, шевеление листьев и травы (флоры там, куда пришли контактёр с людьми, значительно поприбавилось) – всё это отвлекало и мешало, однако в распоряжении «соглядатая» наличествовал и усилитель-регулятор голоса.

- Мы рады вам, - вежливо произнёс Большой.

- И я очень рад, что вы тепло меня встретили, - таким же вежливым тоном ответствовал Сгинк в личине антропоида. – Надеюсь своими знаниями оказать пользу обществу.

Большой удивлённо, но радостно у-укнул.

- Мы собираем опыт и сведения по крохам, и нам бы чрезвычайно пригодились знания иного рода, если вы ими располагаете.

Далее дорога разговора складывалась из нескольких вариантов. Один из них: рассказать вероятностным «людям» всё как есть, - но сложно предсказать реакцию созданий, живущих пока ещё по большей части эмоциями. Впрочем, и к Сгинку это во многом относилось, а потому не стоило совсем уж отбрасывать этот вариант.

Другой подход: продолжая скрываться под маской «своего», исподволь, постепенно внести в чуждый мир сложную информацию, которую им, постепенно эволюционируя, раскрывать и раскрывать в ближайшие тысячелетия. И, естественно, воспользовавшись приятным замешательством людской расы, смотаться с отрядом на отдых – перед тем как получить очередное задание.

Существовали и прочие возможности, однако Сгинку и его многочисленным лидерам – Чуанн, Смотрителям и кое-кому гораздо более высокому – они претили грубостью, некорректностью и жестокостью.

Сгинк не заметил, что застыл с раскрытым ртом, не обратил внимания на собеседников, ждущих от него ответа, и его замешательством воспользовался Средний. Он неожиданно толкнул Большого, и тот упал на землю, больно ударившись головой о валун. Нет, самолично Средний бы не причинил зла вожаку, однако его вынудил так поступить извечный соперник трахбанцев – чризгеллиец.

Большой поднялся, потирая голову; взгляд сфокусировался на испуганном Среднем, и удивлению главы не было предела.

Сгинк тоже оторопел. И только-только он догадался, в чём дело, как чризгеллиец Йас-6,5-Аль закричал голосом Среднего:

- Чужак! Это чужак! Он заставил меня напасть на Впереди-Идущего!

Под Впереди-Идущим понимался, разумеется, Большой; его настоящее имя как раз и означало «Тот, Что Шагает Первым, Смотрит, Думает и Делает Выводы», но вождь разрешал называть себя по-простому.

- Чриз… - вырвалось у Сгинка, прежде чем Йас-6,5-Аль послал в мозг трахбанцу мысленный «привет» и, подтвердив звание звёздного странника, а кроме того, должность профессионального смутителя, дёрнул обратно в космос.

Первым порывом Сгинка было броситься в погоню, вторым – сообщить своим, третьим – рассказать людям, однако он опоздал: Йас-6,5-Аль (ну и дурацкое имечко!) уже спешил вернуться на магнитный корабль, чтобы под защитой последнего кометой упасть к себе домой. Там «двойного» агента должны были встретить с почестями или хотя бы благодарностями.

Сгинк не знал, что предпринять. А когда выяснилось, что личиногенератор из-за скрытой диверсии чризгеллийца вышел из строя, положение и вовсе пообещало стать патовым.

- Д… рузья? – предположительно произнёс худой провозвестник знаний.

Большой-Впереди-Идущий прищурился.

- Да-да-да?

Остальные глядели на смущённо-напряжённого трахбанца не менее заинтересованно и внимательно…

 

 

…- Приём! Приём! Агр-анк на связи!

- Анки! Наконец-то! – обрадовалась Чуанн. – Связь со Сгинком прекратилась, и он исчез со всех экранов.

Смотрящий за троицей строителей понял, к чему идёт дело, но, постаравшись, сохранил свойственное ему генетически спокойствие.

- Ясно, Чу. Не волнуйся.

- Хорошо, постараюсь, ты меня знаешь. Но дело в том, что и Шинь-У пропал.

Агр-анк не выдержал – приподнял складку на лбу в том месте, где у людей будущего в настоящей вероятности Земли располагается бровь.

- Шинь-У точно пропал? – уточнил Агр-анк. – Или, как со Сгинком, с ним прервалась связь?

- Прервалась, да. – Чуанн говорила в непривычной для неё торопливой, слегка взвинченной манере. Постаравшись, она снова взяла себя в руки. – Связь прервалась, - повторила она, - однако я не ощущаю ментального присутствия ребят.

- Сканировала территорию?

- Несомненно. Первым делом.

- О том, посылала ли сигналы и расставляла ли маячки, даже не спрашиваю.

- И правильно: всё это давно проделано и не дало никакого результата.

- Хм-м-м…

По лицу Агр-анка было заметно, что он сдерживает эмоции и старательно размышляет над сложившимся непростым положением вещей.

- Видно, придётся мне присоединиться к вам, - в конечном итоге, пришёл он к выводу.

- Видимо, так. Извини, дорогой.

- Ничего, милая. Жди. Буду у вас через полчаса: ради быстроты и безопасности воспользуюсь гипертарелкой.

- Спасибо, милый!

Чуанн, на всякий случай, ещё раз разбросала сигналы-маячки по кругу, площадью охватывающему Солнечную систему, но вновь не добилась результата – ни положительного, ни отрицательного. Тогда она включила на передатчике режим ожидания и, откинувшись на пневмокресле, принялась ждать.

 

 

Шинь-у не умел плавать по космосу, и специального мини-корабля, или, как его иначе называли, переносчика, у толстого трахбанца не было. Однако у него были физическая сила, уверенность в себе и обширные знания в деле первых контактов. Ну, и с чризгеллийцами он не раз сталкивался, причём часто и в разных обстоятельствах.

- Хел-ло-у, - поприветствовал он проносившегося мимо чуть ли не на сверхсветовой скорости Йаса в виде почти бесплотной инкарнации.

Поймал, сжал, заставив воплотиться в обычное, материальное существо – бледно-белое и, пожалуй, более хилое, чем даже Сгинк, создание.

- Чего надо! – не сдержавшись, выкрикнул Йас.

- Пойдёшь со мной, - степенно ответствовал Шинь-У.

- Да всё равно ты опоздал: скоро здесь будут мои, и Земля подчинится…

- Не подчинится.

Йас-6,5-Аль опешил: как это может быть? А потом понял.

- Да ты врёшь! Вы, трахбанцы, всю жизнь пытаетесь нам помешать. Кстати, я сломал твою телерацию. Ха-ха. – Йас пыхал злорадством.

- То-то, чувствую, Чуанн давно не достаёт. Что ж, спасибо. А я тебя, ежели что, держу очень крепко.

Однако тут Алю надоели препирания: он ловко извернулся и, выскользнув, стрелой полетел прочь.

Шинь-У проводил его взглядом и вздохнул: чризгеллийцы, бесспорно, умные и хитрые, но как перехитрить того, от чьего разума с телом хитрости отскакивают, будто мячики от стенки? Проще говоря, толстяку было всё равно – но только отчасти. За эту-то «фантастическую» способность его и включили в отряд по освоению и обсутройству новых планет.

Дальше же он, чтобы не мешать, уселся под деревом, чтобы полузгать семечки.

Сгинк вне опасности, какие могут быть сомнения? Существа, мыслящие эмоциями, превосходно чувствуют, кто хороший, а кто плохой, несмотря на внушённые и изменённые состояния. Немного же «отключить» сознание и передохнуть не помешает: Сгинк, в любом случае, не пострадает от рук будущих (теперь Шинь-У отчего-то не сомневался в этом) людей. Отдых же никогда не бывает лишним. Да и если что, он, Шинь-У, здесь, на страже…

 

 

…- Сердечно благодарим вас за своевременно вмешательство. – Эту фразу вожак Большой произнёс на чистом трахбанском. – Мы сохраним полученные сведения и постараемся аккуратно донести их до будущих поколений. А там… как сложится.

- Нет, вы уж, пожалуйста, пообещайте стараться всегда, - с привычной для него обаятельной улыбкой попросил Агр-анк.

Сгинк, Чуанн и Шинь-У дружно закивали.

- Это точно!

- Нужна внимательность.

- И спокойнее, ребят, спокойнее…

Пожав друг другу руки и закрепив таким образом позитивный итог контакта, трахбанцы и земляне разошлись по своим делам. Земляне – возделывать землю, растить деревья с растениями и пасти зверей, дарить и получать любовь. Трахбанцы – путешествовать, учить и попадать в занимательные положения, чтобы потом из них выбираться. Чризгеллийцы – наблюдать, стремиться обогнать и давать толчок не только себе, но и соперникам.

Мир многолик, и, тем не менее, он хорош. Ну уж интересен точно…

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ДРАКОН И РЫЦАРЬ:

 

 

Всем известно...

 

(рассказ-зарисовка в стиле фэнтези)

 

- Отдай то, что мне нужно!

При этих словах рыцарь в блестящих доспехах погрозил пещере мечом-кладенцом.

- У меня нет девчонки, которую ты ищешь, - донеслось из темноты.

- Какой девчонки? - Меч героя прочертил вопросительную дугу.

- Ну, той самой, ради спасения которой ты припёрся сюда, - устало ответило горное чрево.

- Какой девчонки? - повторил ничего не понимающий рыцарь.

- Ты знаешь! Та рыжая, стройная, грудастая, сексапильная милашка...

- Эй-эй, это моя будущая жена!

- Но совсем не в моём вкусе, - быстро добавила пещера. - Я же говорю, у нас ничего не было...

- Да о чём ты?

Пещера замолчала. Вероятно, она обдумывала последнюю реплику, подыскивала подходящий ответ и, может статься, размышляла, сколько времени в среднем требуется герою, чтобы понять суть беседы, если предыдущие 30 минут диспута, как выяснилось, прошли даром.

- Ты ведь пришёл убить меня и спасти эту девчонку из плена? - уже не так уверенно, как раньше, предположил дышащий мраком зев.

- Да? - рыцарь озадаченно почесал макушку острием клинка.

- Да? - спросила пещера.

- Нет, - ответил рыцарь.

Пещера умолкла. И вдруг у неё наступило озарение:

- Тогда ты, наверное, имеешь в виду деньги?

- Да? - уточнил герой.

- Сам подумай, какие вещи с начала времён влекут к себе героев: бабы и деньги. Бабы отпадают - остаются... Ну! Ты же герой! - укоризненно заметила окружённая ореолом таинственности и измученная беседой арка.

- Да, - более или менее утвердительно отозвался рыцарь. - Да?

- О нет...

Рыцарь пребывал в растерянности, смущении и гневе одновременно: он, вне всякого сомнения, пришёл сюда за чем-то - но за чем?! Никто и никогда не заявляется к пещере дракона просто потому, что это показалось ему хорошей идей, подходящим для героя занятием. Как это здорово: стоять у прохода, ведущего вглубь логова кошмарного огнедышащего зверя, с красивым и вдобавок магическим мечом наголо! Ага, здорово. Как же. Так рассуждает только тот, кто ни разу не встречался с драконом лицом к лицу. Интересно, а сам-то он встречался? Рыцарь не припоминал.

Тогда попробуем начать с более простых вещей: если он настоящий герой, то у него должны иметься атрибуты каждого настоящего героя - вроде волшебного меча, быстрого коня и симпатичной девушки.

Рыцарь придирчиво осмотрел меч: да ничего, кажется; волшебный меч стандартной модели, не шибко новый, но и не развалится после первого же удара. Сойдёт.

Далее по списку следовал быстрый конь. Рыцарь заозирался и вскоре отыскал взглядом пункт номер два. О да, такие кони описаны во всех пособиях для начинающих героев: белые, как молочная пена, с волнистой, играющей на ветру гривой, сильные и молниеносные. Не конь, а сокровище, за которого не жалко и руку отдать - или другую не очень важную часть тела.

А это точно его конь? Рыцарь засомневался. Если скакун не его - тогда чей? Не дракон же на нём ездит! Может, другой герой? Но броди поблизости другие герои, они бы обязательно заглянули на огонёк. Люди этой профессии ненавидят друг друга до жути, ведь они не только коллеги, но и конкуренты. Раздумия привели рыцаря к следующему выводу: он, рыцарь, всё ещё жив, следовательно те, кто владел конём ранее, вряд ли попросят его вернуть, а значит даже если этот конь не принадлежал ему изначально, то теперь уже фактически является его собственностью.

Хорошо, с этим разобрались - а девушка? Аа, девушка... Да, девушка была, вспомнил рыцарь. Такая... такая...

- Как ты, говоришь, она выглядела?

- Кто?

- Та девчонка.

- Которую ты не собираешься спасать?

- Ну да.

- Рыжая. Стройная. Грудастая. Сексапильная. Милашка.

- Волосы длинные.

- Ага.

- Высокая?

- Если её не укоротила гильотина, то да.

- В каком смысле?

- Она воровка.

- Воровкаа... - разочарованно протянул рыцарь в сверкающих доспехах.

- Но чрезвычайно порядочная воровка, - успокоил его дракон. - Иногда даёт бездомным детям по монетке. Волосы всегда причёсаны и аккуратно уложены. Имеет недоразвитого интеллектом братца, о котором вынуждена заботиться, так как родители покинули их в детсадовском возрасте.

- Погибли? - голос чуткого к чужим бедам рыцаря наполнился состраданием.

- Да нет, забили на них, бросили и рванули за границу. Там их батяня завёл новый бизнес, успешный, они с матерью живут припеваючи и по праздникам посылают красавице с её дебильным братцем парочку медяков.

- Ну-ну! - Рыцарь опёрся на меч - душещипательная история воровки взволновала его романтическую натуру. - А дальше?

- А дальше как обычно: бегство из-под стражи, беспрестанное вальсирование между голодной смертью и смертью от острых предметов в руках тех, кто умеет с ними обращаться, кража - помощь бедным, снова кража - снова благотворительность. Однажды пошла на убийство...

- Ах!

- Для защиты брата.

- Смелая.

- Была изнасилована.

- Какой негодяй это сделал?!

- Ты же и сделал. Да не волнуйся ты так: ты её полюбил с первого взгляда (да-да, и на всю жизнь, как положено). И она была не против.

- Зачем же я её изнасиловал?

- Ты мне никогда не рассказывал о своих эротических пристрастиях.

- Оо...

- Как я ни просил... Так о чём я? Ах да, скрывается от назойливого жениха, предводителя шайки грабителей.

- А я?

- А ты скрываешься вместе с ней.

- Неужели? Да ни за что не поверю! Я бы взял в правую руку меч, - рыцарь продемонстрировал, как бы он это сделал, - левой поднял бы жениха за волосы и насадил бы...

- Ты пытался.

- И что случилось? Хотя что за вопрос: я жив, следовательно он...

- Ещё тебя не нашёл.

- А он искал?

- И ищет. После того как ты зарубил всю его семью.

- Какой я негодяй!.. Эй! Так он, семейный человек, увивался за молоденькой девушкой? Какой он негодяй!

- Не всё так просто. В общих чертах: папа, султан, хотел женить его на принцессе, а тот сопротивлялся, потому что недолюбливал женитьбу и отдавал предпочтение наследству на пару с нежеланием делить его с кем бы то ни было. Но папаша заявил: либо ты, чёрт тебя дери, женишься, либо наследству сделай ручкой. И он женился - чего не сделаешь ради 20 миллиардов!

- Ух ты! - Рыцарь устроился поудобнее.

- Однако насильно, как тебе наверняка известно, мил не будешь. Посему, едва женившись, парень грабанул папочку на солидную сумму и смылся, а после вложил эти деньги в собственный бизнес. Грабительский.

- И как у него дела на этом поприще?

- Да как у всех средних предпринимателей...

- А на фига я всю его семью перерубал?

- В очередном приступе беспамятства.

- Какого беспамятства?

- Которым ты страдаешь уже около года.

- Постой-постой! Я не помню ни о каком... Гм.

- Вот-вот.

- И откуда у меня взялось беспамятство?

- Помнишь, я сказал, что ты как-то пытался насадить своего преследователя на меч?

- Помню ли я? Ты сейчас издеваешься? - обиженно откликнулся рыцарь.

- Нет-нет, - успокаивающе произнёс дракон, - я только спрашивал.

- В таком случае ответ "да" - я помню, - ответил всё ещё задетый герой.

- И тебе удалось-таки выполнить свою угрозу.

- Ха! Так я и думал.

- Но твой давний враг, всесильный маг-некромант, оживил парня, наделил его волшебной силой, поставил во главу армии нежити и отправил по точным координатам к тебе, то бишь телепортировал. Не спрашивай, чем ты насолил всесильному магу! Мне не всё известно. Но, очевидно, для создания коллизии достаточно и того, что ты добрый - вроде бы - герой, а он злой - скорее всего - некромант. Классический разброс статусов - и как следствие закономерное развитие событий.

- А почему я убегаю от какого-то жалкого мертвяка? Для чего и как у меня оказался меч-кладенец? И куда я дел рыжую воровку?

- Не леденец, а кладенец, - поправил меч.

- Я и сказал кладенец, - раздражённо бросил рыцарь.

- Прости, видимо, послышалось. Годы, знаешь ли, берут своё, - пожаловался меч. - Сколько долгих лет я пролежал под тем огромным, покрытым мхом, находящемся в самом труднодоступном месте камнем...

- Так что с моими вопросами? - пропуская мимо ушей болтовню меча, напомнил рыцарь.

- Вкратце ситуация такова: маг, помимо прочего, сделал мертвяка бессмертным, и убить его можно, лишь рассеяв чары, а рассеять чары можно, лишь убив мага, а убить мага можно лишь мечом-кладенцом, выкованным искуснейшим в мире кузнецом, убитым из боязни самому быть им убитым с помощью его меча магом. Меч кладенец был схоронен...

- Я слышал: далеко-далеко под большим мшистым камнем.

- Верно. А девку ты спрятал дома у родителей парня-мертвяка. После того как он с ними поступил, родичи его невзлюбили, а прознав, что их сынище-маньяк превращён в бессмертную нежить, решили оказывать посильную помощь всем, кому он не нравится. Друг моего врага - мой друг, и так далее...

- А я, наверное, служил в гвардии, пока меня не изгнали из-за инцидента, который подстроил будущий мертвяк-маньяк?

- Память восстанавливается? - с надеждой спросил дракон.

- Нет, догадался, - горько ответил рыцарь и обхватил руками голову. - Как представлю, - медленно проговорил он, - что по моей вине погибли невинные люди...

- Не совсем по твоей. Ведь это маг отнял у тебя память, чтобы ты стал для него лёгкой добычей - как принято выражаться. И если уж на то пошло, не больно-то они и невинные: султан скупил все власти в округе, так что семейка не платит налогов, время от времени занимается беспределом (ну, там, собирает дань с рыночных торговцев и крадёт из магазина масло) - и при этом остаётся безнаказанной.

- И всё же...

- Слушай, считай, что того требовала высшая справедливость, что мясорубка, которую ты им устроил, была предопределена твоим неискоренимым стремлением к мировой гармонии и дырявой памятью. У тебя один пласт памяти наложился на другой, и ты принял мамашу с дочурками за разыскивающих тебя злобных зомби.

Рыцарь взъерошил длинные тёмные волосы, а потом решительно встал. Выдернув из земли меч, он сказал:

- Учитывая свои проблемы с памятью, не могу быть уверен... Но, по крайней мере, мне кажется, что я приходил сюда с какой-то иной целью, а не чтобы совершить экскурс в собственную биографию. Да вообще говоря: на кой ляд я припёрся к драконьему логову?! Не спорю, я потерял память, но со здравым смыслом у меня пока порядок!

Дракон немного помолчал, а затем изрёк:

- Ладно, ты меня поймал. Мне не удалось тебя обдурить.

Рыцарь недоумённо приподнял брови.

- Обдурить? То есть всё, что ты мне наплёл - неправда? О провалах в памяти, о злобном маге, об армии мертвецов и о моих преступлениях...

- Нет-нет, не волнуйся... ээ, я хотел сказать, не сомневайся, это было на самом деле. Просто, понимаешь... м... в общем...

Рыцарь подозрительно покосился в ту сторону, из которой раздавался голос дракона, и покрепче обхватил меч-кладенец.

- Я... у меня сейчас нет денег.

Герой впал в ступор.

- Что? Каких денег?

- Эти провалы в памяти - они такие удобные, когда нужно не отдать долг.

Подозрительность рыцаря усилилась, однако его догадливость находилась на прежней отметке - на нуле.

- Не понял? - отважно заявил герой, держа перед собой меч и медленно отступая назад.

Редкие лучи солнечного света, проникавшие в пещерный проход и взбивавшие многолетнюю пыль в объёмные вихри, обрисовали нечёткий, выползавший наружу силуэт.

- Да что ты не понял?! Я и есть тот всесильный маг-некромант!

На фоне отливающего голубизной неба и кучевых облаков дракон смотрелся очень внушительно - и очень костляво. Поскольку был скелетом.

- Мне надоело играть в игры! - громыхнул он. - Значит, так: примерно год назад я занял у тебя деньги...

- На что? - спросил ошарашенный рыцарь, не прекращая движения спиной вперёд.

- На заклинание. Мои запасы золота и драгоценностей истощились вместе с моей плотью: слишком много расплодилось самоуверенных героев, которых так и тянет проникнуть в пещеру дракона, украсть его сокровища и отрубить от него кусочек. Некоторые рвутся спасать девственниц, хотя я этим не увлекаюсь. - Всесильный маг неожиданно умолк, а затем с неохотой поправился: - Больше не увлекаюсь. Я не в том возрасте, чтобы интересоваться женским полом. Я мирно коплю деньги на старость...

- Ага, с помощью армии живых мертвецов.

- Обычно я их использую как рабочих. Ты - единственное исключение.

- Приятно слышать, - наконец притормозив, хмыкнул рыцарь.

- ...а тут заявляешься ты и давай требовать долг! Знали бы вы, герои, какими трудами достаётся сегодня кусок хлеба!

Рыцарь пристально глядел на мага. Наглядевшись вдоволь, он взвесил в руке меч, взмахнул им для пробы и молча двинулся по прямо противоположной траектории, а именно - вперёд.

На этот раз отступил дракон.

- Спокойнее-спокойнее! Силовыми методами ничего не добьёшься!

- Уверен?

- Я верну тебе деньги, обещаю.

- Как же, так я и поверил.

- Хочешь, расписку напишу?

- Нет, я хочу кое-чего другого.

- Но тебе даже не известно, для какого заклинания мне понадобились деньги! - выкрикнул дракон последний аргумент, спиной юркая в пещеру.

- Думаю, мне это будет неинтересно.

- Ошибаешься, - ехидно послышалось из темноты. - Я хотел приготовить заклинание перемещения во времени, а оно дорого стоит...

- Неинтересно. - Рыцарь огляделся в поисках подходящей для факела ветки.

- ...и, вернувшись в прошлое, предотвратить нашу встречу...

- Угу. - Рыцарь обмотал вокруг толстой палки сухую траву, высек кремнем искру и запалил факел.

- ...и мне это удалось.

Рыцарь замер.

- И мне это удалось неоднократно! Путешествия во времени - забавная штука, надо сказать. Иногда они к такоому приводят...

Рыцарь не двигался.

- Когда я сбился со счёта, суммирая наши бесконечные, безрезультатные встречи, то понял: надо предпринимать нечто более радикальное! И я, поступившись принципами и позаимствовав у знакомого колдуна бутылочку с любовным снадобьем, отправился в ещё одно путешествие, но уже в другое время и в другое место. После чего опять возвратился сюда.

Факел рыцаря плавно опустился, и огонь, сыпля фейерверком искр, поджигал одинокие засохшие травинки перед входом в пещеру.

- Но, если поразмыслить, это случилось в прошлом, а посему с того момента и до нынешнего я продолжаю оставаться верным своему принципу. Какому? Ни грамма женщин! С ними одни проблемы, доложу я тебе! Стоит их похитить и изнасиловать, как они тут же начинают распоряжаться тобой как своей собственностью. Девственницы в этом плане особенно наивны и неразумны. Как ни объясняй им, что секс - это просто секс...

Факел выпал из руки рыцаря. За ним последовал меч.

- Ох уж эти мне старорежимники!..

- Ты переспал с моей матерью?!

Повинуясь внезапному импульсу, рыцарь посмотрел на ноги - они были короткими. Рыцарь перевёл взгляд дальше - у него были широкие бедра. Рыцарь перевернул руку - его ногти были красного цвета. До этого места ещё оставалась надежда, но то, что располагалось чуть выше, отсекало её раз и навсегда.

- Всем известно: женщины не бывают рыцарями. Они не убивают драконов, не грабят их пещеры, не спасают из заточения принцесс и не дают всесильным магам деньги в долг.

Пасущийся неподалёку конь странно заржал.

А обиженная на мировую несправедливость рыцарь расплакалась горючими слезами.

 

 

Никто не знает…

 

(рассказ-зарисовка в стиле фэнтези)

 

- Ну превратился ты в женщину, ну и что? Зачем трагедию из этого делать? – Дракон протянул жалостливо всхлипывающей рыцарю кружевной платок: припас на случай её истерики.

Сам пятиметровый маг-скелет – кстати, с трудом помещавшийся в гостиной – не видел в постигшем знакомого несчастии особой проблемы. Да вообще никакой не видел.

- Ну женщина и женщина, - голоском, что нежнее бархата, убеждал он. – Мало ли на свете таких, как ты?

- Хлип-хлип… Да ни одного! То есть ни одной. То есть… ы-ы-ы!..

Плач усилился.

Дракон нервно заёрзал в широком кресле, обитом шкурой молодого йети, - дорогое удовольствие, но они скидывались на покупку мебели вместе с рыцарем. И дом приобрели на пару. И участок, подальше от любопытных глаз, искали сообща: жители королевства почему-то без особого энтузиазма восприняли магическую операцию по смене пола. Пришлось перебраться в горы не только эмигранту-воителю, но и сочувствующему в лице костистого чудесника.

Хотя это была не совсем операция, а… профессиональная деформация. Если идёшь с мечом на владеющего заклятиями гиганта, не жалуйся на возможные метаморфозы. Лучше скажи спасибо, что не в лягушку…

- Лучше бы в лягушку-у-у! Ы-ы-ы!

- Не реви.

- Хорошо тебе говорить! Ты вон какой… мужественны-ы-ый!..

- Не реви. Не роняй достоинство в глазах благородных дам, которых ты любил… любила.

- У-у-у! По больному решил ударить, да? Соль на раны сыпешь?! Теперь-то мне их любить нечем!

- Подумаешь! Я вот с ними вообще завязал… если, конечно, не считать твоей матери.

- Хлип… Да уж. Бурные и продолжительные аплодисменты.

- Да завязывай реветь! Глядишь, оно и хорошо…

Как по мановению волшебной палочки, где-то посеянной драконом, рыдания тотчас прекратились. Даже не тотчас, а ещё раньше, словно интерес полиции в безопасности граждан. Их – рыданий – будто бы и не было никогда.

- Э-э-э, чего это ты на меня уставился? – Маг на всякий случай эдаким пятисоткилограммовым мотыльком вспорхнул с кресла и, ударившись черепом о потолок, отлетел в угол. – Хватит на меня зыркать!

- Значит, тебе женщины нравятся? – сладко пропела рыцарь.

- А кому они не нравятся? – занял оборону, правда, не слишком уверенно, дракон.

- МНЕ!

- Ну-ну. Не кипятись. Всё же решаемо. Вот, к примеру… м-м… о! Выставь свою кандидатуру на выборы. Народ любит эпатажных и скандальных личностей. Изберут тебя, и будет у нас первая женщина-король. – Скелет не сдержался и хихикнул.

Рыцарь не прекращала неминуемо надвигаться.

- Да разберёмся с ситуёвиной, - пообещал дракон, в умиротворяющем жесте выставляя вперёд крылья. – Клык даю.

Победно хмыкнув, дама в доспехах прошествовала обратно к креслу.

- Разумное решение, моя любимая ящерка. Не забывай, из-за кого, в конце концов, заварилась эта хренова каша.

- Из-за тебя, хи-хи? Молчу, молчу.

- Так-то. А то, понимаешь, всем известно… женщины не дают магам в долг…

- А если бесплатно?

- Что ты там вякнул?

- Говорю, уже размышляю над проблемой. Вот только ничего не придумывается. Может, в следующий раз?

Тишина, заполнившая гостиную, заставила бы похолодеть и айсберг.

- Значит, у каждого пола свои преимущества? – полюбопытствовала рыцарь.

Дракон, вернувшийся было на прежнее место, бочком, согнувшись отошёл назад.

- Ну-у… как бы… да?

- И от этой штуки одни проблемы?

- Пф… ы… с точки зрения женщин… гм… да?

- А давай проверим.

- Наконец-то здравомыслие победило поспешные…

- На тебе проверим.

- …выводы? – договорил скелет.

 

 

Проблему, связанную с его достоинством, дракон решил достойно: замолчал и стал покорно кивать, соглашаясь с каждым словом рыцаря.

- Повтори план, - сняв последнюю деталь обмундирования – шлем, скомандовала та. Её богатое металлом сопрано можно было использовать для обшивки космических кораблей.

Пятиметровое фигурище окинуло ладную фигурку оценивающим взглядом.

- А чего повторять-то? – устало сказал пятиметровый.

- По твоей вине я вынуждена… вынужден носить бесполезные части тела. И, наоборот, не носить полезные. Так что ничего, повторишь, не развалишься.

- Ла-адно. Я переношу тебя в прошлое, - забубнил дракон заученные фразы. – Ты находишь меня, не даёшь мне переспать с твоей матерью, убеждаешься, что твой отец – уже действительно твой отец, - и возвращаешься.

- Правильно. И самый важный пункт…

Дракон состроил кислую мину.

- Если у тебя не получится, ты меня из-под земли достанешь…

- …или из пещеры, или с неба, - добавила рыцарь. – Верно. А потом?

- А потом… чик!

Девушка с удовольствием понаблюдала за тем, как ёжится скелет: картина, не только приятная ей лично, но и забавная для любого.

- Угу. – Лёгкий, грациозный кивок.

- Знаешь, а тебе даже идёт быть женщиной, - вырвалось у мага. – Может, передумаешь?

- Могу и передумать – и устроить тебе проводы мужественности прямо сейчас. Меч-кладенец до сих пор при мне.

- Но это негуманно! – возразил дракон. – Он же разумный!

- А тебе не всё ли равно?

- Да, но я же разумный! – послышалось из рук рыцаря. – А о чём речь?

- Заткнись.

- А, опять об этом.

- Снадобье готово, дракоша?

- Готово. Держи.

Длинная костлявая лапа протянула колбу с бурлящей то ли серой, то ли бурой или, возможно, малиновой жидкостью. Рыцарь взяла стеклянную ёмкость и, шумно выдохнув, залпом её осушила.

- Горячая, ё!

- Постыдилась бы! Приличная дама, а выражаешься, как сапожник.

- Ты у меня щас… Ой! Какого Саурона?!

- Ты о том, что тело, образно говоря, разрывает на части?

- Да.

- И череп словно бы превратился в плавильный котёл?

- Да!

- И разряды электричества, непрестанно жаля, бегают по всему телу?

- Да!!!

- Тогда порядок. Снадобье работает.

- Ты не предупреждал!

- А это сюрприз, - активно, но втихую злорадствуя, прошептал дракон. – О, ты уже пропадаешь. Пока-пока. Удачи-кукарачи.

Юная красотка ростом примерно метр шестьдесят, с огненно-рыжими вьющимися волосами до мягкой точки и непонятным размером груди – что-то между четвёртым и пятым – зарычала недовольной рысью. Её тело к тому времени почти растворилось в пространстве-времени, точно дождевая капля в глубоком колодце.

- Эй, драконий сын! – раздался недовольный женский голос. – Сейчас же прекрати пялиться на мои си…

В следующую секунду рыцарь окончательно исчезла.

Дракон пожал плечами, ненароком уронив с полки вазу, прихваченную с прошлого места жительства, из пещеры. Всё-таки там было поспокойнее, несмотря на многочисленных рыцарей-освободителей, приезжавших из соседних королевств, чтобы «одолеть коварного жестокого зверя». Хотя, стоит заметить, никто из них не пытался лишить мага его магического… существа.

- Женщины вправду инопланетяне, - резюмировал скелет.

Потянулся, пробил потолок, вынул лапы и отправился во двор – пасти белогривого коня только что улетевшей в прошлое рыцаря.

 

 

- Живём в дыре, словно хоббиты какие-нибудь, - буркнул покачивающийся в гамаке дракон. Взял с золотого подноса, украшенного голубой каёмкой, бутерброд, положил на него внушительным холмиком крупную чёрную икру. – Дача на круче, ёлы-палы! Никакого уважения к работникам посоха и файерболла.

После этой реплики костистый был вынужден делать другой бутерброд, потому что первым он запустил в боевого коня: очень уж ржание того отдавало издевательством.

Пока дракон, бубня что-то про распустившихся кобыл и жеребцов, открывал трёхлитровую банку с икрой, некто безумной молекулой пронёсся мимо гамака, затормозил, столь же стремительно подскочил обратно и с силой, за ключицу, потянул скелета вниз.

- Ну вот, смотри, что ты наделал, - проворчал ящер. – Надеюсь, ты именно наделал, а не наделала?

- Не знаю. Я… - Рыцарь замер на полуслове.

А после облегчённо вздохнул – так, будто хотел пропустить через лёгкие весь воздух гор. Голос. Его голос! Он – мужской!

- Дракончик! Дракончик, миленький! Я – это я, понимаешь?! Я – я!..

- Хорошо-хорошо. Только прекрати меня лобзать и слезь, чтобы я мог в полной мере выразить радость.

Воин резво соскочил с набора костей, что приходился ему заклятым другом либо, по иной версии, добрым врагом.

- Ну, как я выгляжу?

- Забрало подними.

Металлическая полоска тут же очутилась на лбу, открывая симпатичное лицо с красивыми небесно-синими глазами. Мужчина выглядел максимум лет на двадцать.

- О-о-о, - протянул дракон. – Ты помолодел.

- Для тридцатника неплохо? – удивленно-обрадовано поинтересовался рыцарь.

- Угу, угу, - осторожно согласился скелет. – Поздравляю.

- Спасибо! Я так рад, о, знал бы ты, как я рад, что вновь стал мужчиной! Что вновь буду самим собой – тем талантливым, успешным, бесстрашным качком, к которому привык!

- Эге.

- Что моя девушка вернётся ко мне. А то, вишь, не нравятся ей такие. Значит, с одноклассницей – это ничего, а с любимым, хоть и превратившимся в женщину, чего?!

- Ыгы.

- А ещё, ещё… я всем отомщу!

- Ага?

- Ну, тебе не буду.

- Ага.

- Но вот злыдням, которые выгнали нас на задворки королевства, - непременно!

- А доспехи-то у тебя откуда? Ты же специально без них переносился, чтобы не запалиться.

Рыцарь помрачнел.

- Пойдём, - нехотя проговорил он. – Расскажу.

Они молча, не спеша потопали к трёхэтажному бревенчатому особняку, и по дороге маг предпочёл не говорить врагу-другу, что глаза того поменяли цвет с привычного зелёного на синий. О другом он также умолчал.

 

 

- Хватит с камином копаться, - поторопил волшебник медленно разжигавшего огонь меченосца.

- Дай передохнуть, а? Я так устал… - отозвался рыцарь, забывший даже снять доспехи.

- Да в чём дело-то?! А ну колись! Прекращай интригу разводить!

Молодой человек чиркнул спичкой, поднёс пламя к бумаге, та мгновенно загорелась – и немедленно потухла.

- Да что ж всё не слава богам!

- Коро-оче-э, - прорычал дракон.

Рыцарь выругался, помянув того, кто клал камин, людей, что посадили лес, и гения, который придумал тонкие спички. Порывистым движением мужчина бросил в пасть камина коротенькую палочку с обугленной головкой, обернулся к дракону и затараторил:

- Значится, делал я, как мы запланировали.

- Ну.

- Перемещаясь в прошлое, остановился в том году, когда меня зачали.

- Легко нашёл?

- Очень. Твоё заклинание временной видимости, которое ты смешал со снадобьем переноса, помогло: циферки бегали перед глазами – надо было только соскочить на нужной.

- Типа как выйти из автобуса на своей остановке.

- Чего?

- А, это не из вашей эпохи… в смысле, нашей. И? Что дальше?

- Затем в темпе отыскал дом своих родителей… вернее, благодаря тебе – только матери. – Рыцарь обжёг собеседника взглядом.

- Не тормози, - используя функцию “Ignore”, подгонял чародей с крыльями. – Рассказывай.

- «Отца» дома не было.

- А меня?

- И тебя тоже… папашка. Зашёл я в прихожую – никого. На кухню – опять никого. В ванную – то же самое. В комнату матери – а там наткнулся на свою родительницу!

- Жуть! А затем?..

- Затем я выхватил меч и до смерти напугал того, кто кувыркался с матерью в постели.

- Меня из прошлого?

- А вот нет! Говорю же, без тебя обошлось. Чудик какой-то с мамашей резвился.

- Тёмный?

- Не всосал. Что тёмный?

- Тот чудик – брюнет?

- О боги! Какая разница?!

- Ну, может, и никакой… - пробормотал дракон.

- Машу я, значит, мечом, - распаляясь, вещал рыцарь, - пугаю чудика – в основном воплями клинка, которого я разбудил, когда выхватил из ножен. Чудик вскакивает и голышом выпрыгивает в окно. Вот умора!

- Ы?

- Ну, мамина спальня на втором этаже находилась.

- А-а-а. А-ха-ха.

Рыцарь, похоже, вошёл в раж.

- Только я это сделал, как кто-то припёрся. Я бегом, чуть ли не лётом – вниз. А там – папаша.

- Я?

- Не, настоящий папаша. Вернее, формальный. Блин! Первый, в общем.

- М-м.

- Вежливый такой: «Что вам надо, мадемуазель?» Я р-раз кованым сапожком ему промеж ног – и на улицу. Вот тут тебя повстречал: ты, озираясь и одновременно напевая, шёл к крыльцу.

- Боюсь спрашивать о продолжении этого триллера.

- Какого триллера? Что за чушь ты постоянно несёшь?

- А, снова перепутал.

- М-да? Проехали, короче… На чём мы остановились?

- На мне.

- Ну, схватил я тебя за загривок… за кость под гипотетическим загривком, - поправился рыцарь, - и потащил прочь.

- Я сопротивлялся?

- Не особо. Узнал, надо полагать.

- Странно: ты же тогда ещё был женщиной, а я тебя помнил только мужчиной.

- Хм.

- Всё?

- Всё. Едва вышел наружу, сразу возвратился сюда.

- А доспехи-то откуда?

Громыхнув металлом, рыцарь пожал плечами.

Дракон вдруг сделал подозрительно-невинное и вместе с тем чертовски смущённое лицо. Отвернулся, уставился в окно.

Сначала воин ничего не понял. Он и через минуту ничего не понимал, но вопрос задать догадался-таки:

- Погоди-ка… А как я очутился в пещере? Я ведь именно оттуда вышел, прежде чем вернуться в наше время.

- У-угу-у, - подтвердил маг – его интонация рыцарю совершенно не понравилась.

- И почему на мне оказались доспехи?

- У-угу-у.

- Что угу?! – взорвался мечник.

- Кто знает…

- И вот чего не пойму, - обращаясь уже к себе самому, а не к кудеснику, рассуждал мужчина, - по какой причине я не переместился во времени давным-давно? Если меня отрубило, то действие снадобья должно было закончиться, пока я валялся в беспамятстве. Кстати, с чего это меня могло отрубить?

Скелет молчал, уставившись в стену. Его плечи подрагивали.

- Ты там что? Гогочешь?

- Не-эт… - еле сдерживаясь, промямлил дракон.

- Больше никогда не дам тебе в долг! Никогда, понял!? А то пожертвуешь потом и кровью отобранное у других драконов богатство вот этим вот хохочущим костям без мешка, и что взамен? Вначале всесильный маг-некромант тебе память стирает, после в женщину недостойным образом превращает, а затем начинаются вообще… непонятки. Ты хоть имеешь представление, что со мной случилось?

Дракон помотал головой. Из его глаз, не видимые рыцарю, текли слёзы. Полый живот сотрясался от беззвучного хохота.

- И я не представляю…. Вот нафига ты волшебную палочку потерял? Не мучались бы сейчас… А тот долг, с которого всё началось, напомни, накой тебе нужен был?

Хвостатый вдохнул, выдохнул – и выдал ответ скороговоркой, потому что иначе заржал бы:

- Мы собирались организовать совместное предприятие.

- А, ну да. – Воин наконец вспомнил. – Драконы и рыцари всех королевств – соединяйтесь! Милые старые деньки. Тогда идея о сотрудничестве человекоядных ящеров и людей-ящероненавистников ещё не выглядела глупой утопией. Жаль, задумка пошла прахом из-за того, что ты не вернул мне деньги… Стоп! Так вот в чём причина! Ты не хотел организовывать драконо-рыцарское братство, а просто-напросто попёр мои бабки! Вы, динозавроподобные, жуткие скопидомы и жмоты!..  Да что тебя плющит-то?!

- Мы… ха… жмоты… ха-ха… зато… не носим… ха-ха-ха… для красоты… голубые линзы! Ха-ха-ха-ха-ха!..

Напрягал и безудержный смех дракона, и что-то в его словах. Но что? Рыцарь попробовал поразмыслить – не получилось. Обозлённый на собственную недогадливость, а заодно на нетактичность огнедышащего, он сорвал с головы шлем и бросил на пол. «Убор» бухнул об доски, отскочил, закатился под диван. Длинные светлые волосы растрепались, закрыв поле зрения.

- Лиро-эпическая сила! – Рыцарь занёс руку, чтобы поправить шевелюру, - и застыл, подобно статуе, воздвигнутой в честь их нынешнего короля.

Живот болел немилосердно; держась за него лапой, дракон вновь заговорил с воином:

- Брателло, у меня для тебя три новости. С какой начать?

Рыцарь откликнулся похоронным тоном:

- С плохой.

- Дело в том, что хорошей среди них вообще нет. Новость первая: чудик с тёмными волосами, которого ты видел в доме матери, - твой истинный отец.

- Мать изменяла папе ещё и с… папой?!

- Новость вторая: ты не совсем мужчина.

- Чего-о?..

Внезапно раздался стук, от которого так и сквозило вежливостью.

Неохотно подойдя к двери, рыцарь распахнул её и с неудовольствием обнаружил на противоположной стороне порога напомаженного субъекта. Субъект накручивал на безукоризненно наманикюренный палец завитые явно при помощи бигуди мелированные волосы и улыбался от уха до уха, не в силах, однако, растянуть обезображенное подтяжками лицо. Но этого мало: субъект игриво подмигнул хозяину особняка голубым глазом.

- Чем обязан? – холодно, насколько мог – а мог он не очень, - приветствовал рыцарь.

- Ну, здравствуй, дорогой, - разлил елей субъект.

Дракон неслышно вырос за спиной у пехотинца.

- У этого голубоглазого, если тебе интересно, тоже линзы.

Рыцарь не врубился. Затем всё же скосил один глаз вправо, глянув на свою, держащую дверь руку. Руку с идеально ровными ногтями, покрытыми бесцветным лаком и блёстками.

Немедленно отпрыгнув от сомнительного мужчины, рыцарь захлопнул дверь. Дом покачнулся. Щеколда скользнула в паз, щёлкнул закрываемый замок.

- Ч-что э-это? – заикаясь, еле выговорил воин.

- Вторая новость, - как ни в чём не бывало объяснил дракон. – Как я понимаю, тот отец, что тебя воспитывал, имел… да, имел… немного нетрадиционные взгляды на взаимоотношения полов.

- Ч-что ты н-несёшь?! Э-этого не может быть! Как же меня зачали, ежели он не туда ориентированный? Не сходится!..

- Ну конечно, не сходится…

- Вот.

- …потому что он тебя не зачинал.

В дверь аккуратно, утончённо стучали. Рыцарю было по барабану – он этого даже не замечал.

- Потому что он – как? – проблеял вояка.

- Никак, - вынес приговор маг. – Представь, что красивая, безумно сексуальная девушка схватила тебя за загривок… или, допустим, за кость под гипотетическим загривком – и потащила в укромное местечко. Что бы ты сделал на моём месте?

Сердце ухнуло в самый низ – в направлении реки Стикс, матери первородных мрака и ужаса.

Ничего не подозревающий меч-кладенец сладко причмокивал во сне.

- Это и есть третья новость? – пискнул рыцарь.

- Она самая. – И дракон подтвердил вывод безжалостным кивком. – Ну, что ты стесняешься? Давай, обними папочку!

- Какого, к дьяволу, папочку?!

- А такого. Если ты в прошлом, будучи обаятельной девушкой, встретишь охочего до женского пола и изголодавшегося по нему же приятеля, то в будущем, может, и родишься сыном – но только своим собственным.

Омоложенное пластическими операциями лицо рыцаря хранило пугающе бесстрастное выражение.

- Опять не сдержался, да? – уточнил он.

- Увы. – Дракон развёл длиннющими лапами, нечаянно сорвав занавески.

- А как же разговоры о том, что no woman – no cry?

- Попробовал бы воздержаться с моё. А потом, сердцу не прикажешь.

- Сердцу???

- У нас, истинных мужчин, сложно отделить одно от другого.

- Я тебе их щас… хнык… от… хнык-хнык… отделю-у-у-у-у!..

По доброй традиции обидевшись на мировую несправедливость, рыцарь расплакался горячими слезами – и уткнулся макушкой дракону в плечо.

- Ну-ну, мой хороший, мой противный сынок. Не печалься и не хнычь. Найдём тебе достойную пару. Накачанного, видного мужика – не то что накрашенное курообразное за дверью. И кого-нибудь получше твоей пассии, щеголяющей во-о-от такими буферами. В общем, будете вы с суженым жить долго и счастливо, пока смерть…

Тут рыдания сделались оглушительными, скелет даже перестал слышать, что говорит.

- Н-да. – Поглаживая более или менее мужчину по прореженным волосам с кончиками, выкрашенными в белое, скелет понял, что допустил серьёзную ошибку: не стоило упоминать о смерти. – Рыцари бывают разными, хоть и никто не знает об этом, - задумчиво проговорил он. – Эх, вечно с вами, чувствительными натурами, проблемы!

Прижав щёку воина к костистому телу, маг негромко запел – песню из подсмотренного в альтернативной вселенной мультфильма про щенка своеобразной расцветки. Мультик и раньше вызывал смешанные чувства, но теперь-то приходилось самолично завывать «арию» главного героя. Дракон, к его чести, превосходно справлялся с задачей, прочувствованно, нежно, чуть ли не по-матерински успокаивая впавшего в депрессию рыцаря.

И лишь иногда невыносимо трогательный текст прерывался непроизвольным утробным гоготом.

 

 

Великий Защищатель, или К нему и от него

 

Когда бы все мы ценили не только золото, а еду, веселье и песни,

этот мир был бы гораздо приятнее.

***

Спору нет, если ищешь, то всегда что-нибудь найдешь,

но совсем не обязательно то, что искал.

(Дж. Р. Р. Толкин «Хоббит, или Туда и обратно»)

 

- Рон, подержи.

- Вась, я же просил называть меня Колей. Даже в оффлайне.

- Нет, ты – Рон, я – Говард, а она – Китти. Уяснил?

- Уяснил-то уяснил. – Рон тяжко ухнул, когда ему передали громоздкую кольчугу; немного попыхтев и поотдувавшись, он наконец сдюжил и принялся тащить её вместо неформального лидера. Дорога, как назло – впрочем, совершенно естественно, - пошла в гору. – Я его… уф… не пойму… уф… Вась, то есть Говард: отчего нас с тобой нужно называть иностранными именами, а её – няшным форумным прозвищем?

- Потому что она няшка, - безапелляционно ответил Говард. – Уяснил?

- Уяснил, - покорно согласился Рон.

Закончился подъём (невероятно крутой для доспехоносца, согласно всё тому же закону подлости), и холм перешёл в спуск.

- Говард, я ещё хотел… а! а-а-а!

- Рон! Стой! Куда с доспехами?!

Но Рона было уже не остановить: споткнувшись об удивительным образом подвернувшийся крупный круглый камень, рыжий парень с короткой стрижкой кубарем полетел вниз, разбрасывая части Говардовых доспехов до тех пор, пока не замер внизу, весь в пыли и дорожной грязи, взлохмаченный и кашляющий. Подбежал Говард, отдышался, затем поохал, потом встряхнул еле поднявшегося на ноги Рона.

- Ну, как ты мог, раздолбай ты этакий? Как же мы теперь справимся с Великим Защищателем? Он ведь, знаешь, силой не обделён!

- Кхе, знаю, кхе, - согласился Рон. – Ещё бы знать какой, - добавил он вполголоса. И дальше, на нормальной громкости: - Меня смущает, кхе, другое, о чём я и хотел спросить.

- Ну, говори, - соблаговолил Говард.

- Мальчики, - вдруг донёсся повелительный голос стройной, грудастой, высоченной, длинноволосой и так далее, и в том же духе, короче говоря, классической блондинистой Китти.

- Погодил, - резко отозвался Говард – и тут, вспомнив, с кем разговаривает (с обладательницей «чёрного» пояса по каратэ и всяческих данов по прочим видам единоборств), неформальный лидер мгновенно смягчился и просюсюкал: - Сейчас, наша волшебница, Рон о чём-то собирался меня спросить. Ох уж этот Рон, вечно не к месту вопросы задаёт, ха-ха, ха-ха.

- Ладно, - разрешила Китти и тряхнула волосами ниже пят. – Только не ссорьтесь… Вот блин! Споткнулась опять о свои космы! Отрежу к Саруману!

- Только попробуй… э-э… пожалуйста. Уважаемая, - грозно пресёк её «революционные» попытки Говард. – Ну, в общем, бог с этими космами, - прошипел он на ухо Рону, который, надо сказать, за прошедшие оффлайновые годы устал слушать эти вечные то ли сопли, то ли хардкорные завывания. «Вожак» повысил голос: - Так о чём ты собирался поинтересоваться?

Рон облегчённо вздохнул: наконец-то.

- О Великом Защищателе, - произнёс рыжий.

- Хм-м-м… - Говард почесал жиденькую бородку, поправил очки, опасливо огляделся и храбро вопросил: - А что же ты столь неуместно осведомляешься о цели нашего визита к его пещере?

- Ну, просто… не так уж неуместно. По-моему, вполне своевременно, учитывая, что я шибанулся именно о его пещеру, возле которой мы и имеем счастье сейчас стоять и непринуждённо дискутировать.

Говард, как током ударенный, отскочил назад, выхватил меч, но у него это не вышло, и он попытался снова; тогда меч застрял, и ему пришлось тащить оружие снова, с приглушёнными – чтобы, не дай боги, Великий Защищатель не услышал – проклятиями.

- Где… где он? Я его! Я ему! Я его!..

- Спокойно, спокойно, - увещевательным тоном произнесла Китти, кладя мягкую ладошку на плечо негласному командиру.

Это было ошибкой: и без того взбудораженный, очкарик Говард возбудился ещё больше.

- Покажите мне этого прятуна! Где он прячется? И почему? И что охраняет? Всё хочу знать! А ну выходи, червяк ты жа…

То, что произошло дальше, заставило троицу героев отскочить на десяток шагов назад, встать спина к спине и вытащить дрожащими руками купленное в лавке возле дома интерьерное оружие (у Китти были звёздочки, у Рона – ножи, а у Говарда – катана, если что). Итак, произошло следующее:

- Ну чего разорались! – прогремел жуткий рычащий глас. – Дайте отдохнуть – не помню, когда за последние века три или четыре нормально выспался!

Герои замерли и стояли безмолвными статуями довольно долго, после чего Говард всё-таки не выдержал:

- Ты… это… червяк! Ты чего там… это?! – храбро выкрикнул он.

- Молодец, - неслышно шепнула ему на ухо испугавшаяся Китти – настолько неслышно, что он не услышал.

- Я там не «это» – я релаксировать пытаюсь.

- Рела… что?

- А ты мне мешаешь, - сделал вид, что оглох, тот, кого они (и наверняка небезосновательно) приняли за Великого Защищателя. – ЯСНО?

- Я… я… - сказал Говард, и грустно вздохнувшему Рону пришлось довершить это привычное заикание за командира:

- Ясно. Ясно нам.

- Угомонись, а? – подхватила расхрабрившаяся Китти. – Зачем пристал к Васечке?

Наступила тишина, в которой каждому из пришедших на подвиг почудилось что-то своё; Великий же Защищатель в течение этой продолжительной паузы безуспешно пытался осмыслить услышанное.

- Значит, вы утверждаете, - уже гораздо медленнее и спокойнее проговорил он, - что обладаете обычными именами?

- Нет! – выступил-таки вперёд отважный Говард. – Её зовут Китти, меня…

- Да понял я! – опять огрызнулся невидимый Защищатель.

- Да? – Говард опешил, почесал грудь под футболкой с надписью русскими буквами «Ботаника – форевер!» и уточнил: - А откуда?

- Откуда надо. Много знать вредно, знаешь?

- Знаю.

- То-то и оно. Ох-ох, моя спина.

- Что? Пратчетт? Так ты читал?!

- Я-то? Хе. – Некоторое время пещера, казалось, сотрясается от сокруштельного хохота, а затем, когда у героев разложило уши и они вновь оказались способны слышать, Великий Защищатель продолжил: - А как, ты думаешь, столь фантастические книги попали в ваш обычный-преобычный мир?

- Я не…

- Кстати, - тут же перебил Защищатель, - а что это за мир? В последний раз я был в каком-то королевстве, где процветали взяточничество, разврат и остальные царско-рыцарские атрибуты. Ещё случилась одна интересная история, связанная с нетрадиционными…

- С чем?

- Да неважно. Причём даже две истории. Хотя ладно, решили же эту тему не поднимать. Ну-с, - заговорил Защищатель более благожелательно, - с чем пожаловали, геройские вы мои герои? У вас же, я полагаю, и доспехов нет – валяются, небось, у входа; и мечи, нужно полагать, ненастоящие; и шлемы, конечно же, не надели…

- Притормози, - недовольно оборвала его Китти.

- Это ты притормози, - ответствовал ей тем же явно задетый Защищатель. – Я вашу сестру много лет назад слушать перестал. А знаешь почему?

- Почему?

- Да какое тебе дело! Не сложились у нас с ней отношения.

- С сестрой? Моей?

- А у тебя есть сестра?

- Нет.

- Вот видишь.

- Ну,  я и думаю… какая сестра? что за сестра?..

- Не глупи! Сестра – метафорическая. Ребята, - обратился Великий Защищатель к Рону с Говардом, - зачем вы её притащили?

Говард тотчас смутился до состояния перезрелого томата, а Рон, приложив ладонь к лицу, заговорщически прошептал:

- Она красивая.

- Оно понятно, - проворчали в ответ из затхлой и тёмной пещеры. – Но что теперь, всякую симпатичную кралю с собой таскать?

- Э-э… да?

- Это я спрашиваю! – снова разозлился Великий.

- А что ты на нас орёшь?! – не выдержал Говард; он затрясся, снял порывистым движением круглые очки с огромными диоптриями, опять надел, опять снял и, надев в очередной раз, прокричал: - Не трожь Китти, а то схлопочешь по печени!

Защищатель примолк, видимо, пораженный смелой… да что там, храброй отповедью очкастого зубрилы, хоть и предводителя отряда ролевиков, состоящего аж из трёх человек. Ради справедливости же стоит заметить, что поражены оказались все.

- Вась, - понизив голос, мягко произнесла Китти.

- Я Гова… в смысле, неважно, - молниеносно поправился Вася. – Что ты хотела, Китти?

- Как победим, я дам тебе свой номер телефона.

- Точно? Здорово! А мы правда победим?

- Разумеется!

- Ну, раз ты так говоришь… а то что-то я засомневался слегка…

- Да ты его одной левой уложишь, этого хвалёного Защищателя! – И Китти ободряюще потрясла Говарда за плечо.

С острого носа Говарда свалились очки. Он подхватил их на лету, водрузил обратно и, шмыгнув носом, сверх-отважно бросил пещере:

- Слышал, червячок? А ну выползай! Драться будем!

- Бур-бур-бур, как в анекдоте, бур-бур-бур, - неразборчиво донеслось из пещеры. – Ну, раз вы так хотите… Только не жалуйтесь, будто я не предупреждал. Ох уж эти мне ролёвщики, распоясались хуже классических рыцарей…

Говард теперь ничего не боялся, Китти отродясь была девушкой обезбашенной, а Рон решил не страшиться за компанию – и, тем не менее, когда из входа в пещеру повалили клубы дыма, а следом за ними на свежий чистый летний воздух, под голубое небо и белые облачка, выбрался многотонный дракон, троица в едином порыве отшатнулась ещё дальше.

- Ну куда же вы? – посмеиваясь, поинтересовался дракон, непонятно с чего белый и очень костистый. Однако причина выяснилась вскоре, едва прошёл приступ неконтролируемого страха, на смену которому явился столь же сильный приступ смеха: дракон был… скелетом!

- Шкелет, - процитировала первой отсмеявшаяся Китти.

- Ага! – присоединились к ней остальные. – Ага!

- Ну шкелет, - передразнил дракон-защищатель. – Ну и что?

- А ты такой… белый.

- И худой.

- С оригинальными крыльями.

- Или вы сейчас же замолкаете, или я продолжаю разговор с тремя серыми мышками. Или чёрными, или какими угодно, на выбор, но – мышками! – разъярённо проорал дракон.

Это подействовало: тройка разошедшихся ролевиков погрузилась в безмолвие.

- Нет, ты пойми правильно, - увещевательным тоном заметила Китти, - мы ничего против не имеем: Великий Защищатель, все дела. Могущественный маг, или кто ты там…

- Не без этого.

- Ну да. Но ты же… скелет.

- Это было не всегда, - несколько обиженно-расстроенно пояснил дракон.

- А когда началось? – заинтересовалась Китти.

- Когда всякие вроде вас, только с настоящим оружием и более умелые, приходить стали и драться. Я драться не люблю, поэтому просто отсылал их в иные миры, но прежде они умудрялись отшипнуть от меня по кусочку – вот и сохранились одни кости.

- Бедный…

- Не без этого. Впрочем, это касается лишь моего самочу… ой.

- А-ага-а, - поймал разговорившегося Защищателя-мага Говард. – А ну выкладывай на бочку все ценности, что охраняешь! Раз ты дракон, ты, значит, охраняешь именно сокровища! Я всё знаю, я книжки читал!

- И зрение посадил, - снова начал дразниться дракон-волшебник. – Хватит мне лапшу на уши вешать! Перед красоткой хочешь выпендриться, да? Ты бы лучше работу нашёл!

- Да откуда ты всё знаешь?! – не сдержался Говард. – И вообще что тебе за дело?

- Знаю оттуда же, откуда и остальные магические примочки: в школе магии обучили в своё время, когда ещё упитанным и отдохнувшим был.

- Извините, что прерываю высокоинтеллектуальный диспут, - подняв руку, как школьник, заговорил Рон, - но получается, что на вознаграждение за труды нам рассчитывать не приходится?

- Вроде того, - валя тоненькое дерево и ковыряясь им в зубах, ответил дракон.

- Но мы шли двадцать километров!

- Ну, и дураки.

- Продирались через чащу!

- Избегали диких животных!

- Поднимались на холмы и спускались с них!

- Последнее я видел и даже слышал, - кончив вычищать зубы и отбросив бревно, утомлённо произнёс дракон. – Ладно, я услышал, и, кажется, вам удалось разбередить моё уже несуществующее, однако по-прежнему до некоторой степени чувствительное сердце.

- Э? – хором переспросили трое.

- Неважно: это трюки иного измерения, вам не понять. В конце концов, вы сюда за лекцией о путешествиях по пространственно-временному континууму пришли или дорогими побрякушками?

- Второе! – немедленно отреагировала Китти.

- Первое! – крикнул Говард. И потом: - Ой!

- Мне всё равно: я устал и есть хочу, - пробубнил Рон, которому порядком надоела эта говорильня, что изначально затевалась как довольно быстрое, весьма весёлое и крайне развлекательное приключение.

Дракон покивал, услышав пожелания, и озвучил следующее:

- Похоже, я знаю, что вам нужно, и могу помочь. Но тогда уж и вы помогите мне.

- Тут условия ставим… - не согласился было разошедшийся Говард, но решил-таки внести ясность: - Разве нам под силу чем-либо помочь тебе?! Вот это да! Ну ладно, говори. Сможем – подмогнём. Верно, ребят?

- Да!

- Верно!

Дракон кивнул и рассказал свой план, а когда бесстрашные герои молчаливо и внимательно – вот чудо-то! – выслушали его, подарил им три одинаковые вещи. И, чтобы счастливая молодёжь не передумала (были прецеденты, были…),  сходу телепортировал путешественников по домам.

«Наконец-то никакой ошибки, - подумал маг, возвращаясь в пещеру. – Наконец-то всё улажено правильно, грамотно и наилучшим образом. Наконец меня больше никто не побеспокоит»…

 

 

…- И у ева нох лижал павержынный дрокон а рядам с ним стаяла евойная дьэвушка! – закончил чтение один из востороженных форумчан.

Оффлайн проходил в тёплой и непринуждённой обстановке, чему в значительной мере способствовало чтение по ролям последнего словесного ролевого шедевра, написанного при участии трёх настоящих героев – искателей Великого Защищателя: Говарда-вожака, Рона-помощника и Китти-киски.

- Как же вы додумались-то до такого! И как написали! – не переставали восхищаться все, сидя на пнях с раскрытыми на коленях ноутбуками. – И ещё портативные компьютеры притащили!

- И компьютеры, и полно идей для будущих произведений и игр, и… вообще! – гордо сказала «первая девушка на деревне» Лена по прозвищу Китти.

- А если мы наведаемся к нему, он нас тоже одарит?

- Уверена!

- Да наведайтесь, чего зря штаны просиживать. – Говард усмехнулся. – Мы вон время не теряли, и пожалуйста…

- Даже я не ожидал, - подхватил Рон.

Все слаженно покивали и на всякий случай записали в ноутбуках следующее, чтобы не забыть:

«Как толька закончаца зонятия в наший среднивиковай школи, спёрнуть или взять в аренту или ещё как достать каней, и приехать за дабычей к Виликому Защищатилю – даритилю прагресса и граматнасти нашыму древниму мирру».

 

 

Судьба, понятное дело, изумлённо затаила дыхание.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ПАЯЦ И ТИКТАК:

 

 

- Ну что ж, кайся, Тиктак… - предложил Паяц

 

В предисловии говорится о том, что текст, находящийся ниже,

будет чистым вымыслом, не претендующим и на долю реализма.

Засим, пожалуй, всё.

 

«Всегда находятся те, кто спрашивает: “А о чем все это?” Так вот. Тем, кому вечно требуется интересоваться, кому вечно требуются все ударения и точки над i, всем тем, кому без конца требуется знать, что, куда и откуда, предлагаем» прочесть рассказ Харлана Эллисона «- Кайся, Паяц! – сказал Тиктак». А это – совсем другая история, произошедшая в совсем другом времени при совсем других обстоятельствах, впрочем, с теми же героями. Однако новизна не отменяет подобия, верно?

Итак, Эверетт С. Марм, более известный окружающим как Паяц, вышел из Зоны, Клиники, Здания Фабрики, Компьютерной Системы, Переделкино – называйте как хотите – и вернулся обратно в ту же Систему, розовощёкий, улыбчивый, полноценный, короче говоря, прежний, но похожий на остальных. Паяц ровным счётом ничего никому не сделал, если не считать тех бесчисленных раз, когда он шутил, веселился и откалывал не со злобы разные прикольчики, да не над кем-нибудь, а над самой Системой и, больше того, даже над её смотрителем-руководителем Тиктаком. Из-за такого безответственного поведения высчитанная жизнь сбивалась с ритма, теряла секунды и минуты и приводила в ступор окружающих. Мало кому в математическом государстве это понравится.

Тиктак отвечал за Время – главную движущую силу Всего, а Время отвечало за Тиктака. Если его стрелки отставали от окружающего, он просто их переводил. А что, должны существовать ответственные лица, которые ответственны и за саму ответственность. Да и не мог Тиктак ни опаздывать, ни делать что-либо неправильно.

И, тем не менее, он это делал. С того самого момента, как поймал Паяца. Точнее, с того самого момента, когда его сдала любимая девушка Алиса, разочарованная в добродушном насмешнике. И с того самого момента, как кто-то провернул шестерёнки Пространства-Времени.

Найти бы этого кого-нибудь и тоже отправить на чистку, однако… всему своё время и всему свои возможности.

Итак, покуда Паяц обитал в своей квартире, пил чай с вареньем, читал газеты, потом ходил на работу, а после занимался бытом и отдыхал, ну, в общем, жил самой что ни на есть нормальной жизнью, Тиктак стал замечать за собой странности.

Вначале это проявлялось в том, что он включал телевизор на пару минут позже запланированного; затем он стал забывать гасить свет в ванной; далее последовало абсолютно невообразимое – он опаздывал на работу не на малость, а на час и на два. Он пытался это исправить: давал команду разобраться со Временем и Системой, проверить, высчитать, поправить. Проверяли, высчитывали, поправляли – всё оказывалось таким же, как было.

И Тиктак шёл дальше. В конце концов, у него отказали стрелки на часах. Он тряс прибор, открывал крышку, вынимал внутренности и вставлял обратно, то есть проделывал то же, что с не повиновавшимися ему людьми. Не помогало. Часы стали намертво.

Тогда он потерял счёт Времени. Тогда он потерял счёт сотрудникам. Тогда он потерял счёт в банке. Тогда он потерял счёт в жизни.

А тем временем Паяц приходил на работу вовремя. Он трудился у станка, вытачивал детали для часовых механизмов, что должны были помогать никому не сбиваться с ритма. По существу, эти железяки становились крошечными детальками всей Системы, проворачивающейся, движущейся, цикличной.

Тиктак не знал одного-единственного, главного: когда он исправил Паяца, подогнал под норму, он стёр часть своей личности, отвечающей за противостояние. Он потерял основную силу, толкавшую его вперёд, - врага, а поскольку Паяц Тиктака врагом не полагал никогда, у Тиктака началось короткое замыкание. Впору обратиться к технику человеческих душ, о чём руководитель всеобщего механизма не подозревал. Он же обратился к техникам часов – часовым мастерам. Они починили непокорное, круглое, металлическое время устройства, стрелки вновь зашагали, бодро и уверенно, к конечной цели, а именно к бесконечному повиновению человеческого воображения, что выдумало их. Странным и непоправимым оказалось то, что шестерёнка, выточенная Паяцем, попала в часы к Тиктаку.

Память Тиктака отставала от установленного им же времени, хотя он догадался о постигшей его неприятности. Ну кто ещё мог ставить ему палки в механические колёса? Конечно же, он. Оболтус, раздолбай, трепач и шутник, Паяц собственной дурацкой персоной!

- Подать его сюда! – крикнул взбешёный Тиктак.

Паяца застали ничего не понимающим за станком, скрутили и привели пред хладные ясные очи временного начальства.

- Ты?! – вскричал Тиктак ещё громче.

- Я, - честно, по форме ответил Паяц. И затем уточнил: - А что я?

- Ты сломал меня!

- Позвольте, но каким образом?

- Не знаю! Это ты мне должен ответить. Копался в моих часах?

Паяц неподдельно испугался.

- Как я мог. Да и неоткуда мне было их взять.

- Ты, я знаю, это ты!..

- Хм-м. Разрешите, я взгляну на ваши часы.

- Ещё чего! – взбеленился Тиктак.

- Да не бойтесь, - успокоил Паяц, а точнее, бывший Паяц – ныне же просто Эверетт Марм. – Я лишь взгляну. Может, что-нибудь увижу, смогу чем-нибудь помочь.

Тиктак запыхтел от натуги и ненависти, но всё же протянул непокорный механизм послушному Паяцу.

Марм осмотрел часы, перевернул, постучал по ним, и с другой стороны тоже. Открыл крышку, заглянул внутрь, потрогал-покрутил шестерёнки.

- Вот эта заела, - наконец озвучил он результат осмотра.

- Что! Шестерёнка?!

- Да, вот эта крохотная.

Марм поддел пальцем виновника Тиктаковых несчастий и передал ему.

Тиктак выдул воздух из лёгких, успокоился и поинтересовался почти без нервов:

- Теперь всё будет хорошо, в смысле, правильно?

- Конечно. А разве может быть иначе? – ответствовал Эверетт С. Марм. И улыбнулся.

Тиктак был не в силах смотреть на эту улыбку: ни на поддельную, ни на подлинную – ни на какую. Его жизнь вскрыли и перекроили, к тому же случайно, а он и не подозревал о том.

- Ладно, иди, - подобрев, насколько умел, бросил Тиктак.

Паяц уже было повернулся, чтобы удалиться, как вдруг произнёс:

- Кстати, к вам в часы угодила смастерённая мной деталь. Страннейшая штука, должен вам сказать, - я о том, что все мои детали сделаны верно, по схеме, так, как того требуете от нас вы. Неужели вы сами внесли ненужные изменения в шестерёнку? Или не подозревали и я раскрыл вам глаза?

Паяц или Марм, или чёрт его знает кто говорил честно, без насмешек и подтекстов, но Тиктак, приведённый в ярость проблемами, что на протяжении долгого времени чинил ему этот олух, отреагировал отнюдь не адекватно заведённым порядкам: разорался. Ему, однако, простительно, не правда ли?

- Да ты, говнюк, смеешь подшучивать надо мной?! После всего! Да я!.. тебя!.. сейчас!..

Он, разумеется, выполнил угрозу, как и предписано. И – он же Тиктак. Смущённого Марма-Паяца схватили и во второй раз отвели на Зону.

Лишне упоминать, что это ничего не изменило, потому что он уже был изменён. Тут следует понимать: это ничего не изменило в ту сторону, а про обратную сбитый с толку-времени Тиктак не подумал. Страшное дело: не подумал! Не воспользовался логикой, разумом, последовательностью!..

«Всё этот мать его Паяц клятый Паяц чтоб ему гореть в аду Паяцу чтоб его жизнь превратилась в сцену театр карнавал мать его перемать ржавый прержавый карнавал так его и растак чтоб он кровавыми бабочками плевался чтоб его чтоб он гад ползучий чтоб чтоб чтоб…»

И так далее, и в том же духе, и практически до нескончания.

Тиктак бесился, Паяц лечился, Время шло.

Но график, распорядок: Время приказало отпустить Паяца, и его отпустили. К тому моменту нервы у Тиктака начали сдавать конкретно. А стоило ему догадаться, кто в том виноват, служитель и вершитель упорядоченности обезумел окончательно.

Он помешался на «клятом Паяце».

Тогда как Паяца-то в природе уже не было.

Тиктак перемкнул Систему, а Система перемкнула его. И начала давить. Тиктак угодил в свои же шестерёнки, застопорил их ход, после чего… страшно рассказывать… механизм двинулся в противоположную сторону. Отправной точкой послужила вернувшаяся память Паяца; она же была первой линией, которую перешагнуло Новое Время.

- Привет, любимая, как поживаешь? – обращался не-обычный-Марм к Алисе, чем приводил её в бешенство.

- Люди, - говорил он, - хватит злиться – давайте веселиться! Меняйте стихию на стихи, - говорил он.

- Кто умён, тот обречён, - говорил он. Улыбаясь. – А рассказать анекдот про одноногую собачку?

И прочую чушь говорил он, и вещал, как тогда, в мегафон, и раскидывал бомбошки, как тогда, и распространял пропагандошки, и всё страньше и страньше становился в глазах… нет, не окружающих – Тиктака.

А Тиктак менялся, безостановочно менялся, с точки зрения людей, которыми когда-то (да что уж там, давайте начистоту) безжалостно управлял. Окружающих, охватывающих, стесняющих людей. Тиктак попался в собственную ловушку – настроенной Системы; только вот настройки использовали непривычные, иные. Природные.

Колёсо Природы тяжелее колёсика Механизма.

И обратились взгляды на Тиктака. И обратился смех против Тиктака. И обратилось к Тиктаку общественное знание.

Самое интересное, что плохого-то тут ничего, обычное дело: одни разведали, передали другим. Но каждый помнил, кто таков Тиктак, и уважал его – а он, вот беда, забыл. Возомнил себя чёрт знает кем, Марм знает кем…

…Следующая встреча Паяца и Тиктака произошла на Зоне.

- Привет, Тиктак, - сказал Паяц.

- Кто Тиктак? Я Тиктак? – сказал Тиктак.

- Естественно, ты. Ты – Тиктак. Ты пинаешь Время, чтобы оно летело, вперёд и вперёд. Разве нет?

- Нет?

- Я принёс тебе бомбошки.

- Спасибо. И всё?

- Ещё благодарю тебя за удачно выстроенную стену – за ней не видно огрехов предыдущей Системы.

- Не понимаю.

- И ещё предлагаю тебе покаяться.

Тиктак был несказанно удивлён.

- В чём? Я думал, я Паяц и мне не в чем каяться.

- Да. – Паяц кивнул. – Так оно и есть.

И он оставил Тиктака запертым внутри собственной головы, приведённой в негодность слишком большим количеством шестерёнок, пытающихся навести порядок. Шестерёнок, уже неисправно мешающих друг другу. Не подлежащих починке… а там кто знает…

Осталось сказать про Алису: она вышла замуж, однако была несчастлива браке. Такое случается.

Вот, собственно, и финита ля опера. Только откуда же берутся болваны, вечно пишущие продолжения?

Мрр… мрр… мрр… мрр… - завёл Паяц часы Тиктака. – Мрр… мрр… мрр…

 

Моему наставнику, другу и собрату,

Автору Персонажей и Самого Первого Рассказа,

великому писателю Харлану Джею Эллисону посвящаю

 

 

Ваш выход, паяцы!

 

Эпиграф

Смеются паяцы – любви им не нужно;

И плачут паяцы – по карме, по роли, -

Так каждый юродничать будет, доколе

Все люди в театре и в цирке все дружно.

 

Паяц, он же Эверетт С. Марм, был занят привычным в последнее время делом – сидением в кресле. Самое интересное, что и понятие времени стало для него привычным, невзирая на коренные изменения, им же, Э. С. Мармом, внесённые… ну ладно, не в вековечную, но в довольно возрастную вещь.

Долго пересказывать, поэтому поверьте схематичности:

1. Миром заправляла Система, каковой он вообще-то и являлся.

2. Главным регулировщиком в Системе работал Тиктак.

3. Тиктак ненавидел Паяца за глупые, а нередко и вовсе бездумные выходки, которые стоили Системе драгоценных минут, порядка и прозрачности.

4. В течение одного длительного противостояния Тиктак успел победить, потом Паяц одержал верх, была раскидана чёртова прорва листовок в окружении бомбошек, которые щедро рассыпал Марм, пролетая в своём автотранспорте: над Городом, Системой, Жизнью.

В данный же момент и в тот самый миг, когда вы читаете эти слова, Тиктак сидит в Зоне, поедает принесённые Мармом бомбошки и затуманенным мозгом безуспешно пытается осознать, что он не Марм. Сам же Паяц, фактически отошедший от революционно-юмористических дел, удобно расположившись в широченном кресле, по-прежнему не знает, как обращаться со свалившейся на него чудесатым образом властью над временем.

Ну вот в его руках часы Тиктака, да. Ну вот он их завёл – и где-то там, на Зоне, или в Переделкино, или Называйте-Как-Заблагорассудится, Тиктак сделался чуть более подвижным. А ещё Паяц подарил ему лишние секунды жизни, потому что они лишними, и это известно со школы, никогда не бывают.

Но то в масштабе отдельной личности, Шестерёнки. А как быть с Целой Системой? Паяц – вернее, теперь просто Э. Марм – занимал главный пост… давайте подсчитаем… 4 дня 11 часов 57 минут 36 секунд и сколько-то там минималистичного чего-то ещё. Дурацкая привычка подсчитывать время, доставшаяся от предыдущего владельца часов, вот этих вот, круглых, с серебристой крышечкой и затейливыми шестерёнками на ней. Открой крышечку, и… ничего интересного не обнаружишь. М-да, даже грустно.

«Тиктак заразен? – думал Марм. – Или только моя лень? А может, его… Ладно, о Тиктаке не стоит беспокоиться, пока: человек, вообразивший себя мной и напяливший мармские лицо и душу в неизвестно каком поколении, нескоро от них избавится – больно летуче-приставучие, хотя и безобидные. А вот Систему неплохо бы наладить: сам в ней живу, страшно сказать, почти четыре с половиной дня».

Почти четыре с половиной дня.

Что могло произойти за такой безудержно короткий и безумно длинный временной промежуток после жуткого количества нестабильностей, привнесённых в Ядро и на Периферию Системы боевыми Тиктаком с Паяцем?.. Что могло произойти? Что угодно! Вплоть до полной аннигиляции Системы и замены её Иллюзией.

Марм вздрогнул и поёжился, а затем нажал кнопку интеркома. Работает, отлично! Значит, реальность на месте… вероятно…

- Кэтти, кисонька, будь добра… - начал он, не совсем готовый к диалогу, потому Кэтти и перебила:

- Сию секунду.

Интерком отключился, Марм закинул в рот (целиком) не подлежавшую подсчёту карамельную «Мини-бомбошку»*, полюбовался из окна фабричным дымом. Затем открылась дверь, и вошла, нет, вскочила, вспрыгнула, влетела Алиса – его бывшая жена, ныне опять замужем, - и плюхнула ему на колени мешок с чем-то нетяжёлым, но увесистым и мягким.

Марм заглянул внутрь: маскарадная одежда.

- По какому поводу, моя экс-любимая-единственная?

- Давно на улицу выходил?

Он не нашёлся, что ответить, кроме «М-м… я… я могу посмотреть в записях…»

Алиса пропустила беспомощное жужжание мимо ушей.

- Не помнишь, значит, каково это, на свежем воздушке? Ну так есть повод прогуляться!

Она схватила его за локоть и дёрнула на себя. Паяц вылетел из кресла, наткнулся на Алису, откатил назад и решил проявить «главность» (кто тут, в конце-то концов, руководитель?):

- Что же столь экстраординарное должно оторвать меня от срочных дел по управлению?

- Да ничего, - пожимая плечами, просто ответствовала Алиса. – Только Тиктак устроил мятеж в Зоне и вырвался на волю с сотнями шестёртых и недостёртых. Да, он всё ещё облачён в твой костюм Паяца.

Эверетту наступившая тишина почудилась не обычным отсутствием звуков, а полным их небытием в связи с поглощением звуковых волн какой-нибудь особо коварной (и привередливой в «еде») чёрной дырой.

- А-а, - сказал он, и его можно понять: что тут ещё скажешь. – А что в мешке? Костюм Тиктака?

- Мы развелись, а ты, когда не шутишь, при мне всё равно строишь из себя глупца. – Алиса дважды глубоко вздохнула. – Костюм Тиктака, как и был, на Тиктаке, а в мешке костюм Арлекина.

Марм снова заглянул в мешок, порассматривал одежды, вынул, повертел в руках.

- Это самое умное, что ты придумала?

- Держи карманы шире. Я взяла с собой одеяние Колумбины, оно дожидается на первом этаже, в камере хранения.

- И-и… - Марм поспешно увязывал точки друг с другом, - что… эм-м… ладно-ладно, не кипятись: ты же не электрочайник. Только мгновеньичко, хорошо?

Нажатие кнопки интеркома.

- Китти, киска.

- У-угу?

- Файф о’клок, похоже, отменяется. Только не обижайся, успеется. О’кей?

- У-угу.

Алиса неодобрительно покачала головой.

- Система и тебя не пожалела: сделала послушным – это да, но ещё и размазнёй.

- У меня такое лицо с рождения, - честно отозвался Марм.

- А у меня нет. – Алиса мотнула пепельными волосами. – Идём.

 

 

Узнать Тиктака – Марму, Алисе или кому-либо другому – представлялось уравнением с тремя неизвестными, причём лишь из них задача и состояла. Что это за попрыгунчик среди исторгающей крики толпы? Почему на нём костюм Паяца, хотя сам Паяц-Марм – вот, рядом с Алисой, у входа в Здание Управления? И основное: куда, чёрт дери, подевался столь необходимый подлинный Тиктак?!

Марм нашёл ответы достаточно легко, поскольку сохранил шпаргалку из прошлого; Алиса – также; но как быть с «беснующимися» горожанами, распевающими развесёлые песенки, закидывающимися и перекидывающимися разнообразными сластями, и ещё с военными и гражданскими машинами, перекрывшими подступы к Управлению, а кроме прочего, с сутулой фигурой в паяцевской одежде, однако совершеннейшим образом не паяцевского сложения, и, наверное, с назревающими интересными временами?

- Люди выражают эмоции, - заметил огорошенный Марм.

- Как ты когда-то, - подсказала Алиса.

- Но ведь Тиктак больше не у власти, он даже не Тиктак, говоря прямо.

Тот, кто изображал Паяца, взобрался на дуло танка, перепрыгнул на палатку, где в более спокойные дни торговали конфетами, и, прокричав: «Никто, блин, не уйдёт обиженным!», - вскинул руки из глубоких карманов, осыпая землю и занявший её народ разнопёстрыми мармеладками и шоколадками.

- Мармелад?! Ну, это уж чересчур! – Эверетт, не исключено, что впервые, проявил эмоцию наподобие отрицательной. – Этот парень, кажется, плохо на меня влияет. Где мой костюм героя? Где ближайшая подворотня? – Он повернулся к Алисе, чтобы быть уверенным, она его слышит. – Я об одеждах Арлекина.

- Наконец-то дотумкал.

Алиса схватила Марма за рубашку и повлекла за собой, в узковатый, уставленный мусорными баками проулок. Там, освободившись от бренной в конкретной ситуации верхней одежды, они надели новые костюмы: кто до того был Паяцем, стал Арлекином; Алиса, ранее просто Алиса, превратилась в Колумбину.

- И ты намереваешься подобным смехотворным способом остановить мармо-шоковый бунт? – с сомнением произнёс Эверетт, оглядывая себя, оглаживая обновки, критически осматривая получившийся результат в большой луже – следствии прошедшего вчера обильного дождя.

- А что? – безразлично откликнулась Алиса. – Он же первый начал.

- Какие у него требования хоть?

- Вот и выясним заодно.

Она ладонями подтолкнула в спину Паяца… извините, с нынешней поры – Арлекина. А тот, увы, пока не успел войти в роль; к тому же ему мешали аж 4,5 дней крайне вредоносной власти.

- Эта толпень… пестрит, - попробовал выразиться иначе Марм.

- Привыкнешь, - по привычке сухо подбодрила бывшая жена. Наряд женщины выглядел более «строго», чем у него, однако и более блёкло.

Э. С. кивнул, выражая готовность, Алиса прищёлкнула пальцами, и двое вновь-одетых комедиантов вынырнули из проулка к третьему паяцу.

- Ага! – завидев их, провозгласил Тиктак, посыпая дорогу к себе шоколадом и конфетами: для этого пришлось изрядно попрыгать. – Смотрите, друзья! – затем прокричал он, разводя руки в стороны и обращаясь ко всем собравшимся разом. – Их я и пригласил на чаепитие! И они пришли, ура!

- Ура!!! – хором раздалось отовсюду.

- А давайте-ка троекратное ура.

И народ трижды приветствовал Арлекина с Колумбиной.

- Ну, и? – шепнул Марм-Арлекин Алисе.

- Отвечай, - практически не двигая губами, произнесла та.

- Да? Ага. – Арлекин подбоченился и прокричал – громко, однако не слишком: - Пей свободу! Она вкусна, как чай.

- Нет-нет-нет, - остановила его Алиса. – Ты обязан сказать что-нибудь смешное, но колкое; забавное, но «чёрное». Понял? – Она заглянула в простые, добрые и честные глаза Марма.

Все ждали.

- Экхм… - начал переодетый Паяц, пытаясь войти в более чем неизвестную роль Арлекина. – Попробуем так? – И продекламировал:

 

- И тень твоя взмывает враном;

Встаёшь ты после секса очень рано;

Тебе не выжить в этом мире странном…

Тебе не выжить – а миру и подавно.

 

Колумбина помяла губами воздух; то же самое сделал Паяц-Тиктак.

- Уже лучше, - сдержанно похвалила девушка. – Но давай в прозе: она понятней большинству.

- Так убеги ж из размера сама, - резонно заметил Арлекин. И вдруг подался вперёд, провозгласил: - Эй, Паяц! Где забыл ты пепелац?

- Скорее отлично, - оценила стоящая в сторонке Колумбина.

Паяц, перебежавший ближе к Арлекину, в долгу не остался:

- Безумный Шляпник дело говорил когда-то, и Кролик тоже, и Пернатый!

- Ах, чтоб тебя… Колумбина – моя! Уяснил? Можешь снимать необходимость за три цента, если отыщутся такие деньжищи в твоих дырявых карманах.

- Свобода, булочки, классно!

Битва то ли разгоралась, то ли переходила на иной уровень, то ли ещё что. Все наблюдали.

- Классному научат тебя в классе, когда наряд позорный поменяешь свой!

- Уж лучше рубашом, чем с Колумбиной и тобой!

- Свои мозги оставил ты на полке, но мне не жаль: ты на словах лишь колкий.

- Картошкой рот займи, потом бомбошкой, потом, глядишь, обзаведёшься и башкой.

Толпу чрезвычайно заинтересовала перепалка пробел тире пробел ментальный бой. Чуть позже интерес превратился в заразительность, после чего заразительность, естественно, начала распространяться: пошли лозунги, старые и новые; побежали приспешники, проверенные и только что обращённые. Понеслись – люди, массы, волны.

А двое мужчин-комедиантов к тому Времени просто перекидывались безобидными шутками:

- Паяц ты, но внешне лишь – в душе Тиктак.

И как ты победишь? Конечно же, никак.

- Тебе велели переходить на прозу. Бомбошку съешь: она питательно богато. (Вот ведь! И я стихом сказал, пускай и «белым».)

- Да-да, ты сам не очень перешёл…

- Не очень и хотел, ты знаешь…

Колумбина постаралась вклиниться между двумя своими возлюбленными – «устаревшим» и «модернизированным», - однако сделать это было так же легко, как, например, собственноручно погасить гейзер или одному, без помощи, на верёвке, протащить ледокол через Полюс.

- Ребя… - успела сказать она, прежде чем её не услышали.

- Колумбина нет, не ждёт тебя.

- И от тебя уходит, не любя.

Паяц давно спрыгнул на землю, Арлекин подошёл к нему. Экс-Тиктак, видимо, под завязку почувствовал себя «в роли», и Марм, судя по всему, успешно «перевоплотился». Алиса-Колумбина непонимающе взирала на происходящее. К счастью, когда развивалось нечто похожее, библиотека оставалась свободной, ведь вперёд двигают не авторы и не фантазии, а устремления людей. И она, подобрав юбки, устремилась в Читальню, что на соседней улице.

В наполненном скучанием и ожиданием одинокой библиотекарши заведении Колумбина быстро припомнила нужное. Она назвала рассказ, после – по просьбе работницы храма книг, и автора, получила на руки старое потёртое издание и столь же скоро убежала.

Арлекин-Паяц и Паяц-Тиктак, совсем перестав бояться друг друга, вдруг принялись отпускать колкости нос к носу. Все шумели. Что-то назревало. Подбежала Колумбина-Алиса.

- Эй! – привлекла внимание противоборствующих фигура в цветастых платьях и, раскрыв книгу на определённой странице, вознесла сборник над головой. – Глядите сюда! Читайте сюда! Вы, дети трансляции!

Ну что ж, стоило Тиктаку взглянуть на рассказ, и он узнал, что тоже “man”. А Арлекин почитал, поскрёб макушку и оказался правда Арлекином. Алиса же, перестав быть Колумбиной, сохранила себя как Алису.

- Мы – выдумка! – пронеслось над Городом.

Лёгким, изящным движением пальцы снимали маску за маской. Одна из них, спикировав на землю, по чистой случайности упала на тот самый рассказ, что вспомнила Алиса. Да, вот пухлый сборник лежит на тротуаре, снова немного подзабытый, страницы шелестят на лёгком ветру, однако книга не закрывается, и все расходятся по домам. Вселенная отдыхает…

Как непонятно, что случилось? Что тут может быть непонятного? Прочитайте рассказ «- Кайся, Паяц!..» на языке оригинала, и только – ведь всё начинается там, где начали. Да и Эллисон трудился не зря, that’s right.

А вот переводчики на русский, работавшие с первоисточником… Хотя ладно, и без них никуда.

 

 

 

ПОВЕЛИТЕЛИ ПЛАНЕТЫ:

 

 

Хозяева Земли

 

(межавторская тетралогия)

 

Часть первая, бактерицидная

 

Валентин Гусаченко (Flying_Tost). Мойте, дети, руки с мылом

 

– Фредерик! Фре-е-е-едерик! – крикнула из кухни хозяйка, вытирая тарелку о расписной фартук. – Оторвись от компьютера! Помоги маме с посудой!

– Уже иду, – из детской донёсся тоненький детский голосок. – Минутку. Только систему выключу!

Не успела последняя фраза раствориться в воздухе, как в комнате у мальца что-то аппетитно хрустнуло, грохнуло и громко стукнулось о пол. Это всё старый рыжий кот, пушистый как мочалка, непонятно отчего вскочил с нагретого места, зацепив шерстяными лапами полку с учебниками.

Хозяйка навострила длинные лопушистые уши и отключила жужжащую на всю квартиру мясорубку:

– Что случилось, сына?

– Ничего, мамочка, всего лишь книга с полки свалилась, – парировал сын, ничтоже сумняшеся.

 А затем мелодичный женский машинный голос из динамиков, распиханных по всему дому то тут, то там, прошипел «Все процессы остановлены. Перехожу в режим ожидания».

– Скорее, – поторопила мама зазевавшегося сына, – вот-вот гости придут, а у нас ничего не готово! Опозоримся! У меня не шестнадцать рук, чтобы всё одновременно делать!

– Всего лишь восемь, мамочка, – сын пулей заскочил на кухню,  заложил непосильно крутой вираж и налетел на столешницу, поскользнувшись на кафельном полу всеми двенадцатью ногами.

– Осторожно! Пол мокрый, тетеря! – испуганно вскрикнула маман, молниеносно выбросила нижнюю клешню и на лету схватила своё чадо за огромный нарост на хитиновом панцире.

– Фу-у-у-х, – выдохнул сын через жабры и, состроив виновато фасеточные глазки, улыбнулся маме, – чуть салаты не сшиб.

–  Я их полдня резала, – она указала на свою третью левую клешню, которая прямо сейчас, на глазах у Фреда, шинковала шпинат, превращая его в идеальные ровные кусочки.

– Салат из шпината и орехов! – возрадовался мальчуган и нагло потянулся к миске.

Удар тонким упругим хвостом не заставил себя долго ждать:

– Куда! – возмутилась мама. – Ты руки помыл?

– Эту? Мыл! – он поднял крайнюю лапу на уровень глаз и наглядно прокрутил  вокруг своей оси пару раз. – Чистая!

– А как насчет остальных семи? – сощурилась матушка и хлопнула сына хвостом уже по заднице. – Мыть, пулей!

– Иду, мам, – недовольно пробубнел мальчишка и, обиженно опустив все лапы вниз, так чтобы они доставали до пола, побрёл  в ванную комнату.

 Оказавшись в просторной светлой ванной, он сразу схватился за ненавистный параллелепипед и поочередно натёр каждую  клешню душистым цветочным мылом. Механизм прост – сверху, снизу, сгибы, панцирь, вымыть отростки до белизны, вычистить сегменты один за другим – всё делалось старательно. Раз мама сказала – будь добр исполнять.

Спустя десять минут, он закончил, насухо вытер каждую лапку и осторожно поскакал на кухню. Тихо приоткрыл дверь, заглянул. Мама возилась у плиты, ковыряясь в противне деревянной ложкой. Малец замер у столешницы, уставившись на салат, и не зная, что ему делать дальше, стал беспардонно ковыряться в носу. Проверит мама, не осталась ли грязь на лапах, или же ей некогда проводить смотр?

– Не ковыряйся! Только же помыл! – не глядя на сына, она открыла холодильник. – Вот тебе помидоры, нарежь кубиками.

– Будет сделано!

И отдав честь двумя лапами одновременно, он принялся за дело, успев при этом закинуть здоровый кусок шпината в рот.

«Ням-ням. Какой же он вкусный», – подумал про себя Фредерик и аппетитно облизнулся.

 

Папка пришел вместе с гостями. Свежий и веселый. Морозный и раскрасневшийся. Потрепал по-отцовски сына за волосы и всучил несколько огромных  пакетов, наказав мигом отнести их маме.

 –  Уже лечу! – кивнул Фредерик и потащил громадные тюки на кухню.

–  Мандарины только в холодильник не кладите, – вдогонку умчавшемуся помощнику крикнул отец.

Через полчаса суматошной возни, когда все гости наконец-то уселись, а мама переоделась в красивое вечернее платье, папка громко хлопнул шампанским и включил телевизор. Все моментально затихли.

«Уважаемые граждане планеты Земля! Дорогие микробы!

В эту новогоднюю ночь у меня, как президента планеты, есть несколько уникальных минут, когда я могу обратиться к каждому из вас.

Уходящий 200013 год был не самым простым в нашей жизни. И прежде всего я хочу поблагодарить вас за то, что мы вместе умеем держать удар. И преодолевать любые трудности. А значит, будем двигаться вперёд. Создавать сильную и современную цивилизацию. Добрую и цветущую планету. Делать всё, чтобы жизнь каждого микроба стала комфортной и безопасной…»

Остальную часть речи Фредерик не дослушал. Просто ему было не интересно. А вот гости, мама, папа увлечённо дослушали президента, громко зааплодировали и звонко застучали бокалами, поздравляя друг друга с этим тёплым семейным праздником.

Кот по кличке Таксон под шумок запрыгнул на диван, целясь стянуть со стола какую-нибудь вкусняшку. Мальчуган прижал мурчащего зверя к себе, методично почёсывая рыжему наглецу за ухом.

– Фредерик! А, ну гони его на улицу! Он сожрал сегодня половину всех продуктов, – пожурила мама сына, тряпкой выгоняя хитрую морду за порог.

– А сам бегом мыть руки, – командным голосом приказал отец, – знаешь, сколько на этом животном грязи и человеков! Миллионы микроскопических вредоносных человеков! Они-то всю заразу и разносят! А ты всё в рот тянешь, всё в рот! Оттуда и болячки.

Фредерик хрюкнул и побрёл в ванную.

«Ну, Таксон, держись. Я тебе хвост намылю!» – про себя решил малец, опуская лапы под струю прохладной воды.

 

Часть вторая, человечная

 

Григорий Неделько. Микробка – друг человека

 

Увидав представительницу другого пола, Микробка несказанно обрадовался: надоело проводить дни в одиночестве, хотя и в компании заботливого хозяина. Ничего не попишешь, маловато в нашем районе микробих, настоящий дефицит. А теперь, наконец, повезло!.. Самец огласил улицу заливистым лаем и припустил по тротуару к той, кого почитал дамой сердца. Как положено девушке любого вида, микробиха застеснялась – сложила на груди лапки, поочерёдно каждый десяток, отвернулась, и амёбообразное тело тут же покрыл зеленоватый румянец смущения.

Я воспользовался моментом, закурил долгожданную, первую на сегодня сигарету. Микробы, известный факт, заводятся только в чистоте, а грязи не терпят; от сигаретного дыма тоже носики воротят. Едва не бросил «вредную» привычку, но, слава биологической войне, вывелись существа обоих полов. Их размножение – одно из самых забавных зрелищ на Немытых Руках (до катаклизма планета называлась Землёй). Однако наблюдать за спариванием надо обязательно в защитном костюме…

Задумавшись, я упустил момент, когда брачные игры перетекли в кульминацию, смертельно опасную фазу! В процессе неё микробы бегают недалеко друг от друга, хаотично, «вспоминая» основу основ – броуновское движение. Энергия вырабатывается такой силы, что из молекул воздуха формируется очередная многоножка. Появляется на свет младенец сразу полноразмерным, не уступая в холке взрослой особи. Всё это было бы хорошо, если б рождению не предшествовал локальный взрыв. Смешивали когда-нибудь водород с кислородом? Что получается? Это потом – вода, а вначале…

Я упал за миг до сопровождаемой оглушительным грохотом вспышки. Остальные микробники, судя по выхваченной краешком зрения картине, рухнули на асфальт синхронно со мной.

Ба-бах!!!

Окружающее содрогнулось, уши заложило, перед глазами поплыли разноцветные круги, очень напоминающие по форме моего разудалого питомца…

Дождался, когда обстановка нормализуется, встал, пошатываясь. Отряхнулся и озвучил в пустоту злободневные мысли:

– Вот бы люди могли столь же просто отыскивать пару. Подошёл к девушке, выделил энергию влечения, побегал с избранницей чуток туда-сюда, и, опа, счастье на всю жизнь да ещё ребёночек в придачу.

– И никакого переходного возраста у потомства, заметьте, — послышался рядом приятный женский голосок.

Повернув голову, я с удовольствием взглянул на красавицу с пышными волосами. Она разглаживала платье, помявшееся из-за падения.

Требовалось кое-что уточнить:

– Занята?

– Свободна. – Лукаво улыбнувшись, красотка немедленно взяла меня под руку.

В этот момент, с видом полного превосходства, мимо вальяжно прошествовал толстомясый кот. Ему на смену, лопоча на тарабарском «языке», показались Микробка с женой и сыном; подбежали, радостно вертя щупами.

– Познакомил бы, -  сказал я животинке.

В шутку, конечно, — микробы разговаривать не умеют, поскольку неразумны. Хотя отыскиваются учёные, которые пытаются убедить мир, что зверушки обладают интеллектом. Ерунда! Будь это правдой, наши друзья давным-давно захватили бы Землю. То есть Немытые Руки.

– Девочку зовут Девочкой, — пояснила любимая.

– Оригинальное имя. – Не грех и подколоть даму сердца: знакомы-то целых две минуты.

– А как ребёночка назовём?

– Ты беременна?!

Красотка недовольно фыркнула: следом за мной вошла во вкус близких отношений.

– Нет. Их, — ответила она.

– Хм-м… Предлагаю Сын.

– Пф-ф.

– Странно, имечко вполне в твоём вкусе.

– Замолчи! – Топнула ножкой.

– Ладно-ладно, — успокоил я. – Тогда, к примеру, Ребёнок. Парень. Мальчик…

– Вот последнее отлично!

– Да?

За привычным семейным диалогом мы не заметили ни заснувших прямо на дороге микробов, ни упавшего в изнанку суток ядовито-зелёного Солнца, ни наступившей старости. Лишь радиоактивный фон оставался на прежнем месте и по-прежнему высоким, чуть ли не потрескивающим, почти физически ощущаемым. Мы прекрасно знали, что, кроме людей, нет и быть не может в необъятной Вселенной иных разумных созданий. А потому всецело отдавались занятию, почитаемому за роль человека в истории, — беспричинной ссоре, главному признаку бытия.

 

Часть третья, шерстяная

 

Ксения Владимирова (Лара Моритака). Одна радость — домашние животные

 

Кот Таксон с самого детства мечтал завести микробов. Мама-кошка с укоризной качала головой и тягуче причитала: «Лучше уж на пианино учись играть. Всяко пользы больше будет! А микробы, фыр-фыр… Этих варваров стоит приручить, как без тебя уже не обойдутся». Вот только Таксон или Сон Могучий Таксон, как его звали во дворе за громогласный рык, пропустил сей совет мимо мохнатых ушек и, прошерстив несколько семеек многоногих, выбрал самых положительных.

– Мур-дерик, – лениво звал младшего микроба Таксон, уткнувшись носом в газету. – Смотри, что пишут. Группа микробов, разумеется, без кошачьего образования, решила пробурить гигантскую траншею к центру земли. И, что самое любопытное, – тут кот сладко зевнул, – слушай внимательно, кротов-то даже не спросили. Представляешь? Вот умора, чтоб мыши вокруг меня хоровод водили.

Шерстяной прикрыл лапкой мордочку и затрясся от смеха, стуча хвостом по вымытой столешнице.

–  Первый готов, второй на очереди! Подходи, вражина! – бубнил микроб, уткнувшись в монитор и раскачиваясь из стороны в сторону. – Аптечка!

– Пфф, – разочарованно вздохнул Таксон и провел по газетной строчке тонким коготком. – Анекдоты тебе почитать, что ли? Из тех, что попроще, мой бесшерстный друг.

– Давай же выходи, негодяй! – воскликнул Фред. – Эх, мало патронов осталось! Чтоб тебя!

Он судорожно нажимал клешней на кнопку перезарядки, стирая хитиновым хвостом пот с зеленого лба, совсем не замечая Таксона.  – Еще чуть-чуть. Огонь! Ой-ой, свои!

Рыжая мордочка на секунду отвлеклась от статьи об открытии бозона Мяукса и скептически оглядела мутненькое, словно пропущенное через пять зеркал, изображение воздушной поисковой базы.

«Неплохо ребята поработали, –  подумал Таксон, ткнув микроба в бок лапой и не получив никакой реакции. –  Правильно сделал, что купил голограмму и не повелся на крутящиеся колеса и жердочки. Последние шкурки на вас трачу».

– Фредерик! Фре-е-е-дерик! – донеслось из кухни.

Кот сверился с часами. «Вовремя. За столько лет выдрессировал-таки». Желто-черные глаза-доминошки задорно сверкнули. Таксон приступил к ежедневным занятиям по йоге, попеременно вытягивая то правую, то левую лапку и не забывая правильно дышать. Попутно кот глазищами пожирал Мур-дерика, не спешившего отзываться на зов старшего микроба.

– Иди! – фыркнул Таксон. – Не зли меня. А то прививки поедем делать! Или, как уеду в отпуск, тебя Мохнатой Кэт на попечение оставлю. Уж эта микробоненавистница тебе задаст! Забудешь, как колбаса выглядит, или я не Таксон! Запомни!

– Уже иду, – крикнул Фредерик. Резко вскочил, развернув стул на девяносто градусов, и сбил чешуйчатым хвостом Таксона, принявшего в тот момент позу крокодила. Но кот — совсем не крокодил, а значит, и весом зеленого зубастика не мог похвастаться.  «Недокрокодил» успел лишь смачно выругаться, прежде чем его швырнуло на книжный шкаф.

– Пушистый хвост, как можно быть таким невнимательным! – замяукал Таксон, судорожно пытаясь ухватиться за книгу на полке.

 Благо, природа сделала котейку цепким и ловким, отчего он намертво уцепился когтем за один из бесполезных учебников по математике.

«Пфф, пыль», – подумал он, прежде чем книга на пару с шерстяным комком полетела к центру земли. Не выдержав богатырский вес в шесть килограммов триста двадцать пять граммов, книга увлекла хвостатого за собой.

«Карамба», – только и успел прохрипеть кот, падая на лапы. Хвост, похожий на ветку новогодней елки: такой же пушистый и зеленый от страха немного амортизировал падение. Тяжеленная серая книжка приземлилась  Таксону на макушку, крепко стукнув по хребту.

– Это уже слишком, – фыркнул Таксон и недобро посмотрел на Фредерика.

Фредерик замер в комнате, уставившись на взъерошенного кота. 

– Что случилось, сына?

– Ничего, мамочка, всего лишь книга с полки свалилась, — отбарабанил малец и рванул вон  из комнаты.

–  Книга! Всего лишь?! А как же я!? – проревел Таксон, разом забывая о спокойствии, которому учила йога. Но тут же набрал полные легкие воздуха и резко выбросил обратно в атмосферу. Непоседа-учебник отпрянул от него и раскрылся прямо на теореме про равные штаны.

Кот размял костяшки лапок и, приложив к вискам, немного помассировал разболевшуюся от непогоды и неприятностей с Мур-дериком головку. Стоило Таксону услышать бренчание посуды, как заметно поредевшая огненно-рыжая шерстка на макушке стала дыбом.

– Только не бабушкин сервиз, негодник этакий, – прорычал зверь, выбегая следом в коридор, но микроб уже скрылся за дверкой ванной комнаты. – Ну, предположим, в этот раз оставлю тебя в живых, но чтобы сидел там и думал о своем поведении! Ты меня слышишь?

 Затем немного смягчившись, вспомнив, что сегодня как-никак Кошачий Новый год, кот прыгнул на диван. «На праздничный обед остаться не могу, — промурлыкал Таксон. – Разве что ложечку пудинга с почками и кусочек колбаски попробую. Ням-ням».

Старший микроб в галстуке пришел с гостями, так что уйти так сразу было просто неприлично, и кот, оставив их заниматься скучными домашними делами, вроде поесть-попить всей гурьбой,  по-отечески погладил Мур-дерика по щупальцу.

 «Ты прощен, негодник. Праздник же».

 Рассеянно поглядывая на часы, зверь уже собрался шмыгнуть под шумок за дверцу, но мальчишка микроб не захотел отпускать Таксона.

– Ну, полно. Полно. Я еще вернусь, – Таксон боднул мальца в панцирь и спрыгнул на деревянный, подогреваемый специально для котов, пол. По дому разносились звуки любимой песни зверя “Last Christmas”. 

– Ну, как? Ты готов? – послышался из-за дверки чарующий голосок.

– Да, только шапку натяну, – Таксон ухватился лапками за рыжий кругляш и мастерски просунул ушки в два отверстия. Оглянувшись, чтобы мысленно попрощаться с Мур-дериком, кот заметил, что малец снова направляется в ванну. На миг его взгляд остановился на коте. Это был миг редкого взаимопонимания между котом и микробом.

– Ну как на него злиться, когда он так смотрит своими фасетчатыми глазенками? – умилился кот, стряхивая непрошеную слезу краем вязаного шарфа. – В этом году куплю ему котафон. Последний, который сканирует отпечаток клешни. Мы же хозяева Земли. Чего не сделаешь для домашнего любимца.

 

Часть четвертая, космическая

 

Дара (DaraFromChaos). О чистоте и счастье в личной жизни

 

Юна окинула взглядом накрытый стол. Похоже, на этот раз все получилось просто безупречно: мини-тостики в форме сердечек с ветчиной и сыром красиво уложены на большом расписном блюде; сливки к чаю налиты в изящный кувшинчик; стол накрыт накрахмаленной кружевной скатертью (сама плела!).  И даже никогда не получавшиеся безешки на этот раз удались – белые, с розоватым отливом, пышные, хрустящие – великолепно смотрелись на серебристой тарелке, подарке Селены.

Вообще-то Юна не любила готовить. Так же, как и наводить порядок в доме: стирать, гладить, мыть и чистить. Как говорится: каждому – свое! Ее лично больше привлекали занятия творческие, ошеломляюще-безумные уже в процессе выполнения. И обязательно с непредсказуемым финалом. Одним из самых любимых развлечений Юны было пробуждение навеки потухших вулканов: извержения получались яркие, с мощным выбросом лавы, камнепадами, и нередко сопровождались страшнейшими цунами и землетрясениями. А в теплый спокойный  вечерок так приятно было запустить в верхние слои атмосферы хитро закрученный смерч. Запустить и смотреть, как он постепенно снижаясь, проносится по пустыне, поднимая тучи песка; по лесу, вырывая с корнем многовековые деревья; мчится над небольшим городком, собирая по пути машины, парковые скамейки и чугунные решетки; меняя местами крыши домов, как малыш, строящий домики из кубиков. Потом смерч пролетает над океаном, создавая водяные воронки, засасывающие многотонные корабли и поднимая со дна субмарины. И, наконец, уходит куда-то в небо – высоко-высоко.

Юна вздохнула. Сегодня развлечься не удастся. Селена – лучшая заклятая подруга – не сторонница шумных вечеринок: вся из себя такая правильная, просто до противности. И дом у нее вылизан, и готовит она как шеф-богиня, и шьет, и вяжет. В общем, идеальная супруга. Только почему-то до сих пор сидит в старых девах.

А Юп предпочитает встречаться с ней, с Юной, а не с этой положительной занудой. Ах! Какую классную тусовку они устроили в прошлый уик-энд: с фейерверками, энергетическими выбросами, космическими бурями — вся Солнечная система слышала. А самые яркие и сверкающие протуберанцы получались, как всегда, у Сона. Вот только Афра, по своей милой привычке, напилась до сверхзвукового визга, и начала кокетничать с Юпом. Ну, Юна быстро ей объяснила, кто здесь хозяйка. Хорошо, что эта симпатичная овца быстро отрубилась, а то пришлось бы опять вытаскивать Юпа из чужой койки. Вот же чертов бабник! На третьем-то миллиарде лет пора бы уже и успокоиться!

 

Дверной фон мелодично запиликал. Юна, в последний раз бросив придирчивый взгляд на стол и в кои-то веки прибранную комнату, направилась ко входу.

– Селена, дорогая, как ты великолепно выглядишь!

– Юночка, свет мой, ты тоже – выше всяких похвал! Такая отдохнувшая, похорошевшая! Похоже, круиз по Млечному Пути пошел тебе на пользу!

…Объятия, поцелуйчики, нежный щебет двух старинных подружек…

 

«Ты бы, коза, хоть пудрой научилась пользоваться! Личико вон с сероватым отливом. Да и лазерный пилинг не помешал бы: на щеках такие кратеры да вулканы, что просто страх берет!»

«О, Вселенная! Сколько ж на ней косметики! Под штукатуркой лица не разглядеть. Уже который миллиард лет разменяла, а все прихорашивается, как суперновая какая-нибудь! А под макияжем-то наверняка пигментные пятна. Ага! Да и волосенки у тебя что-то реденькие стали: как ни начесывай, все равно залысины видны! А энергетика вообще ни к черту – над макушкой озоновая дырища размером с нехилый метеорит!»

 

…Поймав пролетавший метеоритный поток, Селена направилась к дому, по дороге размышляя о старинной подруге. В голове не укладывается: безрукая, безголовая балда, способная только резвиться на вечерниках и устраивать глобальные катаклизмы. И дом у нее грязный: нефтяные пятна в бассейне; заросший сорняками зимний сад, в котором половина деревьев зачахла от жуткой жары, а другая – от страшного холода (доэкспериментировалась, дура, со своим парниковым эффектом!); в доме – грязь ужасающая.

Селена своими глазами видела, как по полу в кухне (где Юна даже не подумала навести порядок) ползали какие-то тигры, слоны, рыжие коты с длиннющими усищами (бррр! гадость-то какая!), микробы и человеки! А эти ее тостики с ветчиной и сыром: сплошное ГМО. Да и воду для чая эта коза забыла отфильтровать: вперемешку с чайными листьями в чашках плавали кашалоты и обломки какого-то катера.

Просто ужас!

Другое дело она – Селена: у нее дома прямо-таки стерильная чистота и порядок. Правда, вездесущие человеки пару раз добирались до прихожей, но, хвала звездам, не дальше. К сожалению, эти хитрющие насекомые научились обходиться без воздуха и теперь мечтают пробраться поглубже в дом. Ничего, она с ними справится. Недавно по телеку была реклама нового репеллента: «Мега-стар: создает уникальный аромат, распространяющийся в чистом вакууме и позволяющий уничтожить все живое в радиусе до 100 световых лет!» Надо будет обязательно прикупить: ее дом должен быть идеален. И безо всяких микробов, людей, котов.

Странно, почему все-таки Юп встречается с этой разгильдяйкой и грязнулей Юной? Да и Сон на нее постоянно заглядывается: прямо пылает в ее присутствии! И что они все в ней находят?

 

Пролетавший по Солнечной системе космический ветер приветственно махнул крылом метеоритному потоку:

– Эй, приятель, к твоему хвосту какая-то мелочь прицепилась!

– Да ерунда! Эта мелкая планетка не надолго: она всегда на ближайшем повороте спрыгивает.

– Ну, удачного тебе полета! Будь внимательнее с планетками – такие цеплючие, просто хуже блох!

 

 

 

 

 

 

ЭЙМ А.:

 

 

Усыпите генетическую память!

 

Евгению Лукину посвящается

 

(рассказ в миниатюрах)

 

Григорий Неделько [1, 7], Леся Шишкова [2], Ксения Владимирова (Лара) [3],

Дара (DaraFromChaos) [4], Таня Финн (Finn T) [5], Валентин Гусаченко (Flyingtost) [6]

 

1. Необратимые последствия экзотических способов лечения

 

Эта история, подобно многим, началась с плода. В случае Эйма – с кокоса.

Дело было так: экипаж пересёк океан и несколько морей, уничтожив все запасы продовольствия, но не выплыл из безбрежного простора. Перешли на подножный корм, то есть питались дарами вод, находящихся прямо под ногами. Надеялись, что продержатся, а когда приплывут, не знали, ведь впервые люди отправлялись в столь рискованное путешествие.

Минула неделя, и солёная безбрежность перестала делиться обитателями. Пища иссякла, не думая возобновляться. Эйм успокаивал матросов, говорил, что сложности временные, что не может в огромном участке влаги закончиться абсолютно вся живность.

Логика – великая вещь, до тех пор пока в противоборство с ней не вступает природа. После сказанных командиром слов не поймали ни одной рыбёшки, даже самой мелкой. Вначале был голод, потом пустота в желудках родила возмущение, за которым логично следовали более крупные неприятности.

Вмешалась судьба: через пять дней вынужденной голодовки показался берег, а через миг раздался невероятный по децибелам возглас радости. Капитан ненадолго оглох, счастливый и спокойный, главным образом потому, что его не съели собственные подчинённые. Итак, крик счастья, корабль пристал к берегу, люди, покинув борт, с трудом передвигали ноги в поисках пищи. И нашли её.

Не избежал этой участи и лидер. Кокос висел слишком высоко, ствол пальмы – чересчур ровный и длинный. Эйм стоял, опёршись на дерево, щурясь от яркого, не скрываемого облаками солнца, и обдумывал проблему. Дальше события развивались шаблонно, то есть стремительно. Спустя миг, без чувств, с шишкой-холмиком на голове, под той же пальмой лежал человек, повергнутый в беспамятство коварно упавшим кокосом.

 

 

Туман сна занавешивал сознание. Вереница образов, перевоплощаясь друг в друга, плыла перед внутренним взором, совсем как он недавно шёл по глади из водорода, кислорода и соли. Вдруг дымчатая картина рассеялась, и Эйм очутился… где? На лежанке, в хижине из веток и коры. Но откуда возникла хижина?!

Тесное помещение заволакивали серые клубы. Наверное, благодаря им появился сладковато-горький запах.

— С добрым утром, — прохрипел кто-то рядом.

Капитан обернулся на голос, вызвав довольно сильный, но краткий приступ головокружения. В двух шагах сидел размалёванный тип, увешанный и утыканный перьями. Вынырнув из дымки, тип явил почтенный возраст, белый гребень волос, коричневую кожу, устрашающее лицо. Он явно не внушал доверия. С другой стороны, к благонадёжным нельзя отнести и физиономии матросов. Любых.

— Хорошо себя чувствуешь? – осведомился незнакомец вежливым тоном, что ничуть не вязался с голосом простуженного медведя.

— Нормально, — осторожно ответил Эйм.

— Тошнит?

— Несильно.

— Хвала Таронхайавагону.

— Кому-кому? – ошалело переспросил травмированный.

— Не обращай внимания, привычка. В основном табаку хвала.

— Чему-чему?

— Нашей смеси. Из-за знакомства с кокосом ты пребывал не в лучшей форме. Чтобы помочь разуму, а значит, усилить и работу тела, тебя обкурили табаком.

Эйм озадаченно почесал макушку и поморщился, когда коснулся шишки. Следующая реплика капитана прозвучала неизбежно, словно удары склянок:

— Стойте! Вы знаете мой язык?!

Разряженный субъект одарил гостя бесстрастным взглядом.

— Какой ещё язык? Хватит городить чушь. Оклемался? Прекрасно, выметайся. Не то скво вернётся, устроит скандал. Чужаков она на дух не переносит, даже считает, что нельзя никогда разговаривать с неизвестными.

— Странное мнение: я-то вряд ли вам вредить стану. По крайней мере, в таком состоянии.

— Вождю объяснять излишне, а женщину переделывать бесполезно… Ладно, уходи уже.

Эйм поблагодарил местного начальника – видимо, статус помог найти общий язык. Пошатываясь под воздействием остаточных миазмов, мужчина вынырнул из похожего на купол жилища. Солнце топило безмятежную поляну в бело-жёлтых лучах. Команда, в полном составе, ждала перед входом в чудную хижину-палатку.

— Вы в порядке, капитан? – взял слово возглавлявший отряд морской волк.

— Жить буду.

Эйм бегло осмотрелся: кругом треугольные домики и темнокожие люди, в перьях, с разукрашенными лицами. Опять повернулся к экипажу.

— Как нашли-то меня?

— Двинулись вашим курсом, — отозвался инициативный матрос. — Оказались у пальмы, где натоптано было, - по следам и отыскали.

— Ясно. Ну что ж, пора за работу!

— Нет смысла: все дела переделали, покуда вы почивать изволили.

— Это что, ирония?

— Никак нет, командир. Мало того, тутошние загорелые ребята снабдили нас провизией на три поездки вперёд.

— Да? Хм.

 

 

Вот так история и началась. А продолжилась на корабле, по пути в родную страну капитана.

Однажды, проснувшись в каюте после беспокойного сна, Эйм обнаружил, что превратился в амёбу. Вначале, конечно, испугался, не представлял, что делать, захотел вернуть прежнее тело. Бац! Стоило помыслить – вновь обратился человеком. А-га-а…

Он ещё чуть-чуть попрактиковался с перевоплощением туда-обратно, вслед за чем принял два решения. Первое – никому не сообщать о новой способности, а второе – извлечь из потрясающего дара максимум выгоды. Причину случившегося Эйм углядел в дыме, который заставлял работать не только мозг, но и тело. Тот, наверное, разбередил память о далёких предках. А что, вполне реалистичная версия… если забыть о возможности беспрепятственно, безнаказанно менять форму.

 

 

Сейчас просто необходимо сделать отступление и уточнить: догадка попала в цель, однако с безнаказанностью он погорячился.

 

 

Беда, точно в какой-нибудь жуткой истории, подкралась незамеченной. Хуже сборщика податей.

Сперва Эйм развлекался, получал удовольствие. Избежать нежеланной встречи? Незаметно миновать охранников? Проникнуть куда-либо без приглашения? Легко! Разум, к счастью, всегда оставался в неизменности. Веселье прекратилось внезапно, когда владелец необычайного тела стёк амёбой между досками: надумал, позвав матросов на совещание, попугать их коронным трюком «где же командир?!».

В тот день они пересекали очередное море. Щель, куда угодил почти невидимый бесформенный капитан, вскоре заделали, тоненькую течь ликвидировали. Только шутнику это не помогло: вывалившись из днища в открытое море, крохотное создание упало в воду. Природа, по стародавней привычке, взяла своё, вернув дитя в естественную среду. Иными словами, Эйм запер себя в обличии амёбы.

 

2. Человек без внутреннего стержня

 

Амеба проснулось с ощущением легкого удовлетворения сном и отдыхом. Ему было тепло и уютно в этом темном и вязком месте, где можно расслабиться и отдаться прихоти погружения в чрево окружающей обстановки.

По закону, придуманному не им, амеба поняло, что снова хочет есть.

Не в силах бороться с этим, все более нарастающим, желанием, оно огляделось в поисках пищи. Вокруг в изобилии кружились бактерии, простейшие, мелкие одноклеточные и водоросли.

Оставалось только приложить минимум усилий и, вытянув одну из псевдоподий в сторону ближайшего лакомого кусочка, аккуратно взять обед и поместить в пищевую чашечку, откуда вакуоль, насытившись, вернется в центр его тела и снова можно будет погрузиться в сладостные объятия сна. Именно в момент передвижения пищевой вакуоли по его телу, когда, независимо от него самого, в противоположной стороне от места, где образовывался рот, появилось впячивание, и туда проникла жидкость, вытянутая из окружающей среды, нечто неосязаемое и эфемерное пронзило все его микроскопическое сознание и заставило ощериться множеством ложноножек. Это было что-то новенькое в его заурядной, в общем-то, жизни. До настоящего момента оно не подозревала, что может исторгнуть из своего тела больше, чем десять псевдоподий.

Почему-то очень захотелось взглянуть на собственное я со стороны. Дабы не мучиться извечными вопросами – за что, почему и кому на Руси жить хорошо, оно плавно и, стараясь не торопиться, направилось туда, где расположилось склизкое пупырчатое существо.

Потрудиться пришлось немало, да, к тому же, возникла необходимость в переходе из одной среды, вязкой и теплой, в другую, переменчивую и холодную, одним словом, вода…

Пупырчатое существо находилось в состоянии анабиоза или попросту в спячке, не обращая внимания на то, что происходит вокруг, не говоря уже о взбалмошных микроорганизмах.

Амеба боязливо вытянуло одну из  ложноножек или, скорее, ложноручек и слегка протерла глянцевое брюшко существа, освобождая его от слизи, мешавшей отражательной способности этого участка.

Амеба сфокусировало зрительный орган и решительно взглянуло на собственное отражение…

- М-да, - возникло нечто в ядре его протоплазмы, и хаотичные движения внутренностей начали набирать сумасшедшие обороты, пытаясь систематизировать происходящее.

Амеба слегка изменило положение, и на месте шарика с торчащими в разные стороны антеннками псевдоподий появилась форма, поразившая все ее существо и чувство прекрасного ровными линиями и прямыми углами. Оно собрало все ложноножки на одной из сторон образовавшегося кубика, потом раскидало пучками по верхушкам острых углов и снова вернуло обратно.

- А если вот так, - в недрах его существа возникло нечто, что не давало покоя разбушевавшимся нервам.

Оно вновь приобрело форму шара, но все ложноножки были собраны в пучок и высоко возвышались над телом. Внезапно шарик стал прогибаться внутрь и зеркальное отражение показало пару прозрачных пузырей с перемычкой посередине. Ложноножки, перестав нервно содрогаться, спокойно улеглись назад, прикрыв оба шарика.

- А я ничего, - молниеносный раздражитель сверкнул в его прозрачном теле, - вот если бы…

Нижний шарик увеличился в объеме, а четыре ложноножки скатились и пристроились на нем.

Внезапно, острое чувство голода захватило целиком все существо амебы.  И оно лихорадочно стало захватывать ловкими манипуляторами псевдоподий все, что попадалось на пути.  Пищеварительная вакуоль, словно потеряла ограничитель, заставляла снова и снова бросать новую пищу в емкость, в которой бурлящим месивом кружили пищеварительные соки и перемалываемая еда.

Объем цитоплазмы неумолимо увеличивался, и тело амебы росло пропорционально тому, что в него попадало.

Оно с яростью выбрасывало многочисленные щупальца вокруг себя и уже не тащило, а просто загребало питание и заглатывало его целиком. Презрительно и высокомерно взглянуло оно на пупырчатое существо, совсем недавно пугавшее своими размерами и опасностью, исходившей от его длинного и липкого языка.

Слегка поднатужившись, амеба сковало существо парой десятков ложноножек и разверзло каверну пищеварительной воронки, не забыв произвести и впячивание в паре мест своего уже необъятного тела. Пупырчатое существо даже квакнуть не успело, а уже было поглощено амебой целиком.

На этом все силы и резкие телодвижения прожорливой особи, которую никак нельзя было больше называть микроорганизмом, иссякли. И оно, удовлетворенное и сытое, как удав, бросилось в объятия Морфея, вольготно расположившись в одном из болотных бочагов, раскинув в стороны все свои многочисленные псевдоподии…

 

 

Она проснулась в чем-то липком, вязком и обладающем запахом, раздражающем обонятельное восприятие.

- Кто я? – появилась первая оформленная мысль. – Где я?

Она резко села и огляделась. Вокруг было сумрачно, тепло и влажно. В слуховые мембраны настойчиво проникал тонкий противный писк, издаваемый многочисленным гнусом, закрывающим весь небесный свод.

Она попыталась смыть часть болотной тины со своих длинных, почти прозрачных волос и пышной обнаженной груди.

- А я ничего, - подумала она, когда увидела свое отражение в зеркальных чешуйках собственного хвоста, плотно прилегающих друг к другу.

На нее смотрело миловидное лицо с огромными органами зрения болотного цвета, красивой резко очерченной формой ротового отверстия и курносым обонятельным органом.

Очень хотелось пить…

- Странно, - подумала она, - как я сюда попала?

В памяти всколыхнулось что-то, отдающее страшным перееданием и излишним принятием жидкости…

- Эк меня угораздило, - мелькнула мыслишка, - даже память отшибло.

Теперь же ей предстояло преодолеть некоторое расстояние до чистой воды. Она уже смогла сфокусировать зрение и разглядеть блики солнечных лучей, отражаемых от поверхности водоема.

- Нет, а все-таки, кто же я, - размышляла она неловко, но весьма шустро, передвигаясь по хлюпающей трясине болота.

Но обалдевшая генетическая память не хотела раскрывать собственные секреты, оставляя их для дальнейшего перспективного развития…

 

3. Луна и водоросли

 

Айне не видела врагов поблизости, но была уверена, что они существуют. Затаившиеся где-то под корягой и молчаливые, как воды океана. Неслышные твари с щупальцами и острыми зубами. Она знала, что охота на русалок ведется днем и ночью. Но луна, разлитая на водной поверхности, грозный союзник морских дев, предупреждала об опасности, и  приходилось искать новый дом, место, где они наконец смогут насладиться тысячелетним сном.

Отбиться от стаи, остаться одной — худший кошмар для любой русалки. Айне плохо помнила, как оказалась близ кораллового рифа. Первое воспоминание после очередной трансформации — погружение в воду. Небо над головой, непривычно голубое; палящее солнце, испаряющее влагу с бирюзового хвоста. Руки беспомощные, как водоросли, обездвиженные и почти мертвые. По поверхности век пробегает холодный ветер, а затем глаза заполняются водой. Мир становится привычным и таким знакомым. Стук. Сердце остановилось. Мышца вытолкнула последнюю порцию крови из камер и впустила туда морскую воду. Больно только поначалу. Неокрепшие сосуды принимают бедную кислородом жидкость в свои пещеры с опаской, но вода, не спрашивая разрешения, заполняет все свободное пространство.

"Я пропускаю через свое сердце океаны", — улыбнувшись, подумала Айне. Волосы магического серебряного цвета обвили стройный стан. Обычно русалки вплетали в них похоронные венки, бережно относясь к последнему дару суши. Вот только маргаритки наверное унесло течением; где-то в пылу битвы она забыла о них, и вместе с крошечными цветными растеньицами ушли все воспоминания. Найти цветы в бесконечном мире так же сложно, как отыскать слезы. А опасность все приближалась.

Айне чувствовала себя так, будто находится в раковине моллюска. Створки вот-вот захлопнуться, и тогда плыть будет уже некуда. По ночам снились клетки и сети, звон корабельной сирены, громкие раздражающие голоса монстров, живущих по ту сторону. Русалка не помнила, видела ли она их когда-нибудь воочию, но неясные фантомы постоянно кружили в памяти. Бледные призраки, вонзающие острые палки в русалочьи хвосты.

Иногда русалка выбиралась из потонувшего корабля и недолгое время путешествовала с косяком рыб бога. По ночам продолговатые обитатели вод собирались в кружок вокруг огромных костей древних морских животных. Разноцветные кораллы, приводимые в движение течениями океана, впитывали в себя морские истории, чтобы потом передать другим обитателям.

Айне не сразу поняла, как опасны океаны. Кровь, растворенная в воде, остается самой собой совсем недолго. Потом, очень быстро, бурая жидкость сливается с морским миром и приобщается к сердцу океана. Возможно, это необходимо. Возможно, моря и океаны желают гибели монстров, рыб и русалок, чтобы жить и дышать дальше. Собственные воды, запертые в стенах русалочьего тела, уже изменились, в них было гораздо больше питательных веществ, чем до того, как они попали внутрь.

— Там. Наверху, — шептала Луна. — Наверху.

Но русалка перестала верить словам бесплотных богов. Что нового могут предложить вода и ветер? Что осталось у них, чтобы выманить души из тел? Память, вернее, то немногое и разрозненное, что от нее осталось, подсказывала: океану нужно ее сердце и внутренние воды. А значит, враг повсюду. Земля уже забрала душу, вода впитала кровь, оставив до поры до времени только то немногое, что поддерживало жизнь. Время пришло.  Кровавые океаны не оставляли шанса остаться в живых.

Русалка попыталась скрыться в морских глубинах, но и там смерть дышала ей в лицо. Жуткие темные рыбы со светильниками слепили и пытались впиться острыми длинными зубами в хвост. Течения не было, тишина пугала сильнее. Вчера стиралось из памяти быстрее, чем успевало сесть в океане солнце. Каждый день начинался с неравной битвы за жизнь, пока однажды Айне не приняла решение выплыть на поверхность.

Солнце единственный враг, но и единственный бог, не дававший советов и не вступавший в молчаливый диалог с морским миром. По мере приближения к нему, свет становился все ярче и ярче. Гибкое русалочье тело прорвало темную поверхность океана. Небо, заболоченное тучами, скрывало светило. Мольбы русалки не прорывались сквозь дымчатые сгустки воздуха.

— Услышь меня, Солнце! — русалка подняла руки к небесам. Океан негодовал, бурлили и злился на Айне, но она все равно продолжала взывать к помощи. А морское божество вздымало к небесам волны, полные жизни. Яростное шипение заглушало шепот ветра. "Не отпущу! — кричал океан, пытаясь дотянуться до облаков и утащить русалку обратно. — Ты моя!"

Но сердце Айне искало другого мира. Где-то, в пещерах памяти, просыпалось неясное доселе желание опереться на нечто незыблемое и почувствовать под ногами твердыню. Земля только снизу, вода же повсюду и даже внутри нее. Океан протягивал к шее Айне щупальца, но русалка уже развернулась, чтобы уплыть. Куда? Зачем? Она не понимала. Вокруг рушились целые замки подводного мира. Водоросли хватали за руки и утягивали на дно, но девушка смогла перегрызть их крепкими зубами.

Плыла все дальше и дальше, отбиваясь от врагов. Кусаясь, рвя невидимые нити, связывающие с океаном, тянулась к солнцу, как единственному непредвзятому участнику битвы. Серебряные волосы превратились в стальные пики, готовые вонзиться в любого, кто посмеет подплыть ближе.

— Прошу, забери меня к себе! — кричала русалка из последних сил.

Шея все сильнее вытягивалась вперед, и вот уже она видела воды океана как бы сверху. Боль разодрала руки до самых плеч. Их покрыла плотная зеленая чешуя, отливавшаяся перламутром. Створки лишь несколько секунд напоминали хвост. Затем броня стала единой, закрыв границы для воды. Сердце, совсем уже застывшее, снова начало биться. Толчок выбросил девушку вперед. Сильная мышца раздалась в размерах, оттеснив остальные органы к краю. Тело увеличилось, кожа растянулась. Айне закричала, пытаясь сорвать пленку с живота, но он был слизким и неприятным. Затем что-то рассекло хвост пополам. Кости прорвали чешую и превратились в камнеподобные когти, ступившие на землю.

— Нет, — прорычал океан, пытаясь из последних сил утянуть монолит в свои морские чертоги. Но было уже поздно. На берегу стоял гигантский динозавр. Длинная шея вознесла овальную головку на одну высоту с  кронами деревьев.

— Слышишь ли ты меня теперь? — прошептала Айне, уже чувствуя, как вновь начинает забывать.

— Слышу, — ответило солнце, найдя верный путь между коварных туч.

Мощным движением хвоста русалка вырвала из земли дерево. Схватив зубами гиганта, быстро зашвырнула в воду. Невероятная сила, опьяняла ее. "Заполню все пространство. Высушу океаны", — думала Айне, принимаясь за второе дерево. Урчание в гигантском животе заставило отвлечься, затем взгляд русалки несколько секунд блуждал по дереву. Суша даровала покой. Увидев аппетитные сочные листья, морская дева  впилась в них зубами и блаженно прикрыла глаза. Рядом бушевал океан, но соленые воды более не беспокоили Айне, перевоплотившуюся в диплодока. Она была в безопасности.

 

4. В желтой жаркой Африке

 

На этот раз башка трещала просто невыносимо.

«Чёртова трава! А еще говорят, с нее приход хороший. Приход-то, может быть и ничего, но вот как выход найти?»

Диплодок попытался повернуть шею: в мозг впились раскаленные иглы.

«Не-э-э… если выберусь, завязываю с наркотиками! Однозначно!»

Маленькая птичка, спокойно спавшая на широкой спине, испуганно вспорхнула на ветку.

— Привет, — прощебетала она. – А я думала, ты – дерево!

— Я не дерево! – возмутился ящер и попытался грозно стукнуть хвостом. По голове словно ударили молотом, а хвост запутался в колючем кустарнике. Диплодок взвыл и неуклюже затоптался, пытаясь высвободить конечность.

Кусты затрещали, дерево, на котором сидела любопытная птичка, закачалось.

Перебравшись на ветку повыше, пернатое какое-то время наблюдала за мучениями диплодока. Потом сочувственно посоветовала:

— Ты хвостом-то не дергай, еще больше запутаешься!

— И чё мне теперь, цельную вечность тут стоять? – пробурчал ящер.

— Постой минут несколько, я за соседками слетаю. Колибри быстренько эти колючки слопают.

 

 

— Неужели им действительно эта пакость нравится? – полюбопытствовал ящер после того, как колибри, завершив вкусный завтрак и рассыпавшись в благодарностях, улетели.

— Ага! Они тут все извращенки — бдсм-щицы! Слушай, а ты откуда такой взялся? Диплодоки вроде вымерли давно.

— Я – последний из могикан.

— А я – птичка Тари. Приятно познакомиться.

— Мне тоже, — диплодок попытался вежливенько склонить голову, но при этом вроде бы невинном движении его так замутило, что он вынужден был прислониться к баобабу, который начал угрожающе потрескивать и накрениваться.

Ящер с трудом принял почти вертикальное положение.

— Ты что, перебрал вчера, что ли? – сочувственно поинтересовалась Тари.

— Было дело, — диплодок с трудом сдерживал тошноту: блевать в присутствии очаровательной дамы ему почему-то казалось неприличным.

— Тогда пошли, тут неподалеку растет марула. Здоровье поправишь.

— Ма… Кто растет?

— Пьяное дерево.

— Ну пойдем.

 

 

Спустя два часа диплодок и птичка сидели на земле под ветвями марулы и рассуждали о том, как несправедливо устроена жизнь.

— Вот смотри, ик, — диплодок попытался для убедительности махнуть правой передней лапой, но потерял равновесие и чуть не свалился на спину. – Я – ископа… испапа… тьфу, черт, безвременно померший ящер. Короче, ты меня поняла. Вот почему меня так устроили…

— Х-х-хто устроил? – перебила Тари, доковыривая сладкую сочную мякоть валявшегося на земле почти пустого фрукта. – Кстати, ты еще парочку марул не достанешь?

— Да не вопрос, — диплодок стукнул хвостом по стволу дерева, и на маленькую птичку обрушилось минимум десяток плодов, часть из которых раскололась, а остальные попадали прямо на Тари, заживо погребя ее под чем-то, отдаленно напоминающим майянскую пирамиду или скифский могильник. Испуганный ящер попытался сконцентрироваться, хотя бы временно восстановить координацию и откопать подружку. С немалым трудом ему удалось мордой раскидать марулы в разные стороны.

— Ты, ик, в порядке? – поинтересовался диплодок, глядя на мокрую от сока птичку, вылезавшую из-под кучи фруктов.

— Да ничо так себе… Так ты говорил…

— Я говорю… меня так хреново устроили, что башка маленькая, шея длинная, туша здоровая. В общем, не гармоничный я какой-то, нескладный…, — ящер тяжело вздохнул.

— «Башка маленькая, шея длинная, туша здоровая», — Тари попыталась включить мозговую деятельность. – Так, может быть, ты – жираф?

— Нет, — после мучительных раздумий заявил диплодок. – Жираф – он в пятнышках.

— Точно. А ты – розовый. Гламурный, что ли?

— Не. Это точно нет. Слушай, а, может быть, я – слон?

— Почему?

— Ну помнишь… «Где баобабы вышли на склон, жил на полянке розовый слон…» — диплодок вошел во вкус и допел песню до конца. Несмотря на величественные размеры ящера, голос у него оказался писклявым и временами срывался на фальцет.

— Какая душевная песенка, только грустная, — всхлипнула Тари. – И поешь ты хорошо, нежно. Только голос у тебя немножко высоковат. Совсем немножко, — прибавил птичка, чтобы не обижать товарища. – Извини, а ты случайно не гей?

— Кто, я?! — возмутился диплодок, принюхиваясь. От заляпанной соком птички пахло в буквальном смысле слова опьяняюще. – Слушай, можно я тебя оближу?.. Ты вся в соке.

— Ну оближи, — похоже, предложение пришлось Тари по душе. Она кокетливо стрельнула черными глазками и подвинулась к диплодоку поближе.

 

 

— О, как приятно! А теперь левое крылышко! И правую лапку! Ты такая душка, хоть и ископаемая. И такой сексапильный. Можно, я тебя поцелую?

— Мррр… конечно.

Ящер уже собрался было доказать своей очаровательной подружке, что он нисколько не гей, а совсем даже наоборот, когда из-за кустов выскочили три карнотавра. Зелёные, вытянутые, весьма угрожающего вида и с коротенькими лапками, как и положено карнотаврам.

— Полиция нравов! – рявкнул старший. — Немедленно прекратить!

— Да мы ж ничего… — начал было диплодок, но «полицейский» строго перебил его.

— На месте разберемся, чего или ничего! Пройдемте, граждане!

 

 

В камере – тесной пещере – царил приятный прохладный полумрак. А если бы не круглая дырка в потолке, то пришлось бы сидеть в тьме тьмущей. Диплодок, которого по дороге до участка обдуло свежим ветерком и подмочило неслабым тропическим ливнем, уже окончательно очухался, а, выпив воды из большой глиняной лоханки в углу, даже начал что-то соображать.

«Итак, я два дня шлялся по этим чертовым джунглям в поисках хоть какой-то травы, которая помогла бы мне избавиться от ненавистного розово-мелового обличья и стать кем-нибудь другим. Спрашивал местных, но ни одна доисторическая собака мне так ничего толком и не сказала. Ага! Значит, разговаривать с тварями земными и водными я умел с самого момента перевоплощения… Поехали дальше.

Помнится, плезиозавры, топор гуманоида им в жабры, посоветовали попробовать «вон тот колючий кактус». От него, дескать, приход крутой. Да… приход был реально крут – еще несколько дней просто выпали из памяти. Потом… потом появилась птичка Тари, — ящер тяжело вздохнул, с сожалением вспомнив о так некстати прерванных нежностях. – Вот только что мне теперь делать? Травы бы, травы! Полцарства за траву!»

Динозавр огляделся: единственной травой в поле зрения оказались листья пальмы, что склонилась над крышей и проглядывала сквозь «окно» в потолке. Категорически не веря в успех начинания, ящер вытянул длинную шею, пролез головой в дыру и цапнул разлапистый лист. Тяжело вздохнув, травоядный начал меланхолично жевать еду.

— Ты что делаешь, наркоман чертов?! – в дверях хижины возник служитель порядка.

Но диплодок уже почувствовал, что клеточки его тела начинают физически ощутимое перемещение, словно амёбы в воде (при воспоминании об амёбе его передернуло). Как увеличивается голова, а шея начинает клониться под ее тяжестью, аки кипарис под ветром. Как удлиняются и слабеют лапы – ящер срочно плюхнулся на пятую точку, чтобы ненароком не сломать новые конечности, чуть не придавив при этом дальнего доисторического родственника. Как тело становится более компактным и пропорциональным. Голова выскочила из отверстия обратно в пещеру.

«Человек, неужели я снова стану человеком?!» — промелькнуло в мозгу.

На этой оптимистической ноте ящер отключился и уже не увидел насмерть перепуганного карнотавра, галопом несущегося куда подальше. Хищник настойчиво ревел коллегам. Те, наконец, послушались, и стадо в полном составе рвануло прочь от проклятого, а может, заколдованного враждебными духами места.

 

 

Башка по-прежнему раскалывалась. Открывать глаза не хотелось, но буквально ввинчивающийся в мозг скрежет, в сочетании с омерзительным скрипом не оставляли никаких шансов поспать еще хоть наносекунду.

«Наносекунду?»

Он открыл глаза, поднялся с пластикового кресла-кровати и, пошатываясь, подошел к металлическому зеркалу странной формы. Из зеркала на него смотрело существо ярко-зеленого, кислотного цвета, с шестью пальцами на верхних и нижних конечностях. Смотрело всеми тремя глазами: огромными, черными, без зрачков и ресниц.

— Вхождение в атмосферу на подобной скорости может привести к автоматическому отключению двигателя и возгоранию наружной обшивки, — сообщил механический голос.

— Активировать функцию экстренного торможения! – рявкнул он, выскакивая сквозь стенку каюты и летя по длинному коридору к центру управления.

«Похоже, система гравитации отказала!»

— Функция экстренного торможения не работает.

— Включить аварийный генератор!

— Аварийный генератор поврежден.

— Пипец!

— Данная команда отсутствует в базе данных. Выберите другую из общего списка.

Он на мгновение прервал полет; приклеившись двумя пальцами к стене, посмотрел в иллюминатор.

За высокопрочным стеклом росла и приближалась сверкающая всеми оттенками голубого и зеленого незнакомая планета. Вот она уже полностью закрыла обзор. Превратилась в аналог Google-map.

«Странное слово. Где я мог его слышать раньше?»

Корабль с визгом снижался. За окном замелькало сначала черное, потом насыщенно синее, потом просто синее небо, облака, облака, зеленые квадратики лесов и голубые – озер, узкая горная речушка, высокие сосны и кедры…

— Где я?

— Солнечная система, планета Земля, континент Евразия, государство Российская Империя, Сибирская губерния, река Подкаменная Тунгуска. Добро пожаловать на новую планету, — бесстрастно сообщил искусственный интеллект.

— Пипец!

— Данная команда отсут…

 

5. Поналетело! Трудности космических эмигрантов

 

 - Попался!

 Сковорода со звоном отскочила от зелёной головы Ой’Ли. Яйцевидная макушка инопланетянина тихо хрустнула, тощее тельце шлёпнулось в грязь.

 Испуганный Ой’Ли инстинктивно подтянул зелёные лапки под живот, перевернулся на спину и открыл рот пошире. Старательно вывалил язык и перестал дышать. 

 Стройные, благородных очертаний, конечности инопланетянина, результат длительной эволюции чешуйчатых существ, в убедительной судороге скрючились на тощей груди. Выпуклые глаза затянулись белесой плёнкой, средний, самый большой, жалобно заслезился.

 

 

 С самого начала высадки всё шло не так. Предварительное сканирование местности показало, что аборигены примитивны. Бортовой компьютер выдал вероятную модель поведения местных существ, обладавших зачатками разума. Для инопланетянина, вооружённого трансглюкатором последней модели и всеми знаниями продвинутой цивилизации, аборигены выглядели вполне безобидно.

Вскинув на плечо своё оружие и насвистывая песенку бывалых космопроходцев «Как много зелени в твоей груди, родная», Ой’Ли направился к ближайшей деревне аборигенов, найденной им на карте. Он желал поскорее проверить новый экспресс-метод обучения туземным языкам прямо во время разговора.

 Любознательный Ой’Ли даже не стал надевать свой усовершенствованный скафандр, чтобы быть ближе к природе. Он всегда хотел полного слияния с планетой, на которую забрасывала его судьба. На всякий случай он всё же взял с собой трансглюкатор, чтобы отгонять водящегося в окрестных лесах хищника, называемого Тигр д’Амур, о котором заботливо сообщил ему бортовой компьютер.

 Глупая машина. Практика показала, что сковородка в руках аборигена женского пола, сейчас склонившегося над бедным, зашибленным инопланетянином, по эффективности не уступает ядерной гранате. Ой’Ли едва успел открыть рот, чтобы поприветствовать первого встреченного им землянина, как получил удар по голове, из глаз его посыпались искры, а аборигенка разразилась шумным потоком слов. Он даже не ощутил радости, что придуманный им метод обучения туземным языкам отлично работает.

 - Попался, жабий сын! Я тебе покажу, как молоко в крынках портить. Ишь, ползёт, гадёныш, пасть жабью разинул. Вот я тебя по маковке!

 Ой’Ли слегка приоткрыл крайний левый глаз. Кругляш сковороды угрожающе качнулся в последний раз, и уплыл из поля зрения.

 - Тьфу, пакость. Лопату надо, да в мусор сгрести… — Женщина-абориген отвернулась, зашуршала колоннами ног в сторону своего примитивного жилища.

 Инопланетянин подождал, пока страшная женщина отойдёт подальше. Осторожно перевернулся на живот. Яйцевидная голова Ой’Ли, скрывавшая высокоразвитый мозг, кружилась, тонкие ножки подкашивались. Он приподнялся, утвердился на четвереньках – о, великие чешуйчатые предки, какое унижение! – и торопливо пополз к зарослям высокой местной травы, куда откатился его верный трансглюкатор.

 - Муррр. Му-у-уррр. Мяв-ву!

 Тяжёлые лапы мягко стукнули о землю за его спиной. Жадное дыхание хищного зверя обожгло зелёный затылок инопланетянина.

 - Мр-рры.

 Он обернулся и увидел прямо над собой круглую мохнатую голову, с которой на него смотрели огромные жёлтые глаза с вертикальным зрачком. По сторонам жуткой зубастой пасти топорщились длинные усы. О ужас, это он, страшный зверь Тигр д’Амур!

 Когтистая лапа сшибла наземь едва успевшего подняться на ножки межпланетного путешественника. Бесполезная палка трансглюкатора лежала совсем рядом, зарывшись дулом в заросли травы. Ой’Ли вытянул руку, попытался ухватить оружие. Ой! Тысяча иголок вонзилась в нежную кожу межпальцевых перепонок. Бедняга затряс обожжённой ладошкой, на которой уже выступали уродливые пузыри. Это ядовитая трава! Он обречён!

 Мохнатый зверь, плотоядно урча, прыгнул на Ой’Ли, подушечки лап придавили инопланетянина к земле. Он почувствовал, как страшные когти царапнули его округлое тельце, зацепились за складку на боку – атавизм, пережиток земноводного прошлого – и в выпученных от неожиданности глазах инопланетянина всё закрутилось.

 Ой’Ли пискнул от ужаса, а страшный зверь подбросил его в воздух, ловко поймал на лету, подбросил и опять поймал. Потом инопланетянина уронили на траву и принялись катать с боку на бок. Когда бедняга окончательно вывалялся в местном грунте и прилипшей к влажной коже растительности, зубы зверя зацепили зелёную кожу на шее, поддёрнули вверх, и он беспомощно затрепыхался в воздухе, ожидая неизбежного конца.

 - Мурка, кого тащишь?! – взвизгнул тоненький голосок.

 Бедный Ой’Ли приоткрыл зажмуренные в ужасе глаза и увидел детёныша аборигена – едва прикрытого тряпичным платьицем и перепачканного чем-то липким.

 - Мурка жабу поймала, деткам понесла! – отозвался ещё один голос.

 Маленькие аборигены запрыгали возле зверя, названного Муркой, тыча в бедного инопланетянина прутьями местных растений.

 - Жаба, жаба! Дохлая жаба!

 Этого Ой’Ли вынести уже не смог. Он почувствовал, как его тощее тело раздувается, пухнет в невыразимой жажде превосходства. Жажде выйти из этой жалкой, ничтожной оболочки, в которую тычут палками, и которую треплет в зубах бессмысленная хищная тварь. В его бедной, ушибленной чугунной сковородой голове что-то лопнуло. Мозг – плод миллиона лет эволюции – засиял, словно кристалл чистейшего разума.

 Он уже не слышал, как с тихим «чпок!» распалась его бренная зелёная оболочка. Он продолжал расти, он ширился, поднимался над землёй, он взмывал в небо невесомым эфиром. Прощайте, жалкие аборигены. Прощай, грязь и пошлость примитивного существования. Вы послужили последним толчком на лестнице эволюции. Ой’Ли, венец творения, завершает свой жизненный цикл. Нет больше Ой’Ли. Есть высшее существо. Бог, великий и всемогущий.

 Он поднялся ещё выше, всплыл над верхушками деревьев, закачался над лесом. Его новый, совершенный в своей безмятежности разум заклубился лёгким туманом, вплетая в потоки ледяного ветра струйки непостижимых в своей затейливости мыслей. Потом он окончательно растворился в атмосфере планеты, засияв в синеве чужого неба мириадами бриллиантовых искр.

 

6. Биективное отображение

 

Разноцветная пыль от мела прилипла к рукам.

Хлопок в ладоши стал для мира отправной точкой. Эта самая отправная посреди вселенной вскипела яркой лучистой звездой и моментально раздулась в эннмерном пространстве, будто жареная кукуруза. Дырявый ноль сменился одинокой единицей, и бесконечный во все стороны и направления поток времени хлынул в пространство вязким кленовым сиропом. Пространство, заполненное «ничем» от и до, пустое, угрюмое и мертвое, взорвалось на всю вселенную пестрой разноцветной жизнью. Радуга из конфетти, подхваченная резвым новорожденным ветром, опустилась на третий шарик от звезды клубком озер и рек, россыпью гор и оврагов, стаями птиц и счетным многообразием разумных букашек. У этих букашек, справедливости ради нужно сказать, вмиг завелись свои таракашки.

Карманные часы на золотой цепочке успели отсчитать первые минуты нового мира. Суматошная секундная стрелка растерянно носилась от цифры к цифре. Единица, двойка, пятерка, даже десятка – тут единица с нулём поменялись местами – проносились под стрелкой, ведомые мистической окружностью с замысловатым и непонятным числом Пи. Все это напоминало вечный танец на тесной сцене. Так, по крайней мере, чувствовала себя стрелка. Тоненькая, худенькая и вечно спешащая.

Мир получился бесконечным, но в то же время строго ограниченным и необыкновенно замкнутым. Творец вложил Душу. Душа взглянула на мир счастливыми глазами.

Обернутый в пестрый плюшевый халат, он радостно выпорхнул на веранду деревянного домика в лесу, дрожащими руками поддерживая бесформенную чашку какао с молоком. В двух шагах от кресла-качалки замер, уставился на солнышко, забравшееся по высокой стремянке в воды бескрайнего перевернутого моря, сладко зажмурился и, что есть силы, чихнул снежной задорной вьюгой. Небо заволокло метелью.

Напиток, так бережно хранимый еще секунду назад, сейчас же расплескался миллиардами крупных бело-коричневых капелек в разные стороны. Мгновение, и, успев лишь коснуться лапками о деревянный пол веранды, стая крохотных коричневых птичек с белыми хохолками и белыми же полосками вдоль тельца взмыла вверх.

– Ну, вот, – с нескрываемым восторгом промолвил мужчина, – вторая чашка улетела! Не хватало, чтобы и пирог уполз!

Звуки из пространства пропали, и вьюга стихла.

«Чего-то в этом мире не хватает» – задумался он, но размышления без предупреждения прервали. В доме будто нарочно что-то тихо громыхнуло.

С небес хлынул дождь.

Стряхнув с халата добрый десяток божьих коровок, Творец быстрее света рванул на звук. Божьи коровки полетели на небо. Одна из них задержалась и прокричала своим тонким коровьим голоском:

– Мы за хлебом!

Творец впорхнул на кухню, по пути перепрыгнув через сонного енота. Еще минуту назад тут лежала старая вязаная шапка.

«Странно» – подумал он, и тут же вспомнил о пироге.
Яблочный творожник в форме идеального кубика гордо восседал на тарелке, задумчиво мотыляя своими яблочными лапками из стороны в сторону.

– Уже отрастил лапищи! – воскликнул мужчина, необыкновенно легко подхватил тарелку с бубнящим что-то себе под нос пирогом и швырнул в окно. Быстро эволюционирующий параллелепипед кубарем грохнулся в траву, но тотчас задорно присвистнул, шушукнул и почесал по зеленому лугу крохотным колючим ежиком.

Кинув вслед зверьку красное спелое яблоко, что лежало на подоконнике с начала времен  – то бишь целую неделю, он затворил окно. Затем задумчиво поскреб бороду, сотворил мигающую лампочку над головой, после небольшой паузы щелкнул пальцами – лампочка превратилась в грушу и немедля плюхнулась в загодя раскрытую ладонь. Он с нескрываемым наслаждением хрумкнул спелым фруктом и вмиг облачился в строгий костюм с элегантной бабочкой, что как по команде принялась непринужденно хлопать крылышками в такт его дыханию. Золотые запонки на рукавах без разрешения начали пускать солнечных зайчиков по комнате. Прежде чем подглядывающее за творцом Солнце спряталось за рыдающей тучкой, на троих с запонками они сотворили десяток косоглазых ушастых беляков.

– А, ну, брысь! – он топнул ногой. Ушастые одновременно мяукнули и вереницей сиганули в окно. Самый маленький беспомощно топтался на месте – пришлось подсадить кроху. От божественного прикосновения малыш посерел, отрастил задние лапы и мускулистый хвост, и уже, как настоящий кенгуру – одним махом на два метра – скрылся за окном.

По крыше мелодично застучали горошины града.

Яркая комета прокатилась по небосводу жужжащей пчелой.

Мужчина нехотя отмахнулся от полосатого насекомого огрызком груши.

– Эй! Ты кто такой, зверь? Я тебя не создавал!

Пчела, направившая свое мохнатое тельце по одной ей известной траектории, моментально скрылась за окном. Не зря же там ароматами тысяч цветов дышит луг.

У входной двери раздались детские голоса.

«А что это еще такое?» – подумал было творец, но тут же осекся. Светлая мысль колыхнулась в голове крохотным маятником: «Новый вид? Что-то быстро они…»

С каждым мгновением, что он медлил, амплитуда колебаний маятника увеличивалась, а голоса на улице становились все звонче и радостней. Не в силах сдерживать любопытство, он в комнатных тапочках да под строгий костюм выскочил из дома, очутившись аккурат посреди длинной асфальтированной дороги.

Бетонные и сплошь стеклянные высотки обрамляли эту разлинованную белыми линиями бесконечную полосу по краям. В паре метров от Творца, весело гомоня, обосновалась стайка ему подобных существ, вооруженная цветными мелками. 

«Какие-то они маленькие. Недозревшие что ли?» – невольно подумал мужчина и тут же расхохотался от своих глупых мыслей.

Ребятня же суматошно топталась на дороге, жужжала, тарахтела, будто рой жучков и кузнечиков. По дороге без конца и края сновали чудные существа, в мутной дымке призраками летали кособокие домишки с редкими заборами, гигантские неповоротливые птицы неуклюже взмывали в воздух, протяжно хрюкая. Дети – как назвал он их про себя – создавали свой мир, свои деревья неправильных странных форм, своих многоногих животных, свои молочные реки и компотные озера, города для имбирных человечков.

Раскрыв рот от удивления, осторожно присел на лавочку, которая каким-то необыкновенным чудом появилась из воздуха, как только он подумал о ней.

Чудеса, что проплывали сейчас по воздуху, ничем не уступали чудесам, которые сделал Творец за прошлую неделю. Чересчур пушистые коты, необыкновенно смешные коровы вперемешку с бесхвостыми крокодилами и покосившимися замками проносились мимо него ураганом, волнуя трепетные крылышки бабочки на костюме.

Дети творили! И эти разноцветные мелки – те самые, что он вчера забыл на веранде – материализовали все, о чем смели помыслить маленькие создания в своих задорных фантазиях.

– Вот что я забыл! – стукнув себя по лбу, он растянулся в счастливой улыбке. – Дети! Создатели! Маленькие творцы!

Возможно, он произнес это слишком громко, отчего ребятня, шуршащая на пару с осенней листвой, разом поднялась с колен и хором прокричала: «Чего Вам, дядя?»

Детские слова вырвали из сладкой полудремы, засасывавшей внутрь, словно старое матерое болото. Молодой профессор биологии мумией застыл у окна, уставившись на детей-первоклашек, разрисовывавших двор колледжа цветными мелками. Как он оказался в таком положении – спиной к аудитории – для него вот уже несколько секунд оставалось загадкой. Ему причудилось необычное видение, а может и воспоминание, природу которого даже он – профессор, биолог, генетик со стажем – не мог себе объяснить, продолжая молчаливо таращиться на школьный двор. Видения и образы были настолько яркими и живыми, что мысль о галлюцинациях стала лидировать в гонке вариантов, обгоняя главную конкурентку – фантазию на половину корпуса.

– Профессор! Что с Вами? – раздалось с первой парты.

– Задумался, прошу прощения, – мужчина ловко развернулся от окна, обогнул свой рабочий стол, на ходу поправил бабочку и выжидательно замер у доски, обводя группу вопросительным взглядом.

– И кто расскажет нам о генетической памяти? – он подмигнул огненно-рыжей студентке, у которой способности к генетике проявились еще на подготовительных курсах. – Может Вы, Ева?

– С удовольствием! Позвольте мел?

Он и не заметил, что все это время нервно вертел в руках крохотный кусочек мела, найденный на автобусной остановке утром.

– Конечно, – он протянул мелок, уселся на свой стул и приглушенно хлопнул в ладоши. Белая взвесь роем подпрыгнула над столом и вместе со сквозняком ускользнула в открытое окно.

В висках у профессора застучали стальные молоточки.

Над головой загорелась стеклянная стоваттная лампочка.

Дунул ветерок, и лампочка со скоростью света обратилась в грушу. Оставшись без опоры, рухнула вниз. Профессор ловко поймал утянутый гравитацией фрукт и торопливо сунул в карман пиджака.

Эта особенность обнаружилась еще в детстве. Мысли и идеи непонятным образом материализовались в одинаковые жёлтые груши. Появление лампочки в момент серьезной умственной работы говорило об одном: появилась лампочка – созрела идея. Весь мир, окрестивший «Богом в пеленках» тогда еще крохотного карапуза, сейчас уже принюхался к чуду и оставил беднягу в покое. Тем более, наука никаких разумных ответов давать не собиралась. Ибо, не могла.

 «Чудо» – твердили все.

«Мелок» – подумал мужчина и, что есть силы, зажмурился. Видимо, это прикосновение к нему вызвало такую ярую бурю незнакомых образов и картин. А быть может, эти видения всего лишь старые воспоминания, затертая поколениями генетическая память, которая случайным непостижимым образом очутилась в его голове этим утром?

Ответов, к сожалению, не было заготовлено.

Профессор достал из кармана часы на золотой цепочке. Секундная стрелка суматошно носилась по кругу. Ребятня в аудитории возбужденно затарахтела. Профессор снова зажмурился и спустя пару секунд широко открыл глаза, уверовав, что мужчина с живым пирогом – совсем не фантазия сходящего с ума учителя. Груша в кармане подтверждала эту идею.

Необыкновенно сильно захотелось яблочного пирога с какао.

– До следующего урока, дети, – громко произнес он. – Ева, спасибо за прекрасный доклад!

А затем запустил руку в карман и протянул грушу раскрасневшейся от похвалы девушке.

– Это вам, Ева.

Она взяла плод. Надкусила.

 

7. Необратимые последствия экзотических способов лечения

 

Эйм открыл глаза.

— Очнулся, Америго? – участливо поинтересовался вождь ирокезов всё тем же рычащим голосом.

— Моё имя?! Но как…

— Бредил ты в беспамятстве, вот и знаю.

Протерев глаза, Эйм сел на лежанке, потряс головой, отгоняя табачные грёзы. На этом история бы и завершилась, если б путешественник, встав, не заметил кое-что боковым зрением. Вернее, кое-кого: на лежанке в окружении знакомого горьковато-сладкого дыма возлежал… он. Смежив веки, мореплаватель спал.

«Весь мир – рассказ, а люди в нём – герои», — подумалось капитану.

Эйм тронул себя за плечо, однако не смог пробудить от крепкого сна. Тогда, безразлично пожав плечами, Веспуччи вышел из вигвама.

И вот тут рассказ закончился.

Или это было только начало? Что ж, коли так, начало уже совсем другой истории.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ОРКИ И ИМ СОЧУВСТВУЮЩИЕ:

 

 

Оркаизация

 

Из-за кустов вылетели украшенные татуировками хохобоббиты, с дикими воплями бросившись вверх по склону холма. Когда первый хохобоббит достиг вершины, Ырг взмахнул верной палицей, и расплющенное тело покатилось вниз. Орк издал устрашающий боевой клич.

Йеэх отложил перо в сторону и поскрёб пятерней безволосую зеленоватую макушку. Ничего толкового в голову не приходило. Сюжет складывался как-то вяловато, главный герой выглядел то отмороженным до пяток тупицей, то морализатором и занудой. В постельных сценах не хватало чувственности, в батальных – драйва. Персонажи казались неживыми, лубочными, картонными. Со злодеем же и вовсе не срасталось. Слишком он положительным получался. Просто добренький гном, а не чудовищный тролль.

Из груди невольно вырвался вздох: йеэх. И, кто знает, возможно, именно поэтому его назвали Йеэх.

Трудно быть орком, но орком-писателем – в особенности. Придумывать что-то, сочинять новое для любого существа – не пучок травы, а уж для орка… И пресловутая недалекость тут абсолютно ни при чём. Творчество Йеэха тому порукой. Сами попробуйте нить сюжета свить, а потом пеняйте оркам на их туповатость, примитивность и прочие гипотетические недостатки. Ну что, попробовали? Непросто, да? Вот так вот…

Хм… «нить сюжета свить». Йеэх покатал по извилинам эту фразу. Складно получилось. Почти в рифму. Надо запомнить. Может, прозу забросить и в поэты податься? Нет, всё же проза интереснее. Стихи – тупик для сочинителя. Но оборот красивый вышел, да. И «гипотетические» опять же. А вы говорите, орки недалёкие. Неправда, далёкие. В смысле умные. И талантливые. А что орку писателем сложнее быть, так на то объективные причины имеются. Строение кисти, например. Йеэх с сожалением посмотрел на свою корявую лапу. Тяжело в подобной клешне перо держать, это не изящная человеческая рука. Но ничего не попишешь, как говорят авторы… придётся творить как есть. Кстати, насчёт есть.

Орк потянулся к стоящему на столе огромному медному тазу, извлек из него остаток бараньей ноги, принялся меланхолично грызть хрящик. Вот сейчас перекусит слегка и вновь за перо возьмётся.

Автор поставил точку, отодвинул клавиатуру и откинулся в кресле.

Нет, какая-то муть получается. Зачем он стал писать про орков? Ведь чушь полная. Ладно бы про троллей сетевых – там можно развернуться, благодатная тема. И злободневная, и прикольная. Но высасывать из пальца сюжет о нелегкой доле орка-прозаика… мягко говоря, дурацкая затея. На кой он на это подписался? Однако, быстро напомнил себе автор, издатель обещал произведение издать. Собственно, этим они, издатели, должны заниматься, а то всё отказывают. Что-то поднадоело уже… Горестно вздохнув, автор поднялся со стула и отправился на кухню, перекусить.

Йеэх ещё раз с удивлением посмотрел на перо. И как так получилось, что он, боевой орк, вдруг стал фантазировать да ещё записывать свои фантазии на пергаменте? Хошь как хошь, а что-то тут не то. Нездоровое. Здоровое для здорового орка вроде него – бить хохобоббитов. Сморчки эти, надо сказать, совсем обнаглели: набеги устраивают, сопротивляются, не хотят, чтобы их завоёвывали… Ну, как дети, честное слово. Вот бы взять в руки верную дубинку, отколошматить пару врагов. А лучше – пару десятков. Раззудись плечо, так сказать…

- Йеэх, - сказал Йеэх.

Орк-писатель взял перо, обмакнул в чернила и продолжил писать.

Ырг, издав устрашающий боевой клич, бросился на врагов. Они численно превосходили одинокого, но храброго орка. Зато Ырг был больше и сильнее.

«Йеэх, - подумал он, проламывая здоровенной дубинкой череп очередному хохобоббиту, - что ж так неуклюже всё? Вот, помнится, в давние времена орки жили себе спокойно, никого не трогали, потому что их никто не трогал, потому что все орков боялись. А теперь? Куда ни плюнь – кругом хохобоббиты! Да ещё под предводительством тролля. Засилье какое-то! Засилье-насилье», - родилась в неожиданно-творческом мозгу зелёного воина рифма.

Она немного подстегнула Ырга, но только лишь слегка. Звук дробимых челюстей и проламываемых черепушек мерзких настырных хохобоббитов уже не дарил приятных чувств. А прежде, бывало… Впрочем, что прежде? Разве ему когда-нибудь это нравилось? Ну, положим, оркская натура даёт себя знать, завалить десяток-другой противников время от времени просто необходимо. Но дальше, дальше что? Пустота и мрак или хуже – серые будни. Чего-то не хватает. Чего-то большого и важного. Как… как свой мир. А с помощью чего создаётся этот самый мир? Да головы же!..

Упомянутая часть тела вдруг завибрировала и, кажется, зазвенела. По крайней мере, в ушах звон раздался. Что ж такое! Задумался, пропустил удар палицей – раньше он подобного себе не позволял. Хорошо, что лысую голову прикрывает надёжный, прошедший с хозяином многие бои шлем.

Ырг рыкнул, вот так:

- Ы-ы-ырг!

Крутнулся на месте, раскидал остатки хохобоббитов правильным кругом и, взвалив дубину на плечо, зашагал к лагерю.

Автор включил на кухне неяркий свет, приблизился к холодильнику и открыл дверцу. Надо найти что-нибудь съестное. Пускай он не помнил, когда последний раз получал гонорар, а значит, когда покупал еду. Тяжела всё-таки писательская доля…

- Но писательская доля очень тяжела! – попробовал отговорить Ырга предводитель армии, архиорк Бррдрргррык.

- По-твоему, лучше махать дубиной налево-направо безо всякой надежды выбиться в люди?!

- В орки, - поправил Бррдрргррык.

- Угу.

- Но я же выбился!

- Хех. Командуешь всякими отморозками типа меня. И это ты называешь выбился?

- Э-э…

- Так вот. Меня всё это за-дол-ба-ло. Во всех смыслах. Слишком часто били по моему кумполу. Пора ему отдохнуть, поработать не внешней стороной, а наполнением!

Эк Ырг завернул. Глава орков воззрился на подчинённого с удивлением и уважением одновременно. А вдруг правда из затеи парня выйдет толк?

- Короче, буду писателем, и точка. Где тут пергамент?

- Там. – Бррдррргррык указал лапой. – А с чего ты начнёшь? Будешь описывать свои баталии?

- И до этого доберёмся. Но любой писатель должен сперва родить сюжет. Да чего ржёшь, начальник? Короче, родить должен. И придумать неожиданный ход, хотя бы в концовке. Без этого нормальное произведение не написать.

- Ну, тебе виднее… Ладно, успехов.

Тихо ступая – так, чтобы не помешать мыслительному процессу Ырга, - Бррдрргррык вышел из палатки.

А бывший воин грыз перо, устремив взор к потолку, и думал о том, что многие, да почти все известные личности выбились из простонародья. Потому он, Ырг, обычный орк, скоро станет мировой знаменитостью! Но вначале нужно написать что-нибудь. И, кажется, идея уже появилась.

Йеэх откинулся на спинку стула. Да, неплохо, определённо неплохо! От сюжета повеяло чем-то концептуальным. Магическим реализмом, если угодно, хотя это выражение звучит странно в мире, где магия – неотделимая часть бытия.

- «Неотделимая часть бытия», - медленно повторил вслух Йеэх – и тут же записал выражение, пока не забыл. Надо будет вставить в произведеньице.

Зелёные пальцы водили перо по пергаменту. Кончик языка высунулся из пасти. Ырг был сосредоточен и пока ещё напряжён. Но напряжение постепенно спадало, а ему на смену приходили уверенность с увлечённостью. Он погрузился в придуманный мир.

Автора занимали собственные мысли, в основном связанные с сюжетом пишущегося произведения. Оттого-то он нескоро заметил, что холодильник истошно верещит. Помотав головой, автор начал быстро искать съестное.

- Как меня увлёк сюжет про орка! Надо же!

Обведя взором внутренности холодильника, автор с удивлением обнаружил, что в секциях лежат сплошь бараньи ножки. И ещё, в беспорядке, какие-то большущие грязные бутыли с деревянными пробками. Автор открыл одну, понюхал, вытаращил глаза от изумления: «Эль!»

Морозилка тоже под завязку забита тёмным пивом и бараньими конечностями. Что, ему этим питаться? С какой стати?!

Внезапно автору почудился странный звук – словно скрип, только гораздо более тихий. Еле уловимый. И что-то вроде шлёп-шлёп или бульк-бульк. И тяжёлое дыхание. А ещё запах – прямо скажем, не самый приятный, но почему-то казавшийся привычным.

Тут зазвонил телефон.

Автор прошёл в ту часть пещеры, где находился аппарат, и снял трубку.

- Ал…

Стоп! Пещеры?!

- Эй, ну где ты там завис? – раздался из трубки громкий грубый голос, сопровождаемый лязганьем, рычанием и криками. – Всё пишешь? Бросай это дело, выходи давай – хохобоббиты просто одолевают!

- Э-э… минутку…

Он положил трубку на столик, рванулся в ванную, зажёг свет. Подбежал к зеркалу, уставился в него. И несколько минут приходил в себя.

- Алло! Алло! – звали его в трубке под звуки разгоравшейся битвы. – Ты куда пропал? Алло!..

Надо ответить, решил автор. Но не смог отойти от зеркала. Оттуда смотрел орк.

Кто-то большой и зелёный водил по пергаменту пером, зажатым в толстых пальцах. Макал перо в чернила, опять водил, опять макал. Тяжелое дыхание вырывалось из пасти. Тихое поскрипывание сопровождало царящее вокруг спокойствие. Создавались на бумаге слова. Листки откладывались, брались новые. И будто бы что-то необъяснимое, но оркски правильное и приятное разливалось в воздухе! История рождалась…

Похожие статьи:

Рассказы → Лизетта

Рассказы → Культурный обмен (из серии "Маэстро Кровинеев")

Рассказы → Незначительные детали

Рассказы → Как открыть звезду?

Рассказы → О любопытстве, кофе и других незыблемых вещах