Схватка

Снег искрился под яркими лучами солнца. В этом году зима пришла быстро и неожиданно. Наш клан в спешном порядке вел подготовку к затяжному зимнему периоду. Еще несколько дней, и температура окружающей среды понизится до минус 70 град. Цельсия. Наступит долгая холодная полярная ночь. Люди скрывались глубоко под землей в бывших станциях метро, по которым до войны ходили поезда. Станции были утеплены и переделаны в многоквартирные дома, этажи которых уходили не вверх, а вниз. После войны людей в Москве осталось немного, да и самой Москвы, как таковой не было уже. Практически вся ушла под землю, центр был разрушен, уцелело несколько спальных районов, где теперь и селились люди. Остальную местность поглотил лес. Как в древние времена люди объединились в кланы, у каждого клана был свой вождь. Для решения общих вопросов, вожди собирались на Совет, где путем долгих переговоров приходили к общему решению.

Климат изменился. За счет появления озоновых дыр наблюдались резкие скачки температуры. Зима приходила лютая, снежная и морозная, со страшными бурнами, пургой, при которой скорость ветра могла достигать до 350-400 метро в секунду. Лето, наоборот, пылало жаром, сопровождалось суховеями, лесными пожарами, постоянными грозами и затяжными ливнями. Чтобы выжить,на зиму люди укрывались под землей. Там же располагались сельскохозяйственные и животноводческие фермы. Так и жили.

Итак, зима пришла неожиданно рано. Животных в спешном порядке перегоняли под землю. Перекрывались выходы на поверхность. Усиливалась охрана территорий. Сотрудники зимнего патруля обходили вверенные им участки и жестко штрафовали экстремалов-любителей, жаждущих прорваться наверх.

Я стояла на снегу и любовалась зимним пейзажем. В силу своей работы эколога, я имела право находиться на поверхности в любое время. Тогда-то я и заметила идущего к нам человека. На нем была темная вязаная шапочка, расстегнутый серый пуховик, берцы на высокой подошве. Он шел не спеша, любуясь, как и я расстилающимся зимним пейзажем, белоснежной картиной, прошитой по канве золотыми нитями.

Именно эта неспешность привлекла мое внимание. Когда все вокруг бегали, суетились, спешно водворяясь под землю, он шел расслабленной походкой вышедшего на прогулку человека, словно грядущее похолодание не имело к нему никакого отношения, и где-то неподалеку находилась его дача, собака, и температура никогда не опускалась ниже 10 градусов. Словно он проснулся утром, спустя сто лет после войны, и вышел подышать свежим воздухом. Пока я смотрела на него во все глаза, ноги сами собой пошли ему навстречу.

Я подошла к нему вплотную, он остановился и удивленно посмотрел на меня. Это был мужчина лет 25, волевое лицо его со строго очерченным подбородком было очень бледным, а кожа такая тонкая, что сквозь нее просвечивались ниточки вен. Из-под густых выцветших бровей на меня смотрели внимательные ярко-голубые, как расстилающееся над головой зимнее небо, глаза. Тонкие губы растянулись в улыбке, он протянул мне широкую руку в толстой кожаной перчатке и произнес глубоким, с легкой хрипотцой голосом:

- Здравствуйте. Какая прекрасная нынче погода.

Я сильно удивилась, но пожала протянутую мне ладонь и поздоровалась, не называя себя.

Он снова улыбнулся: - Я Глен из клана Лесных Волков.

Я снова удивилась. Лесные Волки располагались на северо-востоке бывшей Москвы, мы, летящие тени, располагались на юго-западе. Что заставило этого человека пуститься в такой далекий путь акккурат перед непогодой? Помимо того что наши кланы разделяло гиблое болото, в котором канул в лету Кремль и практически весь центр Москвы, улочки Поклонка, Тверская-Ямская, словом все кольцо до китай-городской стены. Нескучный парк, Сокольники, Лосиноостровской – все поглотил лес, в котором развелись мутировавшие белки, зайцы, лоси и волки. Из-за утраченных технологий, мы использовали оставшуюся технику, и исключительно в интересах клана. Добраться пешему в одиночку через Лес и гнилое Болото было нереально, разве только человек не обладал сверхспособностями, но такие люди были все наперечет и находились на службе у главы Кланов. Поскольку незнакомец был явно не из таких, оставалось сделать вывод, что приехал он не просто так, а с поручением, и его техника была надежно спрятана в ближайшем подлеске.

- Я, Элиза из клана летящих теней, приветствую Лесного Волка на своей территории. Какая нужда заставила вас покинуть теплую обитель и пуститься в трудный, полный опасностей путь?

- Элиза, какое прекрасное имя, - он наклонил голову в приветственном жесте: - Я прибыл по поручению главы клана Лесных Волков Филимона пятого, и прошу сопроводить меня к вождю Дитиору второму.

- Конечно, Глен, я провожу вас. Прошу следовать за мной.

Мужчина замешкался: - Элиза, как мне потом отыскать вас?

Я покраснела: – В этом нет нужды. Он пристально взглянул мне в глаза, и я смущенно продолжила: - я работаю на третьем уровне в экологической лаборатории. Элиза Онил. – Всю эту неделю я работаю на поверхности, - я неуверенно улыбнулась: - Провожу исследования окружающей среды.

- Я найду вас позже, Элиза, - твердо ответил Глен, наши глаза снова встретились, и снова меня поразило его решительное волевое лицо и ясный взгляд голубых глаз. Казалось, этот человек живет в своей особой среде, а все окружающее рассматривает сквозь призму окружающего его мира. Я проводила его до первого поста, объяснив, кто он, откуда и с какой целью прибыл, а сама вернулась к прерванному занятию.

Вечером, вернувшись в лабораторию, я услышала последние новости. Оказывается, вновьприбывший оставался на несколько дней. Он передал какую-то секретную информацию, результатом которой стало усиление постов и строгий запрет выходить наружу после 21 часа под страхом тюремного заключения. У каждого из нас в зимнем поселении имелась своя келья. Это маленькая комнатка, с искусственным освещением, центральным отоплением, кроватью и рабочим столом. Кухни не было. Точнее она была общей на весь сектор и выполняла собой функцию кухни-столовой, где повара готовили пищу, а люди питались по выдаваемым карточкам.

В мою комнату постучали, я спросила: «Кто там?» в ответ услышала: «Это Глен».

Я отперла дверь и впустила его. Комната освещалась только маленькой бра. Верхней свет отключали после комендантского часа. Он вошел и заполнил собой все пространство маленькой комнаты. Огляделся, обвел глазами маленькую кровать, застеленную пушистым покрывалом, стол, заваленный бумагами, настольную лампу, шкаф с одеждой, картину в золоченой раме, изображающую корабль, несущийся по бушующему морю, словом, всю скудную обстановку моей комнатки.

Я присела на кровать и махнула рукой в сторону единственного стула: - Присаживайтесь.

Он осторожно сел: - Вот я и нашел, вас, Элиза – улыбнулся своей обворожительной улыбкой.

Я улыбнулась в ответ: - Это было нелегко, надеюсь?

- мне пришлось попотеть.

- Вы внесли переполох в нашу размеренную жизнь, - сказала я. – Усилен комендантский час. Принесли плохие вести?

- Да, неспокойно стало вокруг. Пришлось пуститься в далекий путь, чтобы предостеречь остальных.

- Вы расскажете мне?

- Любопытство сгубило кошку, - пошутил он, но глаза оставались серьезными. – На болотах появились люди-вурдалаки. Они выползли из мерзлоты, и потянулись к людским жилищам. Участились случаи пропажи людей. Вам следует быть осторожной, Элиза, и не впускать незнакомцев в свою комнату. Он внезапно подался вперед, вскочил со стула и сомкнул ледяные сильные руки на моей шее мертвой хваткой, я захрипела, отбиваясь, ударила его ногой в живот. Он повалил меня на кровать и оскалил клыки.

За изголовьем кровати у меня всегда стоял огнетушитель. Я, как девушка одинокая, на всякий пожарный держала под рукой средство для охлаждения пыла слишком настойчивых поклонников. Я выгнулась, сделав вид, что без памяти от ужаса, подхватила огнетушитель и со всей силы ударила чудовище по голове. Он рухнул на меня, я брезгливо спихнула его на пол, подбежала к шкафу, достала веревку и связала ему руки и ноги, в рот засунула кляп. Потом села и призадумалась. Кого этот гад успел покусать? Насколько это заразно?

Через 2 двери напротив меня жил старый полковник в отставке. Я частенько забегала его проведать, приносила продукты, а он в ответ мне помогал с починкой, мелким ремонтом, словом, так по-соседски мы хорошо общались. И сейчас я бросилась к нему за помощью.

- Петр Ильич, - постучала я , - Петр Ильич, - вбежала в комнату, не дождавшись ответа. Полковник сидел за столом и читал газету. Он удивленно поднял на меня глаза: – Что случилось, Эльза, ты вся взъерошенная.

- Прошу, пожалуйста, пойдемте со мной, мне нужно кое-что вам показать. Он видимо понял по моему лицу, что случилось нечто серьезное, отложил газету в сторону, встал с кресла, опершись на палку, и торопливо вышел со мной. ПО дороге я в 2-х словах обрисовала ему ситуацию. Полковник сказал, погоди минутку, дочка, оставил меня в коридоре, а сам вернулся в комнату. Вышел через некоторое время, я обратила внимание, что карман его брюк стал заметно оттопыриваться. На мой вопросительный взгляд он утвердительно кивнул: - Встречался я как-то с этой нечистью, оружие не помешает.

Когда мы вошли, вурдалак лежал на полу и корчился, пытаясь высвободиться. «Напрасно стараешься, красавчик, морской узел, как-никак, полгода училась завязывать, не так-то просто его развязать», – самодовольно подумала я. Увидев нас, чудовище сверкнуло глазами. Полковник нагнулся к нему, присмотрелся и сказал:

-Ба, да это старый знакомый. Глен красавчик. Воевали с ними лет так 50 назад, вроде всех перебили, эвона нет, остался видать в живых.

- Петр Ильич, а что нам делать теперь? – спросила я. – вдруг он покусал кого, и теперь вурдалаки среди нас?

- Нет, это вряд ли. Скорее всего, сейчас его ищут, пару трупов спрятал, морок навел. Зови охрану.

Я выглянула из-за двери и позвала охрану. Вбежал патруль, подхватил вурдалака и потащил его на допрос. На прощание Глен Красавчик что-то мыкнул и свирепо посмотрел в мою сторону.

- Не угрожай, мы эту девочку в обиду не дадим, - погрозил ему кулаком отставной полковник.

А когда дверь за патрулем закрылась, сказал мне с улыбкой: - Нажила ты себе врага, девонька. Будь осторожнее. И ковыляя, ушел к себе в комнату.

Я осталась в комнате одна, прилегла на кровать, пытаясь задремать, но сон все не приходил. Мысли упрямо возвращались к пережитому нападению. В комнате стало совсем темно, от игры света и тени мне стали мерещиться причудливые вызывающие ужас фигуры, мне стало страшно. А если полковник прав. Если вампир пришел не просто так, а с целью, а если цель его – вождь? Я похолодела от ужаса. Это значит, сейчас я обречена. Его отпустят на свободу, и он меня убьет.

Эта мысль заставила меня подскочить с постели и со всех ног броситься прочь из комнаты. Я помчалась к полковнику. Постучала в дверь.

- Заходите, - крикнул полковник.

Я зашла, закрыла за собой дверь, повернулась и заперла ее. Отставной Военный стоял возле письменного стола и смотрел на меня с удивлением: - Элиза? Я тебя так напугал?

Я плюхнулась на стул:- Петр Ильич. Да. Послушайте, дайте водички попить, - и рассмеялась, - что-то да страшновато стало. Может, чаю попьем? – взглянула на полковника с надеждой.

Тот вздохнул.- Конечно, давай. Сейчас вскипячу.

Прошел к столу, включил автоматический чайник. Расстелил на письменном столе белую, вышитую вручную красными маками скатерть, вынул из буфета банку с печеньем, поставил на стол. Потом достал со стеклянной полки 2 чашки, одну желтую, как одуванчик, из которой любила пить я, и другую, синюю, с маленьким сколом на золотом ободке, единственную оставшуюся от старинного сервиза, купленного давным-давно вместе с покойной женой на их первую годовщину свадьбы. Я наблюдала за его манипуляциями, мысленно прокручивая в голове все подробности нашей встречи с Гленом, начиная с того момента, как я его увидела, до последнего свирепого взгляда, брошенного на меня перед тем, как его увела охрана. Зачем я с ним заговорила, ведь видела же всю странность ситуации в том, как он появился, шел не спеша, с курткой нараспашку. Я запустила руки в волосы, и застонала от отчаяния, ну как можно было быть такой дурой.

- Не переживай, Элиза, - полковник налил мне в чашку душистый свежезаваренный чай. От чашки пошел пар, я взяла ее в руки, горячую, вкусно пахнущую, глотнула сладкую жидкость, зажмурилась от удовольствия, - умеете вы, Петр Ильич, чай заваривать. Вкуснее ничего в жизни не пробовала.

- Льстишь мне, лисичка, - улыбнулся полковник, подвинув ко мне банку с печеньем, - угощайся.- Сам взял печенье, обмакнул его в чашку и откусил намокший край, запил горчим чаем и одобрительно крякнул. Некоторое время мы просто пили чай и дружно молчали, потом я решительно произнесла:

- Петр Ильич, расскажите про войну с вурдалаками, когда вы впервые увидели Глена?

Полковник отпил глоток, поставил чашку, сложил руки на животе и задумался. – Подай-ка мне трубку и табак, - попросил он меня. Я встала, открыла последний ящик письменного стола, достала трубку из темного дерева и замшевый коричневый кисет с табаком, коробок спичек с затейливым рисунком и протянула полковнику. Он высыпал понюшку табаку на ладонь, затолкал в трубку, прикурил от спички, глубоко затянулся и выпустил кольцо дыма в потолок. По комнате лениво распространился тонкий и приятный табачный запах, который подействовал на меня успокаивающе. Я уютно расположилась в мягком кресле, поджала ноги, не выпуская из рук чашку с чаем и приготовилась слушать захватывающую историю о битве с нечистой силой.

Полковник, неспеша попыхивая трубкой, начал рассказ. Случилось это, как сейчас помню, лет эдак 50 назад. Я в то время был всего лишь сопливым 20-летним пацаном. Полно задора и отваги, сам черт мне не брат. Бросил учебу, отправился на войну. Воевали мы на черном болоте. В то время мутанты были еще не такими активными, но периодически выползали и набрасывались как на наших парней, так и на вурдалаков. Я стоял в дозоре. Сумерки, ранняя весна, апрель месяц. Небо синее, как василек, на небе дымка облаков, загорелись первые звезды. Талый снег под ногами, голые мокрые деревья. Озяб страшно, закурил. Вижу, на берег выползла гигантская ящерица, я не будь дураком, решил схорониться в кустах. Ветви раздвинул, ружье на плече поправил, сижу, смотрю, а она что-то тащит, пригляделся, никак труп, и вроде как в нашей солдатской форме. Ну, думаю, врешь, гадина, не дам земляка сожрать. Прицелился и прямо в голову ей выстрелил, тварь дернулась и упала. Я из кустов выскакиваю, доставая на бегу нож из-за голенища, подбегаю, трогаю ящерицу ногой, не шевелится. Я к трупу подхожу, молодой парнишка, глаза закрыты, трупного окоченения не наблюдается. Неужели жив? Наклоняюсь, чтобы пульс проверить, дотрагиваюсь, а он ледяной, тут я назад отпрянул, смотрю, а трупак глаза открыл и смотрит на меня, а глаза у него желтые, как у кошки. Я назад отпрянул, об ногу его споткнулся, упал, навзничь, подскакиваю тут же, а упырь уже рядом, руки мне на шею положил и в глаза мне смотрит. Руки, что лед, мороз продирает. Я поневоле тоже ему в глаза смотрю. Радужка золотая, черный зрачок, а ресницы длинные, как у девушки, лицо смазливое, волосы светлые, и челка на один глаз спадает. Видать от страха я все эти мелочи запомнил. Я нож в руке сжал покрепче, не дамся тебе просто так, думаю. А он руки опустил и говорит: - Ты меня от ящерицы спас, я тебя не трону. Иди, солдатик, своей дорогой, в другой раз не попадайся мне на пути. Я отвечаю: - Сам мне не попадайся, упырь. Засмеялся он, да так задорно, по-мальчишески, что я не удержался и сам прыснул. Сидим и хохочем. А кругом тишина, только слышно, как дышит гнилое болото, да наш смех. Посмеялись, успокоились. Он мне руку протянул: - смелый ты парнишка, будем знакомы? Меня Глен Красавчик зовут, а тебя как? - а я Петр Залихватов, рядовой, - пожал ему руку. Хоть и холодная рука, но крепкая, видно, что и оружие держать умеет. Глен встал на ноги, я тоже поднялся, он оказался намного выше меня и шире в плечах. – Петр, - усмехнулся упырь, камень значит, имя-то верно тебе мать подобрала, и вправду каменный ты, ничего не боишься. Хотя здесь упрямства больше, так, - подмигнул мне озорно,- оставайся всегда таким, много добьешься. Бывай, Петр, доживи до старости. И он ушел сторону болота, какое-то время его фигура мелькала среди деревьев, пока не растворилась в весенних сумерках.

Я вернулся на свой пост. Потом я много историй слышал о Глене Красавчике. Вампир был одним из первых упырей, появившихся еще во время ядерной войны. Смелый, обаятельный, убивающий сразу и не боявшийся ничего, такой был Глен. Он нападал внезапно, легко, тихо, словно тень. Женщин околдовывал сразу. С ними он был джентельменом, каждую делал своей возлюбленной на одну ночь, после которой, как говорили люди, красотка умирала в момент оргазма. Говорят, это было его слабостью, медленно выпивать кровь в мгновения, когда женское тело трепетало в сладостной агонии наивысшего наслаждения. Мужчин убивал редко, в случае необходимости, как я уже говорил, нападая, словно хищник, быстро и неотвратимо. Еще он был очень честолюбив. После войны он даже возглавил один клан, в глухих землях, на самой границе радиоактивной зоны, откуда берет свое начало черное болото. Говорят, в том клане было мало людей, сплошь мутанты и упыри. Сейчас про те места ничего неизвестно. Никому не хочется соваться в сердце гнилых болот.

- А что ему могло понадобиться здесь, - спросила я?

- Если так подумать, вероятно, искал прибежища. Не ожидал, видимо, встретить меня здесь. Думал, я погиб давно.

- Только вот на меня он почему-то напал как разбойник, а не как любовник, почему? – я даже слегка обиделась, хотя, конечно, это было глупо, учитывая, что я чудом осталась жива.

- Кто знает, оголодал, наверное, - задумчиво произнес полковник.

- или я не в его вкусе, - усмехнулась я, - не его тип женщины. Не такая красивая, не особо привлекательная.

- Что ты говоришь, Элиза, ты жалеешь, что он не соблазнил тебя? – полковник удивленно поднял брови.- нам, мужчинам, всегда хотелось понять, чем он берет женщин? Ведь знают, кто он, понимают, что идут на смерть, но все равно следуют за ним, как послушные овцы за пастухом. Или каждая надеется, что он избранная, что он выбрал именно ее, чтобы сделать бессмертной?

Я залилась краской стыда, полковник, глянув на меня, схватился за голову: - Воистину, не понять мне вас, женщин. Я и со своей женой познакомился именно потому, что рассказывал о своей встрече с Гленом.

-Вы познакомились с женой, бдагодаря Глену Красавчику? Воот это да, - протянула я.

Настала очередь стесняться полковнику. Он со смешком произнес: - так и было, что скрывать. О Глене ходили легенды. О нем шептались девушки. А мне хотелось выпендрится, вот и рассказывал всем, как спас легендарного вурдалака из лап чудовищного монстра. Каюсь, с каждым рассказом размеры мутанта все увеличивались, а личность вампира уменьшалась. Девушки постоянно приходили ко мне послушать рассказ о Красавчике. Однажды пришла и моя будущая жена. Пришла за компанию с подругой, та была фанатка Глена, всюду развешивала плакаты с его изображнием. Из серии разыскивается. – Я хихикнула, - даже так? – Да, Элиза, ты не поверишь, насколько притягательным может быть образ молодого красивого вампира для женских сердец.

- Ну почему же, - смутилась я, вспомнив, как любовалась мужчиной, идущим легкой походкой в сиянии зимнего солнца.

- Вот такая история, девочка. Но ты всерьез испугалась? Почему? Его уже не выпустят из клетки. Тебе ничего не угрожает.

Я с сомнением покачала головой: - Ох, не уверена, Петр Ильич. А что, если он пришел сюда не просто в поисках прибежища, что если он хочет стать вождем нашего клана. Такое уже было в его жизни, вы сами говорили об этом. Он просил, чтобы его привели к вождю, якобы принес важную информацию. Что, если он инициировал нашего вождя, и тот теперь подвластен вурдалаку?

- Это серьезное обвинение, Элиза, - полковник строго нахмурил брови.- Надо все тщательно продумать. Давай сделаем так, ты возвращайся к себе и спи спокойно. Поверь мне, до утра тебе точно ничего не угрожает. Пока они там разберутся. Никто не будет беспокоить вождя по пустякам, пусть вурдалак хоть оборется, получит пару раз палкой и успокоится. А там поглядим и решим по ситуации.

Я послушалась военного, вернулась к себе, забаррикадировала дверь всей имеющейся в комнате мебелью, которую только могла подвинуть, и легла спать.

Полковник оказался прав, Глена все-таки посадили в камеру предварительного заключения. Он мерил шагами клетку, не обращая внимания на сокамерников и полицейских, и напряженно размышлял. Конечно, разогнуть прутья, разорвать охрану было делом несложным, но вампиру не хотелось светиться. Он инициировал вождя, прокусив ему шею, чтобы яд попал прямиком в аорту, откуда распространился в сердце и нервную систему. Теперь вождь племени был под его контролем, об освобождении можно было не волноваться, это был всего лишь вопрос времени. На девку можно было не обращать внимания, все равно никто не станет слушать ее бредни. Одинокая, любовника нет, а он красивый, видный мужчина, приближенный к мэру, сама захотела, напрыгнула, он ее отверг, и стерва теперь сплетни распускает. Вот с полковником будет сложнее. Он признал в нем вампира, с которым сражался много лет назад, хотя для него, для Глена, 50 лет это ничто, но для человека большой срок. Глен вспомнил, каким молодым, озорным и бесшабашным был тогда отставной полковник Петр. Как люди быстро стареют, проходит весна, минует лето и начинается зима, старость, дряхлость, болезни. Вампира передернуло, как хорошо, что он избежал этой страшной участи – стареть. Быть вечно молодым, красивым, это просто сказка, если есть с кем ее разделить. Одиночество убивает, высушивает душу, замораживает сердце. Глен усмехнулся, есть ли у вампира душа, есть ли сердце? Люди думают, он бездушный убийца, но все далеко не так.

Он закрыл глаза и перед ним, как наяву, предстал образ любимой женщины, с которой он познакомился около века назад, инициировал ее, подарив ей вечную весну. Красивая, стройная, с черными как смоль волосами, с бездонными глазами подобными горным озерам, губами, пухлыми, нежными, как лепестки розы. Как они были счастливы вместе, сколько приключений выпало на их долю, а вот теперь она мертва, убита людьми, не просто убита, а бесчеловечно казнена. Руки мужчины сами собой сжались в кулаки. Он вспомнил, как она, нежная красавица, лежала распятая на лабораторном столе, а люди вводили в ее совершенное тело инъекции, выкачивали кровь, ставили опыты над этим безупречным созданием, он слышал ее крики, но ничем, ничем не мог помочь. Чувство бессилия, ненависти на себя, на этих людишек накатило снова, заволокло глаза кровавой пеленой, сами собой выросли клыки, рот скривился в яростной гримасе, но вурдалак сразу опомнился, глубоко вздохнул в попытке успокоиться, вздохнул еще раз, сознание прояснилось, страшные зубы втянулись, пальцы разжались. Нет, сейчас он себя не выдаст, иначе погибло все, тогда уже ничто не вернет его любимую к жизни. Глен подошел к скамье, где сидели другие заключенные, парочка подвыпивших мужиков.

- Это мое место, цедя сквозь зубы, - презрительно произнес он.

Мужик поплечистей встал, надул грудь и начал говорить: - с чего это…

Глен не стал дожидаться, пока он закончит, мощным, отработанным за многие и многие годы ударом в челюсть, отправил несчастного пьянчугу в нокаут. Второй вскочил и поклонившись Глену, промямлил заплетающимся языком – Прошу, прошу, господин хороший, присаживайтесь.

Глен сел, обхавтил руками голову и унесся мыслями в далекое прошлое. Снова вспомнил он тот страшный день, когда в лаборатории случился пожар, то ли умышленный, то ли случайный, сейчас уже судить было сложно. В тот момент, когда он услышал о пожаре, его легкие словно разорвало от дикого ужаса, он стартанул с места так, что на полу остались черные следы от его сапог, время, когда он, обезумевший, мчался по коридору, сметая все на своем пути, стремясь спасти ту, которую любил, показалось ему вечностью, хотя на самом деле не прошло и нескольких секунд. Вот и горящая лаборатория, из-под запертой двери вытекает черный дым, щели лижут языки пламени. Не думая, не останавливаясь ни перед чем, он рванул проклятую дверь так, что она вылетела из пазов, искореженная, отлетела назад в коридор и где-то там, в другом пространстве, грохоча, упала на пол, по инерции проскользила по полу, оставляя за собой кривые темные борозды на светлом полу и окрашенных стенах.

В пламени пожара ему представилась страшная, сводящая с ума картина, на лабораторном столе, по прежнему закованное в цепи, лежало то, что было некогда прекрасной женщиной. Оторванная голова, видимо откатившись от удара, лежала на краю стола, спутанные черные пряди, слипшиеся от крови, прикрывали бледное, заострившееся лицо, оторванные кисти рук в наручниках и ступни ног, единственные уцелевшие части тела, остальное разметалось по лаборатории, и огонь пожирал свою добычу с наслаждением разбуянившейся стихии. Дикий вопль, полный муки и страдания, вырвался из груди вурдалака, он бросился на колени перед столом и завыл, не обращая внимания на бушевавший огонь, опалявший его тело. Но боль тот час протрезвила его. Глен вскочил, схватил голову, подобрал останки, которые еще можно было спасти, и вылетел из лаборатории.

Он нашел убежище в черном болоте, схоронив в вечной мерзлоте ту, которую любил. Опустошенный, бродил он по болоту, разрывая на части мутантов, попадающихся ему на пути, желающий только одного – мести.

Однажды на рассвете, Глен вдруг пробудился от спячки. Он встал и пошел обратно, к людям, в племя, которое ставило опыты над его женой. Он замаскировался под обычного человека, не трогал никого, а жадно впитывал и собирал по кускам информацию, касавшуюся экспериментов, которые проводили над пойманной вампиршей. И ему удалось узнать, что результаты исследований ее крови и сущности были переправлены в клан летящих теней, обитавших на юго-западе бывшей Москвы. Но самой ценной оказалась информация, услышанная от профессора, который лично занимался экспериментальной работой. С радостью и удовольствием вспомнил Глен выражение лица этого гордящегося своими познаниями ученого мужа, когда Глен открыл ему, кто он на смом деле. Ничтожный ученишка надеялся, что его рассказ сохранит ему жизнь. Как он испугался, когда ледяные руки вампира опустились на его худую старческую шейку. Нет, быстрой смерти Глен ему не подарил. Он припомнил ему все ужасы, творимые с его возлюбленной. Но самым странным и удивительным явилось то, что был шанс, маленький, практически невозможный, но был шанс на то, что его любимую еще можно вернуть к жизни при соблюдении нескольких условий, которые Глен на свое счастье интуитивно выполнил, даже не подозревая, что его действия, порожденные страданиями любящего сердца, помогли, вероятно, спасти его возлюбленную.

Профессор работал над элексиром бессмертия и вечной молодости, используя в качестве живого материала пойманную особь вамприра. И ему удалось добиться кое-каких результатов. Полученная в результате одного из экспериментов сыворотка, возвращал к жизни человека, даже если тело его было после смерти рассечено на множество кусков. Подобно мертвой и живой воде из народных преданий, сыворотка помогала синтезировать новые клетки, воссоздовала соединительную ткань, наращивала мышцы, словом восстанавливала человеческое тело по клеточкам, синтезируя молекулы ДНК, наполняя их новой энергией. Главное условие удачного эксперимента заключалось в том, что после смерти не должно пройти более суток и останки тела, а главное, мозг, должны были покоиться при температуре выше минус 50 град. Как раз эти условия и были соблюдены Гленом по счастливой случайности. Теперь у вампира появилась цель – оживить свою женщину, а для этого необходимо было проникнуть в клан летящих теней и получить полный доступ к информации, полученной из сгоревшей лаборатории клана лесных волков. У вампира возник в голове план, и он, не долго думая, отправился на его осуществление. И вот сейчас, когда все так успешно началось, его план был близок к эпическому провалу! А все из-за минутной слабости. Конечно, виной всему был жесточайший голод, ибо вампир не питался кровью уже несколько месяцев, и близость молодого, нежного тела свела его с ума. Он вспомнил голубую жилку, бьющуюся на изящной белоснежной шейке, там, внутри, текла горячая, сладкая кровь, наполненная вкуснейшими эритроцитами, от одного представления о которых у вампира начинала вырабатываться слюна и сами собой вытягиваться клыки. Прочь, прочь слабость, Глен помотал головой. Он должен довести дело до логического конца. Они с милой должны править миром.

Через несколько дней я узнала о том, что Глена выпустили на свободу. Да это было понятно с самого начала, когда меня вызвали к следователю, я рассказывала, как все произошло, а мужчина со скучным лицом, чуть ли не зевая, записывал мои показания. Ушла я оттуда с чувством обиды и неудовлетворенности, но поделать ничего было нельзя.

Шло время, Глен никак не проявлял свою вампирскую сущность. Периодически его видели рядом с вождем, он вел активную политическую жизнь, но не более того. Мы усилили охрану территории, опасаясь вампиров, о которых предупреждал нас Глен, выходы на поверхность были строго ограничены, на работу снаружи требовалось специальное разрешение, получить которое было не так просто, потому что каждый раз требовалось собрать бумажки с подписями руководящего состава. Эта необходимость выбешивала, но приходилось мириться с неизбежным.

В тот день я никак не могла поймать на месте одного из руководителей, поэтому с оформлением пропуска закончила сравнительно поздно, и когда я поднялась на поверхность, оказалось, что короткий зимний день подошел к концу, уступив место багровым сумеркам. Буран ревел, как бешеный, норовя свалить с ног, подхватить и унести, и если бы не специальные держатели, которыми я цеплялась за поручни лестницы, чтобы дойти до станции, меня бы точно унесло в эпицентр снежной бури. Возле станции мне показался силуэт человека, я приставила руку козырьком к глазам, пытаясь разглядеть сквозь защитные очки, кто это и не нуждается ли он в помощи. Подобравшись поближе, я разглядела человека и испугалась, потому что узнала в нем Глена, который ждал меня возле станции. Увидев меня, он спокойно подошел ближе, несмотря на бушевавшую вокруг него спятившую стихию, протянул руки и схватил меня за запястья. Даже сквозь слои защитного термокостюма я почувствовала ледяной пронизывающий холод его рук. Но я не подала виду, что испугалась, гордо вскинула голову: – Что тебе нужно, вампир?

Он подошел вплотную, и сказал: - мне нужна твоя помощь. Странно, как я могла его слышать сквозь рокот бури, но мне было отчетливо слышно каждое его слово.

- Я тебе откроюсь, - продолжал говорить мужчина, выражение лица его смягчилось, мягкая и печальная улыбка тронула его красиво изогнутые губы - я здесь, чтобы вернуть к жизни свою любимую женщину. – Он усмехнулся. - Ты можешь не поверить, но я тебе все расскажу. И он поведал мне очень грустную и прекрасную историю своей любви. Не скажу, что я разрыдалась, но история произвела на меня впечатление.

Тем не менее, я очень хорошо понимала, что имею дело с опасным хищником, который хочет вернуть к жизни подобное себе чудовище.

- Ты осознаешь, о чем просишь, Глен-Красавчик? – спросила я нарочито презрительным тоном, хотя все во мне трепетало от ужаса и поднимавшегося неведома откуда жгучего желания оказаться в его объятиях – Если тебе удастся оживить эту несчастную, вы вдвоем уничтожите весь наш клан за неделю. Я не хочу служить тебе и твоей женщине источником питания. Я как человек, сочувствую тебе, твоя история ужасна и неимоверно печальна, но пойми и ты меня, Глен. Где гарантия безопасности меня и моего клана после воскрешения твоей женщины? Ей же надо будет что-то есть, как ты думаешь, чего ей захочется в первую секунду после пробуждения?

Мужчина смотрел на меня с дикой яростью в глазах, решаясь на что-то. Я замерла. Он протянул руку и медленно, по одной, оторвал все удерживающие меня веревки. Единственное, что теперь удерживало меня на твердой земле – это его вторая рука, крепко обвившая мои плечи.

- Ты можешь умереть прямо сейчас, Элиза, - прорычал он, уткнувшись лицом мне в скафандр.

- Тогда ты не найдешь формулу. Я знаю о чем говорю. – закричала я, - ученые из уничтоженного тобой клана, которые проводили опыты над твоей женщиной, предусмотрели такую возможность. Поэтому формула зашифрована и спрятана в надежном месте. ЕЕ нет в официальном отчете, поэтому ты не найдешь ее через официальные запросы, в чем собственно ты и убедился. Именно поэтому тебе понадобилась моя помощь, не так ли? А теперь ты хочешь убить меня?

Тогда Глен Красавчик схватил меня на руки и в мгновение ока перенес меня в какую-то пещеру, расположенную далеко от мест обитания человека. В пещере было холодно, но ветер не проникал сюда, и можно было спокойно стоять на твердой земле. Вампир сорвал с моей головы шлем. Я глубоко вдохнула чуть затхлый, сырой и морозный воздух пещеры. Глен аккуратно поставил шлем на землю и сделал шаг в моем направлении. Я синхронно с ним отошла назад шаг, потом еще один и еще, пока не уперлась в шероховатую с выступающими камнями стену. Мужчина надвинулся на меня, навис надо мною, его руки уперлись в стену по обе стороны моей головы. Он склонился к моему уху и прошептал нежно и соблазнительно:

- Сейчас ты будешь умолять, чтобы я позволил тебе хоть чем-нибудь угодить мне.

Мое сердце забилось где-то в горле, стало трудно дышать и резко подкосились ноги. Во рту стало сухо, как в пустыне, и я с трудом облизнула вспыхнувшие желанием губы.

Он склонился к моему рту, прикоснулся ласково, робко, слегка, потом чуть тверже, его язык пробежался по моим губам, пытаясь их раздвинуть. Потом его рот впился в меня с пылкой страстью, язык проник внутрь, с упоением захватчика, исследуя изгибы моего рта. Это было так упоительно, так жарко, так умело, что я совершенно потеряла голову. Меня никто никогда так не целовал. Так дерзко, так самоуверенно, с таким жестким и безапелляционным утверждением своих прав надо мной. Самка внутри меня покорилась самцу, стало влажно между ног. Я застонала, выгибаясь под его ласками, руки коснулись его ледяного тела и в этот момент разум воспротестовал. Я резко очнулась и в это мгновение вспомнила, что во внутреннем кармане у меня лежит нож. Старинный нож из черненного серебра, который нашли на раскопках мои давние знакомые и преподнесли мне в качестве подарка. Он иногда выручал меня в моих экспедициях на поверхность. Пригодится он и сейчас. Момент был идеальный, медлить было нельзя. Я со вздохом открыла рот, прижалась к мужчине, отвечая ему со всей страстью, на которую была способна, в этот миг я не лукавила, я отдавалась ему полностью, я любила его всем своим девственным сердцем, и мысленно умоляла простить меня, потому что я также любила свой клан, своих соотечественников, мужчин, женщин, невинных детей. Я должна была их спасти, должна была выполнить свой долг. И я приняла решение. Когда клыки вампира начали вонзаться в мои губы, я ударила Глена ножом в затылок двумя руками, потом с силой выдернула нож и вонзила еще раз, в основание шеи.

Он упал на колени к моим ногам, обливаясь кровью. Я нагнулась, толкнула его за плечи вперед. Он повалился навзничь, неестественно вывернув ноги. Я нанесла последний завершающий удар в сердце, и оставила нож внутри.

Пошатываясь, я встала, рыдая, моя теплая кровь, текшая из прокушенных губ, смешивалась со слезами. Я посмотрела на прекрасного юношу, лежавшего у моих ног в растекающейся луже крови. Его тускнеющие глаза смотрели на меня с удивлением и иронией. Он попытался что-то произнести, но не мог. Я рыдала в голос, закрыв рот рукой. Вампир в ухмылке последний раз раздвинул губы и затих навсегда. Я упала перед ним на колени, обжигающие слезы текли по лицу, сердце сжималось от неимоверной боли, я в отчаянии схватила его руку: - Любимый, любимый мой, что я натворила.

НО было поздно. Ледяная тонкая рука под моими пальцами рассыпалась в прах, за ней и все тело прекрасного Глена превратилось в пыль, которую развеял неизвестно откуда ворвавшийся в пещеру ветер. Он взлохматил мои волосы, они упали мне на лицо, смахнув соленые слезы. Я согнулась пополам, держась за живот, меня выворачивало наизнанку.

Я была одна в холодной, пустой пещере, одинока на всей планете, маленький сгусток боли, затерявшийся во вселенной.

Такова история моей первой любви.