Это когда случилось-то… дайте вспомнить… не, не вспоминается ничего, вроде вертится на языке, а не вспоминается. Какой это год-то был… ну вот где-то через полгодика все началось, как рай на земле случился. Рай-то рай, да только вот народ-то у нас заскучал. Первый раз такое было, чтобы народ заскучал. Ну думали, пройдет это, а то ведь быть такого е может, чтобы народ скучал. А нет, не прошло. Уже и на улицу по вечерам выйти страшно, а то мало ли, прихлопнут тебя в подворотне, да и поминай, как звали…
Это когда было-то… ну да. В день затмения. Это когда две луны за третью заходят, она их загораживает, не видать. Раньше верили, что в этот день чудеса всякие происходят в решете, ну и сейчас кто нет-нет да в чудеса и верит.
Вот тогда-то все и случилось, когда в колокол на колокольне зазвонили, и крик на весь город:
- Полундр-р-р-ра-а-а!
И Трибар просыпается, в кровати поднимается, смотрит на полную луну, что за троих светит, ибо три луны вместе в кучу сбились, - и слышит:
- Полундр-р-р-р-ра-а-а!
И правда, полундра. Народ на улицы вышел, валом валит, орет, не разбери-пойми чего, люди орут, флаги несут, долой то, долой се, долой это, ничего не разобрать.
Ну, Трибар-то разобрал. Быстро разобрал, даром, что про таких как Трибар говорят, что одной ногой по эту сторону неба, другой по ту. Мигом молодую жену в охапку, вниз по лестнице, и в карету, хорошая карета, кубами запряженная.
И бежать. Бежать из города, на островках-то на маленьких поспокойнее, чем в столице, так что тут бы до маленьких островков добраться, пока мосты не взорвали, а то вон уже стекла бьют, дома крушат…
А кубы-то на площади хоп! – и встали. А там и вовсе с упряжи сорвались – и в небо. А в небе другие кубы летят, много кубов, откуда они только взялись…
А вот. Взялись. Жрец подсуетился, кубы с привязи спустил, пусть летят.
Так-то.
Мудрый жрец у нас, ох, мудрый…
Кубы летят, люди бегут, полиция народ усмиряет, пробиться надо Трибару с молодой женой, а дочка властелинова ах – и в обморок.
И толпа на них.
А тут жрец мимо в карете своей, хорошая у жреца карета, на самоходном ходу. И дочку властелинову подхватывает, а та к нему так и льнет, так и льнет, обнимает…
Вот и пойми их.
Трибар не понимает, Трибар вслед карете смотрит, хорошая карета, на самоходном ходу, а Трибар что же? А Трибар – что?
А на Трибара люди в толпе смотрят. Узнали Трибара, да как не узнать, рожу Трибарову, рожа Трибарова давно уже в прессе примелькалась.
Да.
И орут:
Вот он!
И на Трибара все. Толпой. Бей его, бей, это он сделал, а чего сделал… а то и сделал.
Нечего по ту сторону неба заглядывать.
Бежит Трибар от толпы, как всегда под ноги себе не смотрит, еще маленький был, все в небо смотрел.
Ну и упал, конечно.
Живем-то на островах, как тут не упасть-то. Еще матери детям малым говорят, а не бегай, а не бегай, упадешь. Даром, что везде ограждения стоят, ну, это по идее они стоять должны, а у муниципалитета ка всегда денег ку-ку, у мэра дворец не достроен, а вы тут про ограды какие-то…
Ну и упал, конечно, Трибар. Да нехорошо так упал, внизу-то там нет никакого островка, это вам не Кузнечная Слобода, где развлекаются, с края земли прыгают, а внизу батут стоит…
А тут не то.
Совсем упал Трибар.
