За широкими морями, за дубовыми лесами, за елями и хмелями, у забора ростом в гору под двоюродным плетнём три коробочки-короба стоят. Как откроешь первую – морда чья-то вылезет, злобно захихикает, зубы облизнет. Во второй коробочке музыка-мелодия крутится-играется, нудно повторяется. А под третьей крышкою – сказка затаилася, только приотрылась крышка, сказка – фр-р на волю, радугой-хвостом машет над землею, хохолком златистым небосвод метет, звездочки срывает и на поле скидывает – только подбирай!
Жила-была старушка в домике у леса. Была у старушки отрада – серенький кролик. Говорила она ему по сто раз на дню: не пей из колодца водицу, студена-ядрена водица та, аки бомба радиактивная, гоможами и ГМО зараженная и проказой дурной прокаженная, выпьешь ее – и козленочком станешь. Надоела старушка зудением кролику, пошел он к колодцу и выпил толику, и еще полстолику, да полстопочки на грудь принял, а когда весь колодец вылакал, тут-то свершилось проклятье чертовское: стал кролик козленочком, громко заблеял и к лесу побежал.
Тут бы кролику-козлику сразу конец, да и сказочке тоже, но водица ядреная, проклятием пораженная, сделала его не козлом, а суперкозлом, огромным, зеленым… все волки, которые на кроля зубищи давненько нацелили, увидали, в какое чудище он превратился, и прочь бежали. А козлик их еще издали заприметил, жалобно замычал с испугу и в противоположную сторону кинулся – к старушке родимой.
Бежит он по деревне, всех распугивает. Хозяйка как увидала, кого принесло, со страху на конек крыши вскочила. А козел зеленый за задние ноги встал, передними до конька достал и говорит человечьим голосом:
— Это я, твой кролик!
Долго ли, коротко ли сказка сказывается, а количество знаков нам ограничено. Поэтому мы пропустим все душещипательные сцены, включая угрозы старушки зарубить козлину на мясо, засолить солониной в бочку и отправить консервной почтой за моря, за леса, за ели и хмели. Тут козел не вынеся сцены, сам за леса и за ели утек. Обида обидой.
А в лесу тихо-тихо: все белки в дупла попрятались, все звери в норах дрожат, комары – и те не зудят. Лучше им с голоду самим сдохнуть, кровушки недопить, чем такое чудище на лету схватит и пережует. Вдруг в тишине звуки странные мерещатся. Что за диво? Музыка играет занудная, одно и то же, одно и то же. Только козлище зеленое знать не знало музыки раньше, и захватила она его, как мощное (выше 10 уровня) заклинание. Вышел козлище из-под дубов на поляну. Глядит – а там черти тупорылые ложками бряцают, тролли ручищами хлопают, и все глядят, как коза зеленая в платочке и сарафане крутится-вертится, наигрывает на баяне. А как рот откроет, заблеет, бородой затрясет, и давай слова странные-иностранные произносить – заслушаешься! Как закончит присказочку, так пойдет вприсядочку.
Увидал ее козлище, и влюбился сразу. Без слов подошел, без мемека намекнул, получил копыто и сердце козиное, стала она ему возлюбленной невестой, женой и подругой (свадьбы в сказке не будет, причина – выше!)
Тут бы истории и конец уже, но все только начиналось. Жили-жили козел с козой, не тужили. Тролли им еду доставали, черти им развлечения поставляли, не жизнь, а сказка! Но сподобились как-то однажды козел и коза встать на узкой тропинке поперек дороги ведьме одной. Ну чего им в жизни не мило было? Одно слово – козлы. Как пошло слово за слово, тролли подскочили, черти занудили, баян заиграл «Сказку про белого бычка»… Наскучили они ведьме вконец, плюнула она в них во всех по очереди (и баян не забыла, хитрая). Затем достала из-под накидки ведьминской три коробочки и давай все что видит туда запихивать. В первую — всех троллей с чертями. Во вторую – баян с бесконечными песнями. А в третью – козла, козу и, подумавши, еще и всю эту сказку.
Вот такое вранье, сказка-ложь и намеки поныне кроются под плетнем во трех коробах за забором с гору, за лесами-елями, морями-хмелями, до тех пор, пока кто-нибудь любопытный не выпустит это снова временно полетать.
на юмор.
