У ног твоих

   Бирюзовая гладь океана, безупречно ровная, как бывает только в часы мёртвого штиля, ослепительно сверкала на Солнце. Бескрайнее зеркало вод уходило к далёким горизонтам, где сливалось с бездонным синим небом в тонкую недосягаемую линию.
   Коржин развернулся вокруг своей оси и посмотрел в другую сторону, картина разительно отличалась от предыдущей. Здесь поверхность океана, сколько хватало глаз, оказалась захламлённой невероятным количеством всевозможного мусора.
   Коржин находился на капитанском мостике фрегата "Зоркий" — боевого судна, которым он командовал уже несколько лет, и сейчас ему некогда было любоваться контрастами Тихого океана. Он прибыл в район Большого мусорного пятна для обеспечения безопасности беспрецедентного проекта, затеянного совместными усилиями правительств нескольких стран.
   Большое мусорное пятно представляло собой исключительно антропогенный объект, состоящий преимущественно из пластика. Начав формироваться ещё в двадцатом веке, к началу века двадцать первого, оно разрослось до невиданных пределов и превысило размеры в миллион квадратных километров. Благодаря океанским течениям, мусор со всего света, собирался в восточной части Тихого океана, образуя зону экологического бедствия. Здесь можно было встретить всё, что сбрасывалось с материков и с бортов кораблей, и при этом могло держаться на плаву, от пластиковых бутылок до остовов кораблей и трупов животных, а порой и людей.
   Большой мусорный континент, как его ещё называли, был далеко не единственной помойкой мирового океана, но являлся, несомненно, самой крупной свалкой из всех. Неудивительно, что борьбу за чистоту планеты решили начать именно отсюда.
   Коржин наблюдал, как его команда ловко и сноровисто швартуется к борту научного судна "Витязь", которому суждено стать штабом экспедиции на ближайший год.
   На борту его встречал сухонький подвижный старичок с живыми озорными глазами.
   — Веснинский, — представился он. — Биолог, профессор экологии и океанографии, научный руководитель проекта.
   — Коржин, — ответил капитан "Зоркого", отвечая на рукопожатие маленькой, но ещё довольно крепкой ладони. — Назначен ответственным за безопасность в акватории проведения очистных работ.
   Профессор предложил гостю спуститься в кают-компанию, где они встретили невысокого коренастого мужчину средних лет, лысого, как колено, с уверенным и немного печальным взглядом человека, кое-что повидавшего на своём веку.
   — Шост, — протянул он Коржину крепкую ладонь. — Начальник медицинской службы.
   — Вы военный врач? — поинтересовался Коржин, ответив на приветствие.
   — Вы правы, — грустно улыбнулся медик. — Ещё несколько лет назад я руководил медицинской службой флотилии подводных лодок, но после аварии на атомоходе был списан из армии по состоянию здоровья в звании капитана второго ранга.
   К счастью мне удалось победить болезнь, а мой опыт пригодился на гражданке, и вот я здесь.
   — Вы знакомы с нашим проектом? — Обратился Веснинский к Коржину.
   — В общих чертах да, — ответил капитан. — Но с техническими тонкостями мне предстоит разбираться на месте. С вашей помощью, разумеется.
   — Это проект века, господа! — заверил Веснинский присутствующих, не скрывая гордости. — Мы с вами имеем уникальную возможность хоть как-то компенсировать ущерб нанесённый человеком природе.
    А говоря проще, мы просто будем собирать мусор, и утилизировать его прямо на месте. Для этого мы имеем танкер, переоборудованный в гигантскую печь. В мусор, утрамбованный в топке, добавляются химические вещества поддерживающие горение и катализаторы, для ускорения реакции. В результате мы получаем пламя, достаточной температуры для сгорания любого вида плавающего мусора. Получившийся экологически безвредный пепел рассеивается над океаном.
   И это только начало! Если наш эксперимент признают удачным, появятся и другие проекты, более масштабные, более технически оснащённые.
   — А какие силы задействованы у нас? — поинтересовался Коржин.
   — Кроме "Витязя" и бывшего танкера, а ныне судна — утилизатора "Европа", у нас ещё имеется сухогруз "Обь" переоборудованный под общежитие для проживания персонала. А это без малого пятьсот человек, именно эти люди будут заниматься работами с мусором непосредственно. На судне имеется отличная столовая и превосходный лазарет с высококлассными специалистами, операционной и амбулаторией на двадцать коек.  Кроме этого мы располагаем двумя десятками судов обеспечения: катерами и буксирами.
   Раз в два месяца нас станет посещать транспорт. Он будет снабжать рабочих и экипажи продовольствием, горючим и всем необходимым. Он же доставит новую вахту мусорщиков и заберёт отработавших положенный контрактом срок.
    Завтра начинаем работать, вы всё увидите своими глазами.

   Утро выдалось ясным и тёплым, подул слабый восточный ветер и погнал по поверхности океана лёгкую рябь.
   Веснинский произнёс витиеватую речь и дал отмашку началу работ. Загудели дизельные моторы судов обеспечения, засуетились люди.
   Буксиры работали парами, соединённые приспособлением похожим на рыболовную сеть, они захватывали сразу целые гектары захламлённого участка океана. Затем они подтаскивали тонны мусора к "Европе", где у кормы, снабжённой огромными воротами, плавала гигантская платформа. Суда обеспечения затаскивали свой груз на эту площадку прямо вместе с сетями, а оттуда бульдозеры и погрузчики заталкивали помойные кучи в чрево печи, распределяли внутри и утрамбовывали.
   Набить "Европу" мусором под завязку удалось только за четыре дня, можно было преступать к следующей стадии — сжиганию.
   Когда под обшивкой огромного корабля застонало пламя, а из труб повалил жирный чёрный дым, Коржин почувствовал, как холодный, недружелюбный взгляд коснулся его спины. Ощущение мерзкого липкого прикосновения заставило капитана поежиться, несмотря на тёплый день. К счастью, продлилось это совсем недолго.
   Через несколько часов в бортах "Европы" открылись задвижки, и тонны пепла обрушились в океан. Начало было положено.

   Неприятности начались примерно через неделю, когда Шост пригласил Коржина к себе для приватной беседы.
   — У меня не менее десятка обращений от рабочих, — сообщил он. — Люди жалуются на слабость, приступы немотивированного страха, сновидения угрожающего характера. Они быстро устают и как следствие, снижается работоспособность. Я прописал им успокоительное, а двоих вынужден был поместить в лазарет.
   — В чём вы видите причину этого явления? — новость насторожила Коржина. — Перемена обстановки, акклиматизация?
   — Не думаю, на симуляцию тоже не похоже. Предлагаю понаблюдать за больными и не поднимать пока шум. Может, наши опасения напрасны и всё решиться само собой.

   Надежды на благоприятный исход не оправдались, через две недели с начала работ к Шосту обратились уже около полусотни человек. Встревоженные, а порой и не на шутку напуганные люди, отказывались работать и требовали отправить их домой. Не помогали ни уговоры, ни угрозы оставить их без зарплаты за нарушение контракта.
   Дальше, больше. Рабочие становились раздражительными и агрессивными, по малейшему поводу вспыхивали драки. Коржин жёстко карал нарушителей дисциплины, сажая их в изоляторы, но необходимого результата это не принесло. Нужно было срочно что-то делать.
   Они собрались на экстренное совещание, кроме Коржина, Шоста и Веснинского, присутствовали все руководители служб.
   — Мы пока справляемся с графиком работ, — сообщил профессор. — Но, если события продолжат развиваться в том же ключе, у нас скоро некому будет сгребать мусор. Транспорт с новой сменой прибудет только через полтора месяца, и я не смогу отправить домой саботажников. Но и оставить их тут я тоже не могу. Они начнут разлагать дисциплину, и  мы такими темпами дойдём до поножовщины.
   Я, конечно, могу попросить помощь с материка, но это всё равно, что расписаться в своей несостоятельности. Делать это мне очень бы не хотелось.
   Одно ясно, мы столкнулись с каким-то странным фактором, влияющим на психику людей. Признаюсь, я тоже испытываю некоторый дискомфорт, тревогу, раздражительность, но я умею справляться со своими эмоциями.
   Коржин промолчал о том, что и он уже давно чувствует себя неуютно, никак не удавалось отделаться от ощущения недоброжелательного  чужого взгляда. Тревожные сны, которые он не мог запомнить, не давали необходимого отдыха.
   — У происходящего должно быть разумное объяснение, — сказал капитан. — Шост, у вас есть какие-нибудь соображения?
   — Подобные симптомы возможны при ряде психических заболеваний, — ответил врач. — Но я не верю в массовый психоз. Говорят, есть специальные гипноизлучатели, которыми можно воздействовать на психику людей на расстоянии, но это больше похоже на фантастику.
   Ещё я слышал, что дно океана способно колебаться с определённой частотой порождая инфразвук, который может даже свести человека с ума. Мне кажется, что наш уважаемый профессор знаком с этим явлением.
   — Разумеется, — оживился Веснинский, попав в свою стихию. — Сейсмические колебания морского дна способны вызывать инфразвуковые колебания, опасные для психики человека. Были случаи, когда несчастные даже выбрасывались за борт, не в силах совладать с приступами паники. Но прошу не забывать, "Витязь" мониторит всё окружающее пространство и его приборы пока не уловили никаких настораживающих факторов.
   В одном вы точно правы, причина происходящего должна быть и мы обязаны её найти, иначе проект окажется под угрозой.
   — Если мы не докопаемся до сути в самое ближайшее время, — предупредил Коржин. — Я вынужден буду поставить в известность своё руководство. Безопасность людей превыше всего.
 
    На следующий день на "Европе" сжигали четвёртую партию мусора. Когда пламя начало поглощать отходы человеческой цивилизации, тысячи морских птиц, обитающих на гигантской помойке, как по команде, поднялись в воздух и бросились атаковать людей. Они били крыльями и целились клювами в глаза, гибли сотнями под ударами вёсел и багров, но о своей безопасности, похоже, совсем не думали.
   Только включив, корабельные сирены на полную мощность, людям удалось отогнать крылатых агрессоров.

   Ночью, вахтенного матроса "Витязя" насторожил всплеск воды за бортом. Через минуту, на палубе очутился человек, поднявшийся на судно по якорному канату.
   — Стой, кто идёт! — закричал караульный и сделал шаг к визитёру.
   В тусклом свете прожектора он увидел ужасную картину, перед ним стоял персонаж какого-то кошмарного фильма ужасов. Полуразложившаяся плоть почернела, и отставала от костей  кусками, жирные, белые черви копошились в гниющем мясе.
   Караульный отшатнулся шокированный увиденным, а существо медленно повернулось к нему спиной, и неуверенной походкой направилось в машинное отделение. Когда вахтенный опомнился и бросился за нарушителем, жуткий визитёр уже снял топор с пожарного щита и собирался крушить пульт управления энергетической установки корабля.
   — Стой на месте! — закричал вахтенный.
   Монстр повернулся к матросу и пошёл на него, угрожающе подняв топор. Караульный бросился бежать, но существо не стало его преследовать, а вновь нацелилось на пульт.
   Вахтенный ударил по тревожной кнопке, и сирена, громкая и пронзительная, заполнила машинное отделение. Существо дёрнулось, выронило топор и метнувшись влево-вправо упало на палубу.
   Караульный наклонился над телом и в этот момент гниющие глаза открылись.
   — Жить, — прохрипел визитёр почти неразборчиво. — Я хочу жить.

   — Перестаньте морочить мне голову! — чётко выделяя каждое слово, проговорил Шост и с силой бросил секционный нож на узкий анатомический стол. Звонкий металлический звук прозвучал неестественно громко для тихого помещения морга. — Смерть наступила от трёх до четырёх недель назад, столько же тело провело в воде, ни ходить, ни тем более говорить оно не могло.
   Спорить не имело смысла, и Коржин просто открыл ноутбук, и, поставив его на стол, включил запись судовых камер слежения.
   Пока шла запись, лицо Шоста несколько раз меняло выражение от скептически ироничного до изумлённого и даже испуганного.
   — Но этого не может быть! — только и смог он сказать.
   — Факт остаётся фактом, док. Разумеется, что ни о каком воскрешении речи не идёт, но мы имеем дело с какой-то силой, способной заставить двигаться трупы. Есть какие-нибудь соображения?
   — Я врач, а не жрец Вуду, что я могу здесь сказать? В моей практике такое впервые.
   Ожила рация Веснинского. Профессор выслушал сообщение и встревожился не на шутку.
   — Мы только что потеряли связь с вертолётом, — сообщил он. — Пилот и два научных сотрудника совершали плановый облёт Большого мусорного пятна, и пропали с экранов радара.
   — Пошли на фрегат, — предложил Коржин. — Наш радар мощнее, чем на научном судне.
   Но, как только они вошли в радиорубку, Коржина уже встречал дежурный радист с докладом.
   — Вертолёт вышел на связь, — доложил он. — Очень странный сигнал, почему-то морзянкой.
   — Читай, — велел Коржин.
   — Оставьте меня в покое, — прочёл радист по бумажке. — Я хочу жить.
   — Всё?
   — Так точно.
   Коржин запросил радиолокационную службу и выяснил, что вертолёт на радаре не виден, значит, он упал, или совершил вынужденную посадку, но не утонул.
   — Подготовьте двенадцатиместный катер, — распорядился он по внутренней связи. — Выдать матросам оружие и боеприпасы, выходим по готовности.
   — Что вы задумали? — всполошился Веснинский.
   — Пришло время ответов, — сказал капитан. — Что-то или кто-то, мешает нам работать, и сегодня мы это что-то найдём.
   — Я с вами, — заявил Шост. — Вам может понадобиться врач.
   — Хорошо, — согласился Коржин.
   Веснинский тоже рвался на катер, но капитан ему отказал.

   Двигатель монотонно гудел на малых оборотах, нос катера резал горы мусора, порой зарываясь в них почти целиком.
   — Если вертолёт не утонул, значит, он лежит на чём-то твёрдом, — высказал предположение Шост. — Но Веснинский говорил, что в мусоре нет плотных участков.
   Словно в подтверждение его слов, нос катера упёрся в очередной мусорный холм и завяз в нём.
   — Здесь можно пройти, — заверил один из матросов, прощупав мусор под ногами  багром.
   — Двое остаются охранять судно, остальные за мной, — приказал Коржин и первым шагнул на зыбкую твердь над бездной.
   Вертолёт они нашли быстро, он лежал на боку с искореженными лопастями и сломанным фюзеляжем.
   — Они все мертвы, — заключил Шост, осмотрев пилота и пассажиров.
   — Как они умерли? — поинтересовался Коржин.
   — Смерть наступила при падении машины, они мертвы уже несколько часов.
   — Но кто же тогда вёл передачу?
   — Непонятно.
   — Мы должны это выяснить.
   Ожила рация голосом Веснинского:
   — Доктор, капитан, возвращайтесь назад, я должен сообщить вам, что-то очень важное. Возвращайтесь, там вы ничего не найдёте.

   Небо уже потемнело, когда мужчины собрались в каюте Веснинского.
   — Я связался со своими зарубежными коллегами, и мы устроили небольшую интернет конференцию, — начал профессор. — Разумеется, мои друзья дали слово молчать. Мы выдвинули гипотезу происходящего и обосновали её.
   — И что же вы выяснили? — Коржин едва держался на ногах от усталости.
   — Начну по порядку. Давно доказано, что каждый предмет, с которым контактировал человек, сохраняет на себе информационно-энергетический отпечаток личности хозяина. Представьте себе миллионы разнообразных вещей выброшенных в мусор, и у каждой из них своё, уникальное и неповторимое поле. Вероятно, каким-то непостижимым образом, весь этот разрозненный хлам пришёл во взаимодействие, породив сущность, осознавшую себя, как личность.
   Невозможный с точки зрения науки, невероятный по меркам человеческой логики разум родился из наших с вами отходов, как ещё одно напоминание о том, как же мы ещё слепы в своём безрассудном истреблении природы. Ну, как вам это?
   — После ходячих мертвецов, ваша теория звучит не так уж и нелепо, — проговорил Шост уставшим голосом. — Но, какой-то нелогичный разум у нас вырисовывается, в конечном счете, всё делает во вред себе.
   — Наоборот, всё логично! — воскликнул профессор. — Мы начали его уничтожать, и он стал защищаться, как мог. Ведь инстинкт самосохранения один из ведущих у разумных существ. Он очень силён, раз может влиять на умы живых и управлять мёртвыми. Если он выживет и начнёт эволюционировать, то я даже не рискую предположить, каких высот сознания он сможет достигнуть.
   — И что же нам со всем этим делать? — задумался Коржин.
   — Как что? — удивился профессор. — Мы имеем уникальную возможность исследовать разум, который зародился на нашей планете, да ещё и нами созданный. Нужно сообщить всем, объявить это место заповедником...
   — Простите, что перебиваю, профессор, — не удержался Коржин. — Вы хоть представляете себе, какие деньги и люди стоят за этим проектом?
   — Да причём тут деньги? — удивился профессор. — Что может быть дороже жизни?
   — Некоторые люди вложили баснословные бабки в очистку мусора и далеко не из благих намерений, они хотят использовать успех для развития своей политической карьеры. Думаю, мы сможем застопорить проект, но жизнь наша после этого превратиться в ад. — Проявил поразительную осведомлённость Коржин.
   — Да, не богатый выбор, — задумчиво произнёс Шост. — Рассориться с сильными мира сего, и закончить свою жизнь в какой-нибудь дыре, но сохранить при этом совесть, или сделать дело и до конца своих дней плевать в своё отражение в зеркале.
   — Вот что, друзья, — предложил Коржин. — Я смертельно устал, давайте подождём до завтра, а утром решим, что нам делать.
   На том и порешили.

   Утром Коржин проснулся с уже забытым ощущением лёгкости, кошмары не мучали, давление на психику прекратилось. Шост докладывал, что его пациенты пошли на поправку, а Веснинский, что рабочие закончили забастовку.
   Они стояли на палубе сухогруза и молча наблюдали, как люди занимаются очисткой океана.
   — И всё - таки, с чем же мы столкнулись, и куда это делось? — нарушил молчание Шост.
   — А может, и не было ничего? — предположил Коржин.
   Веснинский задумчиво молчал.

   В отдалении из воды показалась голова сильного и стремительного хищника — касатки. Животное с пристальным вниманием разглядывало человеческие фигуры на палубе корабля, словно старалось получше запомнить своих обидчиков.