Ультрамариновая байка

Нет, я не жалуюсь. Есть еще в нашем мире люди с мозгами, но их, видать, маловато осталось. А может в нашу глухомань одних идиотов судьба заносит?

В общем, когда утром в дверь заколотил старина Майерс, помощник  шерифа, я уже заранее знал, что мне выпала карта вновь свою дорогостоящую тушу в Синий лес на предмет поиска очередного идиота тащить. Тут уж ничего не попишешь - денежки надо отрабатывать.

Попал я на Ультру лет пять назад, вдоволь намыкавшись на случайных подработках. Работа здесь необременительная в смысле количества, но вредная для здоровья. Синий лес это не джунгли Тартара и не Лес криков на Сальве. Планета Ультра, четвертая планета в системе звезды Аарон, столь же прекрасна, сколь и полна опасностей, подстерегающих путника в ее странных лесах. Лесах такого обжигающе-синего цвета, что в первые дни у новичков от этого зрелища напрочь крышу сносит. Иногда мне кажется, что Синий лес какое-то излучение испускает, делая  новичков дебилами. Иначе с какого перепуга они с завидным постоянством обеспечивают меня работой?

На этот раз дело оказалось куда серьезней, чем обычно. Ушли сразу два подростка – дети новоприбывших инженеров. Хватились их только тогда, когда эти сорванцы успели пересечь линию деревьев и оказаться вне зоны доступа радаров.

-  Ральф, не откладывай дело в долгий ящик, - попросил  Майерс, крепко пожав мне на прощание руку. -  Шериф приказал выступать сразу же.

- Хорошо, - буркнул я, пытаясь придать голосу уверенность, которой, увы, не испытывал.

Спровадив представителя закона, я приступил к приготовлениям. При походе в лес самое важное – уделить внимание  деталям. Никаких бластеров-шмастеров! Оружие в Синем лесу не только вещь ненужная, но и опасная.

Вообще, мои приготовления похожи на ритуал свихнувшегося шамана в период обострения шизы. К тому же они, приготовления эти, каждый раз разные. В этот день я набил карманы целым ворохом пуговиц, повесил на пояс флягу с ацетоном, плоскогубцы в специальном чехле и мешочек со стеклянными шариками. Никаких рюкзаков! Всё своё ношу с собой. Еды, конечно же, я не взял: если не выберусь, с детьми или без, до первой «волны», то питаться буду уже на том свете.

Вы спросите: зачем мне это барахло  в лесу? А я и сам не знаю. Я – эмпат. Я чувствую, что брать, но для чего – не знаю.

Когда шёл к порогу хижины, накатило чувство, что чего-то в моём оснащении не хватает. Оглядел я полки, набитые всякой всячиной и стал «себя слушать». Потом пошёл обратно и взял маникюрные ножницы. Ну, такие острые, крошечные. Тут же тревога отпустила, и я зашагал в сторону Синего леса, пытаясь успокоить мысли, чтобы ничего не мешало вслушиваться в себя.

У самой опушки остановился на минутку. Глаза резало от синевы, хоть волком вой. Постоял, привыкая, потом набрал воздуха, как перед прыжком в воду, и шагнул в просвет между чудными деревьями. Ультрамариновое сияние как сок спелых ягод стекало с сочных ветвей. Капли застывали дрожащими жемчужинами на краешке иззубренных листьев, вибрируя и постепенно меняя цвет с глубокого синего на красный и обратно.

Так и шёл я по тропинке в сторону самой чащи, сопровождаемый гулом от миллионов капелек. Сколько в этот чертов лес ни хожу – всегда он меня по-разному встречает.  Помню, был случай, когда ветвями наотмашь хлестал. Ветви бархатные, сквозь тело проходили, а внутри холод оставался. Ледышкой, у самого солнечного сплетения.

А в прошлый раз туман с ветвей занавесками свешивался. Проходишь сквозь него, а он верх и низ местами меняет, словно запутать хочет. Вот шёл по тропинке, листья сапогами раскидывая, а в следующий момент ноги вверх торчат, а волосы траву подметают. Кто думал, что это глюки какие, навсегда в Синем лесу почил. Этот лес с человеком взаправду играет, словно кошка с мышкой. Вначале эти игры не смертельны, потому есть шанс найти ушедших, но потом эманации злобы, которые я прекрасно ощущаю благодаря своему дару, нарастают скачкообразно. Это и есть та самая «волна». Если ты не на опушке, а в глубине леса, то можешь смело расслабиться и... помереть.

Скопление разумных растений на Ультре  уникально тем, что может мгновенно трансформироваться и трансформировать всё вокруг, проделывая это по абсолютно непредсказуемому сценарию и вопреки всяческой человеческой логике.

Мой эмпатичеткий дар услужливо сообщал, что лес уже слегка раздражен. Эмоции двух детей на этом фоне ощущались вполне отчётливо, задавая мне правильное направление. Определенно двое, ради которых я сюда проник, прошли именно этой тропинкой. Шагать пришлось недолго. Сквозь гул я явственно различил раздраженные голоса. Минута, и тропинка, петляющая между темно-синих стволов, вывела меня прямо на потеряшек.

Девочка стояла вся в слезах и орала на парнишку, не замечая меня, хоть я и стоял всего в двух шагах от неё.

- Не делай этого, придурок!

- Да чего ты так волнуешься, Джуди, все эти страшилки про лес -  враки для маленьких.

Сопляк, кажется, сам не верил в то, что говорил - просто пыжился перед подружкой. Эх, обрати я внимание на то, что он проделывал, возможно все бы обернулось по другому. Увы, я поздно заметил лезвие в его руке, а когда все-таки понял, что он ножиком на ярко-синем стволе сердечко вырезает, то было уже поздно что-либо предпринимать.

По нервам ударила такая смесь ярости и сумасшествия, что меня чуть наизнанку не вывернуло. Я подбежал к дураку и влепил ему леща со всей дури. Тот стоял неподвижно и даже не думал руками прикрываться. Стоял и смотрел, как на кончиках ветвей набухают диковинные оранжевые почки, которые быстро вырастают с человеческую голову. Схватил я его и девицу за руки и попробовал обратно по тропинке увлечь, но ветви деревьев перекрыли дорогу, а почки на них распахнулись как пасти, ощетинившись иглами тонких зубов.

Иногда я думаю, что Синий лес наши страхи считывает и трансформирует в образы. Лишнее подтверждение этого тогда нам дорогу и перегородило. Нет на Ультре никаких животных, только шизофренические леса. Откуда, как не из нашего подсознания выведали эти темно-синие деревья  образы многоголовых монстров.

Плохо, очень плохо… это уже зарождение «волны». Пока ещё легкий приступ паники я почувствовал вполне ясно. Лес защищался, но пока лениво, с неохоткой, с подозрением прощупывая нас на предмет опастности. В пике «волна» уже начинает трансформировать не только лес, но и все предметы вокруг. Если мы к этому времени не выберемся, то нам уже не выбраться совсем.

Пока я держал ситуацию под контролем. Горсть пуговиц полетела в ближайшую пасть. Вся ветвь мгновенно усохла: видимо пластик чем-то вредил метаболизму созданных лесом тварей. Но я прекрасно знал, что это ненадолго. Деревья меняли структуру своего организма с непостижимой быстротой, и у нас было не больше минуты, чтобы пробиться.

Я не потерял ни секунды из отведённого времени. Когда мы, запыхавшиеся и потные, почти добежали до внешней кромки леса, карманы мои опустели, а лес преподнёс нам ещё один сюрприз.

Прямо у ног, замерцала, засеребрилась полоска стелющегося по земле тумана,  пропитанного сочной синевой с золотистыми искорками-всполохами.

Мелкота чуть с разгону в этот туман не въехала, но я, почувствовав, что лес уже мысленно потирает руки от удовольствия, рванул обоих назад.

Сразу стало понятно, что спаслись мы чудом: пацан от неожиданности выпустил нож, который всё ещё зажимал в руке, и тот, пролетев по инерции всего несколько десятков сантиметров, сгорел в тумане с ослепительной вспышкой. Тут же я почувствовал изменение в настроении ультрамаринового шизика. Досада и… возрастающая ярость. Я сорвал с пояса флягу с ацетоном и щедро брызнул в клубы тумана этой остро пахнущей огнеопасной жидкостью. Вместо ожидаемой вспышки туман резко поменял консистенцию, осев на траву  голубоватой плёнкой. Я знал, что плёнка эта всё ещё может представлять опасность, поэтому прихватил её за краешек плоскогубцами и потянул на себя. Поддалась вся эта масса на удивление легко, и я почти без усилий оттащил её подальше от тропинки. Плоскогубцы пришлось сразу выкинуть: их рабочая поверхность вся оплавилась и деформировалась, будто пластмасса под действием кислоты.

Вот тут я по нервам такой удар получил, что чуть копыта не отбросил. Это было безумие маньяка, слепое и направленное на всех и на вся. На моих глазах тропинка изогнулась, встав между нами и просветом между деревьями неприступной стеной. Я, не задумываясь, бросил в неё сразу все имеющиеся у меня стеклянные шарики, которые блестящей стайкой пролетели по воздуху и исчезли в синей траве. В тот же миг открылся узкий проход, через который мы могли протиснуться лишь гуськом.

Как мы бежали! Подростки немного опередили меня. Мы выбежали из леса и меня уже стало отпускать нервное напряжение, когда одно из деревьев, в последней попытке добраться до ускользающих обидчиков, выбросило гибкую, словно плеть, ветвь, синей лентой захлестнувшую лодыжку Джуди. Её крик я запомнил на всю жизнь. Обезумевшее растение не просто тянуло девочку на себя, опрокинув её навзничь. Эта мерзость деформировала кости, и нога бедняжки на моих глазах утончилась до размера шпагата. Уши закладывало от её воплей. Её тело, волочась на этом адовом шпагате, уже поравнялось со мной, когда я принял решение.

Ножницы словно сами легли в руку. То, что осталось от ноги  их острые края срезали вмиг, и я с плачущим в голос сопляком потащил потерявшую сознание Джуди в сторону посёлка, откуда уже бежали люди шерифа.

***

Джуди я увидел значительно позже, когда она вместе с матерью садилась в рейсовый космолёт Ультра – Ганимед. Биопротез совершенно не отличался от обычной ноги, но в больших васильковых глазах навсегда поселился ультрамариновый огонёк страха.