Хороший рассказ

Белоснежная яхта рассекает шумящие волны, Этери сидит на палубе, потягивает вино…
Ну а что?
Написано же в заголовке — хороший рассказ. Значит, и надо писать хороший рассказ, чтобы было в нем что-то хорошее. А что люди любят хорошее? Ну вот, яхты любят, море любят, чтобы тёплое, ласковое, южное, ну, вина хорошего выпить любят, что греха таить.
Сюда бы еще женщин красивых, только женщин здесь не будет, потому что опасно.
Да, читатели тоже любят, когда опасности и приключения всякие.
Этери вчера отметил своё двадцатилетие, а вот сегодня отец его на яхту взял.
— Справа по борту!
Этери ставит бокал, бежит на палубу, смотрит вместе со всеми, справа по борту там что, что…
Ничего не видит.
— А что там?
— Да вот же, правее!
Этери видит — там, правее, что-то плещется в волнах, что-то, что-то, что-то…
— Тяни!
Этери тянет вместе со всеми, кто-то шикает на него, ты как тянешь, ты как тянешь, я тя спрашиваю, у тя руки из жопы или откуда?
А, нет, у нас же хорошая книга, в хорошей книге такого быть не может, так что это за кадрм останется.
Тянут.
Тянут-потянут.
Что-то огромное, массивное поднимается из волн…
— …подсекай!
Этери подсекает — как отец учил — улов плюхается на палубу…
А?
Да нет, не бойтесь, Этери не простой рыбак, и отец у него не простой рыбак, а магнат, а Этери сын магната. Ну, люди любят про магнатов читать, и про сыновей магнатов тоже читать любят.
И про приключения.
А вот и сам магнат, выходит и каюты, кивает ловцам, молодцы, молодцы, подмигивает сыну:
— Ну что? Посмотрим?
А то.
Отец и сын волокут поимку к экрану в большом зале, вставляют в проектор — добыча последний раз оглушительно хлопает хвостом.
Титры.
Название.
На экране трое детей на чердаке старого дома вызывают мертвеца.
Это на экране.
А в жизни белоснежная яхта плывет через волны.
И кто-то на подводной лодке смотрит на яхту в перископ.
И командует:
— Пли!
Ну а что, люди же любят приключения. Вот так, мы эту яхту возьмем и ка-ак потопим, шум, пальба, грохот, бешеная качка, со звоном разбивается бокал, кто-то кричит — авра-а-аал!
Падает бокал.
Вдребезги.
Остатки вина выплескиваются на палубу, тут же исчезают, слизанные морем.
Всплеск, гр-р-р-рохх-х-х — вода расступается, глотает Этери.
Воздух хочет разорвать легкие, рвется наружу…
Темнота.

— …очнулся, вроде…
— Да не хлопай ты его так, осторожнее!
Свет.
Ну да, читатели же не любят плохой конец, герой не должен погибнуть, он должен пережить много приключений и вернуться домой. Тогда книга хорошая будет.

— …книголов, значит? — спрашивает капитан подлодки.
Этери откашливается:
— Ну, мы и фильмы с отцом ловили…
Капитан презрительно фыркает:
— Знаю я папашу вашего, тот еще фрукт…
— Он… он жив?
— Жив, ничего ему не сделается… хотя я бы его своими руками грохнул…
Здесь надо бы на говорившего с кулаками наброситься, только Этери растерян, поэтому просто спрашивает:
— Что… что он вам сделал?
— Да не нам…
— А кому?
— А пошли, посмотрим…
Этери и капитан подлодки забираются в батискаф…
…ну а что, люди же любят приключения, интересно же будет опуститься на глубины, посмотреть, что там…
Плещется вода.
Хотя нет, не вода.
Тут что-то другое, это не море воды, это не Чёрное море, и не Белое, и даже не Баренцево.
Сюда почти не проникает свет. Сюда, в глубину. Капитан включает прожекторы, но какие-то хилые, тусклые, будто боится спугнуть что-то… что-то…
— Вот… смотри…
Этери смотрит, пытается понять, что видит. Приглядывается…
— Как красиво…
— Ты смотри, смотри!
Этери смотрит, смотрит. Всадник скачет по пустыне, только это не Сахара и не Гоби, это выжженная солнцем пустыня в последние года Земли, перед тем, как солнце расширится и поглотит планету. Всадник скачет не на лошади, только это не лошадь, это самоходная машина, а всадник в доспехах, которые укрывают его от зноя.
Разбойники нападают на всадника, отнимают дрон и доспехи, бросают в пустыне умирать. И снова не поймешь, то ли восточная сказка перед тобой, то ли постапокалиптический мир будущего.
Умирающий от жары путник находит сосуд, в котором заморожена память человека, жившего на земле тысячи лет назад, в период расцвета человеческой цивилизации. Он открывает телепорт, переносит своего нового знакомого на окраину города, создает из пустоты, из ничего, вереницу дронов, груженых дорогими товарами. Разбогатевший странник отправляется в офисы Корпорации, захватившей власть над миром, становится своим в высших кругах, кружит голову дочери магната. И снова не поймешь, то ли смотришь восточную сказку из стародавних времен, то ли погружаешься в мир бесконечно далекого будущего… новоявленный Аладдин завоевывает сердце красавицы, а над миром неумолимо нависает грядущий конец света, когда солнце выжжет всё живое. Люди не знают, не понимают этого, между делом говорят, что надо перебраться в подземные апартаменты. И больно сжимается сердце, когда понимаешь, что не будет у этой истории счастливого конца…
— Нравится? — спрашивает капитан.
— Здорово… это на глубине такие водятся?
— Водятся… — тон капитана меняется, в нем слышится ненависть, — скоро перестанут водиться…
Этери не понимает:
— А что такое?
Капитан не успевает ответить. Что-то происходит там, наверху — тень от корабля, плывущего где-то над батискафом, и еще одна тень, которая бьется в глубине, пытается освободиться из сетей, не может…
Люди с криками поднимают свою добычу на борт.
Капитан в батискафе смотрит на корабль там, наверху, на чужой корабль, наводит пушку…
— Там же люди!
Этери бросается на капитана, выстрел из пушки приходится мимо корабля, Этери вытирает лоб — обошлось…
— Людей, значит, пожалел? Ничего бы им не сделалось… смотри дальше, что будет…
Этери смотрит дальше. Что-то пойманное волокут на борт, что-то… Этери узнает историю Аладдина, трудно не узнать — но разве это она? Плоский, блёклый фильмец, в котором ни слова про умирающую землю и раскаленное солнце…
История, живущая на глубине, дёргается, извивается в предсмертных конвульсиях…
…умирает.
Этери не понимает:
— Что… что с ней случилось?
— Что случилось? — капитан бросается на Этери, — он… он ещё спрашивает!

А теперь нужно заглянуть в прошлое.
Ну, зрители же любят, когда автор устраивает для них экскурс в прошлое, рассказывает, что было до основных событий.
Итак, большой город, секретный офис богатой корпорации. Ну, люди же любят всё секретное и богатое. Корпорация эта добывает фильмы и книги, только об этом никто не знает, люди думают, что книги кто-то сочиняет, а они вон они.
Отец Этери презрительно смотрит на гостя, который говорит:
— Вы понимаете, что истории, которые вы ловите, это только верхушка айсберга? Это только тень настоящих историй, которые на глубине. И когда вы ловите истории на поверхности, те, настоящие, погибают…

Ну, всё, достаточно прошлого, люди долгих экскурсов в историю не любят. И вообще достаточно интриг, лучше вернемся к приключениям. Что у нас там? Этери на подводной лодке? Отлично, пусть у лодки что-нибудь сломается, и она будет стремительно погружаться на дно. Успеют ли члены экипажа починить лодку? А лодка (кстати, давайте её назовем, пусть будет Левиафан) опускается всё ниже, и вот уже виднеется внизу что-то темное, страшное…
Капитан наводит пушку на темноту внизу, целится…
— Стойте! Не стреляйте!
Это Этери. Снова одергивает руку капитана, тот шипит, ещё раз полезешь, пристрелю тебя к черту…
— Да вы посмотрите! Посмотрите, что там!
Капитан смотрит, вглядывается в глубину, не видит, только догадывается:
— Это же… история…
— Ага… огромная какая…
Отсюда не видно, что за история, даже непонятно, книга или фильм, только видно, что такой глубины люди еще не видели. Никогда. Капитан успевает заметить — молодой парень ищет себя в жизни — пока ничего не известно, как ищет, что с ним происходит — но как глубоко показан один-единственный момент, — завораживает, зачаровывает, пробирает до глубины души…
— Готово!
Лодка идет вверх — медленно, но верно. История внизу ныряет в пучины, вспугнутая криком.
Этери не выдерживает:
— А мы… а мы её увидим?
— Это ж какие субмарины надо, туда нырять… не, не получится… Ну ничего… когда-нибудь она поднимется вверх… когда-нибудь… когда охотиться за ними престанут, вот когда!

Ну а дальше в лучших традициях хорошей истории главный герой будет бороться со злом. Людям нравится, когда герой борется со злом. Победит своего отца, перестанет ловить плохие истории и тем самым убивать хорошие, навсегда усвоит, что каждой истории своё место и своё время…

— Ничего, — отец смотрит на Этери, — я тоже такой по молодости был, меня отец в плавание возьмет, истории ловит, я смотрю, как на глубине шедевры умирают, а у самого слезы градом. Потом ничего, сам в море ходил, ловил… на яхту накопил…
Этери слушает, кивает, думает про себя, я-то никогда… никогда…

Ну а теперь нужно показать, что будет через много лет. Зрители любят, когда так, только что было «сейчас», и вот уже на экране или в книге прошло лет двадцать…
— Подсекай!
Это Этери. У него своя яхта, и не одна. Он трепетно смотрит, как рыбаки тащат из глубины историю, которой нет равных.
Нет, не ту, увиденную в глубине. А только отголосок истории, её тень, которая показалась на поверхности.
Историю связывают, бросают в проектор.
Этери представляет себе, как где-то на глубине погибает история, которой нет равных.
А что вы хотели, хорошие книги книгами, а жить-то как-то надо.
Этери смотрит на экран.
Видит на экране самого себя.
Не понимает, а как, а почему, а зачем…
Листает записи покойного капитана, еще успевает прочитать —
…последняя, высшая стадия развития истории — история покидает глубину, выходит на сушу, принимает человеческий облик.