- Пойдем, друг мой… хочу показать тебе кое-что.
Я даже не стал напоминать дядюшке, что мне нужно идти на занятия – когда мой родственник говорил, что хочет мне что-то показать, про собственные дела можно было забыть.
Итак, не слушая моих возражений, дядюшка потащил меня в дальнюю гостиную, которой никто не пользовался с тех пор, как умерла тетушка Салли.
Каково же было мое удивление, когда я увидел в гостиной огромный витраж – из тех, которые продают на аукционах за баснословные суммы. Когда-то этот витраж украшал старинный замок – но эти времена давно прошли, и теперь кованая решетка сиротливо стояла у стены, поблескивая разноцветными стеклышками.
- Что скажешь, друг мой?
- Дорогой дядюшка, вас интересует мой эстетический восторг или мое мнение, как историка?
- Как историка, мой мальчик.
- Гхм… Что же… прекрасный образец романского стиля.
- Ты ничего не замечаешь?
Я еле сдержался, чтобы не ответить – а что я, собственно, должен замечать. Зная характер моего дядюшки, я терпеливо обследовал витраж, но, сколько я ни смотрел на изгибы металла, так ничего и не обнаружил.
- Боюсь, мне придется сдаться.
- В этом твоя проблема, мой мальчик, ты слишком быстро сдаешься. Что же, придется тебе подсказать. Когда вымерли последние замки?
- М-м-м… около пятисот лет назад.
- Да? И тогда отчего же, по-твоему, решётка окна выглядит как новая?
Я забормотал что-то про реставрацию, но тут же осекся.
- Дядюшка… вы хотите сказать…
- …что где-то есть живые замки, вот что я хочу сказать. Ты понимаешь? Они не вымерли.
- Может… это отдельный дом…
- Друг мой, я не верю, что это был отдельный дом. Мы найдем целый город таких домов… потерянный город.
- У кого вы купили этот витраж?
- На аукционе на прошлой неделе.
- И… кому же раньше принадлежал этот витраж?
- Какому-то школьному учителю… он умер, а его вещи распродали…
- Уж не покойного Квина ли вы имеете в виду? Он умер на прошлой неде…
- …мальчик мой, ты же знаешь, я не слежу за новостями.
- А напрасно, дорогой дядюшка. Если бы вы почаще читали газеты, то знали бы, что учитель Квин был застрелен у себя дома. И полиция до сих пор не знает, кто это сделал.
- Что же… я очень сожалею о кончине учителя, но ты же не скажешь, что это повод оказаться от экспедиции?
Я хотел сказать, что гибель учителя может быть связана с витражом, который он хранил – но промолчал.
15 сентября. Приходил какой-то сумасшедший, предлагал мне череп старинного замка. Я вежливо ответил, что он запросил слишком большую цену. Этот безумец уверял, что череп в отличном состоянии. Как будто это может быть правдой.
16 сентября. До сих пор не могу отойти от шока. Я нашел вчерашнего торговца на крыльце моего дома. Мертвым. Вернее, он уже умирал, когда я открыл дверь и вышел на улицу – кто-то вонзил кинжал ему в спину, не знаю, кто это был – в переулке никого не оказалось.
Но больше всего меня поразили слова умирающего, слова, сказанное, несомненно, мне –
- …корабль «Коффердам»… в трюме…
17 сентября. До сих пор не могу поверить своему счастью. К сожалению, череп старого замка не пережил дальнего пути, от него уцелела только одна глазница, чудесный витраж. Оценщик так и сказал мне: Квин, вам чертовски повезло…
(…записи обрываются)
Я еще раз оглядел безрадостное побережье.
- Дорогой дядюшка… вам не кажется, что здесь мы ничего не найдем?
- Ничего не найдем? Друг мой, сколько раз тебе повторять, чтобы ты не произносил при мне этих слов?
- Но… с чего вы взяли, что на берегах, от которых много лет назад отплыл «Коффердам», живут еще замки? Лично я не представляю себе замков на этой безрадостной пустоши.
Мальчик мой, а ты понимаешь, что по всем законам книги мы просто обязаны встретить замки?
На это мне нечего было возразить. Дядюшка упорно верил, что мы живем в книге, и спорить с ним было бесполезно.
Тем временем, вечерело, и мы стали готовиться к ночлегу – долгий путь на корабле утомил нас. Честно признаться, больше всего мне хотелось вернуться на корабль, но дядюшка настоял, чтобы мы ночевали на берегу. Чем больше темнело, тем больше мне не нравился остров – от него веяло чем-то зловещим, недобрым, будто сама природа подсказывала нам уезжать отсюда. Тем не менее, несмотря на тревогу, как только моя голова коснулась подушки, я уснул.
Я проснулся среди ночи – сначала мне показалось, что виной тому была полная луна, светившая мне в лицо. Но почти тотчас же я понял, что меня потревожило кое-что другое, а именно…
Да.
Никаких сомнений не оставалось.
На горизонте на вершине холма возвышался замок – да не какой-нибудь развалившийся, давно умерший, а живой, настоящий, - и даже где-то в окне высокой башни горел огонек.
Я приподнялся на постели – осторожно, чтобы не спугнуть ночного гостя. Замок что-то почувствовал, насторожился – я видел, как он поводит башней. Но стоило мне потянуться за фотоаппаратом, как чудесное видение исчезло – замок унесся за холмы.
- Дядюшка! Дорогой дядюшка!
- Что-нибудь случилось, мальчик мой?
- Дядя… я видел замок…
- Руины?
- Нет, здесь… живой замок…
- Так что же ты не разбудил меня, мальчик мой?
- Я… дорогой дядюшка, я растерялся… честное слово, растерялся…
- Дорогой дядюшка… пора на ночлег.
- Мальчик мой, замок, возможно, совсем рядом, а ты говоришь о ночлеге?
- Но почему бы нам не пойти к замку наутро?
- Ты понимаешь, что наутро замок может убежать так далеко, что мы его не найдем?
Я посмотрел на солнце, которое уже почти коснулось горизонта. Искать замок в подступающей темноте было безумием. А это значило, что мой дядюшка поступит именно так.
Мы миновали небольшую рощицу и поднялись на вершину холма, когда краешек солнца уже скрылся за горизонтом. Я хотел снова осторожно намекнуть, что пора бы повернуть назад – когда увидел такое, от чего едва не потерял дар речи.
Их было много. Нет, не так – их было очень много, штук пятнадцать, не меньше. Замки. Замки. Замки. Простые, грубо сколоченные, и вычурные, величественные, маленькие, когда-то одиноко ютившиеся на вершинах скал и большие, у подножья которых в старину располагались целые города.
- Скорее, скорее, друг мой… мы должны успеть до захода солнца…
Я не понимал, что именно дядюшка хочет сделать до захода солнца. О том, чтобы исследовать все эти замки за такое короткое время не могло быть и речи… но что же тогда?
Когда мы добрались до входа в ближайший замок, солнце уже наполовину скрылось за холмами. Мне стало не по себе – что-то станет с нами, если мы останемся здесь до наступления темноты? Дядюшка не разделял моего страха – он решительно направился по ступенькам к массивной двери, которая открылась удивительно легко. Мне не понравилось это легко – казалось, что дом затягивает нас в ловушку.
- Дядюшка! Солнце почти зашло!
- Вижу, мой мальчик, вижу…
С этими словами мой дядюшка поднялся по лестнице на второй этаж замка – он как будто не видел опасности…
- Смотри…
Я посмотрел туда, куда показывал дядюшка – в свете умирающего дня я увидел мерцание звезд. Однако то, что я принял за маленькую вселенную, оказалось короной, украшенной драгоценными камнями. Не успел я ахнуть, как дядюшка подхватил корону и спрятал за пазуху.
Держу пари, мой мальчик, что это и есть сердце замка, святая святых…
- Дядюшка! Солнце зашло!
- Вижу, мой мальчик, вижу…
Я надеялся, что всё случится не с заходом солнца, а чуть позже, хотя бы в полночь, я молил автора, чтобы это было так – но нет, краешек солнца исчез за горизонтом, и дом вздрогнул.
- Скорее, дядюшка!
Мы бросились вниз по лестнице – замок уже ходил ходуном, он явно собирался расправиться с нами. На улице оказалось темнее, чем я думал – пришедший с берега туман окутал всё вокруг, так, что я с трудом представлял себе, в какой стороне берег. К счастью, дядюшка ориентировался лучше меня – и вскоре мы были уже на берегу.
- Нужно отплывать – приказал мой родственник.
Мне показалось, что я ослышался.
- Но… в такую погоду?
- Мальчик мой, если мы останемся здесь на ночь, он найдет нас.
- Может…
- Что может? Что может, мой мальчик? Уж не хочешь ли ты сказать, что нужно вернуть камень?
Я промолчал. Потому что хотел сказать именно это, но у дядюшки на этот счет было своё мнение.
«Бушприт» поднял паруса и направился в открытое море – волны бились за кормой, ветер подгонял наш корабль. Но не успели очертания острова скрыться за туманом, как я увидел на берегу огонек в окне… в окне замка.
Сомнений не оставалось.
Замок пришел на берег.
Не успел я окликнуть дядюшку и показать огонек окна, как что-то полетело от замка в нашу сторону и плюхнулось в воду с оглушительным грохотом. Ещё одно… ещё…
- Ядра! – закричал я, - он бросает ядра!
- Ничего… ничего, мой мальчик, мы успеем… должны успеть…
Он не договорил – еще одно ядро с треском переломило мачту, которая обрушилась на палубу. Будь мы чуть менее проворными, обломки мачты погребли бы под собой нас.
Не бойся, мой мальчик, - сказал дядюшка, - мы успеем уйти… успеем.
Он оказался прав. Замок еще немного пострелял в нас ядрами и прекратил, понимая тщетность своей затеи. Только огни на высокой башне долго еще недобро мерцали в темноте ночи.
Я проснулся среди ночи от странного ощущения – такое же чувство уже посетило меня на острове в ту ночь, когда на холме показался замок. Я открыл глаза, и мне показалось, что я по-прежнему нахожусь на острове, затерянном в океане – потому что очертания замка точно так же возвышались передо мной в свете луны. Но нет, я лежал в своей постели на последнем этаже дядюшкиного дома, а ночной Таймбург расстилался под окном.
И, тем не менее…
Замок был. Он возвышался на горизонте на фоне полной луны. В следующее мгновение он уже двинулся по главной улице Таймбурга, время от времени останавливаясь, оглядываясь, выискивая что-то…
Догадка пронзила меня молнией. Не помня себя от ужаса, я кинулся вниз по лестнице и забарабанил в дверь дядюшкиной спальни.
- Ну что такое?
- Дядюшка… замок… замок…
- Какой замок?
- Замок… он пришел сюда… - срываюсь на крик – он пришел сюда за короной!
- Он пришел… - мне показалось, что в глазах дядюшки промелькнула радость, - он пришел… что же… отлично.
Меня передернуло:
- Дорогой дядюшка, мы должны вернуть корону…
- Мы вернем её, мой мальчик… обязательно вернем.
С этими словами дядюшка взял с полки драгоценный талисман и последовал с ним вниз по лестнице – на первый этаж и дальше, прочь из дома. Я и ахнуть не успел, как дядюшка открыл дверь вольера и положил корону туда.
- Дорогой дядюшка, что вы собираетесь делать?
- Увидишь, мой мальчик… увидишь…
Я ждал.
Замок приближался к нам, его копыта гулко ударяли по мостовой, - люди выглядывали из окон, тут же в страхе захлопывали ставни, совы разлетались с испуганным гуканьем.
Великолепный дворец был совсем рядом – мне показалось, что сейчас он растопчет нас. Однако, замок проскочил мимо нас и бросился в вольер.
Мой дядюшка торжествующе захлопнул дверцу.
- Вот так, мой мальчик. Я знал, что замок придет сюда за своим сокровищем. К чему везти замок в трюме, если его можно приманить?
- Вы гениальны, дорогой дядюшка.
- Ты мне льстишь, мой мальчик.
- И теперь мы будем показывать замок за деньги?
- Что ты, мой мальчик, живой замок – слишком опасная штука.
Мне показалось, что я ослышался.
- Дорогой дядюшка, уж не хотите ли вы его…
- …увы, у нас нет другого выхода, мой мальчик. Мертвый замок принесет нам гораздо больше пользы, чем живой.
Дальше все было, как во сне – когда я вошел в загон через крохотную калитку, бросился к замку.
- Мальчик мой, уж не собираешься ли ты…
Я бросился в дверь – за секунду до того, как огромное копыто обрушилось на ступени. Я бежал по лестнице, которая ходила подо мной ходуном, и ждал, когда лестница выскочит у меня из-под ног. Не помню, как мне удалось добраться до башни – и тем более, выбраться на крышу. Тем не менее, я вскарабкался на конек крыши и дернул поводья замка.
Замок недовольно закусил уздечку и заржал – я снова дернул поводья, замок встал на дыбы…
…и прыгнул.
Уже в прыжке замка я увидел, как тот расправляет крылья, большие, перепончатые, взмахивает, раз, другой, третий, - поднимается над вольером.
С треском ломается крыша вольера.
Взмах, взмах, взмах.
Замок несется над городом, касается копытами крыш…
Взмах, взмах…
Поднимается полная луна над морем.
Взмах…
Замок взмывает в небо, все еще не знаю, что он будет делать – сбросит меня, разобьет меня о мостовую или унесет с собой…
++++++++
