Черные клинки. Слово чести

Деревушка названия не имела – тот, кто устанавливал именной столб на вершине холма, ограничился лишь указанием направления. И деревней ее можно было счесть скорее из вежливости – пара дюжин покосившихся домиков с одной единственной улицей. Даже не улицей, так – плотно утоптанной между хибарами грязью. За кучкой хилых домов виднелся лошадиный загон. Там мок под дождем небольшой табун – голов на двести. Неподалеку – маленькая, едва ли больше самих домиков, конюшня.

Однако Денар, не встретивший человека по пути от самого Тирбуса (столбы с висельниками, что провожали его первую сотню стадиев – не в счет), был несказанно рад возможности получить кров лучший, чем предоставляли деревья с облетевшими листьями.

Осень в Ахее уже давно вступила в свои права. Хотя дни были еще достаточно теплыми, ночью от холода не спасал даже шерстяной армейский плащ. Проклятые дожди шли все чаще и становились все продолжительнее. Вот и сегодняшнее утро началось мелкой моросью. Та перешла в «сито». А теперь и до ливня было недалеко.

Крупные капли звонко барабанили по железному шлему. От этого звука разболелась голова. Денар был даже рад снять его и позволить дождю намочить волосы. Он убрал шлем в суму. А вот плащ снимать совсем не хотелось. Ежась, он все же стянул с плеч паладем. Стряхнул от воды. Вывернул на изнанку. Снова надел – теперь подкладой наружу. За проведенные в странствиях, без малого, два года его верный спутник превратился из ярко-алого в серо-бурый. Однако определить армейское происхождение плаща все равно было несложно.

Спрятать кавалерийскую спатху было труднее. Денар просунул клинок вглубь свернутого в рулон потрепанного одеяла так, чтобы из свертка торчали ножны, а не кругляш навершия с выбитым номером легиона. Обычный меч не вызовет лишних вопросов. В этих краях многие носили оружие.

Ахея кишела разбойниками.

Рейды, которые устраивал наместник, носили скорее показушный характер: слишком велика эта провинция, чтобы навести в ней порядок всего одним легионом. Конечно – после каждого такого рейда вдоль дорог появлялись висельные столбы, а иные разы – бедолаг вешали прямо на близрастущих деревьях. Но бандитов меньше не становилось.

Война.

Она высосала из Ангардии все: ресурсы, деньги… человеческие жизни. Новый император отказывался признавать что многие в стране нищенствуют и голодают. Но за свое путешествие от самых Северных границ Денар насмотрелся на падших людей. Отчаявшись, они шли на все, чтобы не дать пропасть себе и своим близким. Возможно, на плодородном Юге дела шли получше, но здесь, в краю степей – влияние недавней войны ощущалось повсюду. Гарнизоны городов – заполнены в лучшем случае наполовину, а чаще – на треть. Редкие деревеньки населяли лишь женщины, дети да старики. Многие фермы – и вовсе заброшены.

Убедившись, что ничего не выдает в нем дезертира, Денар направился к деревне.

 

***

 

Дверь первого дома, такую же дряхлую и косую, как и само строение, открыл седой мужчина. Трудно было определить его точный возраст – степные ветры быстро старят. А загоревшее лицо делало волосы и бороду хозяина дома еще белее.

– Мир тебе, – поприветствовал его Денар.

Коневод ответил недоверчивым взглядом темных глаз. Пристально оглядел.

– Входи, – наконец он освободил дверной проем. Традиции гостеприимства в этих местах были еще сильны.

Денар благодарно кивнул и протиснулся внутрь. При этом он не преминул заметить, что старик пошире его в плечах будет. А Денар с юных лет слыл крепким парнем.

В единственной комнате было почти темно. Свет давал лишь очаг небольшого, но ладно сложенного камина. На углях дымился большой глиняный горшок. От запаха жаркого рот наполнился слюной. Сыр, купленный в городе, закончился накануне, и сегодня трапеза состояла лишь из полосок соленой конины, да луковицы.

– Долгих лет жизни тебе и благополучия… – Денар еще раз окинул взглядом более чем скромное жилье: стол, два стула, матрас в темном углу, да голые стены из бруса – вот и все убранство, – твоему дому. – Он отвесил хозяину глубокий поклон.

– И тебе, странник, – старик обошелся без ответной учтивости, – нечасто в наших краях ганийцы встречаются.

Денар на миг опешил – собеседник безошибочно определил его западное происхождение.

Старик усмехнулся.

– Чего задумался? Уж что-что, а ганийский акцент я всегда узнаю. Скажи «спасибо» моему центуриону.

Денар невольно вздрогнул. Бывший военный, значит. Лучше б он выбрал следующий дом для ночлега.

– Что ж, кров на ночь я тебе дам, – старик указал мощной рукой в угол, напротив собственного спальника, – но кормить задарма не стану. Времена нынче суровые. Монета есть?

Денар порылся в кармане и протянул пару медяков.

Старик хмыкнул, без особого удовольствия сгреб деньги. Похоже, он рассчитывал на большую оплату. Но Денар не мог позволить себе быть щедрым. У него оставалось всего четыре асса[1] и дюжина мелких монет. И они ему еще понадобятся по дороге на Юг: весь запас еды составлял примерно три либры соленой конины – едва хватит на несколько дней пути. А когда попадется следующая деревня – он не знал.

– Меня Багим зовут, – представился хозяин дома, накладывая еду в простую деревянную миску.

– Рамирес, – на всякий случай, Денар назвался другим именем – именем погибшего друга.

Багим придирчиво окинул его взглядом.

– Странное имя для ганийца.

Денар мысленно выругался на собственную скудную фантазию.

– Мать была родом из Фаданса, – снова солгал он.

Старик усмехнулся.

– Видать отец твой – славный малый, раз она променяла ради него солнечную Боргию на дождливую Ганию.

Денар еще раз чертыхнулся про себя.

– Он за Реку отправился. Вот уже двенадцать лет как… а вскоре и мать за ним последовала. Потливый недуг[2] обоих забрал, – на этот раз он сказал правду.

Багим помрачнел. Глубокая морщина между его бровей разгладилась.

– Прости, парень, – он протянул миску.

 

Они молча поели. Горячее жаркое согрело продрогшее тело, а кружка крепкого кумыса вернула бодрость духа. Просохнув у очага, Денар развернул одеяло и быстро заснул.

 

Поутру хозяин дома угостил его краюхой подсохшего хлеба и кобыльим молоком, даже не потребовав дополнительной платы. Зато за кусок вяленого мяса и бурдюк кумыса в дорогу выторговал оставшиеся медяки.

Тем не менее, Денар поблагодарил старика за гостеприимство, пожелал здоровья и стал собираться в путь – навстречу своему неясному будущему. Сложив нехитрые пожитки, он вышел на улицу.

После дождя воздух был чист и прозрачен. Денар прикрыл рукой глаза от яркого солнца. Широкая равнина раскинулась на восток и юг сколько хватало глаз, упираясь краями в само небо. На западе и севере обзору препятствовали наполовину облысевшие холмы с пожелтевшей травой.

Из-за соседнего дома вышел еще один смуглый уроженец Ахеи, как и Багим – уже в годах. Он держал за поводки четырех пастушьих собак. Денар кивнул ему, но тот лишь одарил в ответ недоверчивым взглядом, а собаки – и вовсе облаяли Денара.

– Камил не любит чужаков, – пояснил Багим. – Я не виню его: пару лет назад, когда мы гнали табун в Орцию, к нам на костер попросились два путника. Оба показались славными ребятами – пели песни, рассказывали веселые истории, распили с нами бурдюк отличного красного вина… А поутру, когда все еще спали – перерезали глотку дозорному и скрылись с дюжиной хороших коней. – Старик помолчал. – В ту ночь его сын дежурил. Парню едва пятнадцать исполнилось. Его последний сын. Два старших на войне погибли.

Багим достал мешочек для снюса[3], взял чуть-чуть, засунул себе в рот. Немного пожевал, сплюнул. Засунул еще одну щепоть.

– Мне жаль это слышать, – сказал Денар.

В истории было мало удивительного. Похожий рассказ мог рассказать каждый второй в этих краях.

– Ага, – Багим снова сплюнул коричневой от снюса слюной. – Что ж, ровной тебе дороги… Рамирес.

– А тебе – легкой зимовки и крепких жеребят, – ответил Денар.

Он обменялся со старым коневодом рукопожатиями и зашагал на юг. Сегодня хотелось пройти как можно большее расстояние, пока погода благоволит. Уже завтра опять могут зарядить дожди. А если он хочет, чтобы зима застала его на берегу Лазурного моря, то за полтора месяца нужно преодолеть еще не меньше десяти тысяч стадиев.

Вдруг со стороны лошадиного загона раздалось громкое ржание.

Денар обернулся.

Десяток коней мчал между домами. Параллельно со скакунами неслись собаки Камила. Псы громко лаяли, но приближаться к копытам – опасались. Следом за собаками бежало полдюжины мужчин. Среди них ковылял и хозяин псов, держась за бок.

Денар побежал навстречу скакунам.

Тут из дверей дома, матерясь, выскочил Багим. Увидев новое препятствие, кони попытались обогнуть его, и тогда псам удалось отсечь большую часть беглецов. Лошади остановились, громко фыркая, пытались лягнуть или укусить окруживших их собак. Но две – крупный жеребец гнедой масти и рыжая, продолжили свой безумный бег.

Денар действовал импульсивно.

Когда лошади поравнялись с ним, он ухватил «вожака» и повис на длинной шее животного. В ноздри ударил сильный, терпкий запах коня, трава понеслась под ним, все мышцы напряглись, чтобы удержать могучее животное Тут же вспомнились наставления отцовского конюха: «лошадь – скотина умная, добром ее брать нужно, добром». Он начал пригибать шею скакуна к земле, одновременно пытаясь пустить его по кругу.

– Спокойно, друг, спокойно – шептал он в ухо разъяренному животному, пока, наконец, темп скакуна не замедлился, а вскоре, конь и совсем остановился.

Жеребец фыркал, хрипел, тяжко дышал. Пасть вспенилась, а бока лоснились от пота. Денар стал ногами на землю, немного ослабил хватку дрожащих от напряжения рук.

– Тихо, дружище, – продолжал он нашептывать коню.

Скакун унес его на добрых две сотни шагов от деревни. Через поле к ним бежал Багим. Убедившись, что жеребец окончательно успокоился, Денар осторожно повел его навстречу старику.

Когда они поравнялись, Багим хрипел громче лошади, а грудь и подмышки его рубахи были мокрыми от пота.

– Ты молодец, парень, – сказал он, переводя дух. – Говорил же Камилу, чтоб с этим жеребчиком осторожней был!

Старый коневод с сожалением проводил взглядом исчезающий вдали силуэт рыжей лошади.

– Эх, такая кобыла пропала, эльфы ее побери! – с сожалением добавил он.

Жеребец снова стал фыркать, и Денару опять пришлось шептать ему в ухо ласковые слова.

– Не любит он меня, – признал очевидное Багим, – ты доведи его до загона, лады? А я тебе за это еще чего-нибудь в дорогу соображу, – расщедрился коневод. Впрочем, учитывая стоимость такого отличного коня – предложение было не столь уж и великодушным.

 

Старик шел немного позади, чтобы не злить жеребца. Денар вел того к деревне, положа руку на холку. Почти два года он не был в седле. С тех самых пор, как оставил в стойле своего верного Крикуна – на благо или во зло. Сейчас он понял, как скучал по тому ощущению, которое давала только езда на лошади. «В мире нет ничего прекраснее скачущего коня, танцующей женщины и корабля под парусами», – прочитал Денар давным-давно в книге. Он не был уверен насчет последнего утверждения, но в первых двух – не сомневался.

 

Остальных лошадей уже завели в загон. Коневоды расступились, давая Денару пройти. Камил открыл калитку загона, все еще держась за бок.

– Ублюдок лягнул меня, – зло рыкнул он.

В ответ жеребец попытался укусить его, старик отпрянул и упал на задницу – в кучу лошадиного навоза. Остальные мужики рассмеялись. Денар тоже не смог сдержать улыбку. Он хлопнул коня по крупу и отправил к товарищам.

– Нужно было мерина из него сделать, – все ругался Камил.

Кряхтя, он встал на одно колено. Его лицо исказила гримаса боли. Похоже, жеребец сломал ему ребра.

– Проклятье, – Камил закашлял.

Денар протянул ему руку. Поколебавшись мгновение, старик принял ее и встал на ноги. Его лицо снова скривилось.

Остальные коневоды начали расходиться – пора заниматься повседневной работой.

– Стареешь, дружище, – заметил очевидное подоспевший Багим.

– Да уж… – Камил прикрыл рот рукой и снова зашелся кашлем.

Денару совсем не понравилось, как звучит этот кашель.

– Что за… – Камил уставился на свою ладонь, которая почему-то стала красной.

Лицо его внезапно посерело, будто туча солнце закрыла.

– Дерьмо… хреново дерьмо, – прошептал он и рухнул как скошенный.

 

Это оказались его последние слова. Камил умер до полудня, так и не придя в себя. А к вечеру все уже было готово к похоронам. Проводить его за Реку собралась вся деревня – аж человек тридцать. Женщины успокаивали рыдающую вдову, детишки играли, растаскивая палки из погребального костра и получая за это подзатыльники, мужчины мрачно жевали снюс, попивая между делом крепкий кумыс. Собаки Камила собрались недалеко от последнего ложа своего хозяина, беспокойно ходили кругами и временами тихонько поскуливали.

Почти все мужчины деревни были еще старше Багима. Лишь трое оказались молодыми людьми, да и то, один из них был слабоумным – бегал с детьми, а вместо слов мычал как вол.

Багим произнес речь – не слишком торжественную, но, наверное, искреннюю и поджег костер. Когда огонь прогорел, женщины собрали в урну то, что осталось от бедняги Камила. Мужчины допили свою выпивку и стали расходиться.

– Идем, парень, – позвал Багим, – скоро стемнеет. Да и разговор у меня к тебе есть один.

Денару не слишком хотелось оставаться в деревне на еще одну ночь, но старик был прав – солнце уже спряталось за ближайший холм, тень которого теперь неумолимо приближалась к деревне, словно вестник недоброго.

 

– Вот, что хочу предложить тебе, – сказал Багим, когда они остались одни.

Старик закинул несколько поленьев в камин. Достал огниво, высек искру на трут, подул и, когда клубок мха вспыхнул, подоткнул его под дрова.

– Через два дня мы собирались табун в Орцию гнать. На ярмарку. Без Камила нам одного погонщика не хватает. И собаки его слушались…

Огонь разгорался, наполняя тесную хижину уютом и теплом.

– Ты здорово с тем гнедым управился. Хорошего жеребца сохранил. Правда вот вдова Камила требует, чтоб его на мясо пустили… Однако у меня получше мысль есть. Конь тот буйный, но тебя признал почему-то. Кто его, эту животину, поймет?

Багим наполнил две кружки выпивкой и протянул одну Денару.

– Помоги нам табун перегнать. А я тебе за это гнедого отдам. И сбрую хорошую в придачу.

Заполучить такого славного жеребца было бы большой удачей. Но тогда он почти наверняка не доберется к морю до холодов. Да и рисковать, лишний раз появляясь в большом городе, не хотелось. До крупных городов новости быстрей доходят. Визит в Тирбус едва не окончился плачевно.

Денар отпил крепкий молочный напиток. Он уже порядком захмелел от выпитого на похоронах и теперь здраво мыслить удавалось с трудом. Асау кумыс[4] – называли местные свою брагу. Гораздо крепче, чем обычное скисшее кобылье молоко.

Нет. Не его это дело – табуны перегонять. Лучше уж как-нибудь сам. Денар прочистил горло.

– Щедрое предложение, Багим. Но вынужден отказаться.

Старый коневод помолчал, попивая.

– Не хотел доводить до этого… Нравишься ты мне, – он сделал глоток. – Да вот незадача, без еще одного погонщика нам трудно управиться будет.

– Не моя вина, что твой друг погиб, – Денару совсем не понравился тон хозяина дома.

Багим кивнул.

– Не твоя, верно. Но помочь нам тебе под силу. Ты ведь на юга путь держишь, верно? Парень ты, конечно, молодой и ноги длинные. Да вот за лошадьми вряд ли угонишься. Разбойников много сейчас развелось. Наместник патрули высылает… Кто знает – попадись такой на нашем пути, вдруг один из ребят сболтнет, что видел ганийца в армейском плаще. А еще ненароком описание даст.

Багим допил свой кумыс, поставил кружку и выжидающе посмотрел на Денара.

Денар выругался. И разозлился.

– А что помешает мне сделать так, чтобы ты никогда не добрался до Орции? Вместе со своим табуном, – он указал на кучу дров. – Этого как раз хватит для еще одного костра.

Багим невозмутимо пожал плечами.

– Ты ел мою еду и пил мою брагу. Спал под моим кровом. – Создатель проклянет тебя. – К тому же… не думаю, что ты способен убить старика.

Он встал и распрямил свои широкие плечи.

– Но, если хочешь, можешь попытаться.

Денар сжал кулаки. Как же хотелось врезать по этому ухмыляющемуся лицу.

– А что не позволит тебе сдать меня страже в городе?

Багим протянул ему свою большую руку.

– Мое слово чести, – твердо сказал он.

        

***

 

Два следующих дня ушло на подготовку к перегону. Денар, как мог, пытался сблизиться с остальными буттеро[5]. В пути всякое может случиться, и хорошо иметь кого-то, кто спину прикроет. Впрочем, его попытки не увенчались особым успехом. Остальные поглядывали на него со смесью страха и злобы.

Всего, вместе с Багимом и самим Денаром, погонщиков было пятеро: Нур – еще один коневод в годах и два брата, Замир и Эльнар, оба – младше Денара на десяток лет. Собак решили оставить в деревне. Хоть без них и тяжелее придется, но после смерти Камила псы стали сердиты и непослушны. Без конца лаяли, а одна – пробралась в загон ночью и укусила лошадь. Потом псину, конечно, копытами затоптали, но кобылу ту она сильно попортила – пришлось на мясо пустить.

От табуна отделили кобылиц с жеребятами и тех, кто вскоре должен разродиться. Они останутся на зимовку здесь. Конюшня была маленькая – вмещала всего три десятка голов. Да и корма на всех лошадей не хватит. Остальных погонят на восток. Часть продадут на ежегодной ярмарке в Орции, других, после зимовки в более теплом климате, по весне пригонят обратно.

Денар условился с Багимом, что после Орции их пути разойдутся: табун уже поменьше станет.

Все жители деревни собрались проводить мужчин в опасный путь, от которого зависело их будущее. Торговля лошадьми была единственным заработком в этих краях. Однако все косились на Денара с недоверием. А вдова Камила даже плюнула ему в ноги. Она считала, что это он принес несчастье в их деревню. Денар ее не винил. Он знал, каково это – терять любимых. В момент скорби человек готов совершить много дурных поступков. Даже таких, о которых будет потом жалеть всю свою жизнь.

Он молча поправил сбрую на гнедом жеребце и легко запрыгнул в седло. Тело быстро вспоминало годами выработанные навыки.

Багим прикрепил к седлу жутко древнюю винтовку. Денар усомнился в том, что она не даст осечку, если, не доведи Создатель, придется пустить ее в ход. Затем старый коневод нашел в загоне главную кобылу, накинул уздечку и привязал ей к шее колокольчик.

Начался перегон.

Первым ехал Багим, ведя за собой старшую лошадь. В центр согнали молодняк, достаточно взрослый для перехода. По бокам за табуном следили Денар с Нуром, а братья были замыкающими.

Два дня перегона прошли без происшествий. Поутру они считали лошадей, весь день ехали, периодически останавливались, чтобы дать животным попастись. На ночь сооружали загон из веревок и шестов. Дежурили по очереди. На третий день показалась стая волков. Но Багим пальнул в них из своей винтовки и больше хищники их не беспокоили. Погода пока щадила. Им уже удалось преодолеть больше четырехсот стадиев. Таким темпом они доберутся до Орции меньше чем за две недели. Денар начал думать, что все оборачивается не так и плохо. С резвым конем жизнь может стать намного проще.

Четвертый день тоже не предвещал беды. Денар и сам не мог понять, что его так тревожит. Вот только за годы службы он научился доверять своему чутью. Оно не раз спасало его от верной гибели.

Их путь проходил мимо небольшого лесочка. Сразу за ним виднелась полоска широкого тракта – эльфийская дорога до Орции.

Денар позвал Багима и остальных посовещаться.

– Не нравится мне тот лесок, – он указал рукой на небольшую рощу.

Багим прикрыл глаза от солнца и вгляделся. Нур занял рот снюсом – он все равно не видел дальше двадцати шагов.

– Если будем его огибать – полдня потеряем, – заметил Эльнар.

– Лучше полдня пути, чем половину жизни, – отрезал Денар.

Второй брат усмехнулся.

– Не знал, что на западе такие трусы живут.

Денар пропустил оскорбление мимо ушей. Братья частенько пытались поддеть его, но он не хотел доказывать им правоту с помощью кулаков.

– Заткнитесь, вы, – рыкнул Багим, – ганиец прав. Будем обходить.

Служба в легионе учит осторожности. И сейчас Денар был рад, что он не единственный бывший солдат в этом отряде.

Быстро позавтракав, они повели табун в обход, огибая подозрительный лесок. Деревья маячили со стороны Денара далеким темным пятном. Ощущение невидимого зла, что следило за ними, стало отчетливей. Эх, сейчас бы гномий жезл.

Тут на фоне деревьев появились другие точки, темнее, на таком расстоянии – еще совсем крохотные, как булавочные головки.

Всадники.

– Багим! – заорал Денар, – Багим!

Не дожидаясь, пока тот подъедет, Денар сжал пятками бока жеребца и помчался в начало табуна.

– Дерьмо! – выругался старый коневод, когда Денар указал ему на приближающихся всадников.

Теперь уже можно было разглядеть их очертания и сосчитать.

Двенадцать!

– Почти трое на одного, – заметил Денар. – Нужно бросать табун и уходить.

Багим с мрачной уверенностью проверил, легко ли меч выходит из ножен; затем отцепил от седла винтовку и принялся начинять ее порохом.

– По мне, так ближе к двум на одного.

Подоспели остальные. У этих из оружия были только кривоватые копья, да ножи.

Твою мать! Двенадцать против пятерых, двое из которых – старики, а двое – идиоты.

Денар понял, что этот день ему, скорее всего, не пережить.

Если, прямо сейчас, не пришпорить коня, а табун и коневодов оставить на растерзание разбойникам. Враги приближались. Денар видел их вожака – огромный детина, размахивал таким же огромным палашом.

Денар чертыхнулся.

Лошади коневодов попятились, чувствуя страх своих хозяев. Все, кроме статного коня Багима – тот стоял, превратившись в каменное изваяние, как и его наездник. Внезапно вид старого воина, готового ценой собственной жизни защищать достояние своей деревни, заставил устыдиться.

«Не слишком ли долго ты бегал от смерти?» – спросил Денар себя. «Быть может, пришло время встретиться с ней лицом к лицу?» Есть ли в этом мире что-либо, ради чего стоит цепляться за жизнь? И что это, если не справедливость? Если он сейчас сбежит, как трусливый пес – банда головорезов получит деньги, которые им совсем не причитаются. А двум дюжинам честных людей останется подыхать от голода.

Денар молча достал из сумы шлем. Одел его. Сбросил поклажу на землю, обнажил меч. Вдруг вспомнились слова из старой и совсем не воинственной песни:

 

«Жила-была девица, как лето мила,

— Так грустная песня поет —

Но тяжкое бремя узнала она

— Как жалко, как жалко ее.

Влюбилась всем сердцем в солдата она

— Так грустная песня поет —

И тайно венчалась и честь отдала

— Как жалко, как жалко ее.

Тот воин уж скоро ушел воевать

— Так грустная песня поет —

Жену он оставил, чтоб кровь проливать

— Как жалко, как жалко ее…»

 

– Ка-бам! – древняя винтовка разрядилась громче пушки. Сизый дым окутал все вокруг.

Лошади испуганно дернулись. Денар увидел, как один разбойник вылетел из седла. Но остальных потеря товарища не остановила.

– Хороший выстрел, – отметил Денар.

– Не очень, – Багим принялся перезаряжать оружие, – я целился в здорового.

Денар хмыкнул.

Если старик поспешит, у него будет еще один шанс. А потом – останется лишь надеяться на остроту клинка и твердость собственной руки.

Разбойников было много, но это было и их слабостью. Их отряд сильно растянулся – тактика напрочь отсутствовала. Между первыми и последними всадниками было больше полусотни шагов. Не дать врагу использовать численное преимущество – единственная возможность победить, или… прихватить с собой побольше попутчиков.

– После второго выстрела атакуем! – крикнул Денар и в этот раз с ним никто не стал спорить.

Не подведи, старый солдат!

Ка-бам!

Конь под великаном-вожаком споткнулся и вместе со своим огромным наездником скрылся в облаке пыли. Отлично! Сразу двое бандитов остановилось, чтобы узнать, жив ли их лидер. Такой шанс нельзя упускать.

– Кор-р–ро[6]! – проорал Денар боевой клич ангардийского легиона и повел свой крохотный отряд на врага.

Он не видел, последовали ли за ним остальные, но каким-то неведомым образом знал, что это так. И в этот ужасающий момент, предшествующий кровопролитию, он понял, что впервые за все время, как покинул службу, находится в правильном месте. Добрый конь под ногами, враг впереди и верный клинок в руке. Что может быть лучше и понятнее этого?!

Он – воин и это его предназначение. Убивать или быть убитым.

Каждый удар копыт жеребца приближал к врагу. Каждый удар копыт приближал к смерти – своей или чужой.

Первым навстречу мчал бородатый ахеец. Его темные глаза горели злобой, над головой он размахивал мечом. Денар пригнулся и клинок врага лишь царапнул по верхушке шлема. Его собственный меч, который Денар направил ниже, почти отсек разбойнику ногу и прочертил кровавую полосу на боку коня.

И всадник и животное взревели от боли. Краем глаза Денар увидел, что лошадь сбросила своего седока, но прямо перед ним уже маячил следующий противник.

Денар скрестил с ним клинки, а затем вышиб из седла плечом. Прежде, чем враг успел встать, Гнедой размозжил ему голову копытом.

Третий разбойник был совсем молод. Увидев смерть своих товарищей, он попытался развернуть коня. Не время для благородства или милосердия! Денар ударил его в спину. Мальчишка захрипел и повалился на землю.

Шагах в пятидесяти впереди двое разбойников все еще кружили вокруг медвежьей туши своего вожака.

Денар обернулся.

Багим держался в седле, но его лицо было залито кровью. С одним бандитом он справился, но другой – тот, который оставил старого Нура корчиться с копьем в животе, уже приближался к пожилому воину. Эльнар валялся в пыли, вцепившись врукопашную с темнокожим выходцем с Южного континента. Его брат и еще два разбойника без движения лежали неподалеку.

Попытаться помочь уцелевшим коневодам или же напасть на оставшихся бандитов, надеясь на внезапность? Денар выбрал второе.

Но почти сразу пожалел о своем решении.

Противники заметили его, выхватили оружие – длинный меч у одного и топор у другого и помчали навстречу.

Денар признал в них северян. Варварское отродье и досюда добралось, значит. Свирепые воины, но обычно не слишком хорошие наездники. Понимая, что с двумя сразу ему не совладать, Денар направил своего коня по дуге, заставляя врагов разделиться.

Вскоре один северянин начал отставать. Дождавшись, пока расстояние между разбойниками будет не меньше тридцати шагов, Денар резко развернул коня навстречу врагам. Гнедой ответил диким ржанием, явно недовольный такими маневрами, но исполнил приказ.

Первый варвар приближался с неумолимой быстротой. Его заплетенные косички развевались на ветру, а покрытая шрамами бородатая рожа напоминала скорее морду зверя, чем лицо человека.

Денар вложил в удар всю мощь своей руки, многократно усиленную бегом лошади. Острая сталь перебила древко топора, и противник остался без оружия. Денар не стал останавливаться – он займется им после, сейчас на него летел второй варвар, с мечом.

Но, прежде чем они сблизились на расстояние атаки, прогремел выстрел. Невидимая рука швырнула бесса из седла. На миг Денар успел подумать, что старик справился со своим противником, и это его меткий глаз поразил северянина. Но тут грянул новый залп – сразу три или четыре выстрела слились в один.

Передние ноги Гнедого подкосились, и Денар полетел через голову коня.

Он попытался перекатиться при падении, но вышло не очень хорошо. Плечо хрустнуло. В голове зазвенело, пряжка на шлеме щелкнула, и он слетел. Зубы стукнули друг о друга так громко, что Денар был уверен, что не досчитается нескольких.

Лишь чудом удалось не выпустить меч.

Выплюнув пыль и сухую траву, он вскочил на ноги, немало удивившись, что может стоять, почти не шатаясь.

На него смотрело с полдюжины длинных копий, которые держали всадники в алых плащах. Денар бросил свой меч и медленно поднял руки. Шеренга солдат раздвинулась, и к Денару подъехал офицер в блестящей лорике.

– Отведите его к остальным. Претор решит, как поступить с бандитами.

 

Претором оказался седовласый мужчина с большим животом и красным носом. Он сидел на раскладном стуле, а рядом стояла запряженная шестеркой лошадей карета с двумя гарцующими жеребцами[7] на дверях. В одной пухлой руке он держал блестящую чашу с вином, в другой – лист бумаги. На носу были крохотные очки, которые выглядели довольно смешно на его круглом лице.

– Претор, Лициний! – центурион ударил кулаком в свой нагрудник. – Еще одного бандита удалось захватить живьем.

Претор был так занят чтением документа, что даже не поднял головы. Вместо ответа, он указал рукой с чашей в сторону двух связанных фигур. Ближайший легионер толкнул Денара к пленным.

Одной из фигур оказался Багим. Старик был едва жив – кровь из рассеченной брови залила пол лица, на плече зияла страшная рана, а его одежда покрылась бурыми разводами. Грудь тяжело вздымалась, дыхание стало хриплым.

Вторым пленником был вожак разбойников.

Денар еще ни разу в жизни не видел такого огромного и такого свирепого человека. У него были толстые губы, приплюснутый, многократно сломанный нос. Лицо и лысый череп покрывала сетка шрамов, некоторые – белые, едва заметные, другие – совсем свежие, розовые. Варвар обладал поистине исполинским ростом и телосложением. Даже стоя на коленях, его глаза, сверкающие злобой из-под густых бровей, находились на одном уровне с глазами Денара. Веревки впились в толстые, как бревна руки, покрытые сеткой вен. Жилы на бычьей шее вздулись. Здоровяк пыхтел, видимо пытаясь разорвать путы, но даже ему это было не по силам.

Легионер саданул древком копья по ногам Денара и тот принял такую же позу, как и остальные пленники: на коленях, с руками, связанными за спиной.

Претор дочитал свою бумагу, отложил ее в сторону

– Назовите себя, – он отпил вина и причмокнул.

Первым заговорил Багим.

– Мое имя Багим, я – коневод из деревни Азо, – значит, у деревни все же было имя, – что в трех днях пути отсюда. Этот человек, мой наемник, – он указал на Денара. – Он и еще трое моих родичей, помогали мне перегнать табун, который ты видишь там, вдали, в Орцию. – Старик кашлянул, но продолжил. – На нас напали разбойники, под предводительством вот этого великана, – он кивнул на гиганта, который в ответ лишь оскалился. – Если бы не ваши солдаты, злодеям бы удалось задуманное – и я благодарю вас за спасение.

Старик замолчал. Похоже, он был верен своему слову – не стал раскрывать маленькую тайну Денара. Претор обернулся к офицеру.

– Думаешь, это правда?

Центурион задумался.

– Этот громила был без сознания, когда мы связывали его, на наше счастье. Этот, – он указал на Денара, – бился с двумя бессами, – при этих словах командир солдат сплюнул. – Ему повезло, что ни один выстрел не попал в него.

Претор задумался. Видимо, вино помогало ему думать: он опустошил чашу и позвал адъютанта наполнить ее заново.

– Что ты скажешь, наемник? – спросил он Денара.

– Все, что сказал вам Багим – правда, господин, – ответил Денар.

Претор отпил еще вина и повернулся к варвару.

– А что поведаешь ты, северянин? Признаешь ты обвинения этих… граждан.

Великан ответил на языке бессов, назвав претора «жрущим дерьмо псом». Вряд ли легионер, что стоял возле варвара, понял хоть слово, но, на всякий случай, он огрел верзилу древком копья. На гиганта удар, заставивший бы нормального человека упасть лицом вперед, не произвел большого впечатления. Он лишь поморщился, повернулся к обидчику и, все так же – на варварском – пообещал скормить ему его же кишки.

Денар увидел, как побледнело лицо солдата. Даже связанный, великан был опасен не менее льва в клетке.

– Похоже, ты говоришь правду, старик.

Претор повернулся к офицеру:

– Освободите этих двоих.

Тот уже собирался отдать приказ, но сзади к нему подошел солдат и что-то прошептал. Сердце Денара похолодело. Легионер держал в руках его старый плащ и спатху.

Центурион изменился в лице.

– Прошу прощения, претор, но я не могу исполнить этот приказ.

Он подошел к Денару.

– Это твое? – ткнул он ему в лицо выцветший паладем и рукоять меча с цифрой «13», выбитой на кругляше навершия.

– Послушайте, – заговорил Багим, но офицер сильно ударил старика тыльной стороной ладони.

– Это твое?! – повторил вопрос центурион.

Денар посмотрел на раненного старика. Его еще можно спасти.

– Да, – процедил он.

Офицер с презрением плюнул ему в лицо.

– Претор, – он повернулся к толстяку, с любопытством следящим за происходящим, – этот человек дезертир! Он только что признался.

Чиновник сощурил свои глазки, изучая Денара через линзы очков.

– Хм… – сказал он и снова приложился к вину, – выходит, что коневод виноват в сокрытии предателя. Это страшное преступление.

Денар вскочил на ноги.

– Багим ничего не знал. Я обманом заставил его взять с собой в дорогу, надеясь на щедрую о... – тут его ударили поперек спины и он, кряхтя, повалился.

– Хм… – повторил претор, потягивая вино, – он посмотрел вдаль, где пасся табун Багима, – хорошие лошади… Говоришь, вы гнали их в Орцию?

– Да, господин, – ответил Багим.

Претор допил вино и отдал чашу адъютанту. Он хлопнул пухлой ладонью по своей толстой ноге.

– Да будет так! Твои лошади попадут в Орцию…

Лицо Багима разгладилось, он посмотрел на Денара с выражением, похожим на благодарность.

– … с этого момента они конфискованы в пользу провинции Ахея, – закончил фразу претор.

– Но… – начал Багим.

Чиновник поднял руку, приказывая замолчать.

– Центурион Октавис, жаль, что все славные коневоды из деревни… – он замешкался, – впрочем не важно, как она называется, были убиты этими кровожадными бандитами!

Офицер развернулся. В тот же миг с глухим «фап!» меч Денара раскроил голову Багима от макушки до переносицы. Кровь и мозги оросили варвара. И на своем лице Денар ощутил горячие брызги.

Солдат позади великана занес копье. Денар понял, что тот, который стоял за его спиной сделал сейчас то же самое. Он прикрыл глаза, в ожидании смертельного удара.

– Нет, – прозвучал усталый голос претора.

Денар открыл глаза.

– Пойманных преступников мы вешаем, – чиновник указал в сторону рощи.

 

***

 

Солнце было уже высоко. День выдался теплым, даже не по-осеннему жарким. Деревья дарили благодатную тень, а трава приятно щекотала ладони. Денар постарался сесть поудобнее – насколько позволяли связанные сзади руки и широкая спина варвара, в которую он упирался своей спиной.

– Поторапливайтесь! – крикнул центурион, – я хочу догнать эскорт претора до темноты.

Легионеры, которые возились с веревкой, что-то пробурчали под нос, но и не подумали ускориться.

– Выбери другую ветку! – продолжал раздавать указания центурион, – посмотри на эту тушу, она же его не выдержит.

Солдат на дереве послушно перекинул петлю, на соседнюю ветку – потолще.

Все время, пока их вели к роще, Денар пытался придумать, как освободиться. Безуспешно. Шансов не было. Для приведения приговора в исполнение, центурион Октавис отобрал четверых легионеров. Двое занимались подготовкой к казни, а двое (с винтовками) караулили пленников.

Если хотя бы высвободить руки! Однажды он видел трюк, как уличный фокусник выпутывался из цепей. Но тот парень был гибкий, словно змея. Денару до него далеко. Да и узлы на совесть завязали – сколько он не теребил их, толку не было. Здоровяк ерзал, видимо, пытаясь победить веревки силой. Денар чувствовал его мокрую от пота спину. И тут его осенило. Дерьмовый способ освободиться, но терять ему все равно нечего.

– Уюрм огтаэри, хоор ерог. Арог герэ?[8] – прошептал он на языке бессов.

Великан замер.

Денар воспринял это за согласие.

– Дотянешься до моей руки?

Тут же его левой ладони коснулась гигантская мозолистая лапа.

– Отлично, – он стиснул зубы, – а теперь – сломай мне большой палец.

Денар закусил губу в ожидании боли. И все равно она пришла неожиданно. Раздался хруст и боль пронзила руку через все предплечье. Денар громко засопел. Во рту стало солено, похоже, он прокусил губу.

Он попытался вытащить изувеченную руку из пут. От боли выступили слезы, но он все тянул. Наконец давление веревки ослабло.

Он собрался с духом.

– Эй, – Денар позвал центуриона.

Тот повернулся.

– Потерпи, подонок, еще немного и будешь висеть здесь, угощая ворон.

Денар усмехнулся.

– Ты приказал повесить на одну веревку меньше, чем нужно.

– Да ну?

– Конечно! Ты ведь себя забыл. Трус, убивающий честных фермеров, не достоин стали, его путь – петля.

Центурион снял шлем и почесал затылок.

– Знаешь, предатель, я бы с удовольствием придушил тебя собственноручно, но закон велит вешать таких. Однако... закон не запрещает мне повесить тебя без зубов.

Он пошел к Денару, хрустя костяшками кулаков.

Денар приготовился. Напряг все мышцы, как кобра перед прыжком. Взгляд не сводил с боевого кинжала за поясом.

Центурион взялся одной рукой за грудки, вторую отвел для удара...

Сейчас!

Честный бой для дураков – первый урок, который запоминает каждый, кто побывал на войне.

Кулак Денара врезался прямо в яйца центуриона. Лицо офицера скривилось в смеси удивления и боли. Прежде чем он успел упасть, Денар прихватил его шею, а здоровой рукой выдернул кинжал и приставил ему к горлу.

Солдаты, возившиеся с веревками, застыли с удивленными лицами. Те, которые сторожили пленников, с опозданием вскинули винтовки. Теперь они должны быть чертовски хорошими стрелками, а винтовки иметь чертовски точный прицел, чтобы не продырявить своего командира. Денар надеялся, что хотя бы одно условие не соблюдается. Тем временем, центурион стонал и пытался одной рукой схватиться за свой «омлет» между ног, а второй ослабить хватку, мешающую дышать.

– Бросьте винтовки и уходите! – скомандовал Денар настолько твердым и уверенным голосом, насколько было возможно, находясь под прицелом и изнывая от пульсирующей боли в руке.

– Даю слово, я не стану его убивать, если отойдете на сто шагов. Мы сядем на лошадей, и я отпущу вашего командира.

Легионеры колебались, желая получить одобрение последнего. Все же девиз гласил: «…и смерти не остановить нас», но эти парни явно предпочитали жизнь.

Центурион пока был не в состоянии сказать что-либо, кроме: «гх-а-а» и Денар решил помочь им сделать выбор. Он погрузил кончик кинжала в шею своего заложника, тот вскрикнул, тонкая струйка крови потекла под кирасу.

Двое с винтовками нехотя бросили оружие и попятились. Один из тех, что занимался веревками тоже стал отступать. Последний легионер также поспешил слезть с дерева.

– Стой! – приказал ему Денар.

Парень неуверенно замер.

– Освободи северянина.

Одному ни за что не выбраться из этой передряги. Два волка, мгновение назад готовые вцепиться друг другу в глотки, но внезапно окруженные сворой собак, должны объединиться, чтобы выжить.

Легионер мешкал.

– Прикажи ему! – Денар еще немного надавил на кинжал.

– Солдат, исполняй! – поспешно прохрипел зажатый в хватке центурион.

Нерешительно легионер двинулся к варвару. Дикарь сидел неподвижно, словно скала. Легионер вытащил свой кинжал. Какой-то долгий момент Денару казалось, что он воткнет его в спину варвару, но в итоге – солдат перерезал веревки.

Гигант вздрогнул, как древний бог (или скорее – демон), который пробудился ото сна. Легионер попятился, затем и вовсе побежал, оставив своего командира на милосердие Денару.

Великан встал, неспешно размял затекшие суставы.

Посмотрел на Денара, который до сих пор держал скулящего центуриона, на убегающего легионера (остальные трое удалились уже гораздо больше, чем на сто шагов) и взял одно из копий. Он взвесил его в руке и, прежде чем Денар понял замысел, метнул его с такой силой, что тяжелое боевое копье полетело со скоростью стрелы, выпущенной из лука.

Денар, как зачарованный, смотрел на тонкую полоску в небе, неумолимо приближающуюся к бегущему солдату.

На расстоянии не меньше восьмидесяти шагов, от того места, где стоял варвар, копье пронзило легионера и пригвоздило его к земле.

Гигант усмехнулся.

Денар не мог поверить своим глазам. Этот человек обладал просто чудовищной силой. Счастье, что Багим был меток, и не довелось встретиться с этим монстром в бою.

– Хороший план, маленький человек, – пробасил великан на почти чистом лигурийском, – яйца у тебя есть.

Он вытащил из ножен офицера гладиус и недовольно повертел в руках – в его лапе короткий меч выглядел кинжалом, сунул за свой широкий пояс. Денар убрал клинок от шеи центуриона и толкнул его ногой. Тот упал. По-прежнему, держась руками между ног, он принялся ковылять в сторону своих солдат.

Тут великан шагнул к нему и схватил одной рукой за горло. Словно перед ним был не взрослый человек, а ребенок, он поднял его в воздух.

– Отпусти его, – сказал Денар, – я обещал сохранить ему жизнь.

Великан наклонил голову в одну сторону, затем в другую, изучая свою жертву.

– Но я же ничего не обещал, – его огромный рот растянулся в уродливой улыбке – и тот же миг что-то хрустнуло. Будто сломанная ветка. Гигант разжал руку, и бездыханное тело центуриона упало к его ногам.

– Твою мать! – выругался Денар. – Теперь остальных солдат ничего не остановит, от... – он замер, не договорив.

– Каких солдат?! – с наигранным удивлением вскинул брови варвар.

Три уцелевших легионера мчались со всех ног прочь.

Денар убрал кинжал и принялся осматривать свою руку. Осторожно ощупал утопленный внутрь большой палец.

– Лучше тебе вправить его обратно, – посоветовал великан, – если хочешь, могу помочь.

Денар замотал головой.

– Нет уж, спасибо. Одного твоего рукопожатия в день, пожалуй, достаточно.

Он взялся за палец, стиснул зубы, и изо всех сил дернул его вперед, как казалось к правильному положению. В этот раз крик сдержать не удалось. В какой-то момент Денару казалось, что он обмочится от боли. Но нет, штаны остались сухими. Да и ладонь теперь выглядела почти нормально – лишь розовая припухлость выдавала недавние эксперименты по смещению суставов.

Великан усмехнулся.

– Я зовусь Уорд, – он протянул свою огромную лапу.

– Денар, – не без опаски, Денар пожал ему руку.

Уорд начал собирать оружие. Денар подошел к животным.

– Я возьму этого черного и вон тех двух, – Денар выбрал трех лучших лошадей. Но всем им было далеко до погибшего Гнедого. За несколько дней он успел привязаться к жеребцу – непозволительная роскошь для воина. – А еще… мне нужны обе винтовки.

Гигант вскинул брови.

– Не слишком ли много ты хочешь, маленький человек? Почему ты думаешь, что я позволю тебе забрать лучших коней? И оружие, – он повертел в руке одну из винтовок.

Денар пожал плечами.

– Я спас тебе жизнь. На Севере это кое-что да значит. Но ты можешь попытаться меня остановить, – он положил ладонь на рукоять кинжала.

На самом деле ему очень не хотелось, чтобы Уорд попытался. У великана были все шансы достичь успеха.

Здоровяк выжидающе смотрел на него, хмуря брови.

Вдруг его лицо разгладилось.

– Ха! Ха-ха-ха-ха! – неожиданно он рассмеялся, держась одной рукой за живот. – Да, точно, яйца у тебя – что надо!

Денар с облегчением выдохнул, но руку от оружия убрать не спешил.

– Не бойся. Мне не настолько нужны эти лошади и глупые ружья, чтобы убивать тебя ради них, – сказал Уорд, когда перестал хохотать. – Что собираешься делать дальше?

Денар поднял винтовку и прикрепил ее к седлу.

– Табун, что забрал тот напыщенный засранец, нужно отогнать в Орцию. Там продам лошадей. А деньги отвезу людям, которым они полагаются.

Здоровяк вытаращил глаза.

– Ты, видать, сильно головой стукнулся?

Денар всерьез задумался над вопросом.

– Возможно. Но это именно то, что я собираюсь сделать.

Он запрыгнул на черного жеребца и привязал вожжи двух других к луке.

Уорд снова рассмеялся.

Денар отсалютовал ему на прощание и направился к тракту, ведущему к Орции.

 

Птицы уже собирались над местом битвы и последующего суда.

Стоило бы похоронить Багима и остальных… Но толку от этого людям, что остались в деревне, да и самим погибшим будет немного. Важнее – догнать воров. Вот только у Денара не было не малейшей идеи о том, каким образом ему в одиночку удастся отбить табун лошадей.

Сзади послышался топот копыт. Денар обернулся, по привычке, хватаясь за рукоять меча.

За ним ехал великан. Если бы не его свирепая физиономия, он выглядел бы даже смешно – едва не доставая ногами до земли на своей приземистой лошади.

– Стой, сумасшедший. Одному тебе с таким табуном ни за что не управиться. Так и быть, помогу тебе… если пообещаешь отдать дюжину коней на мой выбор.

Денар замешкался. Можно ли довериться этому человеку, который убивает людей, словно насекомых давит? Тут его взгляд упал на пронзенного копьем легионера, превратившегося в огородное пугало, облаченное в стальные доспехи. Если бы гигант хотел его смерти – пожалуй он уже был бы мертв.

– Шесть лошадей, – ответил он, – и их выберу я.

– Восемь! – здоровяк подъехал ближе.

– Семь, – Денар протянул ему руку.

Уорд усмехнулся, плюнул на свою ладонь и впечатал ее в ладонь Денара.

– При условии, что я убью того толстяка.

Похожие статьи:

Рассказы → Гильдия. Глава 1

Рассказы → Черные клинки. Бывает, просто не везёт

Рассказы → Черные клинки. Подарок судьбы

Рассказы → Сказка про Кристину.

Рассказы → Шанс на чудо