Чистый хозяин Собственного Мира. Роман. Глава 74-2
- С покинутым Собственным Миром?.. - пожал плечами Буро. - Полагаю, то же, что
и миром, имеющим хозяина. Он постепенно тает. Проливается. Дольше, равномерней,
чем обитаемый мир. Вся разница, что никому больше не суждено в него зайти.
- Никому?! - быстро, с неподдельным ужасом, так лапы раскрыв, как, не
удержав-таки огромный шар перед собой, Пёс переспросил очевидное. - Никогда?!
Буро ответил ему сходным жестом, передразнивая слегка, раскидистым деревом
вопросительно простирая руки к небу:
- Ну, а как же, беглец Великого Моря?.. Как ты представляешь себе визит без
приглашенья хозяина?..
Пёс смотрел на него расширившимися глазами. Глазами впервые задумавшегося
зверя, невыразительными и чересчур ясными, круглые пятна ожогов не двигались
над бровями, мысль замерла... Тихо текла, и он следовал за ней:
- Неотличимый... Среди облаков... Облак... Летит... Темнеет, светлеет...
Темнеет и льётся... Светлеет и летит... Неотличимый от облаков... Без рамы?..
Дожди и ливни под ним...
- И последняя гроза, - добавил Буро. - Ты потерял что-то? Надеялся присвоить
что-то из мира, из дождя встреченного мимоходом, немного Впечатлений чужого
мира?.. Дай хоть какой-то ориентир, и если хочешь, попробуем разыскать его. У
меня есть человечек, бродяжка знакомый...
- Нет... Нет, Надир... - отказался Пёс, едва ли слышавший его, вернулся в
реальность. - Надир-Ача, позволь угостить!.. Чашечку чистую?.. Мне принесли,
изволь...
Он подал раскрытый мак широкой фарфоровой чашки двумя узорчатыми руками.
Украшенными - на посторонний, изуродованными - на посвящённый взгляд. Ожогами
холода. Круглые пятна-монетки на плечах и ладонях, утратив тени, продолжали
чутко реагировать на свет и тепло, на малейшие дуновения. Поэтому и чашку Пёс
брал не рукой целиком, а кончиками пальцев, защищая ладонь от содрогания -
льдинки, океанского клейма. Нет, в предстоящем бою это ему не помешает. Не
это.
Верхом на драконах прошла, верней, не прошла, была отбита пробная атака.
Разумеется, налетел нетерпеливый Пёс. Но и он был осторожен для начала, по
своим, пёсьим меркам. Из круга зрителей: Буро, Изумруд, ещё Гай могли видеть её
в деталях. Для прочих Белый Дракон Пса сжался вдруг, укоротился вдвое и стрелой
со шлейфом, кометой, белой каплей, горизонтально растянутой, выбросившись
вперёд, промахнулся. Мимо расплывчато-белой дуги, отклонившегося дракона Олива.
Скатился мимо принявшей его, мечом вскинутой руки, и словно меч резко
опущенной. Олив крутанулся вихрем, блокировав и отбросив его, верхом не
удержался. Дроидские скорости оказались слишком велики и для всадников. Олив
спрыгнул, Пёс резким торможением был сброшен. Драконы во внезапной и
совершенной неподвижности, как два белых изваяния нос к носу застыли, и,
фыркнув, растаяли...
Соперники прежним манером кружили теперь по земле.
Гулки, сильны голоса Морских Чудовищ. В толще течений, омутов, завихрений
где-то прозрачной, аквамариновой, а где-то мутной, с грязной желтизной,
стремительно-дымной, водной толще, когда Морская Собака прокладывает путь
демону, обыкновенно она рычит... Если называть земными словами. Рокочет. Чтобы
лучше ориентироваться. Не полагаться только на зрение, подводные жители и
многие тени-потеряшки, производные сложных теней, куски их, крепкие части
разрушенного перемещаются быстрей, чем словит глаз. Звук выдаёт их присутствие,
насколько далеко убежали, где притаились. Ещё рокочет, чтобы преследуемого или
преследователя сбить с толку. Напугать. Запутать. Вблизи - оглушить. С разными
целями на разные голоса ворчит, воет... Непроизвольно у Пса прорвалась эта
привычка и на земле. Исчезли для него скалы, ущелья и зрители. Осталась фигура
Олива в длиннополой верхней одежде, безрукавке, волосы с узлом, до колен,
отлетают на резких разворотах, с блеском клычков, то ощеривавшихся на него, то
скрывающихся за кривой, напряжённой гримасой. Низкий, рокочущий гул повторяло
ущелье, возвращало, запутывало Пса самого, непривычными воздушными отражениями
звука...
Не сцепились пока ни разу. Изумруд оказался прав: даже зная за собой эту
слабость, Пёс бросался прямо. Наблюдательность выручала Олива до поры. Выжидал,
искал момента к захвату. Те несколько щитков, что из мелочёвки, пойманной в
прибрежных водах, он слепил, предназначались для пассивной защиты. От
предполагаемых шипов Пса. Или пропущенного захвата. Должны были принять удар на
себя, один. А будучи пойман, Олив высвободил бы их, разрушил, делая скользким
покровом, импульсно расширяющимся секунды две-три. Выскользнуть. Одноразовая
защита. Памятуя о Шершене, пожиравшем с пола самые злые яды оливок, как
раздавленные сахарные конфетки с Впечатлениями, Олив не надеялся ядовитой тенью
всерьёз ранить Собаку Моря. А защитные пригодились...
От рокота пёсьего или от приближения темноты, воздух приобрёл вкус ночной,
сыроватый...
Пёс промахнулся в очередном броске. Олив тоже, неоправданно затягивая с
контратакой. Сколько можно? Он был тут скорее фазан, надеялся налететь сверху,
задушить длинными, сбрасываемыми бортами одежды, притворившимися каймой,
кольчужной, классически плетёной... Той же цели служил втрое сложенный пояс...
Но... Увернулся, опять не рискнул. Фазан - не одёжка и не удавки, фазан -
стиль! Прыгают высоко, сверху налетают. Выжидать, это не фазанье!.. А Пёс, не
заходя на новый круг, атаковал повторно... Сорванной пружиной, лопнувшим
канатом вырвалось что-то из-под его руки. Коротким копьём. Олив не ожидал, не
увернулся.
Тень-щиток, заключённая в мокрой, широкой ленте, поперёк лба короновавшей его,
распалась под ударом. И лента слетела. Так на ветру пепел сгоревшей бумаги летит от костра. Скручиваясь, высохнув до предела, вспыхнув от тренья витков!
Похожие статьи:
Нет комментариев. Ваш будет первым!
 |
Добавить комментарий |
