Чужие дети (Номинация №1 Работа №19)

Всё началось с банального – у собаки мельника взорвалась голова. Дальше больше: коровы стали маслом доиться, кукуруза обратилась белыми хлопьями, а все топоры в деревне изошли ржой за два дня.

Народ заговорил о ведьме. Позвали священника из соседского прихода, наш-то давным-давно спился на дармовом пиве, его не то, что ведьма, крыса полудохлая не испугается.

Священник приехал через два дня, такой же пьяный и побитый, как и все остальные, с сумкой реликвий половина из которых наверняка сварганена мастеровыми в ближайшем городе. Однако держался он не в пример лучше нашего: опросил всех, кагором напоил, осмотрел заболевших коров и начал заверять, что всё к завтрашнему дню успокоится. А уже к вечеру свалился с диким жаром и алыми пятнами по всему телу. К утру, хозяйка у которой он остановился чуть не померла от страха, зайдя, сменить компресс. Кожа с лица у падре слезла лохмотьями вместо неё наросли роговые бляшки, глаза заплыли желтизной, а вместо привычного двойного подбородка болталась гроздь телесных с кровяными прожилками шаров. Вся кровать оказалась залита кровью и гноем, а из жирных боков священника теперь свисала ещё одна пара рук, больше похожих на щупальца осьминога, коих иногда ловят рыбаки на побережье. Священник по-прежнему не двигался, только глухо стонал и вскрикивал на непонятном языке.

Народ поднялся быстро. Чудовище, в которое обратился падре, сожгли вместе с домом и хозяйкой, решили, что всё кончилось, но обнаружилось, что около пяти человек не явились на общее собрание. Разослали гонцов, те вернулись бледные, залитые рвотой и чужой кровью. Рассказали, что в домах пропавших разверзся ад. Только тогда перепуганные насмерть селяне явились ко мне…

Отец всегда говорил мне: «Гензель, ведьмы всегда будут вредить людям, поэтому без работы ты не останешься, но запомни накрепко – не во тьме истинное зло а в свете обратившемся тьмой. Люди буду вечно гасить свет в своём сердце, обвинять в собственных кознях и злобе кого угодно, нарекать девственниц шлюхами, а праведников грешниками. Не верь. Ведьму легко найти, привязав к её ноге булку хлеба, или окропив её серебряной пылью. Ведьму легко поймать, пригвоздив её тень кинжалом, но люди часто страшней потому, что погасший свет страшнее изначальной тьмы».

Слова я запомнил, и за дело брался лишь тогда, когда точно знал, что оно того стоит. А сейчас, глядя на обезумевших, провонявших мертвечиной и гарью крестьян, я решил, что помогать не буду, пусть сами разбираются в этом своём навозном колдовстве.

Думаю, меня от красного петуха и косы под рёбра спасло то, что дом на отшибе стоит, в низинке за оврагом – пока шли, охолонули немного, да ещё пока на вал взбирались, голова прояснилась, а уж когда к частоколу, железом обитому подошли так совсем успокоились.

На стук я вышел не сразу, вначале зарядил арбалет срезнем, загнал Колобка в сарай, кинул ему пару сушёных рыбин, медведь от радости заурчал. Вот проглот, а ведь не прогонишь уже, прибьётся к деревне, и убьют ненароком криволапого.

- Кто? – спросил, приближаясь к воротам.

- Открывая Гензель, староста это! – Гаркнули снаружи.

-Чего пришли?

- Открывай, паскуда! – подал голос кто-то другой. – Подожжём!

Вот так. Говорить ничего не стал. Поднялся по лесенке на площадку, взял на прицел толпу. Мужиков с факелами было человек пять, выстрелил в ближайшего, тот рухнул без звука, факел сыпля искрами опустился на чью-то спину. Заорали.

- Вы бы с огнём поосторожнее, - сказал я, прилаживая новую стрелу – зажигательную. – Под воротами четыре просмоленных бочонка с порохом. Мне-то ничего не будет, а вот вы с ангелами поздороваетесь, перед тем как в ад упасть.

Толпа как-то слаженно охнула и отхлынула. Возле ворот остался только староста.

- Не передумал? – поинтересовался я, опуская арбалет.

- Выбора нет, - мрачно ответил он. – Впустишь?

Оказавшись внутри, староста покосился на сарай (Колобка в деревне давно не любили).

- С чем пожаловал, - спросил я, жестом приглашая в дом.

Мужик отмахнулся, и хмуро бухнул в бороду:

- Бесовство у нас творится, видно ведьма лесная за старое принялась.

- Откуда такие мысли?

Он несколько сбивчиво, но в общем без лишних слов рассказал о произошедшем, а затем уставился так, будто я Святая Инквизиция.

- Ну, - уточнил я. – А я-то причём здесь? Пишите кардиналу. Это пару дней займёт. Я не экзорцист.

- Ведьму убей, - пробасил староста. – Горшок золота с нас.

Ого! Видно здорово их прижало если забыли о прижимистотсти.

- Не обещаю, - после долгого молчания сказал я, - но разобраться попробую. Посылайте к кардиналу, здесь нужны иезуиты. Утром займусь.

Он хмуро кивнул и двинулся к выходу с подворья.

Спать больше не пришлось. До самого утра разбирал снаряжение.

Только идиот берёт на охоту гору оружия. В народе, таких как я считают психами с десятком пистолей за поясом, аркебузой, мечом и кучей ещё Бог знает чего порождённого крестьянской фантазией. На самом деле охота в большей степени зависит не от количества железа, а от того, насколько крепко сидит голова на плечах охотника.

Взял я пару стилетов, пистоль и дубинку с железными шипами. Колобок, почувствовав, что я ухожу, заворчал обиженно, но, получив двойную порцию каши с потрохами, простил, и забыл.

Деревня встретила молчанием, запустением, запахом гари и горелого мяса. Пожары уже почти прогорели, и теперь только дым карабкался в низкое осеннее небо. Старосту я встретил, только дойдя до центра. Он и ещё несколько перемазанных кровью и сажей мужиков, стаскивали к возам замотанные рогожей трупы. Как оказалось, пожар только чудом не захватил всю деревню, однако треть домов выгорела дочиста вместе с людьми и скотиной.

- Ведьма! – убеждённо произнёс староста, закончив рассказ. – Люди говорят – она верхом на дохлой кошке по ночам носилась в окрестностях. Найди её, а мы в долгу не останемся.

- За иезуитами послали? – спросил я.

- Послали, - ответил он. – Но мост на Альтгейц смыло в время дождей, а до брода вёрст двадцать. Дня четыре ждать.

Значит времени у меня достаточно.

-Ждите два дня, - велел я. - Если не вернусь, снимайтесь всей деревней и уходите.

- Думаешь… - побледнел староста.

- Думаю, вы, идиоты, сами друг друга перебьёте, если на месте останетесь, - пояснил я.

Мужики, прислушивающиеся к нашему разговору, заворчали недовольно, но староста шикнул, и они заткнулись.

***

Лес у нас гадкий, хуже даже выдумать трудно. Всякой мрази в нём достаточно. Хотя мне грех ругаться – твари обеспечивают меня работой считай, что круглый год, с самого детства…

В последние годы уже почти перестал вспоминаться первый визит сюда – я, отец и сестрёнка, бредём в сумерках по тропинке, у отца за спиной мешок с инструментами чистильщика. Тогда он в первый раз взял нас с собой, решил, что пора бы приучать к семейному делу, тем более, что дома, как мы узнали позже, уже остывал труп мачехи, намекнувшей, что лучше бы ему завести нас подальше в лес, если не хочет найти в кроватках два синюшных трупа. Угроз отец не любил. Когда угрожали его семье не любил ещё больше. Потом вскрылось, что мачеха спала с бургомистром, а мы мешали ей дёргать за нужные ниточки. Грязная история. Отец в этой грязи умудрился не выпачкаться, а на бургомистра месяцем позже напал оборотень, изуродовал так, что хоронили в закрытом гробу. Ну, а мы получили боевое крещение.

-Главное, - говорил отец, - это правильно оценить врага, узнать его слабое место, и ударить в него быстро и сильно.

Тропинка закончилась, и мы вышли на полянку, окружённую кривыми дубами. В дуплах дубов возились совы, ухали, взмахивали крыльями, с хрустом рвали мелкую добычу. Настоящие совы так себя не ведут, отец объяснил, что ведьма, живущая здесь, наверняка таким образом отпугивает местных крестьян, но для нас, такое явление – лучший указатель, как вывеска на трактире.

Пряничный домик обнаружился в дальнем конце поляны. Надо сказать, что ведьма не скупилась при строительстве, одних леденцов для стёкол извела, наверное, пудов пять. Вообще, домик выглядел очень уютно – небольшой, покрытый сахарной глазурью, с коричной черепицей и лакричными узорами на фронтоне. Впечатление портили только украшенные кремовыми узорами черепа, укреплённые над входной дверью. Судя по размеру, черепа были детскими, и накопилось их не меньше полутора десятков. Жути нагоняло то, что в глазницы, ведьма, для пущего эффекта, наверное, вставила разноцветные леденцы. Теперь эти «глаза» пялились на нас, и я чувствовал, как дрожит рука сестрёнки в моей руке.

- Не бойтесь, - сказал отец. – Бояться, пока нечего. Правда, эта тварь прожорлива, но мы с вами найдём чем заткнуть ей глотку. Так ведь?

Я судорожно кивнул, сестрёнка тоже закивала часто, в глазёнках её стояли слёзы.

- Приготовьтесь.

Отец развязал горловину мешка, и вытащил из него белый шар размером с человеческую голову.

- Знаешь, что это, Гензель? – спросил он.

Я отрицательно мотнул головой.

- Это молочная бомба, - объяснил отец. – Ничто так хорошо не растворяет пряники, как молоко. Задача у тебя простая – залезть на крышу, и скинуть бомбу в дымоход. А мы с твоей сестрой встретим ведьму внизу. Понял?

Я кивнул. Язык от волнения окончательно отнялся.

Смутно помню, как отец подсаживал меня на крышу, как я шёл по прогибающейся коричной черепице и чувствовал, что бомба очень скользкая. Боялся уронить. Но всё прошло на удивление гладко – я добрёл до трубы, белый шар ухнул в дымоход, из которого курился, сдобренный запахом жжёного сахара дымок, а через несколько мгновений…

Крыша дрогнула, и прогнулась, я едва удержался на ногах. Одна из стен домика, наоборот, выгнулась пузырём, а ещё через секунду взорвалась, расплескав по поляне ошмётки размякшего теста и осколки леденцов.

Ведьма попыталась улизнуть на метле, но навстречу ей вылетела мелкоячеистая рыболовная сеть, и она рухнула, с хрустом переломив древко метлы. Подняться она уже не смогла.

Я добежал до края крыши, спрыгнул вниз, увидев отца и сестрёнку, бегущих к сетчатому свёртку. В руке отец держал короткую, залитую свинцом дубинку, сестра двумя руками сжимала мешочек, в котором отец обычно хранил соль.

- Якоб, - заверещала ведьма. – Якоб, не убивай! Проси, что хочешь! Богатства! Бессмертия! Проси за детей! Якоб! Я…

Отец коротко размахнувшись врезал дубинкой в ту часть свёртка откуда доносился визг. Потом ещё и ещё…

- Грета! – скомандовал он. – Соль!

Сестрёнка на удивление проворно подскочила к примолкшей ведьме, и высыпала на неё содержимое мешочка. Над поляной взлетел вой, от которого и меня подкосились ноги, но тут же наступила тишина.

- Вот и всё, - спокойно сказал отец. – Запомните. Никогда не позволяйте ведьме взять вас на крючок. Никаких желаний она не исполнит, а проблем доставит столько, что не вовек на разгрести.

- Что дальше? – хрипло спросил я.

- Доставай пилу, - скомандовал отец.

***

Лес в последние годы изменился, появились невиданные твари, старые поляны заболотились, высохло озеро, обнажив подводные пещеры, из которых лезла всякая непотребщина. Но тропинка оказалась на месте, и заросла она не сильно, хотя крапива раскинулась буйно, и, когда я вышел к полянке, руки чесались немилосердно.

Всё было на месте, правда к кровожадным совам на дубах прибавились ещё и змеи, кишащие в траве. Я вздохнул и вытащил из чехла пистоль.

Всё в порядке, теперь бы только не нарваться.

Пряничный домик тоже оказался на месте. Старый пролом в стене аккуратно заделали овсяным печеньем, и даже изукрасили узорами. Чувствовалось, что много лет домик был заброшен, но уже начал оживать, под руководством опытной хозяйки. Черепа над дверью исчезли.

Готовился я не спеша. Стилеты сунул за пояс, в подмышечный чехол пистолет с зажжённым фитилем, дубинку в руки.

Тактику я, за годы работы выработал свою.

Тихонько подобрался к двери, прислушался. Из домика не доносилось ни звука. Ясно. Кто бы там ни был, он ждёт, что я войду. Причём скорее всего ждёт что войду как все чистильщики – через трубу или окно, пробью крышу или постараюсь выкурить тварь из дома. Обойдётся.

Дверь я высадил одним махом. Влетел внутрь, успев заметить кинувшегося ко мне худосочного монашека, врезал ногой в грудь, монашек всхлипнул и рухнул на пол, а я крутнулся на месте перехватывая пистолет, ствол которого уткнулся в лицо бородатого молодого человека с обнажённым мечом.

- Мог бы и через дымоход войти, - раздался за спиной женский голос. – Теперь дверь чинить.

- Ничего, - ответил я. – Может и не придётся. Здравствуй Грета.

- Здравствуй, братец, - ответила Грета. – Ты не мог бы опустить пистолет?

Я шагнул назад и опустил пистолет. Молодой человек тоже вложил меч в ножны, и озабоченно покосился на монашека, так и не пришедшего в себя.

- Давно вы прибыли? – спросил я, оборачиваясь к сестре.

Теперь и не скажешь, что мы близнецы. Она совсем выросла, и за годы отсутствия приобрела совершенно иную манеру держаться, хотя внешне оставалась, той же белобрысой, курносой Гретой, от которой с самого детства у меня не было секретов.

- Я уже две недели, - ответила она. – Выехала сразу, как в Ватикан сообщили о первых намёках на эпидемию. А мои коллеги… кстати, вы так и не успели познакомиться…

- Обстановка не располагала, - хрипло ответил бородач.

- Людвиг, это хорошо, что вы шутите, - улыбнулась Грета. – Знакомьтесь, это Гензель, мой брат, а это мой… коллега доктор Людвиг Ван-Хельсинг. Думаю, с братом Анхелем вы познакомитесь позже.

- Очень приятно, - буркнул я, чувствуя себя идиотом. – Значит, в Ватикане уже знают об эпидемии? А они знают, что крестьяне обвиняют в ней тебя?

- Значит, план работает, - ответила Грета. – Как вы считаете, Людвиг?

- Думаю, мы успеем разобраться в ошибках, - ответил бородач.

- А почему прислали вас, а не иезуитов? – спросил я.

Грета, поморщилась.

- Отец Игнасио иногда слишком близко к сердцу принимает возложенные на него обязанности. Иезуиты появятся здесь дня через три. К этому времени мы планировали решить все вопросы.

- Вопросы?

- Эта эпидемия… - Она запнулась, и покосилась на Ван-Хельсинга, который, наконец, привёл в чувства брата Анхеля. – Не совсем эпидемия…

- Что-то я не понимаю. Эпидемия не эпидемия…

- Мы планировали привлечь вас, Гензель, - подал голос Ван-Хельсинг. – Думали, что вы, как местный житель, сможете прояснить некоторые моменты. – - Например? – повернулся, я к нему.

- Вы много лет охотитесь на местную нечисть, - продолжил Ван-Хельсинг. – И, наверняка, знаете все виды наперечёт. А у меня и брата Анхеля, он кивнул на монашека, несколько другая специализация. Мы конечно изучили в Ватикане атлас, но…

- А какая у вас специализация? – решил уточнить я.

- Румынские вампиры, - ответил он. – Это фамильное ремесло нашей семьи. К сожалению, современные условия требуют переквалификации, но за короткое время…

Он виновато развёл руками.

- И что вас конкретно интересует?

- Появлялись ли в последние несколько лет в округе необычные существа?

-Э… - протянул я. – Как это «необычные»? Вы полагаете что оборотень или синюха могут быть самыми обычными?

- И всё же, согласитесь, что это привычные формы нечисти, - мягко ответил Ван-Хельсинг. – Нас же интересуют совсем необычные, например, черви большого размера, осьминоги…

- Пауки завелись, - ответил я. – На западной окраине. Прыгучие.

- Не пойдёт, - ответил он. – А скажите, вы видели заражённого этой болезнью, которая поразила деревню?

- Не видел, - ответил я. – Но староста болтал, будто бы у заражённых руки ещё одни отр…

Я посмотрел на Ван-Хельсинга.

- Раньше такого не было? – спросила Грета.

- Не припомню, - пожал плечами я. – А как вы собираетесь бороться с болезнью? Или это проклятье?

- Долго объяснять, - покачала головой сестра. – Но, поверь, ситуация серьёзнее некуда. Если не устраним первопричину, то никакие иезуиты уже не понадобятся.

- И что же я должен делать? –спросил я.

- Одну секунду, - сказала Грета.

Она подошла к бурлящему на печке котлу, кинула туда пучок какой-то травы, отчего бурление усилилось и из котла взметнулись клубы пара, заполнившего комнату.

- А сделать, ты должен вот что…

***

К деревне мы вышли на рассвете, и сразу стало понятно, что дело плохо – костел уже догорал, над большей частью домов билось зарево, На самой вершине холма, у пепелища костела, ревела и колыхалась толпа.

- Уже? – удивлённо посмотрела Грета на Ван-Хельсинга.

- Инкубация от двух до четырёх дней, - ответил тот.

-Что будем делать? – уточнил я.- Я им говорил, чтобы уходили…

- Никуда их нельзя выпускать, - ответила Грета. – Они же заразу разнесут.

- Может быть, и нет, - задумчиво ответил Ван-Хельсинг. – Надо подняться в деревню, посмотреть.

Не дожидаясь ответа, он двинулся в направлении деревни, брат Анхель, не проронивший за всё время ни слова, потопал следом.

-Странные они, - сказал я Грете. – Вы все странные…Что за игры?

- Подковёрная возня, - поморщилась она, двигаясь следом за спутниками. – Ненавижу эту часть работы.

- Не жалеешь что уехала?

- Жалею? Нет, братец, деревенский воздух не для меня. Тем более, с моими способностями… Долго бы я протянула здесь?

- Твоя правда, - согласился я. – Эти крестьяне боятся даже собственной тени. Ну, и как? Хорошо в Ватикане учат?

- Лучше бы тебе не видеть, - усмехнулась она. – Нормальный человек и не поверит, что такое возможно, а уж в то, что этим занимаются с разрешения папы…

Она закатила глаза.

Деревня провоняла дымом, осела, расползлась по холму. Я с тревогой вспомнил о доме и Колобке. Успокоился тем, что дом стоит поодаль, пожар до него не доберётся.

Толпа с площади исчезла, крики доносились теперь откуда-то со стороны кладбища, даже не крики – стоны, глухое уханье, хруст, как будто рвали на лоскуты тысячу тряпок. Ван-Хельсинг уверенно двинулся именно туда.

- Может, хоть осмотримся? – предложил я.

- Времени нет, - отмахнулся он.

Грета, на мой вопросительный взгляд, только пожала плечами.

Всё население деревни собралось на кладбище, вокруг единственного в округе каменного склепа – нашей гордости. Говорят, склеп поставили ещё до того, как здесь выросла деревня, и похоронили тут самого графа Асгейда – тогдашнего правителя этих мест, когда он скончался от ран в битве у Желтого леса. Место граф выбрал сам, задолго до смерти, и крепко-накрепко завещал, чтоб похоронили именно здесь. Люди его боялись как огня, поговаривали, что он водил дружбу с тёмными силами, а на месте склепа раньше был спуск в ад. Бабьи бредни, но всё же дурная слава спасла гробницу от разорения. А вот теперь кованые ворота были сорваны с петель, а люди толпились, силясь протиснуться внутрь.

Люди…

На людей здесь уже мало кто походил, фигуры многих расплылись, заросли слизью, с боков и плеч свисали щупальца, многие тащили на спинах что-то вроде, мешков с жабьей икрой.

- У меня дома десять бочек пороха, - тихо сказал я. – Если аккуратно притащим и правильно заложим, хватит и четырёх.

- Не надо пороха, - спокойно сказала Грета.

О на шагнула вперёд, вскинула руки, ладони полыхнули жёлтым пламенем.

- Нет! – заорал Ван-Хельсинг. – Не надо! Остановитесь! Они же не виноваты!

Он кинулся к Грете, но, не добежав двух шагов, отпрыгнул и зашипел от боли. Воздух вокруг сестры уже дрожал как в июньский полдень.

- Стойте! – всхлипнул он. – Стойте! Это же дети! Это же наши дети!

Марево вокруг Греты спало, она обернулась к плачущему Людвигу.

- Какие ещё дети? – прошипел я.

Толпа теперь смотрела на нас. В середине я разглядел старосту, теперь из головы его торчал перепончатый гребень, а щёки отвисли почти до плеч.

- Взять! – пробулькал он. – Рвать!

- Назад! - успел крикнуть я. – Назад, Грета!

Она не успела применить свою хвалёную магию – склизская масса накатилась на неё, смяла, погасила как упавшую в грязь спичку.

- Нет, дети! Закричал Ван-Хельсинг. Дети! Остановитесь! Мы пойдём домой!

- Рвать! – верещали «дети». – Жрать!

Я выстрелил. Кажется, попал.

Толпа накатилась на нас, смяла безучастного брата Анхеля, плачущего Ван-Хельсинга, а затем меня…

***

Я открыл глаза. Пар почти рассеялся. Рядом, потряхивая головой, сидел Ван-Хельсинг. Грета как будто и не ложилась – устроилась возле стенки, направив на спутников мушкетон.

-Как глупо, - произнёс Ван-Хельсинг. – Столько готовиться, чтобы попасться на деревенское шаманство.

- Не забывайтесь, Людвиг… или как вас там, - ответила Грета. – И не делайте резких движений.

-Позвольте, я объясню, - мягко произнёс Людвиг.

- Начинайте, - велела Грета.

Ван-Хельсинг вздохнул.

- Это не болезнь, - произнёс он, наконец. – Это фазы развития… Беременность, если хотите… Мой народ так и не научился размножаться без вреда для окружающих, теперь мне стыдно за это…

- Ваш народ? – переспросила Грета.

Людвиг кивнул.

- Откуда взялись эти ваши… дети? - спросил я.

- А… - печально вздохнул Ван-Хельсинг. – Я ведь опоздал всего на несколько дней… Но не об этом. Вы ведь видели во сне склеп графа Асгейда?

Мы кивнули.

- Он был первым, кто обнаружил корабль. Он не стал вызывать инквизицию, догадался, что может извлечь выгоду из находки. Мы дали ему совсем немного самых примитивных технологий, и этого с лихвой хватило, чтобы завоевать себе графство. А взамен, он должен был просто приглядывать за тем, чтобы никто не сунулся…

- Погодите, - перебил я. – Вы сказали «корабль». Вы что приплыли сюда? И где же земля, в которой обитают такие... существа?

- Земля? – усмехнулся Ван-Хельсинг. – Там.

Он указал, на потолок.

- Выходит, Бог умер, раз на небе творится такое, - ответил я.

Ван-Хельсинг рассмеялся.

- Поверьте, ни к каким религиозным течениям случившееся здесь не имеет отношения. Я продолжу?

- Конечно, - ответил я, краем глаза заметив, что Грета опустила мушкетон.

- У нас был договор, что граф и его потомки, сохранят корабль до возвращения хозяев. Увы, - Людвиг развёл руками, - похоже, граф не сумел привить чувство долга близким. Кто-то взломал гробницу совсем недавно, зачем, неизвестно, на беду вход вёл в один из инку… в общем, хранилище. Я не успел… Ах, да, я уже упоминал об этом. В общем, спасти людей уже не получится. Мы предлагаем увести корабль вместе с заражёнными, а в замен, вы придумаете правдоподобную версию исчезновения целой деревни.

- А если мы вас прибьём прямо здесь? – поинтересовалась Грета, снова поднимая мушкетон. – Извините, но история ваша больше похожа на балаганную постановку, чем, на правду.

- Хорошо, - спокойно ответил Ван-Хельсинг. – Тогда через три дня заражённым окажется всё графство, а через полгода весь материк. Не спасётся никто. Есть шансы у других континентов, но только у тех, где большую часть времени царит зима, до остальных наши дети доберутся. Это только вопрос времени.

Мы замолчали, Грета целилась в Людвига, я лихорадочно пытался понять, как поступить в данной ситуации, брат Анхель… ему, по-моему вообще не было дела до происходящего.

- А что с братом Анхелем? - спросил я. – Последствия удара или не проснулся ещё?

- Не обращайте внимания, - улыбнулся Ван-Хельсинг, - Это не человек. Просто носитель сознаний. С внешним миром он контактирует минимальное количество времени, в основном, когда телу грозит опасность.

- Одержимый? - заинтересовалась Грета.

- Нет, - покачал головой Людвиг. – Он был специально выращен для вмещения, множества личностей. Мы отвлеклись…

- Значит, ваш корабль под гробницей? – спросил я.

- И под ней тоже.

- То есть?

- Я думал, вы догадаетесь. Холм, на котором стоит деревня.

- Так это…

- Это и есть корабль. То есть малая его часть, ближе всего находящаяся к поверхности, но и её хватит для эвакуации. Основной же вход находился в недоступном для людей месте – на дне озера.

- Но озеро недавно пересохло!

- Верно, - кивнул Ван-Хельсинг. – Метаболизм корабля построен так, что иногда он был вынужден выпускать побочные формы жизни. Именно этим объясняется возросшая активность нечисти в вашем районе.

- Значит…

- Проваливайте, - подала голос Грета.

- Что? – опешил я.

- Вы всё-таки решились…-начал Ван-Хельсинг.

- Проваливайте, - оборвала его сестра.

Людвиг коротко кивнул и поднялся, брат Анхель последовал за ним. Когда они дошли до двери, Грета окликнула Ван-Хельсинга, тот обернулся.

- А где настоящий Людвиг? – спросила она.

- Не беспокойтесь, - улыбнулся тот. – Он в полной безопасности – скачет во весь опор в Ватикан. Ему пришла срочная депеша от Папы.

Они скрылись в темноте, а мы с сестрой ещё около часа молча сидели, не глядя друг на друга, и только когда в ночи расцвело зарево, выскочили наружу. Над лесом бесшумно плыл гигантский радужно сверкающий диск, в сиянии можно было разглядеть, как по поверхности мечутся фигурки. Я рассеянно подумал, что загнать их внутрь будет невероятно трудно. Диск на секунду завис, а затем одним прыжком исчез в ночном небе.

- Ну, вот и всё – тихо произнесла Грета.- Ведьма не взяла нас на крючок.Так ведь?

Я не ответил. Только подумал, что мой дом пострадать не должен был, и что Колобок уже сутки как не кормлен.

Похожие статьи:

Рассказы → Пустота (Номинация №2 Работа №1)

Статьи → Конкурс "Фантазия"

Рассказы → Ненагляда (Номинация №1, Работа №2)

Рассказы → Худая весть (Номинация №1, Работа №3)

Рассказы → Акролиф (Номинация № 1, Работа №1)