Энк

Солнце горячими лучами проникало сквозь рваную одежду и легко входило в изможденное тело. Пот струился из каждой поры, мокрые рубаха и штаны притягивали к себе сухую траву и колючки. В голове отсчитывали последние секунды сотни часов, готовые в любой момент заполнить пространство оглушительным звоном. Глаза утратили способность видеть что-то ещё, кроме одиноко стоящего на опушке карагача, опустившего свои длинные ветви до самой земли.

Хавкель упорно шёл вперёд, не отрывая взгляда с большого пятна под деревом, которое темнело с каждым последующим шагом. Зайдя в спасительную прохладу, он рухнул на пожелтевшую траву, нюхая землю, и, прикрыв уши ладонями от надоедливых мух, долго лежал, не обращая внимания на бегающих по нему насекомых.

Неожиданно сквозь назойливое жужжание слепня Хавкель услышал звонкий детский голосок. Он медленно убрал руки от лица и замер в ожидании. Вскоре, сквозь привычные трели птиц и стрекотание кузнечиков, ветер принес новые звуки.  Детский голос звучал более четко и  явно с вопросительной интонацией, а мужской что-то тихо ему отвечал.

Хавкель осторожно приподнял голову, высматривая незнакомцев. По краю леса ходили двое: крепкий мужчина с уже заметной сединой, в новых рубахе и штанах, и мальчик шести-семи лет, в грязных обносках серого цвета. Они подошли совсем близко к Хавкелю, но не замечали его, занятые поисками сушняка. Мужчина ухватил ствол за основание и поволок дерево в лес. Мальчишка, желая помочь спутнику, поднял и, кряхтя, потащил небольшое бревно.

– Ньяфик, не надо, – увидев, что тому тяжело, мужчина замедлил шаг. – Захвати лучше вон ту, – бросив взгляд в сторону, он пошёл в заросли, оставляя за собой широкую дорожку из сломанных кустов. Ньяфик с готовностью подхватил небольшую ветку и поспешил за ним следом.

Хавкель, крадучись, следовал за ними до небольшой полянки, где стоял маленький, наспех построенный шалаш, а рядом с ним над недавно разведённым костром висел закопчённый котелок. Мужчина, ломая толстые ветки коленом, прикрикнул мальчонке:

– Чего ждёшь? Давай, ещё неси. Этого нам будет мало.

Ньяфик, не споря, побежал в глубь леса, а ему вслед неслось протяжное:

– Да смотри там у меня, не балуй!

Хавкель стоял за стволом огромного дуба и не сводил взгляда с лежащих у шалаша котомок. Из одной выглядывало горлышко бутыли, рядом валялся меч с тусклым лезвием, заляпанным темными пятнами. Мужчина выглядел крупным и, в отличие от Хавкеля, явно не страдал упадком сил. Но, с другой стороны, он был занят заготовкой дров для костра и не обращал внимания на треск ломаемых веток.

Хавкель заметил расстеленную у костра тряпку, на которой стояла чашка с нарезанным огромными ломтями хлебом, и почувствовал, как рот наполняется слюной. Выждав момент, когда мужчина был занят подкладыванием хвороста, сделал молниеносный бросок вперёд. Подбежав к куче дров, он выхватил ствол поувесистее, замахнулся, и со всей силы треснул по затылку. Не давая упавшему ответить, Хавкель наносил удары, пока его не остановила боль в ладони от глубоко засевшей занозы. Бросив в сторону уже ненужное орудие, он огляделся по сторонам. Неподалёку тихим голосом мальчик напевал грустную песню. Хавкель метнулся к сумкам и достал бутыль. Вытащив пробку, он запрокинул голову и жадно пил из горла, крепко придерживая руками, чтобы не пролить драгоценную жидкость.

Раздался оглушительный визг за спиной и Хавкель, заливая вином грязную рубаху, быстро повернул голову и отступил на пару шагов назад. Но, увидев, что это мальчишка рыдает на груди у трупа, он моментально пришел в себя и рванул к Ньяфику. Хавкель оторвал ребёнка от тела, но тот неожиданно оказал отчаянное сопротивление, пиная его по ногам, и всё тянул руки к убитому. Теперь уже молча, только лишь широко раскрыв рот и зажмурив глаза, полные слёз, он словно задыхался от беззвучного вопля, и выкручивал гибкое тело, словно совсем не имел костей.

– Папка, ты убил моего папку! – тряс худенькими плечиками мальчишка и с новой силой наносил удары по врагу.

– Заткнись, выродыш, – прогремел Хавкель и отшвырнул его в сторону, но тут же подошёл и, нависая над ползущим к отцу ребёнком, прорычал:

 – Будешь вопить, я пущу тебя на похлёбку. Хоть ты и костляст для этого дела и навара с тебя никакого, но я слишком голоден, чтобы привередничать.

Бросив быстрый взгляд по сторонам, Хавкель присел рядом с затихшим Ньяфиком и резко перевернул его.

– Где остальные? Или вы одни тут по лесу бродите?

– Я ничего тебе не скажу, даже…

Не дослушав, Хавкель поднял мальчика вверх и прижал к стволу дерева, сверля взглядом.

– Кажется, ты меня не понял. Если быть начинкой для моей похлёбки тебя не пугает, то я могу предложить тебе другой вариант. А что, если я привяжу тебя к этому дереву?

Глядя в испуганные глаза Ньяфика, он торжествующе рассмеялся.

– Как ты думаешь, много времени понадобится энкам, чтобы добраться до тебя? Они высосут из тебя все силы, опустошат твою черепушку и пока ты не сдохнешь, успеешь еще сто раз пожалеть, что не согласился попариться в котелке. Где остальные?

– Далеко. – Вытирая зелёные сопли рукавом замызганной рубахи, Ньяфик сделал попытку тихонечко завыть, но, увидев, как Хавкель нахмурил брови, решил не злить его. – Мы с папкой в замок шли. Там у заброшенной деревни нас должны ждать, мы за пару дней дошли бы, если бы не ты.

– В замок, говоришь. – Хавкель прищурил глаза. Немного подумав, опустил мальчика на землю. – А ты что, знаешь, как к нему пройти?

Ньяфик, мельком посмотрев в сторону лежащего на земле тела, кивнул.

                                                                              *

Пламя охотно приняло в свои объятия свежую порцию дров и закружило в радостном танце, выхватив из темноты висящий над костром котелок. Хавкель помешал длинной веточкой похлёбку, манящую ароматами варёных насекомых и единственной ящерицы, отловленной Ньяфиком забавы ради и отнятой у него. Сняв котелок с остатками супа, Хавкель убрал его в сторону, прикрыв ветками – это им на завтра.

 День прошел не так уж и плохо. Они оттащили труп подальше от поляны и сбросили в глубокий овраг, набросав сверху веток, прикрывая застывшее в ужасе лицо. Затем  молча приготовили ужин и, не дотерпев, пока еда будет готова, похлебали наваристый бульон. Хавкель допил остатки вина, чудом не вытекшие из брошенной в спешке бутыли, и, сидя у огня, рассматривал новенькие сапоги из оленьей кожи. Ньяфик лежал у дерева чуть поодаль и не сводил печального взгляда с ползущей по бревну жирной гусеницы. Вот она добралась до края и наполовину свесила свое длинное тельце вниз, нащупывая дорогу. Ньяфик не выдержал и, аккуратно взяв её пальцами, спустил на землю.

– Да ладно тебе страдать, – неожиданно заговорил Хавкель, – забудь. А не то я превращу тебя в большую жирную свинью и приготовлю себе на завтра отличное жаркое.

– Ты не похож на мага, – отозвался Ньяфик, поглядывая исподлобья.

– А разве я сказал, что являюсь магом? – Хавкель растянул рот в довольной улыбке, - так, знаю парочку трюков. Был один старикашка, научил кой-чему.

– Врешь, не умеешь ты ничего, – тихо произнес Ньяфик, натягивая на плечи рваную тряпку.

Внезапно Хавкель отскочил от костра и, нетвердо переступая ногами, подошел к мальчику поближе.

– А я тебе вот сейчас докажу! Хочешь, я стану невидимым?

Ньяфик, сдвинув брови и поджав губы, наблюдал за Хавкелем. А тот стоял на одном месте с закрытыми глазами, раскачивая тело в разные стороны и что-то невнятно бормоча. Но вот он резко открыл глаза и вылупил их на мальчика, тот отреагировал мгновенно:

– Врун! – и, отвернувшись, лег на землю и закрыл глаза.

– Да просто выпил я лишка сегодня, может, что и попутал в заклинании, они ж все такие мудрёные.

Некоторое время Хавкель бродил по поляне, иногда ненадолго замирая и что-то шепча. Но вскоре бросил это занятие и стал обустраивать свое место для ночлега, расстелив на земле тонкую подстилку, которую нашел в одной из котомок и положив рядом меч. Перед тем, как закрыть глаза, он взглянул на мальчика: тот постоянно вздыхал и дергал во сне руками. Губы плотно сжаты, а ресницы испуганно вздрагивали, реагируя на каждое уханье совы. И когда птица крикнула особенно громко, на серых штанах ребенка он увидел тёмное пятно, оно быстро увеличивалось в размерах и вскоре на землю упали маленькие капли.

Хавкель прикрыл глаза и вскоре уже храпел.

                                                                                              *

                – Так уж и вблизи? – Гнумонд ногой подвинул прогоревшее с одного конца бревно в центр костра и скривил рот.

                – Да вот как тебя сейчас! А ты что, сумлеваешься? – Хавкель, только что опустивший свой зад на поваленный ствол дуба, аж привстал от обиды.

                – Ну и какие они? – Дергель выставил голову вперёд и его, обычно узкие, глазки мигом обрели сходство с поросячьими. – Никто из наших их ещё не видел. – Он быстро переглянулся с Гнумондом. – Да и в деревне никто не может их толком описать.

                – И не надо, поверь. Мерзкие твари эти энки, точно тебе говорю! Я лошадь из-за них потерял, негодница скинула меня, как только раздалось их стрекотание, и удрала. А я так быстро бежал, что даже и не вспомнил про вещи. Эх, такой меч пропал! – Хавкель вздохнул и отхлебнул из бутыли вина. – А ведь я их даже и не видел, только этот звук, аж уши заложило. Бегу, а в голове боль адская. Куда убег, даже и не понял. Пришёл в себя уже рядом с озерцом небольшим, гнуса тучи, но уж лучше эти кровососы, чем в лапы к энкам попасть. Сколько шёл, не знаю, думал, сгину уже в поле, но тут свезло, друга встретил.

                Хавкель скосил глаза на Ньяфика, гулявшего поблизости и ковырявшего палкой в куче листвы,  и продолжил чуть тише:

                – Но немного запоздал, завалили его энки. Мальчонку жаль стало, вот с собой и забрал.

                – Не знал, что у Проториса сын есть, вроде о дочерях лишь упоминал. Погодь, а почему они его не тронули? – Гнумонд, бросив рассматривать небольшую рану на плече, недоверчиво посмотрел на Ньяфика.

                – Так не заметили, в кучу тряпья со страху забился и затих. Вот они и не увидали.

                – Да, повезло мальцу, – взяв котомку с вещами, Дергель положил её на землю у шалаша, улёгся поудобнее и прикрыл глаза.

                – Так когда же ты энков видел? – не отставал Гнумонд.

                – Да говорил же тебе: тень за можжевельником мелькнула. Я сначала и не понял, кто там, но на случай затаился. Гляжу, а это он стоит – уши торчком, водит ими из стороны в сторону, что-то стрекочет, и кто-то вдали ему отвечает. Постоял пару минут, я аж дышать перестал, и в кусты сиганул. Ну, я не дурак, тоже в кусты, токо в другую сторону. Схоронился там и лежу, вдруг вернётся. Но нет, ушёл.

                – Уши, уши, – пробурчал Гнумонд и сплюнул, – а кроме ушей ты что-нибудь заприметил?

                – Я многое приметил: и морду его поганую, и когти острые, и кожу зеленоватую. – Хавкель вздохнул. – Да только вот в описаниях не силен. Ну, он завроде дракончика маленького, с меня росточком, только без хвоста и крыльев. И глаза злющие, красным отливают. Да ты не думай, как увидишь, ты его ни с кем не спутаешь, даже не сумлевайся на энтот счет.

                – Вот еще, радости, встречаться с ним. – Гнумонд встал и потянулся, всматриваясь в лицо спящего Дергеля, затем вдруг подсел к Хавкелю на бревно поближе. – А мальчишка-то тебе зачем? Он нам только обузой будет. – Бросив взгляд в сторону Ньяфика, который с интересом разглядывал небольшую желтую птичку, сидевшую низко на ветке, Гнумонд зашептал:

– Худоват он, конечно, но на троих как раз будет.

                – Забудь, – помрачнел Хавкель, – даже думать не смей.

                – Да ладно тебе, мы вон уже второй месяц всякими корешками питаемся, да, если свезёт, ящерицу поймаем.

                – Нет, – твёрдо ответил Хавкель, – мальчишка путь умеет находить. А ну, как на нас энки нападут, заплутаешь, и что будешь делать? Лучше потерпеть пару дней, чем потом неделями по полям и болотам шляться. Я чуть не помер, больше не хочу так рисковать, или тебе жизнь не дорога?

                Хавкель покосился на Ньяфика, уже сидевшего под лещиной и с интересом рассматривающего  растущий под кустом сиреневый люпин. Обнюхав цветок со всех сторон, мальчишка оторвал лепесток и отправил в рот. Сделав несколько жевательных движений, он внезапно сморщил лицо и быстро выплюнул всё на землю. Вскочив, с корнем вырвал растение из земли и отбросил в сторону. Немного подумав, подошел, раздавил его ногой, и, не переставая плевать на ходу, пошёл в сторону костра.

–Энки всю живность в лесу распугали, – сквозь зубы процедил Гнумонд, сдирая улыбку с губ Хавкеля, – надо в замок быстрее идти. Мы разузнали, далее на западе и не слыхивали про этих тварей. Но до замка ещё дойти надо, дня три ходу, не меньше. Проторис должен был узнать, как обстоят дела с восточной стороны. Надо бы мальца расспросить, можа, ему что отец рассказывал про энков.

– Это да, можно. Только не больно-то он и разговорчивый, за всю дорогу парой слов со мной перемолвился. Ньяфик, подь сюды!

Мальчишка пугливо посмотрел на них, долго не решал сойти с места, и все же, набрав в грудь побольше воздуха, осторожно ступая, подошёл поближе.

– Да не боись, вот здесь садись и давай нам расскажи, что отец тебе поведал про энков. – Хавкель усадил мальчика на бревно рядом с собой, пересев чуть в сторону.

– Про энков? – выдохнул тот и замолчал.

– Давай, вспомни, о чём вы беседы вели. Говорил он тебе про этих тварей?

Ньяфик быстро опустил голову, и трудно было понять, то ли он кивает в ответ на вопрос, то ли просто не желает вспоминать.

                Неожиданно Гнумонд схватил его за плечи и затряс так сильно, что голова мальчишки закрутилась в разные стороны, словно надломанный бутон.

                – Говори же! – в бешенстве взревел Гнумонд, – чего тянешь?

                – Тише ты, успокойся, – Хавкель вырвал Ньяфика из рук приятеля и перетащил его через себя на другую сторону бревна. – Дай я сам, ты не умеешь с детьми.

                – А чиво с ним тетешкаться? На похлебку его пустить и всех делов, до замка рукой подать, чё, не дойдем, шо ли? – раздраженно бросил Гнумонд и отошёл к шалашу. Дергель, которого разбудили крики приятеля, о чём-то тихо его спросил, тот так же тихо ответил.

                – Ты мне вот что скажи, – ласковым голосом заговорил Хавкель, – какие они, энки?

                – Они о детёнышах своих заботятся, – вздохнув и вытерев сопли, с завистью прошептал Ньяфик. – Сначала их накормят, а потом сами едят.

                – Зачем? – теребя жиденькую бородку, Гнумонд громко заржал. – Эти твари все безмозглые, какая им разница, сколько их? Вот было их мало, никто об них и слыхать не слыхивал. А как расплодились, весь скот в соседнем округе подрали, теперь и к нам решили заявиться. – Лицо его аж перекосило от злости. Смачно сплюнув, он продолжал: – А по мне, чем меньше народу, тем туже набит мой желудок. – Похлопав по впалому животу, Гнумонд оскалился, выставив на всеобщее обозрение гнилые зубы, и сел рядом с Дергелем.

                – Что ещё отец тебе рассказывал про энков? – немного раздраженно спросил Хавкель.

                С минуту Ньяфик молчал, мрачно наблюдая, как Гнумонд трясёт бутыль, желая понять, сколько в ней осталось вина. Затем перевёл задумчивый взгляд на ожидающего ответа Хавкеля.

                – Они могут выжить, только если их будет много. И они зависят от детенышей, те высасывают из человека все силы и он не может оказать сопротивление. Энки не могут поесть, пока в жертве есть хоть капля энергии, это для них как яд. Когда человек умирает, то силы не сразу покидают его. И если хоть что-то осталось, то энки бросают его, и тогда он просто будет лежать. Долго лежать, пока не умрет. И тогда уже никто не сможет помочь ему, он обречён.

                Ньяфик замолчал и чуть отстранился. Рука Хавкеля, лежащая у мальчика на плече, скользнула по спине и ударилась о бревно.

                – Больше папка ничего не говорил. Я хочу спать.

                                                                                              *

Пробежавшая прямо перед лицом ящерица разбудила Хавкеля, а заодно и аппетит. Мгновенно вскочив на ноги, он рванул за возможным завтраком, но у ящерицы оказалось преимущество перед не успевшим отойти ото сна человеком, и она смогла удрать, нырнув в высокую траву. Хавкель не терял надежду изловить её и ходил, внимательно осматривая ближайшие заросли.

– А где Дергель? – Гнумонда разбудил устроенный переполох, и  он стоял у расстеленного  возле шалаша плаща, оглядывая поляну в поисках приятеля.

– Я не видел его, но я сам только что встал. – Хавкель прекратил бессмысленные попытки и подошел поближе. Ньяфик лежал под деревом на куче листвы и тревожно спал, вдыхая воздух с чуть слышным хрипом. Во сне он схватил рукой и вырвал небольшой пучок травы, продолжая крепко сжимать его в кулаке.

Гнумонд отпил немного воды и протянул бутыль Хавкелю, а сам зашагал в разросшийся неподалеку орешник.

– Наверное, по нужде отошёл.

– Да чего его искать, сам придёт.

– Да мне всё равно надо, заодно и веток принесу, а ты дров там подкинь, а то затухнет.

Хавкель осторожно, чтобы не разбудить ребенка, подошёл к едва тлевшему костру. Не спеша он повесил котелок со вчерашней похлебкой над огнем, добавил туда пару листиков корпетки, для аромату. Вскоре завтрак был готов, а Гнумонд всё бродил в поисках приятеля. Хавкель зашёл в лес, тревожно вытянул шею и завертел ею по сторонам, но, кроме пения птиц и скрипа деревьев, качающих макушками под завывания ветра, ничего не услышал. Пройдя чуть дальше, он пару раз негромко позвал Гнумонда, то тот не ответил. Озираясь по сторонам, Хавкель пошёл обратно на поляну.

Гнумонд сидел у костра и доедал похлебку. Подняв чашку вверх, он запрокинул голову и вливал себе в рот остатки, постукивая рукой по дну посуды. Положив последние куски в рот при помощи пальцев, он с сожалением отбросил пустую чашку в сторону и расслабленно откинул спину на ствол дерева. Ньяфик лежал на прежнем месте и с интересом наблюдал за тем, как Гнумонд обломал подходящий сучок и ковырял им в зубах, широко раскрывая при этом рот.

Хавкель подошел к костру, налил в чашку пару больших ложек супа и присел рядом с Гнумондом:.

– Я тут поискал немного, его нигде нет. Не переживаешь за приятеля?

– Он родился в лесу, чего за него переживать? – Гнумонд сплюнул и повернул голову в сторону огромной тучи, медленно плывущей в их сторону.

– Как знаешь. – Хавкель принялся за завтрак, но, проглотив пару ложек горячей похлебки, вдруг резко оглянулся.

Солнце добралось до лежанки и согнало Ньяфика с удобного места. Хавкель поставил чашку на землю и только собрался встать, как в лесу треснула ветка и зазвучала уже знакомая ему грустная песня. Среди деревьев замелькала белобрысая головка.

– Надо покормить ребенка, он голоден, – Хавкель поднялся, и  даже успел сделать пару шагов, как внезапно его догнал Гнумонд и, схватив за рукав рубахи, возбужденно зашептал, брызгая слюной прямо в ухо:

– Зачем его кормить, самим жрать нечего. До замка идти всего ничего, я по этой дороге раз десять ходил. Там чуть левее деревня будет заброшенная, а потом пригорочек небольшой, а как на него взберёмся, то и замок виден будет.

– Так если идти недалече, то и потерпеть можно, – в бешенстве выкрикнул Хавкель.

Гнумонд открыл рот, но ответить не успел: неподалеку раздался громкий треск, а затем, почти сразу, оглушительный визг. Отскочив в сторону, Гнумонд сплюнул и, скривив губы в злорадной ухмылке, пошел к шалашу.

– Надеюсь, он там сломал себе что-нибудь. Пойду, дровишек подкину, кажись, на обед у нас будет жаркое.

Хавкель бежал по лесу, крик уже давно перешел в жалобный плач. Ньяфик лежал у дерева на большой ветке, в стволе на высоте пары метров от земли торчал корявый обрубок, на ветру развивалась лента коры.

– Сильно зашибся? – Хавкель присел рядом с мальчиком. – Дай глянуть!

Внезапно Ньяфик затих и, отвернув голову в сторону, указал рукой под ветки:

– Там, – выдохнул он и, неожиданно быстро вскочив на ноги, побежал на поляну.

Хавкель проводил взглядом несущегося прямиком через заросли крапивы ребёнка и раздвинул ветки. Прямо на него смотрело серое лицо с вылезшими из орбит красными глазами, с губами, разорванными в уголках рта от немого крика. Тёмная кровь запеклась и забрызгала щеки и лоб Дергеля так, что опознать его можно было только лишь по одежде, которая была немного видна из-под веток, да по рваному уху.

Рядом, тяжело дыша, присел Гнумонд и, заглянув под ветки, тут же отпрянул в сторону.

– Свят, свят! Энки!

Хавкель быстро закидывал труп листвой, мрачно раздумывая, рядом испуганно оглядывал лес в поисках неприятеля Гнумонд. За его спиной, за деревом, было видно заплаканного Ньяфика.

– Мы должны быстрее уходить, может, ещё успеем, – Хавкель взял Гнумонда за руку и, развернув, подтолкнул в сторону опушки.

– Давай, быстрее, пока их нет.

– А почем ты знаешь, что их нет? – на ходу задал вопрос Гнумонд, спеша догнать несшегося сломя голову Ньяфика.

– Поверь, когда они будут рядом, ты их услышишь.

– Что-то никто из нас их не услышал ночью, а ведь они были совсем близко.

– Не знаю, может, дело в вине.

– Да, выпили мы вчера не мало, – согласился Гнумонд, торопливо запихивая чашки и бутыли с водой в мешок. Хавкель вылил остатки похлёбки в траву и бросил котелок Гнумонду. Тот поймал его на лету и сунул к остальной посуде. Ньяфик вытаскивал из шалаша старые подстилки и засовывал их в котомку.

– Не понимаю, как они заманили Дергеля в лес? – Хавкель завязал веревку и, закинув мешок на плечо, поднял меч. – Зачем он туда пошёл ночью.

– А чего тут думкать, – подхватив второй меч, Гнумонд сунул его в ножны и оглядел поляну, – дело всё в том же вине. Пошёл облегчиться, да, может, спугнули они его, вот и рванул в другую сторону.

– Это да, я тоже бежал от них, не соображая, куда. Ну что, всё взяли? Ньяфик?

Мальчик подбежал к спутникам и кивнул, вытирая сопли рукавом и размазывая их по грязным щекам.

                                                               *

– Влево надо отходить, на восток! Там деревня, – просипел Гнумонд, прислонив спину к дереву и торопливо дыша. У соседнего дерева, согнувшись и уперев руки в ствол, стоял Хавкель.

– И без тебя знаю, что влево, – выдавил он в ответ. – Попробуй, если такой смелый. Или не слышал, как они оттуда стрекочат?

– Всё я слышал, только ещё раз говорю, левее надо держаться, по краю леса идти. Справа болото.

– И что, через него совсем никак?

–Через него никак. – Гнумонд посмотрел прямо в глаза Хавкелю. – Левее.

Внезапно они услышали сзади тихий стрекот, он заставил их замолчать и застыть в тревожном ожидании. Через пару секунд ответный звук пришел с восточной стороны. Гнумонд, толкнув дерево рукой, рванул вперёд. Хавкель подбежал к лежавшему под кустарником Ньяфику и затормошил его. Мальчишка открыл глаза, но, увидев перед собой знакомое лицо, вновь прикрыл их и облизал губы.

– Я знаю, ты устал, но надо вставать. Давай же. – Торопливо достав из котомки бутыль, он плеснул немного воды на руку и брызнул в лицо ребёнку. Тот хотел только одного, чтобы его оставили в покое, но Хавкель, придерживая голову рукой, раскрыл ему рот и плеснул воды. Ньяфик закашлял и приподнял голову. Сделав пару глотков самостоятельно, он сел и испуганно посмотрел по сторонам.

– А где энки?

– Уже близко, давай, вставай же! – торопил его Хавкель. – До деревни осталось совсем немного, мы должны до неё добраться, у нас нет выбора.

– А где Гнумонд?

– Он пошёл вперёд, разведать. – Хавкель тянул за собой Ньяфика, но тот шёл слишком медленно, едва переставляя ноги от усталости.

Совсем рядом пискнула и взлетела верх сойка, раздался треск. Хавкель подхватил Ньяфика на руки и побежал за Гнумондом, выискивая взглядом примятую траву и сломанный молодняк деревьев.

 Он шёл уже из последних сил, лишь бы не упасть, как внезапно дорожка вывела его на поляну. На небольшом пятачке из поникшей травы, спиной к нему, застыл с мечом в руках Гнумонд. Поставив притихшего Ньяфика на землю, Хавкель взял его за руку и потащил за собой вперёд. Внезапно Гнумонд  сделал полукруг, выставив меч в направлении Хавкеля, и прохрипел:

– Стоять!

Хавкель остановился, поставив мальчика перед собой и приобняв за плечи, и оглядел местность. Рядом с ними по всей поляне, небольшими группами, раскинули свои длинные ветви высокие кусты облепихи. Невдалеке виднелся узкий ряд деревьев, а за ним просвечивало желтое поле. Слева и справа тянулся бесконечный лес.

– Он что, хочет нас убить? – испуганно прошептал Ньяфик и отступил Хавкелю за спину.

– Стоять, я сказал! А ты прекрати башкой вертеть, если не хочешь её лишиться. Вы думаете, я ничего не сообразил, тупой я, по-вашему, да?

Хавкель, бросив котомку на землю, вытащил меч из ножен и пошёл навстречу Гнумонду.

– Ну, давай, говори, что у вас был за план? Ты думаешь, я не видел ваших косых взглядов, не понял, что вы недоброе замыслили? Обокрасть меня решили? Так нету у меня ничего стоящего, ты ж сам видел.

– Заткнись и стой на месте, если хочешь жить! Дергеля жалко, не поверил мне, дурак! А я ему говорил, что это люди энками становятся, а он всё не верил, идиот, – заорал Гнумонд и почти сразу же за спиной Хавкеля кто-то едва слышно застрекотал. Он не успел даже повернуть голову, как внезапно Ньяфик уже бежал по поляне, голося и размахивая руками, словно желая отогнать от себя надоедливых мух. Хавкель, не раздумывая, бросился следом. Догнав, он повалил его на землю и, заткнув одной рукой рот, другой стал удерживать отчаянно дергающего руками и ногами мальчика.

Наконец ему это удалось, и Ньяфик затих, уткнув лицо в мягкую траву. Хавкель вскочил на ноги и, бешено вращая глазами по сторонам, кружил, как юла, на одном месте, в надежде понять, откуда ждать нападения. На поляне, вроде, не было никаких перемен. Гнумонд по-прежнему одиноко стоял, держа меч перед собой, готовый к бою. Хавкель напряженно, до боли в глазах, продолжал осматривать ближайшие кусты и деревья.

Оглушительный стрекот заставил его выронить меч и наклонить голову, прикрыв уши руками. Не в силах пошевелить и пальцем, Хавкель уставился на Гнумонда, скрюченного от разрывающей боли в голове. И даже когда он увидел промелькнувшего в кустах неподалёку энка, он ничего не мог поделать, только смотреть, как тот медленно подбирается к Гнумонду, не замеченный им.

Энк оказался не намного выше Гнумонда, но гораздо шире в плечах. Кожа имела грязно-оливковый цвет, с небольшим оттенком серого. Тело, покрытое наростами, было облачено в старые лохмотья, которые висели на нём, словно старая, спутанная шерсть на боках у собаки. Куски рубахи подпрыгивали при движении, открывая свежие, ещё не затянувшиеся раны на спине чудовища. Руки и ноги выглядели неестественно толстыми, словно надутые, короткие пальцы с длинными, словно у кошки, когтями, наполовину тонули в складках кожи. Голова сильно увеличена в верхней части, вместо волос на макушке многочисленные синие бугорки, а уши просто огромны, слегка приподняты и заострены сверху. Зато носа не было вовсе, лишь две дырки на его месте, которые постоянно менялись в размере по мере того, как их обладатель обнюхивал всё вокруг. Глаза были сильно навыкат и наполовину прикрыты веками, словно спрятаны от солнечного света, и было вовсе непонятным, какого же они цвета.

Внезапно наступила тишина и энк замер всего в паре шагов от Гнумонда, стоя за спиной и  подслеповато разглядывая его. Хавкель не знал, как предупредить ничего подозревающего товарища, но тот, видимо, почуял опасность и не предпринимал никаких попыток сойти с места.

Неожиданно энк наклонил голову и резко ударил неприятеля в спину, бодаясь, словно телёнок. От слабого, но неожиданного, толчка Гнумонд взмахнул руками и закричал, падая на землю. Хавкель отрешённо наблюдал, как из-за кустов стали медленно выходить другие энки. Шевеля ушами, они шли в сторону вожака, призывавшего к себе с помощью тихого стрекотания.

– Примени магию. – Тихий голос откуда-то снизу вначале не привлек его внимания и Хавкель продолжал стоять, наблюдая, как энки окружают Гнумонда, катавшегося по земле от невыносимой боли от ожогов. Тогда голос прозвучал более настойчиво и громко:

– Ты слышишь? Сделай нас невидимыми! Пожалуйста, ведь ты говорил, что умеешь.

– Да ты что, я не смогу, я тетрадку мага потерял и забыл уже все заклинания, – прошептал Хавкель.

– А ты попробуй, вдруг получится! Хотя бы попробуй, пожалуйста. – Ньяфик начинал потихоньку ныть.

– Отстань и молчи! Может, они не обратят на нас внимания и уйдут, – зашипел на него Хавкель.

– Ага, как же! Они сейчас закончат с ним и за нас примутся, – еле сдерживая слезы, настаивал Ньяфик. – И что ты потеряешь, если попробуешь?

На это ответить было нечего и Хавкель, осторожно положив бесполезный меч на землю, закрыл глаза и выставил руки перед собой. Тихо бормоча, он уже не слышал крики Гнумонда, которые с каждой секундой были всё слабее, и всхлипы Ньяфика, держащего его за штанину.

Хавкель потерял счет времени, и выпал из действительности, не обращая внимания на происходящее рядом. Он смог вынырнуть из транса, лишь заслышав радостный голос Ньяфика:

– У тебя получилось! Посмотри, они уходят!

Внезапно он почувствовал, что замёрз, поёжился и осторожно открыл глаза. Ньяфик уже бежал к Гнумонду, не обращая внимания на бродивших неподалёку энков. Хавкель хотел было окликнуть Ньяфика и остановить его, но не решился, учитывая близость тварей. Те, казалось, не обращали никакого внимания на затихшего Гнумонда и спешившего к нему мальчика. Тогда и Хавкель осторожно двинул к ним.

Гнумонд лежал обожженной спиной вверх и не двигался. Рубашка вся обгорела на месте ожога, по бокам разорвана, кусок материи зажат в кулаке.

– Переверни меня! – вдруг заговорил раненый, и Хавкель, желая скрыть ужасную на вид рану, поспешно выполнил его просьбу, не обращая внимания на стоны Гнумонда, с надеждой, что энки не услышат их и не повернут назад. Увидев растерзанную грудь, Хавкель не смог удержать ругательства и отвернулся в сторону, Ньяфик громко вздохнул.

– Пить, дай мне хоть глоток воды! – потребовал Гнумонд, – у меня вся глотка пересохла.

Хавкель хотел было бежать к оставленным котомкам, но Гнумонд его остановил:

– Нет, стой! Он пусть принесет!

Ньяфик кивнул и с желанием быть полезным, убежал.

– Слушай меня теперь внимательно, – захрипел Гнумонд. – Расскажи в замке про энков.

– Да расскажу я всё, что знаю, не волнуйся, – попытался успокоить его Хавкель, – лежи лучше спокойно.

– Ты не понял, расскажи им про детей, – прошептал Гнумонд.

– Про каких детей?

– Скажи, что энкам нужны наши дети, они их крадут, чтобы сделать из них таких же, как и они. Не перебивай, дай мне закончить. Я боюсь не успеть.

Гнумонд закрыл глаза и некоторое время лежал, не издавая ни звука, лишь грудь медленно вздымалась, давая понять, что тот ещё жив.

– Ньяфик, – словно вынырнув из другого мира, озабоченным тоном заговорил Гнумонд, и, чуть привстав, оглядел поляну, – где Ньяфик?

– Да здесь он, не волнуйся, ничего с ним не случится. Вон, видишь, уже бежит, воды тебе несет.

– Ньяфик. Они воруют детей, чтобы … Береги…

Гнумонд выгнул спину дугой и замер, сморщив лицо от безмерной боли, а затем внезапно, в последнюю минуту, словно смог прогнать от себя страданья и умиротворенно застыл, устремив взгляд в небо, словно спеша достать до солнца.

Ньяфик подбежал и, увидев, что опоздал, выронил бутыль из рук на траву и присел  на колени рядом с телом, не сводя удивленных голубых глаз с необычайно спокойного лица Гнумонда. Хавкель встал и, оглядев поляну в поисках энков, медленно начал собирать разбросанные по поляне котомки и оружие.

Он уже сложил все пожитки в кучу, а Ньяфик всё сидел, рассматривая лицо Гнумонда. Тогда он подошел к мальчику, желая его поторопить, но тот всё понял и сам и, наклонившись над телом, прикрыл ему глаза.

                                                                              *

– Я только не понимаю, почему энки не тронули Гнумонда, почему ушли?

Они торопливо шли по дороге, подгоняемые надеждой поскорее дойти до замка. С вершины холма уже можно было разглядеть острые башни и красную черепицу крыш.

– Так папка же рассказывал, что они не могут питаться телами, пока в них яд. Маленькие энки могут высасывать энергию вместе с ядом, потому что в них самих его мало. Но потом они вырастают и становятся взрослыми энками. Чем они старше, тем в них всё больше и больше яда. Они могут убить, но не смогут поесть.

– Значит, если яд будет некому высасывать из тел, то они будут голодать?

– Наверное, да. Этого папка не говорил. Только про то, что энки берегут своих детенышей, не то, что люди. – Ньяфик горько вздохнул. – А ты был раньше в замке, там много людей?

– Конечно много. Тем более, сейчас, когда эти твари непонятно откуда повылазили. Я думаю, смогу хорошо заработать на них. Ведь про энков мало что известно, так что я запрошу немало. Они будут вынуждены отсыпать не меньше двух кошелей за то, чтобы узнать, как их прикончить.

– Ты знаешь, как их убить? – Ньяфик недоверчиво заглянул ему в лицо.

– Конечно. Нужно найти и уничтожить их детенышей. Всего делов. – Хавкель явно был горд собой. – Правда, надо понять, где они их прячут, – немного озабоченно заметил он.

– Маленьких убить?

– А тебе что, жалко их, что ли?

– Жалко. – Ньяфик опустил голову. – Мне и братишек было жалко, когда они померли, а потом и мамка. Один я у папки остался. – Он вздохнул и отвернулся.

– У меня был сынишка. Пропал много лет назад, твоего возраста как раз был. Нельзя их жалеть, – уверенно заявил Хавкель, но Ньяфик ничего не ответил, только, сжав губы, шёл рядом, в задумчивости рассматривая дорогу. Внезапно он остановился и посмотрел влево, на покосившиеся хижины, которые было хорошо видно за узкой полосой деревьев.

– Давай через деревню пойдем, я уже пить хочу. – Ньяфик скосил глаза на котомку, под толстой материей которой проступали очертания давно опустевшей бутыли.

– Так вроде решили не заходить, а сразу в замок идти. Тут идти недалече, к вечеру будем на месте.

– Я пить хочу, – упрямо настаивал Ньяфик. – А вдруг там впереди энки будут, вдруг задержимся в дороге, и ночь наступит. Давай лучше в деревне переночуем.

– Ну, что с тобой поделаешь, трусишка. Ладно, айда через деревню. Да я и сам не откажусь от любой жидкости, способной промочить горло. Печёт невыносимо. – Хавкель вытер пот с лица рукавом и посмотрел на чистое голубое небо.

                                                                              *

Напали на них неожиданно, когда они уже выпили по большой кружке воды из колодца, наполнили бутыли про запас и осматривали очередную избёнку в поисках ночлега. Здоровяк выскочил из-за забора, не дав Хавкелю даже вытащить меч из ножен. Каких-то пару секунд, и вот он уже лежит на земле, не понимая, какая сила притягивает его к ней и не даёт вскочить на ноги.

Совсем рядом был слышен крик Ньяфика, вопившего отчаянно и безнадёжно.

– Да заткнись ты, энков приманишь! Ах, ты, гадёныш! – послышалось ругательство, негромкий вскрик и Хавкель увидел над собой испуганное лицо Ньяфика. Тот торопливо вытер слёзы с глаз, которые от страха стали тёмно-синими. Хавкель хотел утешить мальчика, и протянул к нему руку, но тут же поспешно отдернул её, удивленный произошедшей с ним переменой. Взгляд мальчика внезапно стал темнеть, пока не засверкали чуть красноватые проблески, рот широко раскрылся, словно набирая сил для крика. Но вместо этого Ньяфик сделал один большой, глубокий вдох. Хавкель почувствовал, что из него выходит весь воздух, попробовал было схватить новую порцию, но ничего не вышло. Он застыл, глядя в наливающиеся красным глаза мальчика, поняв, что способен только бесконечно выдыхать. Но вскоре он уже ничего не мог выдавить из себя, в горле запершило, в голове что-то щёлкнуло, и тьма стала окутывать его своим холодом.

Внезапно всё закончилось, и он услышал грубый голос:

– Да отстань же ты от него, не видишь, что ли, готов он уже, слабак!

– Ты убил моего папку! Отпусти меня, я хочу к нему!

Слова Ньяфика проникали в мозг, словно падая в глубокий колодец, и всё никак не могли достичь дна. Хавкель летел вслед за ними, в надежде постичь смысл услышанного, крепко схватить его и вытащить наружу. Но мозг отказывал воспринимать такой поворот событий и отчаянно тормозил, замедляя падение, как только мог. К тому же сверху на Хавкеля падали, больно ударяя и придавливая к земле, новые слова, на обдумывание которых у него не было сил вообще. Поэтому он только и мог, что лететь и, глядя на ставшее вдруг таким тусклым солнце, улыбаться ему.

– Ты только посмотри, он меня за руку цапнул!

– Давай, отведи его в замок.

– Так сказали же, никого не пропускать, всех чужаков убивать на месте. Зачем его в замок?

– Да ладно тебе, Норелт, это ведь всего-навсего ребенок. Отведи его в замок, передай стражникам и быстрее двигай назад. Да, ещё скажи, что мы отряд Гнумонда встретим и все вместе придём. Что-то долго их нет, как бы беды не случилось.

– Вчера ребята с западной стороны воротились, говорят, там тоже стали пропадать крестьяне. Пока мало, но все напуганы. Думаешь, это энки?

– Да кто их знает. Их никто и не видел никогда. Ладно, веди ребенка, потом решим, что делать дальше.

– Ну как, пойдешь в замок?

– А он большой?

– А ты как думаешь?

– Думаю, что большой. А дети там есть?

– Немного, но есть. А у тебя кто остался, братишки-сестрёнки есть?

– Две сестрёнки, да братка маленький. Но только они далеко, мамке в деревне остались помогать. Это хорошо, что в замке есть дети.

Ветер потихоньку стирал голоса, которые вскоре стали едва слышимы, а им на смену приходили совсем другие звуки, но они уже не пугали. Что может быть страшного в треске ломающихся кустов и подкрадывающихся шагов? Громко стрекоча, приближалось избавление от всех бед.

Похожие статьи:

Рассказы → Портрет (Часть 2)

Рассказы → Обычное дело

Рассказы → Портрет (Часть 1)

Рассказы → Последний полет ворона

Рассказы → Потухший костер