Нет, так-то оно конечно ничего этого не было.
И быть не могло.
Просто… потому что так не бывает.
Сны. Просто сны. Не более того. Все говорят - просто сны, и я за всеми повторяю - просто сны.
А чем этому еще быть, как не снами. Город, наш и в то же время не наш, город, разрушенный войной, и даже не войной, я не знаю, чем, и никто не знает, чем. Какая-то беда, какая-то катастрофа, какой-то мор, рушатся дома один за другим, какие-то сверху, какие-то снизу - и парят в воздухе последние этажи.
К домам подходить нельзя, в переулки тоже заходить нельзя, там что-то страшное. Нет, не хулиганы какие-нибудь, а действительно страшное, о чем лучше не думать.
Это, конечно, сон.
Не более чем сон.
Ночь там наступает внезапно, и с наступлением ночи надо спрятаться в доме, да не во всяком доме, а который тебя не сожрет, не проглотит с потрохами. И не одному надо спрятаться, а с человеком, которого любишь. Помню, как ходил по умершему городу, искал свою жену, так и не нашел.
Проснулся в холодном поту.
Это был сон.
Конечно, это был просто сон.
На следующий сон я нашел свою жену, в тот же сон потерял её, когда перед нами разверзлась земля, и клыкастая пасть поглотила мою Натку. Когда проснулся, долго не мог поверить, что Натка живая, вот она, потягивается в кровати, а что, еще не пятница, бли-ин, Тимка, сделай так, чтобы пятница была… В тот же день ближе к вечеру купил Натке цветы, Натка весь вечер дулась, любовницу завел, цветами откупаешься.
Конечно, это был просто сон. Про мертвый город. На следующий сон метался по городу, искал человека, с которым можно встретить ночь. Еще нужно было на ночь зажать в руке горсть мелких монет, чтобы откупиться от зла. Я случайно встретил Антоху, давнего своего врага, и срочно нужно было мириться, пожимать руки, и срочно нужно было сделать что-то со своей давней ненавистью, чтобы не погибнуть. Кажется, в умирающем городе остались только мы двое.
Конечно, это был сон.
Просто сон.
Мало ли что приснится.
Только…
Почему когда я проснулся, у меня в руке была зажата горсть мелких монет?
