Евпатий передал копье с прапором знаменному из своей свиты, взамен взял другое. Выбирал подлиннее, памятуя, что соперник его будет сражаться длинной пикой, проверил, как выходит меч из ножен, перебросил щит из-за спины, вдел его на левую руку. Готов.
- Удачи, брат, - напутствовал его Ратьша.
Но Коловрат, кажется, не услышал побратима – он был уже весь там на льду реки между двумя застывшими в неподвижности ратями, прикидывал, как сподручнее будет биться с татарином. Упрямо нагнув голову, набольший воевода дал шпоры коню и вскачь понесся вперед. Был Евпатий, конечно, не настолько велик телом, как татарин, но веяло от него такой мощью и силой, что чувствовали ее все, кто смотрел на рязанского витязя. Татарский багатур, увидев выехавшего из рядов русского войска соперника, направил своего скакуна ему навстречу.
Они сошлись примерно посредине пространства, разделяющего два войска, остановились саженях в десяти-пятнадцати один против другого, замерли на мгновение, а потом пустили коней с места вскачь, нацелив друг на друга копья. Грохот от сшибки разнесся над речным льдом, над застывшими в полном молчании русским и татарским войсками, эхом отразился от высокого правого речного берега. Копье Евпатия пробило насквозь щит татарина, но самого его, похоже не задело. Пика степняка впустую скользнула по косо подставленному щиту Рязанца. Вражий поединщик в седле удержался, но щит слетел у него с руки. Коловрат попробовал освободить наконечник копья. Не получилось – тот засел во вражеском щите прочно. Копье пришлось бросить. Теперь Татарин был с копьем, но без щита, а Коловрат со щитом, но без копья. Набольший воевода вынул меч из ножен и с криком ярости погнал своего коня на супротивника. Тот понесся навстречу, целясь пикой в грудь рязанского поединщика. Евпатий опять поймал наконечник пики на косо поставленный щит и тот снова безопасно соскользнул в сторону. Лошади разошлись левыми боками. Однако, когда они оказались ровно напротив друг друга, Коловрат успел, вроде как небрежно взмахнуть мечом и зацепил, кажется не слишком даже сильно - самым его концом, шлем татарина.
Всадники разъехались. Набольший воевода сразу начал разворачивать коня для новой сшибки, а вот татарин – нет. Он покачнулся в седле и выронил копье, даже не пытаясь править конем, и тот продолжал нести его в сторону русских. Но вот степняк, кажется, опамятовался, дернул узду, поворачивая скакуна, потянулся к левому боку, вытащил из ножен тяжелый кривой меч. А Коловрат уже добрался до него, начал теснить своим конем коня татарина, наносил мечом удары справа и слева. Степняк сопротивлялся, но как-то вяло, еле-еле успевая отбивать своим мечом удары русского. Ратьша понял, что победа останется за побратимом. Так и вышло: Коловрат отбил щитом кривой меч татарина, пытавшегося достать его, и еще раз ударом меча ошеломил степняка. Тот выронил оружие, зашатался в седле. И тут Евпатий, привстав на стременах, обрушил на соперника страшный удар. Даже со ста саженей было видно, как осело левое плечо татарина, а потом и отвалилось вместе с частью груди, повиснув на остатках плоти и панцире, орошая шею своего коня потоками крови.
- Наполы! Наполы! – восторженно взревели русские, до того времени, затаив дыхание, наблюдавшие за ходом поединка.
Разрубленное тело вражьего поединщика сползло на речной лед. Евпатий победно вскинув меч, поднял своего жеребца на дыбы. Со стороны русских вновь раздался громоподобный победный клич. А со стороны татар взлетели и понеслись в сторону победителя пяток стрел. Далеко… Цели достигли только три. Одну Коловрат принял на щит, две другие поочередно, будто играючи, отбил мечом. Погарцевал еще чуть, красуясь перед своими и врагами, потом опять поднял жеребца свечой, показал мечом на застывшее в молчании татарское войско и крикнул так, как один только он мог кричать во всей Рязанской земле, так, что и на таком расстоянии его услышал каждый из воинов:
- Вперед, братья! Бей поганых!
