Вторые ворота с закатной стороны. Они тоже врезаны в крутые склоны Боровицкого холма и прикрыты такой же трехъярусной башней. Дорога от них сразу у подножия холма раздваивается. Одна часть совсем короткая. Она пересекает подол, расположившийся между склоном холма и берегом, и заканчивается у пристаней, тянущихся по берегу Москва-реки. На берегу рядом с ними лежат кверху дном лодки и стоят на подпорках лодьи, не нужные в зимнее время. Второе ответвление дороги круто сворачивает влево и идет вдоль Москва-реки по подолу. На подоле селится люд не богатый, дворы стоят тесно, без заборов. Даже плетнями разгорожены не везде. Тут же поближе к берегу понаставлены купеческие склады и амбары. Как уже сказано, вторая дорога идет по подолу, поднимается вверх по течению Москва-реки, пересекает по мосту ров, защищающий кремль, продолжается дальше и соединяется с дорогой, огибающей город с севера. Здесь у места соединения через Москва-реку имеется брод. Летом по нему может переехать всадник на некрупной лошади, не замочив ног в стременах. По твердому песчаному дну спокойно проходят груженые телеги и повозки. Зимой переправа проходит по льду, как вот сейчас.
Села близ города пока не покинуты. Их на подъезде к Москве вдоль реки притулилось аж пять. При виде приближающегося войска жители этих сел повыскакивали из домов на речной лед, встали справа-слева, тревожно вглядываясь в лица воинов. Из обоих городских ворот тоже повалил люд и уже скоро всадники ехали в живом коридоре. Владимир, не в силах выносить вопрошающие взгляды своих подданных, опустил голову, уставившись на гриву коня. Так же и его воины ехали, не поднимая глаз. По всему этому москвичи поняли, что войско их возвращается отнюдь не с победой. В то же время все родичи находили в рядах всадников своих мужей, братьев, отцов, сыновей. Это было непонятно – поражение без потерь, как это могло статься? Но вопросов не задавали, провожали воинов молча.
Добрались до Подола, свернули влево, проехали чуть по льду Неглинной и въехали в кремль через Закатные ворота. Миновали воротную башню. Копыта застучали по бревенчатой вымостке въезда, круто поднимающегося на городской холм. По бокам, так же вымощенной бревнами главной Боровицкой улицы, плотно стояли дворы, обнесенные заборами. Тут селился народ среднего достатка – мелкие купчишки и ремесленный люд. И здесь войско встречали горожане, стоящие у ворот и заборов. Было их поменьше, чем на подъезде к городу, но они смотрели на прибывших защитников с не меньшим недоумением и вопросом во взглядах.
Наконец добрались до центра кремля. Здесь располагалась небольшая площадь, возле которой стоял княжий двор и главная городская церковь Благовещения. Деревянная, конечно: не по чину пока Москве каменное строительство, хоть город и не бедный – князь взымает мыто с проезжих купцов за переправу через брод, да и от плывущих по реке купцов городу кое что перепадает. Въехали в княжий двор, огороженный дубовым тыном с боевыми полатями внутри, закрытыми сверху двускатной дощатой крышей. Ворота во двор прикрывала невеликая башня с боевой площадкой с четырехскатной крышей над ней. В огороженном пространстве размещался княжий терем с надворными постройками. Построен терем небольшим и не сильно богатым. Подклети для хранения всякого добра и снеди, клети, в которых располагались гридница, повалуша и жилье для дворовых слуг. Над клетями горницы с несколькими красными окнами и уже над ними теремное строение с двумя небольшими гульбищами. Высокое крыльцо на четырех резных столбах ведет сразу в переднюю горницу. К нему князь и направил коня.
У крыльца его встречала кучка одетых в богатые шубы людей: несколько думных бояр, городской старшина Никодим, тысяцкий Кирилл, иерей Благовещенской церкви отец Акинфий и управляющий княжьим двором Фома. Владимир спешился, нахмурившись, зашагал к крыльцу. Справа и чуть сзади за ним пристроился Филлип Нянка. Управляющий Фома выскочил навстречу, неся в руках кувшин со сбитнем и чашу. Остановился перед князем, наполнил чашу горячим напитком, с поклоном протянул ему. Владимир осушил чашу, невольно крякнул от удовольствия – хорош сбитень, особенно с морозца. Фома протянул вновь наполненную, парящую чашу Филлипу. Тот, ободрав с усов намерзшие льдышки, тоже выпил, довольно ухнул. Пока пили, их окружили встречающие.
- Ну, что там, княже? – подал первым голос отец Акинфий. – За кем победа? Где ворог? Где брат твой Всеволод и остальное войско?
- Он все обскажет, - махнул рукой на Филлипа Владимир. – Людей разместите, кого в княжьем дворе, кого на постой в чужих дворах, но обязательно в кремле. За стенами никого не оставляйте. Обед подавай, - обратился он к управляющему. А потом уже ко всем присутствующим. – После обеда большой совет.
