Татары дрались плохо. Внутренний огонь, который необходим в любой битве для победы над противником у них отсутствовал – Ратьша чувствовал это чутьем, приобретенным в многочисленных схватках и сражениях. Совсем скоро кое-кто из них начал заворачивать коней назад, стараясь выйти из боя. Русские нажали. Кто-то из них завыл по-волчьи. Вой подхватили несколько сотен глоток. Похоже, это стало последней каплей – враги развернулись и пустились в неудержимое бегство.
- Вдогон!!! - перекрывая грохот сражения, прокричал Коловрат. – Руби!!!
Воины Евпатия пустились в догон, настигая и рубя татар, забыв о возможной засаде, забыв о разумной осторожности. Ратислав тоже пустил Буяна во весь опор, догонял вопящих в ужасе степняков, и рубил, рубил, рубил! Справа и слева от него, то обгоняя, то отставая, неслись его ближники, знакомые и незнакомые воины, которые тоже отдались безоглядному упоению от убийства ненавистных врагов. Кровь с лезвия меча стекала на рукоять, и скоро панцирная перчатка начала скользить на ней. Но это ничего! Ратьша только сжал сильнее пальцы, чтобы не выпустить меч ненароком.
Сколько побили врагов? Кто знает. Но много – не меньше половины. Отрезвление наступило за очередным поворотом Оки. Река здесь расширялась, разделенная узким, но длинным островом, поросшим невысоким кустарником. Из-за этого острова справа и выскочила татарам помощь – отряд в тысячу примерно всадников. На небольших лошадках, в мохнатых шапках, в черненых доспехах и с такими же черными щитами. Видимо, русских удостоили чести сами монголы. Но ударили они рановато. Им бы дождаться, когда, увлекшиеся преследованием Рязанцы с Черниговцами проскачут дальше и бить им в бок и тыл, как это сделал совсем недавно Коловрат. Но монгольский начальник почему-то поторопился и направил своих воинов почти что встреч русским. Ратислав увидел засаду вовремя – наверное, в глубине сознания ожидал, все же, чего-то такого. Закричал, привлекая внимание, скачущего слева Евпатия.
- Одесно!!! Одесено!!! – громовым голосом прокричал воевода и направил своего жеребца вправо, навстречу новой опасности.
Русские, в большей своей части, успели повернуть лошадей навстречу монголам. Новая сшибка! Хоть лошадки у монголов были и мельче, но все воины имели копья, которые их противники потеряли в двух предыдущих стычках. Да и выстроится толком русичи не успели. Потому, хоть и имели они, численное превосходство, опрокинуть нового врага сразу не получилось. Завязалась рубка, которая грозила затянуться, а это было плохо – оторвавшиеся от преследователей беглецы, могли опомниться, вернуться, вступить в бой, и тогда русским придется солоно. Нужно как можно быстрее разбираться монголами, это понимали и Ратислав и Коловрат, но поделать пока ничего не могли – все их воины полностью втянулись в бой, перемешались с врагами и вытащить какую-то их часть, пустить в обход острова, ударить монголам в тыл, было невозможно. Оставалось давить их массой своих коней, пользуясь тем, что те были заметно крупнее, рубить, колоть, зубами рвать, в конце концов. И они давили, рубили, кололи…
Ратьша опять оказался в самой гуще боя. Где-то слева чуть позади рубился Гунчак. Справа продолжал цепко держаться за него Первуша, прикрывая своему боярину правый бок. Еще правее, ухая при каждом ударе, бился Прозор. Коловрата с ближниками вихрь сражения отбросил куда-то левее. Добрана с дочерью тоже было не видно. Ратислав уже получил пару-тройку ударов короткими монгольскими копьями, но панцирь выдержал, и он пока оставался невредим. Ярость пополам с ненавистью продолжали бушевать в его груди, и копья монголам против его меча не слишком помогали. Буян теснил, расталкивал, опрокидывал монгольских лошадок, рвал зубами их и их седоков. Видно, вид русского витязя и его, залитого чужой кровью вороного, и впрямь, был страшен – все больше врагов пытались уйти с его пути, не вступая в бой. Один, все же, не побоялся. Конь его оказался почти одного роста с жеребцом Ратислава, столкнулся грудь в грудь, оба коня взвились на дыбы. Ратьша привычно обнял шею Буяна, удерживаясь в седле. Монгол тоже был наездник не из последних – умудрился ткнуть русского копьем, целя в лицо. Ратислав мотнул головой, уклоняясь от удара. Успел – наконечник скрежетнул по бармице, прикрывающей шею. Танцуя на задних ногах и молотя друг друга передними копытами, кони пытались подмять один другого. Ратьше удалось перерубить древко копья, когда монгол в очередной раз попытался уколоть его. Степняк выхватил из ножен кривой меч.
Никто из монголов даже не попытался помочь своему смельчаку. А ближникам и другим русским, бившимся поблизости, Ратислав подал знак: татарин мой, не мешайтесь. Так что с монголом у них получилось единоборство. Жеребцы, так и не одолевшие один другого, встали на все четыре копыта. Монгол, оказавшийся под стать коню, здоровенным малым, поставил своего жеребца бок о бок с ратьшиным и сильно толкал его своим черным щитом, одновременно пытаясь уколоть острием клинка сбоку, в обход его щита. Ратислав, широким махом оттолкнул щит степняка, так, что тот пошатнулся в седле, наклонился вправо, чуть не упал. Но то оказалось уловкой: наклонившись еще ниже и вперед, монгол бросил меч, повисший на темляке, и попытался ухватить Ратьшу за ногу в стремени, чтобы выбросить его из седла. Не тут-то было: начальнику степной стражи был хорошо знаком прием, которым пользовались в ближнем бою половцы и другие степняки. Эти еще часто пользовались и захватами, когда сходились с русскими грудь в грудь в тесной давке.
