Потом с той стороны реванули трубы, громыхнули барабаны, и татарское войско двинулось на русских. Русло и свободная от леса пойма Москвыа-реки было узковато для того чтобы такая прорва всадников вошло туда разом. Татарам пришлось входить в узость, сжимаясь, теряя стройность рядов. Добравшись до тысячи застрельщиков, которые уже отведали русских стрел, татарское войско остановилось. Над полем битвы повисла напряженная тишина, нарушаемая только коротким ржанием коней, почуявших кровь.
Длилось это не долго. Снова рев труб, бой барабанов, мелькание знамен в задних рядах татарского войска и от него отделилось два больших – тысячи по три – отряда, которые забирали, один правее, а другой левее, так, чтобы центральная часть русла реки оставалась свободной. Достигнув расстояния убойного выстрела из лука, отряды остановились и выбросили в сторону русских залп черных стрел. Устроить карусель, как это только что сделали застрельщики, этим двум отрядам просто не хватало места. Что ж, тем проще было по ним было бить.
Проще? Оказалось – нет. Татары уже поняли, откуда для них исходит главная опасность и сосредоточили стрельбу на русских стрельцах. Да и не стояли их лошади на месте, как вкопанные – двигались на сажень-другую вперед-назад, вправо-влево. Оба отряда растянулись по всей ширине речной поймы, чтобы стрелять могли и задние ряды, оставив свободным лишь центр. «М-да… И впрямь вышколены…», - подумалось Всеволоду.
Это был уже совсем другой лучный бой – теперь татарские стрелы, сыпавшиеся дождем, не давали русским стрельцам высунуться из-за укрытий. Десятка полтора из тех, что пытались отстреливаться, лежали на льду, пронзенные черными стрелами. Били татары не только по правому и левому крылу – доставалось и центру. Русские пешцы поприжимались к дощатым щитам городни. Те, кому не хватило там места, построили стену щитов и пережидали обстрел за ними.
Но сидеть за укрытиями татары не дали. В оставленный свободным проход в центре хлынуло несколько тысяч татарских всадников. Часть из них, не доехав до городни саженей семьдесят, остановилась и тоже обрушила на русский центр град стрел. Около трехсот всадников домчалась до саней, которые перегораживали реку, почти вплотную и стали что-то бросать, целя на верхний край дощатых щитов городней.
- Арканы кидают, - нарушил напряженное молчание, царящее среди начальных людей, наблюдающих за битвой, воевода Еремей. – Не зацепят – сверху на щитах ничего не торчит.
Но то что кидали татары не было арканами, то были кошки – тройные железные крюки на веревках. Они надежно впивались в верхнюю часть дощатых щитов, стоящих на санях. Всадники потянули веревки, привязанные к седлам коней, веревки натянулись и центральная часть городни, стоящая на льду, начала ощутимо выгибаться в сторону татар. Благо еще, что умельцы, собирающие сани в линию, вбили в дно реки мощные опорные столбы, за которые зацепили все сооружение. Но самый центр в середине реки остался без таких столбов – сани должны были размыкаться для проезда своей конницы. Именно в этом месте на протяжении саженей пятидесяти защитная линия и подалась дугой наружу. К счастью, крепеж саней между собой мастера сделали на совесть – дуга выгнулась в самой середине саженей на пять-шесть и дальше не шла, как татары не нахлестывали, не понукали своих коней.
Видя, что их передвижная крепость под угрозой, стрельцы, плюнув на опасность, открыли стрельбу по всадникам с «кошками», сами гибли, получали раны, но поражали врагов. Воины, сидящие за щитами городни, высовывались наружу, рубили веревки, падали, обливаясь кровью с татарскими стрелами, вонзившимися в тело. Отбились. Напор на городню ослаб – тянущих ее татар проредили не менее, чем на половину. Оставшиеся поняв, что с их затеей ничего не получится, побросали веревки и пустились наутек.
Но обстрел продолжался. Не давая высунуться русским стрельцам, татары подъехали к городне совсем близко, метали стрелы по крутой дуге, так, что доставали и тех воинов, что укрывались за дощатыми щитами. Изрядно доставалось и пешцам, укрывавшимся за щитами ростовыми, построившими «стену». Стало понятно, что не через час, так через два, пусть – три люди не выдержат такого обстрела и побегут. А, если и выдержат, то останется их так мало, что им не удастся отбить приступ татар.
