- Пора делать вылазку, князь, - обратился к Всеволоду Еремей Глебыч.
- Пора! – это уже Роман Коломенский. – Разреши, я ее возглавлю?
- Пора-то – пора, - вздохнул Всеволод. – Да вот только будет ли толк? Отскочат татары и наши тяжело оружные всадники за ними не поспеют. Легкоконных у нас раз, два – и обчелся. Коли от тяжелых оторвутся, прихлопнут их татары, как мух надоедливых.
- То – да, - кивнул воевода Еремей. – Потому удар надо наносить внезапно. Тогда татарва из-за узости русла не успеет развернуться.
- Как же это - внезапно? На виду же все комонники наши, чаю, не слепые татары, – поинтересовался Всеволод.
- Ну, татары могут не знать, что сани наши в середке размыкаются, думают, конных мы держим на случай прорыва. Да и по первости мы не будем кидать всю конницу. Достаточно отряда в тысячу всадников, тех, что в хорошем доспехе и на добрых конях. Татары, вишь, все легкоконные – мало чего смогут с ними сделать в ближнем бою.
- Легкоконные это те, кого пока видно, - резонно возразил, научившийся за многочисленные походы осторожности, Всеволод.
- Верно, - поддакнул Кузьма. – Вон там у устья их толчется еще не менее двух тысяч.
- Так за этой передовой тысячей мы сразу бросим еще тысяч пять-шесть. Главное, смешать их, заставить сгрудиться, мешать друг-другу. Первая тысяча это все и сделает. А следующие их, смешавшихся, будут рубить и колоть за милую душу.
- Ладно, Еремей Глебыч, - наконец, согласился Всеволод. – Делай, как решил. – А ты, Роман, с первой тысячей пойдешь, или уж со следующими? – Спросил он, повернувшись к коломенскому князю.
- С первой, само собой, - горячо воскликнул Роман Романович. – Припомню им кровь побратимов моих сгинувших.
- Коль так, с Богом!
Воевода Еремей и Роман Романович со своими присными рысью пустили коней с холма. Там воевода начал рассылать гонцов к конным отрядам, готовя вылазку. Через полчаса, примерно, к середке городни, там, где она размыкалась, подъехали несколько отрядов, состоявших из отборных княжьих гридней, взблескивающих под тусклым зимним солнцем стальными шлемами и панцирями. Набралось их совокупно, как и говорил Еремей, что-то около тысячи. Еще тысяч пять всадников переместились от правого и левого крыльев войска поближе к центру в готовности помочь передовому отряду. Татары эти приготовления, конечно же, видели, но никакого беспокойства не выказывали, продолжая лить на русских дождь из стрел. Роман со свитой встал в голове отборного отряда. Всеволод укоризненно покачал головой – не бережет себя парень. Ну да ладно – то его право и выбор.
Звонко пропела труба. На этот раз со стороны русских. Возле центра городни, и в первом и во втором ее ряду, возникла суета – пешцы развязывали узлы ремней, связывающих сани, разбивали деревянные крепления. Второй ряд городни растаскивали краями внутрь, первый – наружу, чтобы сани не мешали друг-другу. Князь Роман двинул свой отряд еще до того, как появился проход. Шагом. Когда щель прохода начала расширяться, пустил отряд рысью. Он все рассчитал правильно – передовой отряд вошел в проход меж санями, когда он как раз достиг нужной ширины. Вылетев из-за городней, русские пустили коней вскачь.
Татары, и впрямь, не ожидали такого. Первые ряды, увидев перед собой появившихся, откуда ни возьмись, врагов, начали разворачивать коней, не переставая, впрочем, стрелять. Теперь уже по несущимся на них всадникам. Тем, облаченным в хорошие брони, обстрел этот большого вреда не причинял. Раздался рев труб и бой барабанов – видимо, сигнал к отступлению. Но сигнал этот запоздал. Передние ряды наперли на не успевшие развернуться задние, смешали ряды. Испуганно заржали кони, какие-то начали падать, оскальзываясь на льду, подавшиеся назад топтали их вместе с упавшими всадниками. В центре татарского войска образовалось что-то вроде кучи-малы. И вот в эту кучу на всем скаку врубился отряд отборной русской конницы.
