Все действующие лица и события вымышлены. Любое совпадение с реальными фактами случайно.
Вероятность встретить двойника среди общего населения планеты составляет меньше единицы на триллион.
Мистики называют встречи двойников случайностью судьбы. В чем-то они правы. Если двойники выполняют свою линию развития, если они должны чего-то достигнуть, кем-то стать, то не все могут прийти к финишу.
Считается, что такая встреча – плохое предзнаменование.
Интернет-статистика
Несмотря на погожий выходной денек, на прогулочной тропе вдоль реки никого не было. Шумел Логен, плескаясь и перекатываясь через валуны у берега, и птицы старались перекричать бурный поток заливистыми трелями. На поляне, невидной от тропы, радующихся весенней зелени пернатых было особенно много. Почему – ни Кирстен, ни Йенс не задавались этим вопросом. Разве нужно было задавать вопросы там, где царило умиротворение?
Сегодня оно было нарушено…
Только здесь молодые люди находили уединение, которого так не хватало там, снаружи – за деревьями. От навязчивого внимания и даже мимолетных взглядов на пару влюбленных чудаков накатывала усталость – как будто всё, что они ни делали, предназначалось для публики.
Кирстен пыталась поймать кадр – точнее, уловить момент взлета птенцов серой славки, целого выводка, учившегося летать в рощице. Птицы суетились в высоком кустарнике, вспархивая и тут же укрываясь в зарослях подальше от людей. Фотограф не успевала перенастроить камеру: то тень, то солнце, - но азарт птичьей игры увлек ее, так что она не сразу почувствовала тоску друга.
— Что с тобой? – спросила девушка, подойдя к юноше ближе.
Йенс смотрел в одну точку, бледный, хмурый. В его каштановых волосах, обрамлявших лицо и достававших до плеч, виднелись рыжие проблески – потерявшиеся лучи, пробивающиеся сквозь густую листву. Взгляд парня всегда был таким же – как задорное солнце, заглядывающее по утрам сквозь занавески, - но в последнее время Йенс все больше мрачнел. Таким задумчивым, как в этот день, Кирстен его еще не видела.
Глубоко вздохнув, юноша перевел взгляд на нее; расправил напряженные широкие плечи, попытался улыбнуться, но улыбка вышла вялой и натянутой.
— Йенс?
Он потер переносицу – явно сомневался, стоит ли говорить.
— У тебя нет чувства, что мы делаем что-то не так?..
Накрапывал дождь. В воздухе повисла неприятная морось, из-за которой было тяжело дышать. Или это из-за шока?
«Как это произошло?..
Это случилось со мной?..»
Ветер, бушевавший в Хвиттингфоссе утром, утихомирился, но теплее от этого не стало. Холодным дыханием осень шептала о крадущихся заморозках.
«Что-то не так… Что же я делаю?..»
— Кирстен, вы меня слышите?
На протяжении всего допроса капитан Йелле несколько раз окликал девушку, вырывая ее из забытья. Полицейский был терпеливым человеком, а еще, как заметила допрашиваемая, он все записывал в намокший блокнот, постоянно листая его и сравнивая записи – был внимательным. Его уши покраснели от неловкости - он принял Кирстен за учащуюся и сильно ошибся с вопросом, почему она не на занятиях.
— Да-да, извините.
«Этого не может быть! Это сон, просто страшный сон…»
— Вы сказали, что мальчик хотел вам показать, где находятся пропавшие дети – я верно понял?
— Да, - «Что ты видел, Арне? И почему я тебя не послушала…» - Я хотела звонить в полицию, но вернулась Ингер, а через пару минут появились вы…
— Что он сказал? Вы можете вспомнить его слова?
Мысли разбивались на тысячи осколков – как слезы дождя о полицейский значок, о металлические кнопки, о «молнию», о нашивку с именем. И эти осколки с большим трудом складывались обратно воедино.
— Он говорил «Я видел их» и тянул меня пойти с ним. Он указывал, - она покружилась на месте, ориентируясь на улице, куда указывал ребенок в мастерской, - туда, к реке.
Офицер кивнул и начал созывать по рации к багетной все патрульные машины.
— Вы уже позвонили сестре?
— Да. Она скоро должна подъехать.
Кирстен переглянулась с Эспеном. Оба понимали, что Линда во всем обвинит их и, если на людях она будет вести себя как чопорная бизнес-леди, дома им предстоит изрядная порка. Старшая Энген была подобна айсбергу: внешне царственная, она казалась чудовищно огромной и несокрушимой, а то, что скрывалось внутри – вечная непробиваемая мерзлота, неизвестность для окружающих, даже для родных.
«Почему это произошло? Из-за чего?.. Я должна была послушать его. Но Ингер…»
Хозяйка мастерской стояла в дверях магазина, мрачно наблюдая за тем, как парковку занимают полицейские автомобили. Она явно вышла на улицу для того, чтобы встречать клиентов, но никто из прохожих даже близко не думал подходить.
— Капитан, - обратилась к нему немного успокоившаяся Астрид, - что вы намерены делать? Вы пойдете к реке?
— Я намерен собрать поисковую группу, - он взглянул на Кирстен. – Мальчик где-то поблизости, мы найдем его. Отсюда до школы далеко?
— Нет, - ответил Эспен. – Напрямик очень близко. Я бы встретил его, если бы он возвращался.
К магазину подъехал красный автомобиль. Из него вышла Линда.
Старшая из сестер Энген всегда выглядела безупречно. Из-под распахнутого плаща бежевого цвета было видно элегантное синее платье-футляр. Волосы собраны в идеальную высокую прическу, эффектно открывающую длинную шею. От молодой женщины приятно пахло – то ли духами, то ли цветами садового центра, где она работала в летний сезон главным менеджером. Статная, высокая и женственная, она всегда привлекала внимание. Кирстен неловко было находиться рядом с сестрой: по сравнению с Линдой она казалась подростком не старше Эспена; растрепанная канарейка-желторотик. В детстве сестра так и дразнила ее.
Линда подошла к ним.
— Капитан, это моя сестра, - представила ее Кирстен, - Линда Энген.
Линда взглянула на девушку сверху-вниз, и Кирстен стало стыдно перед полицейским. Эспен же делал вид, будто матери здесь вообще нет, но его трясло. Взгляд мальчика метался от полицейского к тете.
— Добрый день. Капитан Эйрик Йелле. Ваш сын Арне, вероятно, видел похитителя детей. Есть риск, что он тоже был похищен. Сейчас будут организованы поиски. Мы уже получили описание его внешности со слов вашей сестры и сына, но, возможно, вы можете сообщить нам что-то еще: любимое место прогулок, тайники?
— Нет, ничего, - Линда говорила отрывисто, в голосе чувствовался холод. Она была человеком настроения. Только ее родные понимали, насколько она зла.
— Что ж… Вы присоединитесь к поискам?
Сестры Энген кивнули.
— Я тоже! – воскликнул Эспен.
Линда резко повернулась к нему:
— Нет! Ты возвращаешься в школу. Немедленно.
— Но Арне мой брат! И я знаю его лучше, чем ты!..
Офицер поступил весьма тактично – отошел к патрульным, изучающим карту местности.
Женщина одарила сына испепеляющим взглядом. Еще никогда она не поднимала руку на детей, но младшая сестра, видя ее состояние, опасалась худшего, поэтому отвела юношу в сторону. Было ясно, что он защищается от выпадов матери, упреждая ее гневную тираду, но это лишь отсрочка – то ли еще будет. К счастью, вспыльчивый подросток не сопротивлялся.
— Эспен, послушай меня. Успокойся, - шепнула она племяннику, держа его за плечи. – Ты действительно должен быть в школе.
Он резко стряхнул с себя ее руки, насупившись.
— Там ты будешь в безопасности. Да и лучше полиции всё разузнаешь про исчезнувших детей.
Не желая слушать, Эспен отвернулся, не в силах что-либо ответить. Кирстен воспользовалась его заминкой и постаралась доходчиво объяснить мысль:
— Со взрослыми они говорить откровенно не станут, сам знаешь. Ты к ним ближе – тебя они послушают.
Юноша молча смотрел на нее. Негодование утихло, он стал суров.
— Ладно, я понял.
Скорчив недовольную гримасу, мальчик направился к школе. По его глазам было видно, что он уловил мысль Кирстен и настроен весьма решительно.
— Я заберу тебя после уроков.
Махнув рукой, Эспен пошел по дороге прочь от багетной.
На парковке прибавилось машин: капитан Йелле собирал людей с округи – всех, кого мог. Среди них Кирстен заметила Сверре и Сандера. Заправщик уговаривал свою мать, непонятно, как здесь оказавшуюся, пойти домой, но Леа, причитая, пыталась что-то рассказать и, потеряв надежду найти у сына понимание, цеплялась к окружающим. Подавленной девушке это показалось плохим предзнаменованием.
— Ингер.
Хозяйка мастерской с кислым выражением лица нехотя взглянула на работницу.
— Я не смогу сегодня закончить рабочий день…
— Да, конечно, я понимаю. Не волнуйся, я не вычту этот отгул из твоей зарплаты.
На мгновение онемев от такого ответа, багетчица кивнула.
Переодевшись, она вернулась на парковку, но не успела дойти до автомобиля, как в ее плечо вцепилась Леа Борге.
— Их нет, их больше нет! Вы ничего там не найдете!
Волосы старушки, еще утром выглядевшей как леди почтенного возраста, были похожи на космы. Взгляд загнанного зверя, губы дрожат – портрет необъяснимого и необузданного ужаса.
Испугавшись поначалу, девушка осторожно спросила:
— Почему?
Леа растерялась. Она и сама не знала, почему.
«Что мы сделали неправильно? Когда?..»
Воспользовавшись минутной слабостью матери, Сандер, что-то ворча под нос, отнял ее руки от куртки Кирстен и отвел в сторону.
— Извини, - буркнул он. На лице мужчины появились глубокие морщины, которых утром еще не было; веки потемнели, кожа приобрела землистый оттенок. Невольно Кирстен сравнила его с мумией.
«Горе вернулось в город. Или оно не уходило?»
Она взглянула на Линду. Сестра, разговаривая по телефону, в машине переобувала бежевые туфли на практичные кеды. Судя по тому, как она закусывала губы, говорила Линда с бывшим мужем, и ничего хорошего, как и всегда, от него услышать было невозможно. Навряд ли он вернется в Хвиттингфосс – Линда Энген никогда не позволяла ему видеться с детьми; просить о помощи безнадежно.
Дождавшись, когда сестра нажмет «отбой», Кирстен подошла к ней.
— Линда, прости. Это моя вина.
Слова дались с трудом, в груди что-то болезненно сжалось, прожигая насквозь. Кирстен едва сдержалась, чтобы не расплакаться, но старшая Энген не удостоила ее даже взглядом. Девушка решила последовать ее примеру – спрятать покамест чувства ото всех. Боль обратилась в ледяной камень.
«Почему он убежал? Что он там такого увидел?..»
Вновь от раздумий Кирстен отвлек капитан Йелле. Они были уже далеко от багетной, у самой набережной. После инструктажа все разделились на группы; полицейский отвел сестер Энген и Астрид в сторону.
— Хочу вас предупредить: не отходите далеко в одиночку. В новостях об этом умалчивают, но в скором времени после детей пропадают и взрослые. Родители Хильды Ларсен пропали всего пару дней назад. Я подозреваю, что не обошлось без насилия. Поэтому в случае чего – сразу кричите.
Вручив женщинам фонарики, он двинулся вдоль леса, растворяясь в мутноватой серости пасмурного дня.
Поисковые группы рассредоточились по всей набережной, скрывшись в роще.
Сквозь перешептывание дождя с дубравой то и дело доносились зовущие пропавшего мальчика голоса. По правую руку Кирстен слышала Линду, слева сквозь заросли можжевельника маленьким маяком сверкал фонарь Эйрика Йелле. Немой лес наводил беспокойство, превращающееся в тревогу.
— Арне!
Голос прозвучал глухо, как будто она кричала в подушку. Фонарик не мог разогнать лесные сумерки, хотя до темноты было далеко. Но Кирстен помнила тропу до той самой поляны. Ноги сами вели ее туда.
Дорожку уже размыло. Высокая трава цеплялась за обувь и джинсы, промокшие до колен. От пяток до макушки по телу пробегала волнами дрожь. То и дело приходилось смотреть под ноги, чтобы не упасть. Над головой, где-то над кронами дубов, стонали редкие старые сосны.
Незаметно крики поисковиков стихли, и Кирстен услышала чьи-то шаги. Даже когда она замерла, кто-то продолжал идти между темными древесными стволами впереди. Среди трепещущих от скатывающихся капель ветвей промелькнул силуэт человека. Мужчины.
— Капитан Йелле?
Сама же постыдилась своего дрожащего голоса.
Изо рта вырвалось призрачное облачко пара. Стемнело еще больше. В просветах был виден невероятно яркий снег.
Ответа не было. Кирстен прибавила шагу, хоть и сомневалась, что поступает правильно. Именно за этим сплетением ветвей находилась их с Йенсом поляна.
Кирстен внимательно смотрела в глаза Йенсу – задумчивые, грустные. Недосып оставил на веках злодейские серые тени.
— Что именно не так?
— Вообще все. Я не знаю, когда это началось, но все идет как-то неправильно. Будто во сне. Нас здесь быть не должно.
Он улегся на расстеленное одеяло, глядя на проплывающие творожные облака. Из-за верхушек деревьев в вышине показалась апельсиновая долька параплана. Кирстен, закрыв камеру, присела на край узорчатой ткани, вместе с Йенсом наблюдая за полетом.
— Эти дни… такие дни… Они будто из другого времени, или даже другой жизни, - вполголоса продолжал парень. – Будто вырванные страницы из книги, где таких моментов гораздо больше. Остатки чего-то ценного, что мы утратили, оставили где-то позади.
— Безвозвратно?
Кирстен и раньше моментально улавливала его мысль, будто была его двойником или сиамским близнецом. В выражении ее лица, обращенного к небу, юноша увидел ту же тревогу, что мучила и его. От этого Йенсу стало легче.
— Надеюсь, что нет.
Резко остановившись, Кирстен пыталась хоть что-нибудь разглядеть среди деревьев – не приняла ли она желаемое за действительное и фигурка ребенка ей лишь померещилась?
— Арне!
Побежав, она смотрела только вперед и, запнувшись о корягу, чуть не упала, проломившись сквозь заросли.
Темная трава была не тронута, хрупкий и похожий на пух снег таял на глазах. Здесь давно никого не было.
Кирстен пригляделась. Из-под белых хлопьев на нее смотрели маленькие пустые глазницы. Сквозь белизну просвечивал красно-синий глянец, торчал неопрятный мех, проглядывали заржавевшие кости.
Только спустя мгновение девушка сообразила, что все это – детские игрушки. Среди них недвижно лежали два человека. Это видение появилось перед глазами лишь на мгновение, но уже этого хватило, чтобы сердце чуть не остановилось от ужаса. Она знала этих людей – из воспоминаний.
За спиной послышались торопливые шелестящие шаги. Едва сумев оторвать взгляд от жуткой находки, Кирстен обернулась и вскрикнула от неожиданности, налетев на подбежавшего к ней человека.
— Это я, это всего лишь я, - Эйрик Йелле поймал ее за плечи, удержав от падения. – С вами все хорошо? Я слышал, как вы меня звали…
Офицер замолк, обратив внимание на поляну, и так и замер, оторопев, глядя на истерзанные игрушки.
Из леса один за другим выходили люди, все, кто участвовал в поисках. Сверре шарахнулся от увиденного, но взял себя в руки, глянув на бесстрастных полицейских; Сандер что-то пробормотал, скорбно покачав головой, но больше никто не выразил эмоций вслух.
Астрид бросилась к запорошенному пушистому зверьку.
— Это же кролик Унни… Унни! Унни!
Многих эти крики смутили, будто замерзшая дрожащая мать нарушала общественный порядок. Кирстен же слышала в этом зове тоску.
«Как крик чайки. Словно стон…»
— Следов не найти, - тихо произнес Сверре. – Да и не было здесь никого до нас.
«Потому что здесь никого быть не должно.
Здесь только забытое, оставленное.
А мы… потерянные?»
Капитан Йелле раздавал какие-то поручения. Астрид снова рыдала – и казалось, что она делает это на публику. Только Кирстен не смела шевельнуться.
«Это – вырванные страницы, верно, Йенс?
Кладбище нашего детства…
Арне здесь нет и не было».
Кое-что из обломков пластика и клочьев синтетического меха было знакомым, многие рассматривали что-то под ногами. Но для людей это был не более, чем просто мусор. Кирстен же чувствовала необъяснимую щемящую боль, так что хотелось немедленно сбежать.
«Хватит!»
Увидев Линду, курящую под сенью дубов и старающуюся не смотреть в сторону поляны, она вспомнила о единственном родном, что еще не потеряно. Кирстен отыскала капитана, к которому привязалась не умолкающая Астрид, обнимающая грязного плюшевого кролика.
— Капитан Йелле, - офицер обернулся к девушке, как к последнему шансу на спасение. Потрясение от увиденного он скрывал, как мог, но Кирстен заметила его чуть расширенные глаза. – Мне нужно ехать – я обещала забрать старшего племянника из школы.
Судя по его изменившемуся взгляду, он тоже не упустил из виду внезапное «пробуждение» Кирстен.
— Да, конечно… Можно одну небольшую просьбу?
Она приостановилась, уже сделав шаг в сторону леса.
— Вы не могли бы подвезти Астрид Рёд?
— Да, я могу.
Женщина, всхлипывая, побрела следом за Кирстен. Понимая, что внимания старшей сестры не добиться, девушка сказала как можно громче, проходя мимо Линды:
— Я за Эспеном. Сейчас его нельзя оставлять одного.
Как и ожидалось, злость старшей Энген была так сильна, что она даже головой не повела.
«Она совсем ослепла от гордыни, не видит, что происходит».
Астрид еле поспевала за Кирстен. Включив в машине обогреватель, девушка поинтересовалась, по какому адресу живет продавщица, на что Астрид попросила подвезти ее до школы – хочет прогуляться, вдруг где увидит дочь на улицах Хвиттингфосса.
Найдя в Кирстен сочувствующего слушателя, женщина разговорилась.
— Мне никогда не удавалось проводить с Унни много времени. По крайней мере, столько, чтобы она была ко мне привязана. Она растет самостоятельной девочкой… Я ужасная мать.
Астрид снова заплакала. Обкусанные покрасневшие губы искривились; она не успевала утирать слезы, и они оставляли расплывающиеся пятна на воротнике ее только-только высохшего тонкого плаща. От кролика на весь салон автомобиля несло гнилью.
— После развода я спасалась от тоски на работе, а ребенок… О каких детях может идти речь, если тебе всегда не хватает чего-то, даже себя самой? Но теперь я понимаю, что Унни… она была частью меня. Большей частью…
«Хватит!»
Жалобы продавщицы действовали на нервы. Подмывало сказать что-нибудь резкое, чтобы прекратить это нытье, но Кирстен понимала, что человеку просто нужно выговориться. Досадно, что в роли «жилетки» пришлось выступить ей.
Показалась Гравдалсвейен; школа недалеко.
— Я чувствую себя… пустой. Словно у меня больше ничего нет в жизни. Только Унни…
Голос, манера речи, ритм, смысл – все было сравнимо с ненавистным зудом, с зубной болью, с тягучим скрипом ногтей по стеклу. Гнев и раздражение вызывали не сами слезы и жалобы, а то, что всё сказанное Астрид было на уме и у Кирстен. Вот только отчаиваться она не собиралась.
Руки стиснули руль так, что побелели костяшки пальцев.
«Нет уж, я найду Арне».
Когда машина остановилась на школьной парковке, Астрид вдруг сменила тон:
— Надеюсь, полиция поймает этого сукиного сына, который похищает наших детей.
Кирстен покосилась на нее.
— Думаете, в этом замешан кто-то?
— Конечно! – продавщица, найдя силы в злости, утирала лицо рукавом, размазывая в дикарский раскрас остатки макияжа. – В новостях часто рассказывают о киднеппинге и убийствах. Обычно маньяков находят быстро, но в этот раз это какой-то особо извращенный психопат… Зачем люди это делают?
Продолжая бубнить под нос, Астрид вышла из машины.
«Нет, это не психопат».
В задумчивости Кирстен наблюдала, как редкие прозрачные капли дождя катятся по лобовому стеклу, искажая реальность.
Там, на поляне, ее посетила странная, почти фантастичная мысль, от которой теперь было невозможно избавиться. Не как идея, пробуждающая разум, с энтузиазмом хватающийся за нее как за желанное лакомство, но как заноза, до которой не добраться.
«Почему Арне ушел?»
С Эспеном ей всегда было легче общаться. Потому ли, что они с Йенсом иногда брали его с собой на прогулку? С малышом Арне Линда никому не позволяла возиться, поэтому Кирстен смутно представляла предпочтения и интересы самого младшего в семье. Воспитание Линды сделало из него весьма молчаливого ребенка. К тому времени, как опека над ним перешла к Кирстен, она сама замкнулась в себе – без Йенса.
«Неужели я потеряла все чувства?»
Единственной, с кем Арне хотел поделиться сокровенной тайной, мальчик выбрал именно ее.
Кирстен Энген чувствовала себя манекеном. Как те люди на похоронах. Как опустошенная Астрид.
«Я потерялась…»
«— Поехали со мной?» - говорил тогда Йенс, обнимая ее как в последний раз, будто пытался спасти от падения. Это действительно были их последние объятия. Кирстен не могла остановить слезы.
«— Йенс, я не могу…»
«— Поехали, пожалуйста. Мы вернемся за ними. Пожалуйста, Кирстен».
Огни уличного фонаря рядом с автобусной остановкой светили прямо в глаза, ослепляя. Стояла особая вечерняя прохлада после небывалой жары, и даже сквозь закрытые веки были заметны насекомые, на мгновения тенями крылатых чудовищ перекрывающие фонарный свет.
«— Я не могу. Если я уеду, то выйдет, что я их брошу».
«— Ты исчезнешь здесь, потеряешься, и я тебя больше не увижу».
«— Я не могу… не могу… Прости меня, Йенс».
Он разомкнул объятия и, не глядя на девушку, сел в машину, которая тут же сорвалась с места. Ей тогда показалось, что по его щекам тоже текли слезы.
Никто не знал об этом вечере. Домой она вернулась одна, пешком, сказав, что была на прогулке.
Дверь со стороны пассажирского сидения открылась, в машину сел Эспен и точно так же уставился на дождь. С ресниц скатывалась вода. Взгляд был пустым, потерянным.
Откуда-то Кирстен знала, что он скажет.
— Они уходят сами, - произнес юноша сдавленным голосом, - по своей воле. И они не вернутся.
Мысль Кирстен подтвердилась. Ледяной камень боли стал больше. Вот-вот мог взять в плен паралич.
Потерянная взглянула на Эспена.
— Мы должны все рассказать капитану Йелле.
В глазах юноши, устремленных на нее, появились слезы.
«Нет, он не в отчаянии. Это беспомощность».
— И что? Расскажем мы ему – и что? Он сочтет нас двинутыми по фазе!
— Эспен.
Кирстен обняла его, чувствуя, как он вздрагивает от резких всхлипываний.
— Он нам поверит. Нам нужна помощь.
— Как он поможет, если он сам такой же, как мы? Зато Йенс не такой.
Подумав, что ей показалось, девушка переспросила:
— Кто?
— Йенс. Он сказал, что предполагал, что что-то такое может случиться.
Кирстен чуть отстранилась от племянника, заглянула ему в лицо.
— Ты, что, позвонил ему?
— Да. Он обещал приехать завтра.
— О, нет…
«Ему нельзя возвращаться!»
— Он – единственный, кто может все исправить.
— Нет, Эспен. Он – единственный, кому ничего исправлять не нужно!
Эспен отвернулся к окну, стараясь прекратить плакать.
— Куда они уходят? – размышляла Кирстен вслух. – Должно быть какое-то место, которое заменяет им дом.
Дождь барабанил по машине все сильнее, картина реальности искажалась все больше. Родители, подгоняемые школьниками, перебегали дворик и скрывались в салонах автомобилей. Парковка постепенно освобождалась.
Окно со стороны Эспена запотело. Сам юноша не отрывал взгляда от только ему видной точки, бледнея все больше и больше, будто мутное стекло.
— Сегодня пятница, - произнесла, вздохнув, Кирстен. – Обычно мы берем по стаканчику какао после школы. Сегодня сделаем исключение? Хотя мне кажется, что оно сможет немного поднять тебе настроение, м?
Эспен взглянул на нее. Глаза немного оживились, уголки губ дернулись, будто он хотел улыбнуться. Но подавленность не улетучилась.
Девушка потрепала его по плечу.
— Эй, приободрись. Нам нельзя теряться.
«Кто бы мне сказал эти слова…»
Кирстен завела двигатель и развернулась на парковке. На мгновение она задержала внимание на зеркале заднего вида. Если утром она была обычной безликой работягой, то теперь на нее смотрело отражение напуганного собственными мыслями человека; взгляд – точно такой же как у капитана полиции, но не блеклый, скорее – будто она только что пробудилась от кошмара.
«Это все – действительно кошмар. Может быть, и к лучшему то, что Йенс вернется. Для меня, но не для него».
Еще из окна машины было видно, что в «Деревенском Пабе» почти нет посетителей. Пара приезжих и Леа Борге, с закрытыми глазами сидящая за стойкой. Анне всячески избегала общения с ней – протерла и без того блестящую кофемашину, пододвинула стоящие на своих местах блюдца на витрине с пирожными. Заметив подъехавший серый седан, хозяйка принялась готовить какао. Когда Кирстен вошла в кафе, женщина поставила на стойку перед девушкой один стаканчик с маршмелоу вместо привычных двух.
— Мне очень жаль.
Кирстен устремила на нее взгляд, услышав эти слова, и Анне смутилась, увидев сжатые губы клиентки и морщинки негодования на ее лбу, скользнула взглядом к доске объявлений и тут же ретировалась в подсобку. Кирстен обернулась – с нового объявления на нее смотрел Арне, прячущий ладошкой улыбку.
Радио шипело неразборчивую белиберду, раздражая слух, и этот белый шум ввинчивался в мозг.
Кирстен стало дурно.
Навалившись на стойку, она села на стул перед стаканчиком с какао, обхватив голову руками.
Арне пропал всего пару часов назад, а полиция уже объявила о его исчезновении публично – как тут не потерять боевой дух?
Девушка почувствовала робкое прикосновение, кто-то гладил ее по растрепавшимся волосам, давно выбившимся из пучка и рассыпавшимся по плечам мокрыми прядями. Она встретилась взглядом с Леа, сочувственно кивнувшей ей.
Сама от себя не ожидая, Кирстен спросила:
— Откуда вы знали, что мы ничего не найдем?
Подбородок женщины дрогнул. Глаза ясные, ни признака прежнего сумасшествия. Не было сомнений в том, что именно Леа Борге понимает лучше всех происходящее в городе.
— А ты бы хотела, чтобы тебя нашли?
«Нужно думать, как эти дети? Как Арне?»
— Вы думаете, они пропали навсегда?
Голос Леа спокоен, хоть лицо и казалось осунувшимся от горя.
— Посмотри на меня. Я до сих пор здесь, и мне уже ничего не вернуть. Сейчас идут лучшие годы твоей жизни, так? Они должны быть лучшими, но ты здесь. Как и я.
Кирстен не смогла ответить. Безысходность в словах старушки шокировала ее больше, чем кладбище детства.
«Она считает, что всё так же молода, как в те годы, до аварии на фабрике?»
Она снова посмотрела в глаза собеседнице. Леа не отводила взгляда.
«Могут ли сумасшедшие выглядеть так уверенно?
Поверить в то, что мы обречены?..
Она потеряла часть своей жизни, если опомнилась после стольких серых лет только сейчас. Что же ее привело в чувство?
А меня? Исчезновение Арне? Покинутая поляна?
И момент все исправить упущен? Ничего не вернуть?..»
— Нет. Вы ошибаетесь, - сказала она пожилой женщине, забрала какао и направилась к выходу.
Двери для Кирстен придержал только что вошедший весь промокший Сандер Борге, при виде девушки покачавший головой и горестно вздохнувший.
«Когда ты начал общаться пантомимами, Сандер?»
Она и не надеялась на хорошие новости о поисках ребенка, но это уныние вызывало у нее гнев. Мысль о связи между исчезновениями детей и бесцветной жизнью никак не укладывалась в голове. Из-за всеобщего ступора невозможно определить, есть ли хоть кто-нибудь, кто видит все так же, как Кирстен. Кто-то, кто сможет всё объяснить…
«Мне придется все сделать в одиночку? Не хватит сил…»
Успокоившийся, Эспен пил какао в молчании. Для него все происходящее было потрясением, с которым едва ли сможет справиться взрослый, не то, что подросток.
Хвиттингфосс тонул в мутных сумерках. Снова где-то вдали раздавался гром, не позволяя людям хоть немного расслабиться. Улицы, даже днем немноголюдные, опустели.
Возле дома семьи Энген стоял автомобиль Сверре Паульсена. Сам Сверре бродил рядом по тротуару, явно дожидаясь приезда Кирстен – красная машина Линды стояла в еще не закрытом гараже, сумеречную мглу прорезал теплый свет из кухонных окон и из-за двери прихожей.
Лучи фар седана на мгновение озарили передние сидения подержанного авто Сверре, где сладко спала Эмма. Салон машины был забит вещами.
Эспен, склонив голову, сразу пошел в дом, оставив взрослых на улице одних.
Слышно было, как на главных улицах плескалась вода под автомобильными колесами. Где-то нервный хозяин пытался дозваться своего четвероногого питомца. Сквозь свежесть, морозящую нос и уши, пробивался пряный хвойный запах.
Кирстен и Сверре стояли друг перед другом, ежась, не зная с чего начать. Время непринужденных разговоров безвозвратно ушло.
— Уезжаешь? – первой произнесла девушка.
— Да. Прости, но исчезновение Арне было последней каплей. Я не понимаю, что происходит.
— Как и я.
Ей пришлось подавить в себе навязчивое желание рассказать обо всем, предостеречь, но ей показалось, что это бесполезно.
Движения Сверре были суетливы и резки. Когда зажглись уличные фонари, Кирстен заметила его покрасневшие глаза.
«Ты боишься, но стараешься это скрыть. Ради Эммы».
— Знаешь, мне кажется, что жизнь здесь – это такой персональный лимб для нас всех. Никто ни о чем не может думать, кроме как о работе. Даже никаких фестивалей уже как три года нет – на них все равно никто не приходит, - мужчина перешел на шепот, не справляясь с волнением. – Я чувствую, будто чего-то во мне не хватает, и это не из-за моей жены, а из-за чего-то еще. Словно…
Он осекся, подбирая слова.
— Словно что-то от тебя отделили?
Сверре посмотрел в глаза Кирстен.
Два пленника, увидевшие свободу.
— Да. Часть моей жизни. Причем счастливую часть. И я больше никогда ее уже не верну.
Кирстен молчала, не решаясь поделиться надеждами – вдруг они покажутся жалкими по сравнению с этой гнетущей тоской.
«Какой глупый страх… но, может, Сверре прав – для него будет лучше уехать, пока он вместе с Эммой. Сбежать, пока не попал в ловушку, в которую угодила я по собственной воле».
— Счастливо, - улыбка далась ей легко, для друга и хорошего человека было не жалко искренности.
Улыбнувшись в ответ, Сверре обнял ее.
— И тебе желаю того же. Он найдется.
Уже подойдя к машине, мужчина вдруг вернулся.
— Чуть не забыл, - он вложил ключ в руку Кирстен. – Это запасной, пусть он пока будет у тебя – может быть, когда-нибудь я вернусь за оставшимися вещами. И еще я бы хотел, чтобы ты забрала «Городок божьих коровок». Он твой.
— Сверре, ты же купил это фото…
— Он твой. Он – часть тебя.
Старый друг осторожно закрыл за собой дверцу автомобиля, хотя Эмма не проснулась даже от громкого жужжания двигателя. Помахав, Кирстен проводила взглядом машину до самого поворота, дождалась, пока все стихнет, и, закутавшись в пальто, зашагала по тротуару к дому Паульсенов.
Хмурое небо синело, будто кто-то пролил чернила прямо на облака. Дома, подобно кошкам в темноте, превращались в серых истуканов с множеством горящих глаз, но вопреки всему в их свете не чувствовалось тепла и уюта. Люди силуэтами кукол-марионеток то появлялись за занавесками, то пропадали из виду, занимаясь своими делами. Кирстен было жутко наблюдать за такой бездушной, словно постановочной жизнью. Кто-то еще только возвращался с работы, утомленный и унылый, но не замечал вокруг себя ровным счетом ничего.
«Я могу быть на их месте…»
Ирландская джига заставила Кирстен вздрогнуть от неожиданности.
— Кирстен! Хорошо, что ты взяла трубку, - в голосе Ингер Ольсен слышалась поддельная доброжелательность. – Надеюсь, у тебя все хорошо. В смысле – мне очень жаль твоего племянника, но ведь не стоит отчаиваться, верно?
— Да, Ингер, ты…
— У нас набралось несколько заказов на оформление портретов. Ты можешь выйти на работу в эти выходные?
«И вот они снова, - с горькой усмешкой подумала девушка, - те самые путы рутины».
— Нет, Ингер, не могу.
— Э-э… Почему?
— Я увольняюсь.
Шокированная, Ингер молчала.
— Я заполню заявление и заберу все документы в понедельник. До встречи, Ингер.
Нажав отбой, она глубоко вздохнула. Волновало ли ее то, что она осталась без работы? Вовсе нет. Совершенно нет. И от этого стало действительно легче.
Дом-истукан Паульсенов один-единственный стоял темный и брошенный. Заряд аккумулятора телефона почти иссяк, и света экрана едва хватало, чтобы осветить хотя бы замочную скважину. Кирстен вошла в крохотную прихожую… и остолбенела, увидев фотографию на стене прямо перед собой.
— Безвозвратно?
Кирстен и раньше моментально улавливала его мысль, будто была его двойником или сиамским близнецом. В выражении ее лица, обращенного к небу, юноша увидел ту же тревогу, что мучила и его. От этого Йенсу стало легче.
— Надеюсь, что нет.
Услышав в голосе дорогого человека теплоту, девушка одарила его улыбкой. Неожиданно в ее щеку врезалась божья коровка, отчего Кирстен ахнула и рассмеялась вместе с Йенсом. Насекомое, так кстати отвлекшее от унылого разговора, опустилось на «опушку» травяного леса, где обосновался целый отряд пятнистых летунов.
— Смотри! – воскликнул Йенс, пока Кирстен открывала объектив фотоаппарата. – У них тут целый город.
— Точно. Город божьих коровок.
«А ведь это было не так давно, чтобы стать забытым, так почему же такие моменты уходят из памяти?..
Я больше ничего не могу вспомнить.
Это – наказание для потерянных?
Как будто и не было никакой жизни».
«Городок» погружался во мрак. Огромная тень в ауре яркого света росла на глазах, затмевая собой фотографию. По спине пробежали мурашки, пахнуло зимним холодом. Позади скрипнула половица, и Кирстен чуть расслабилась, поняв, что это всего лишь фонарь в руках еще одного нежданного гостя в этом доме.
Похожие статьи:
Рассказы → Городок божьих коровок. Часть 3
Рассказы → Наблюдатель
Рассказы → Городок божьих коровок. Часть 1
Статьи → Параллель
не откладывается она в голове у Нитки
