— Милый, — позвала Джессика, — идем, ужин стынет.
Дэвид улыбнулся, как же ему все-таки нравилось, когда она его так звала.
— Уже иду, — откликнулся он, выходя на веранду, на ходу вытирая мокрую после душа голову.
Какой же сегодня дивный вечер. Дэвид с наслаждением вдохнул пропитанный, цветами и скошенной травой воздух, но не только эти запахи порадовали его. Он взглянул на стол. Индейка. Его любимая зажаренная индейка, манящий запах которой разнесся уже на весь двор, что уж говорить о доме.
— Твое любимое, — просияла очаровательной улыбкой Джессика, ставя прозрачные бокалы на стол. — Чего ж стоишь?
Он молча подошел к столу, обнял ее сзади, прижимаясь губами к шее.
Они прожили вместе пять лет, но он все больше и больше влюблялся в свою жену, особенно сейчас, когда спустя три месяца после родов, она расцвела еще краше. Да, Джессика подарила ему красивого и сильного сына. Он с неохотой оторвался от жены, легонько толкнул разноцветные погремушки, висящие на ручке плетеной корзины, в которой лежал ребенок. Малыш радостно запищал, протягивая ручки к пластмассовым зайкам и мышкам.
Дэвид сел, в предвкушении глядя на сочную индейку. Поставив бутылку на стол, она села напротив.
— У нас праздник? — спросил Дэвид, наблюдая за тем, как жена зажигает расставленные на столе свечи.
— Опять забыл, — обидчиво произнесла Джессика, укоризненно глядя на мужа.
— Ах, да! — хлопнув себя ладонью по лбу, спохватился он. — Пятое мая, день нашей встречи! Прости меня, склеротика!
— Ничего, я уже привыкла, — без всякой обиды сказала она. — Ты всегда забываешь эту дату, хочется верить, что ты не забыл день и месяц нашей свадьбы, а также, когда родился твой сын!
— Что ты, милая, я все помню, — беря в руки штопор, стал оправдываться Дэвид. — Я еще не совсем склеротик.
Ему всегда становилось неловко, когда он забывал такие значимые в их жизни события, но он ничего не мог поделать с собой. Она же помнила все: от первого подаренного ей цветка, до того самого первого поцелуя. Наверное, для женщины все это значит куда больше, чем для мужчины.
Дэвид наполнил бокалы, посмотрел на жену, потом на копошащегося в корзине малыша.
— За нас! — сказал он, поднимая до половины наполненный бокал.
— За нас, — повторила она.
Дзинь — бокалы их соприкоснулись.
***
Он убегал от преследования охотников. Убегал, как не умеющий летать зверь, с помощью ног. Конечно! Если те сволочи, что за ним гнались, спалили святой водой его прекрасные перепончатые крылья!
Вурд, задыхаясь, припал к дереву. Три часа жуткой погони, и ему, наконец, удалось прилично оторваться, но он знал, что ненадолго, они найдут его по следам, по кровавым следам. Его дважды ранили серебряными пулями, и теперь по всему лесу, предательски предавая собственное тело, светилась его черная кровь. Ох, если бы он мог восстановить крылья! Он бы показал этим ублюдкам, что такое настоящий вампир. Пусть еще только детеныш, малолетка, однако вполне способный разорвать эту жалкую свору людей и собак, что посмели напасть на него, он раскидал бы их по всему лесу, развесив на острые сучья, вонзив глазницами и задним проходом. Ха! Вот бы было зрелище!
Вурд вздрогнул, услышав лай собак. Догоняют. Послышались голоса, яркие лучи фонарей засверкали между деревьев. Им нужен свет, люди не видят в ночном лесу, он же, напротив, являясь порождением мрака, чувствовал себя здесь как рыба в воде. Нет, как земноводное, которому для выживания нужен был кислород извне, так и ему нужна была сейчас подпитка кровью, человеческой кровью, чтобы восстановить силы и покалеченное тело.
Хромая на правую ногу, Вурд из последних сил убегал от преследователей.
***
Это довольно молодое ранчо семья Райделл приобрела два года назад. Скрытое со всех сторон густым непроходимым лесом, оно, словно остров, отделялось от остального большого мира. Жило по каким-то своим, не понятным ни для кого, законом. Дэвиду оно понравилось сразу, потом он привез сюда Джессику, а вскоре они уже не могли жить без этого чудесного мирочка, их собственного. Как только там, в цивилизации, у них заканчивались дела, они, не раздумывая, ехали сюда, запасаясь всем необходимым для обустройства своего маленького мира.
— А помнишь, как это произошло? — улыбаясь, спросила Джессика, они с Дэвидом уже сидели рядом, а корзина со спящим малышом стояла между ними.
— Как мы познакомились?
— Да, — ответил он, обнимая жену.
Она всегда в этот самый день задавала ему такой вопрос, а потом начинала рассказывать тот самый нелепый случай, что свел их вместе. О том, как он нечаянно сбил ее в продуктовом магазине, такую миниатюрную и стройную, на высоких каблуках, и она нелепо растянулась на полу.
— Да я готов был тогда провалиться сквозь землю, — искренне сказал Дэвид. — Но именно в ту самую минуту я понял, что не расстанусь с тобой уже никогда!
— Да, на этом история бабника закончилась, — сказала Джессика, смеясь.
— Да какого бабника, Джессика…
— Самого натурального, который еще в школе ни одной юбки не пропускал, Сильвия мне о тебе много чего поведала, — она снова засмеялась, глядя на смущенного мужа.
— Этой Сильвии язык бы отрезать, Бог дал одноклассницу, подруга еще называется, — проворчал Дэвид.
— Ну ладно, милый, не расстраивайся ты так. — Джессика обвила его сильную шею руками. — Ты теперь только мой, и тебя ни кому не отдам.
***
Пули просвистели над головой и глухо вошли в ствол дерева.
— Вон он! — заорал кто-то. — Бей кровопийцу!
Вурда осветило ярким лучом, и он в ужасе шарахнулся в сторону. В то место, где вампир только что был, застрочили пули, вонзился кинжал и топор. Не обладай Вурд такой звериной проворностью, вряд ли бы смог продолжить бегство. Он вскарабкался вверх по дереву, прыгнул на второе, третье. Так им трудней будет его достать.
Надрывая глотку, со всех сторон лаяли псы, бросаясь к деревьям и вставая на дыбы. Дьявол, что ж за жуткие создания, эти собаки. Вурд в порыве ненависти прыгнул вниз, вгоняя острые когти в шею бестии. Пес жалобно взвыл, но предсмертный вой был недолгим, Вурд оторвал животному голову и, спасаясь от двух таких же тварей, прыгнул на ближайшее дерево. Едва не упал. Простреленная серебряной пулей, рука отказывалась двигаться. Пули засвистели, срезая ветви, несмотря на ранения, проворный вампир увернулся от них. И снова, прыгая с ветки на ветку, с дерева на дерево, продолжил свое бегство.
Через час ему удалось максимально увеличить отрыв от группы упрямых «охотников за нечистью», как они сами себя называли, тогда-то Вурд и почувствовал этот манящий спасительный запах. Запах детской невинной крови. Малюсенький глоток, который исцелит его, и он сумеет где-нибудь укрыться до наступления рассвета. Совершенно обезумевший от представившейся возможности спастись, вампир, словно обретя невидимые крылья взамен утраченным, невероятно быстро помчался по лесу, ведомый чутким носом.
В деревянном двухэтажном доме, со всех сторон окруженном лесом, горел один огонек и тот только на веранде. Спят людишки. А чего им еще, собственно, делать. Ночной мир не принадлежит им. Впрочем, не подозревая, что творится за пределами их дома, спят нормальные люди, те, кто не знает о существовании таких, как Вурд, ночных кровопийц, а те, кто это знают —«Охотники за нечистью», ведут свою ночную охоту.
Он принюхался и отчетливо различил запах заветной цели, она была совсем близко, однако рядом с дитем находились еще двое людей, которых вампир почувствовал только сейчас. Но это нисколько не усложняло задачу. Если родители ребенка спят, ему никто не помешает сделать свое дело бесшумно, не разбудив самого ребенка. Вурд выскочил из леса, и в один миг оказался у распахнутого окна деревянной веранды.
«Грязные свиньи! — с отвращением смотря на занимавшихся любовью прямо на полу возле стола родителей ребенка, подумал Вурд. — Что ж, тем лучше, они слишком заняты, чтобы увидеть меня».
Сам маленький ангелочек, в жилах которого билась чистая невинная кровь, тихо посапывал, укутанный в теплую одежду в большой плетеной корзине, стоявшей на лавке, недалеко от окна. Опасавшийся, что вот-вот его настигнут охотники, Вурд беззвучно, как умеют двигаться только вампиры, влез в окно, и через полминуты окончательно восстановив силы, с новыми крыльями за спиной выбрался наружу. Он сделал всего лишь глоток, один глоток этого чудесного красно-алого напитка, и полностью излечился. Теперь он без труда уйдет от преследователей. Он излечился, а то, что укушенного им трехмесячного ребенка не сможет вылечить никто, его не волновало.
***
— Дэвид, Роберт давно должен был проснуться! — Джесика тревожно смотрела на мужа. — Он пропустил уже второе кормление.
Несмотря на бурно проведенную ночь, Рейделлы проснулись рано, позавтракали и принялись за каждодневную работу по обустройству своего райского гнездышка.
— Джес, нет повода для беспокойства, — спокойно произнес Дэвид, впечатывая шляпку гвоздя в свежее, приятно пахнущее дерево. — Ребенок сам знает, когда ему нужна будет пища, уж поверь мне. Проснется, да и начнет зевать во все горло.
День стол теплый, солнечный, и Дэвид, слушая негромкую музыку из своей машины, возился с заменой некоторых подгнивших досок на многоступенчатом крыльце.
— Может, он заболел, — словно не слыша мужа, продолжала женщина. — Я нашла на его ручке два красных пятнышка от укуса. Вдруг его укусило какое-нибудь заразное насекомое.
Дэвид положил молоток.
— На это стоит взглянуть, — сказал он, вставая.
Они зашли в полутемную детскую. Малыш мирно спал в кроватке, выронив на подушку свою любимую соску.
— Может, надо приоткрыть шторы? — предложила Джессика. — А то темно здесь будто ночью.
Она сдвинула сшитую из плотного материала шторину в сторону, пуская в комнату яркий свет. Дальнейшее произошло так быстро, что они не успели ничего понять. Роберт открыл глаза, лишь только лучи коснулись его милого личика, и тут же заплакал, с какой-то необычной для этого возраста быстротой и физическими возможностями крутнулся в кроватке, зарываясь в постельное белье.
— Малыш! — радостно подскочила к койке Джессика. — Ах ты, шалунишка, не хочешь просыпаться, а ну-ка вылазь.
Она взяла на руки плачущего сына, на его щеке появилось красное пятно от ожога.
Дэвид молча смотрел на неестественно ведущего себя трехмесячного малыша, не в силах вымолвить ни слова. Джессика, казалось, не замечала, что с ребенком что-то не так, она была рада, что Роберт проснулся.
— Дэвид, смотри, что у него за красное пятно на лице?
— Нет! — выкрикнул он, но все же опоздал.
Она поднесла ребенка к свету, и тот дико взвизгнул, трепыхаясь в ее руках.
— Нет, убери его со света, в тень! — закричал Дэвид жутко, испугав Джессику, оттащив их с сыном в темный угол комнаты.
— Что с ним происходит? — Крупные слезы покатились по лицу жены. — Что с нашим Робертом?
Убранный со света малыш быстро затих, но на него теперь страшно было смотреть, лицо ребенка было покрыто большими волдырями.
— Не знаю, Джес, — успокаивающе обнимая жену за плечи, сказал Дэвид. — Только не выноси его больше на свет.
— Может, это аллергия на свет, какая-нибудь обостренная форма! — испуганно смотря на ребенка, предположила она. — Надо ехать в город, Дэвид, в больницу.
Он, соглашаясь, кивнул.
— Черт, машина! Я проводил профилактику, она разобрана! — Дэвид бросился к двери. — Я быстро, попробуй накормить пока Роберта.
Он выскочил на улицу, открыл капот машины.
Джессика поднесла бутылочку со смесью ко рту сына, и тот радостно зачмокал губами, но в ту же секунду лицо его исказилось гримасой, будто в рот младенца попало что-то неприятное, а не его любимая смесь. Он выплюнул искусственный сосок и срыгнул все, что успел проглотить. Захныкал, с жалостью смотря на мать.
— Что же ты, малыш, почему не ешь?
Она прижала его к груди. И он затих, слушая, как гулко, гоняя кровь по телу, бухает сердце матери.
Руки у Дэвида тряслись и, закручивая очередную гайку, он сильно распорол себе руку сорвавшимся ключом. Дьявол, как же не вовремя. Кровь довольно обильной струей брызнула на запчасти.
Джесика плотно закрыла все окна в комнате, положила больного сына на стол. Расстегнула маленькую рубашонку, разлепила липкий поясок памперса, так ничем и не наполнившегося за ночь, и, не удержавшись, вскрикнула, зажав рот ладонью. Маленькое тельце Роберта с ног до груди покрывали редкие торчащие в стороны волоски, кожа приобрела землисто-серый цвет, стала шершавой, шелушащейся, из маленьких пальчиков на ногах торчали острые длинные когти.
— О боже, Роберт, что с тобой? — заплакала Джессика, она хотела погладить сына, но боялась дотронуться до него.
— Джес! — В комнату влетел Дэвид, зажимая окровавленную руку, и застыл, не сводя глаз с изуродованного младенца. — Мы поможем ему, надо ехать, сейчас, сейчас я налажу машину! — быстро затараторил он.
— Что у тебя с рукой? — вытирая слезы, спросила жена.
— Порез, — запоздало ответил Дэвид, полными болью и отчаяньем глазами смотря на сына. – Глубокий, наверное, повреждена вена.
— Я забинтую!
Джессика метнулась к шкафу, открыла дверку, достала аптечку. Роберт, до этого тихо лежавший на столе, зашевелился, легко перевернулся на живот. Глаза младенца внимательно следили за тем, как багрово-красные капли, стекающие по руке отца, падая, разбиваются о пол.
— Сейчас, потерпи! – Джессику трясло, и она неумело бинтовала руку мужа. Оставшийся без внимания Роберт встал на тонкие ножки, расправил вылезшие из спины окровавленные крылья и порхнул вниз со стола.
— А-а-а-а! — дико завопила Джессика.
Ее затрясло от страха. Свалившийся на пол младенец с жадностью принялся вылизывать накапавшую кровь. Родители, находясь на грани истерики, на неслушающихся ватных ногах попятились к двери.
— Роберт! — Мать хотела было броситься к нему. — Сынок.
— Стой! — Дэвид задержал ее здоровой рукой. — Это уже не наш сын, в него вселился бес.
— Нет, Дэвид он болен! — завопила она, беспомощно трепыхаясь в его крепких объятьях.
Словно подтверждая слова отца, Роберт оскалился, обнажая клыки. И этот невероятно страшный, совершенно нелепо смотревшийся на лице младенца оскал, развеял все сомнения родителей. Перед ними был уже не их ребенок, это был и не человек. Глаза жуткого уродца застыли на пропитавшихся кровью бинтах, тщетно пытавшихся задержать хлеставшую из руки Дэвида кровь. Роберт молниеносно вспорхнул, словно всегда летал, и на не успевших ничего сделать родителей, обрушился шквал раздирающих кожу ударов. Отмахиваясь от атакующего кровопийцы, Дэвид вытолкал жену из комнаты и выскочил сам, едва успев закрыть дверь, которую стали сотрясать мощные удары, как будто в нее ломится огромный, взбесившийся бык, а не трехмесячный ребенок.
— Джессика, дорогая! — Дэвид подскочил к жене. — Открывай окна, открывай быстрей, дверь долго не выдержит. Я сейчас вернусь.
Он ураганом влетел по лестнице на второй этаж, забежал в их с женой комнату, нырнул под кровать. Спустя несколько секунд он уже спускался вниз, в пронизанную светом комнату, держа навскидку помповое ружье. Джессика стояла у порога на веранду, с ужасом наблюдая, как после каждого мощного удара дверь в детскую спальню разваливается на части. Пока наконец не разлетелась в щепки, выпуская крылатую тварь, что еще вчера была обычным ребенком. Маленький Роберт жутко завопил, кувыркаясь в воздухе, задымился, словно головешка, глаза его лопнули, а потом раздался выстрел, и он разлетелся вдребезги, забрызгав все вокруг. Джессика ахнула и повалилась на пол.
Дэвид обнял жену. Приведя ее в чувство нашатырем, заботливый муж вывел Джессику на веранду. И теперь они сидели, постепенно приходя в себя, осознавая то, что их идеальный мир, который они так долго строили, дал трещину.
О двух красных точках, оставленных клыками младенца на его плече, Дэвид Джессике не сказал.
Похожие статьи:
Рассказы → Клевый клев
Рассказы → Бездна Возрожденная
Рассказы → Мы будем вас ждать (Стандартная вариация) [18+]
Рассказы → Крогг
Рассказы → Анюта
А что он мальчонку обратил, так это нормально. Нигде же не было сказано, что за ребёнка болеть надо. Он вообще мало фигурировал, всё больше его родители.
