Кэти

Мы сидим и болтаем ногами в воде реки – не очень чистой, но какие реки тут, у нас, в Ржавой впадине? Уж какие есть. Чуть ниже, по течению – увязла в пожухлых камышах автомобильная покрышка, а ещё дальше – торчит ржавый остов машины. По воде плывёт маслянистая, радужная плёнка – а Кэти хоть бы хны.  По правде сказать, наши посиделки – это её идея – наверно, в семнадцать лет даже ржавые остовы машин, дым над Подземными Бункерами и Радиоактивные сполохи на Горами – кажутся романтичными. 

Кэти – самая настоящая взбалмошная девчушка, такая, какой и положено быть в семнадцать лет. Весёлая, остроглазая, смешливая – и беззащитная. Она бы не прожила в Пустоши и двух дней. Желтоглазые волки, банды ренегатов, «горячие» пятна, хищная растительность… да и мало ли чего. Сколько всякой дряни водится на восток от Кофейни – словами не передать.

Кофейня – это мы так называем наше заведение. Вполне приличное, самое приличное на восток от Реки, да уж, пожалуй. Когда-то у Реки было имя, но я его забыл. Да и мало кто помнит. Разве что Ненормальный Ник, что вечно торчит возле Развалин, всё пытается там что-то найти. По-моему, он безумен, абсолютно безумен, но у него есть броня подтипа Тау-пять и шутерный плазмоган, и я бы побоялся к нему подойти. Во время рейда, конечно. Порой он приходит в Кофейню – совершенно безобидный старикан. Но все, кто польстились на его кажущуюся беззащитность и решили задарма разжиться механопластикой последнего поколения – покоятся где-то в песках. А Старикан всё так же бродит в окрестностях города, разыскивая свой Святой Грааль. Порой мне кажется, он ищет дочку. Вот только с Года Катастрофы уже семь лет прошло, даже если дочурка жива, она определённо так изменилась, что Ник не смог бы её узнать.  Уж не думает ли он, что это Кейти? Я нашёл Кейти в развалинах, но дряхлому безумцу её не отдам. Будь он ей там хоть пятьсот раз отец. Угробит же девочку, сведет её с ума, нафиг.

В общем, сидим мы тут, на берегу, и я любуюсь на Кэти. По правде, звать её Кейтилин – какое-то странное имя, небось, позаимствованное из какого-нибудь бездарного фентези Бывших Времён. Я зову её Кэти, порой – Кейти, а иногда и Линой. А Старк – единственный нормальный из здешних парней – вообще зовёт её Тилой. Нет, что за имя для нормальной девчонки? Тила, а?  Он утверждает, что так звали одну из певиц Бывшего Времени, азиатку и секс-бомбу. Кто его знает, я никогда не следит за строчками хит-парадов. Мне больше по душе старый добрый рок. Ну, знаете, Дэвид Боуи, Скорпионс и Металлика никуда не подевались. У меня есть их диски, и пока их не сожрёт неумолимое время, я буду ставить и слушать их композиции на стареньком DVD-проигрывателе, так и знайте.

Солнце уже садится, окрашивая Горы в кроваво-красный, неприятно-томатный цвет. Некогда там был целый скальный массив – но Первый Удар сплавил горы, превратил уступы и скалы, расщелины и зубчатые края в одну громадную покатую кляксу. Именно так она и выглядит – чёрная клякса на горизонте.  Хорошо, что Река течёт не с гор – она была бы такой «горячей», что её нельзя было бы пить.

Небо приобрело маслянисто-жёлтый, а на горизонте – алый оттенок. С востока крадётся ночь. Ей-богу, я слишком пафосно выражаюсь – любил почитать, кой-чего, в детстве. Небо темнеет и над Свалкой занимается сине-зелёное, неоновое мерцание – это метан, болотный газ, выходя из недр гниющего и упревающего мусора, окрашивает воздух в разные цвета.

Кэти прикрыла глаза – наверно, мечтает. По реке наряду с пятнам мазута плывут лепестки – романтично. Прямо-таки свидание, едрить его за ногу. Кто мог бы подумать? По правде сказать, коль бы не Кэти, я бы не стал мочить свои стабилизаторы. Антикоррозийное покрытие у меня закончилось неделю назад, а когда вернётся Мечтатель Старк и притащит порцию нового – кто его знает. Мечтатель у нас рейдер, шарится по Развалинам, порой и находит чего полезного. Впрочем, из таких рейдов частенько не возвращаются, и Старк это знает.   

Вот всё не могу понять – нравится Страк Кэти или нет? Пара из них вышла бы хорошая – но мне отчего-то кажется, парень Кэти не по нутру. Таки я давно её знаю, с тез пор как нашёл пятилетнюю девчушку в радиоактивных развалинах, всю в ожогах, и второй день без воды. Как к брату она к нему относится, это верно, но во так чтоб искра какая-то между ними пробегала, так нет.

А ведь Старк у нас парень хоть куда, раскрасавец. Всеобщая модификация как-то прошла мимо него – ну разве что забацал себе две механоидных руки и ноги, но разве его это испортило? Отнюдь нет. Бродяга наш, кажется ирландских кровей – волосы черней вороного крыла, стать – как у бога, в обхождении приятный. Девки под него так и стелются – да и то правда, куда им деваться. Всё лучше, чем в гареме у Безносого Джима или Трёхногого Сильвестра.

А вот Кэти – нет. Не думает же она, что я вечен? Пора и ей выбирать себе партнёра.

Я, кстати, сказать, чудовище – это чтобы вы знали. В моём положении не до жиру, как говорится. Броня у меня старенькая, зато надёжная: утихомирить парочку-тройку зарвавшихся негодяев вполне сгодится. Далеко не последняя, зато испробованная модель. Да ещё и детали от разных провайдеров. Выгляжу как натуральнейшее страшилище – и ведь не снять: вся эта бадяга крепится напрямую к нейтронной сети.  Не будь у меня Кэти – может, я и подобрал бы нечто более элегантное, но в данной ситуации для меня важнее всего безопасность. Ведь Кэти юна, и кроме меня, у неё никого нет.

А уж выгляди она привлекательно, можете мне поверить! Скольких уже раздолбаев мне пришлось выставить за двери – они предлагали мне продать Кэти. Как модно продать свою дочь? Пусть не свою, а приёмную, но всё-таки… Хотя по правде сказать, понятия не мне, кем мне приходится Кэти. Всё же мы не родственники. Я смотрю на это так: мы два человека, совершенно случайно оказавшиеся вместе в этом безумном мире. По правде сказать, не будь Кэти, я давно бы сошёл с ума.

А тьма всё сгущается, и вот уже по периметру загораются огоньки. Это моя система внешней защиты. Ничего крупнее голубя не прорвётся за рубеж обороны. Ох, и трудов же мне стоило всё это наладить! Но ради Кэти ничего не жалко.

Вот кто она мне? Кто бы знал, а?

Она сиди прямо на краю этой деревянной хреновины – как она называется? Помост, что ли? Которую я для неё соорудил. Сейчас на ней одна рубашка – мужская и до того тонкая, что я отчётливо вижу её острые сосочки – они так мило прорисовываются на её маленькой груди. Ноги у неё совершенно голые, длинные и красивые, покрытые пупырышками – она такая красивая, а ещё – замёрзла, моя Кэти.

Бизнес наш процветает. Я готовлю, она подаёт. Думаю, у нас с ней единственная кофейня во всём Висконсине – да и вообще, единственное приличное место, где можно пожрать. Хотя не поручусь насчёт Пустыни-Что-За-Горами – может, там и остались ещё повара. Здешняя молодёжь развлекается в основном тем, что грабит  бункеры и поселения, тащит девушек в свои «фазенды» и раскапывает то, что осталось от Развалин. Не удивлюсь, если Кейти – единственная семнадцатилетняя девственница на сто миль вокруг. А я – единственный повар, который хоть что-то готовит на продажу. Впрочем, насчёт девственности не уверен – моя девчонка как-то бегала за Бараки с Бобом Четыре руки, когда ей было четырнадцать, но уж за себя я поручусь. Я самый отличный повар от Реки и до Гор, хотя бы потому, что другого нет.  

На небе загораются звёзды – вот что осталось неизменным. Нет больше ежедневных телешоу, придорожных закусочных, хайвеев. Нет ежедневных матчей по футболу. Нет жизнерадостных девчонок-подростков, в ярких, вызывающих нарядах, с жизнерадостными косичками и стильными рюкзаками. А звёзды – они всё так же горят, горят и горят, как и тысячу лет назад.

Всё странно, и непривычно, и в то же время привычно. Куда мы идёт? И зачем? Словно стервятники, мы разворовываем то, что осталось от Бывшей цивилизации и ничего не создаём.  Что станет с нами через десять, пятнадцать, двадцать лет? Я и этого не знаю.

Зато я точно знаю, что у меня есть: кофейня, куда люди могут ходить без плазмогана: главным образом потому, что я никогда не снимаю посетителей с мушки. Желают пожрать – пусть оставляют своё барахло в чулане. У меня есть девочка, которая растёт и остаётся девчонкой, такой, какой она и должна быть – в десять, в пятнадцать, в семнадцать лет.  Есть Безумный Старик, с которым можно перекинуться парой слов, и есть Старк, которому я доверяю, почти как себе.

Кэти вздыхает.

— Нил, — тихо говорил она мне. — А ведь знаешь,  я тебя люблю. 

Я хочу ей сказать, что тоже, её конечно люблю, но смотрю в её глубокие, мерцающие глаза, и понимаю, что кажется, на этот раз она имеет в виду нечто иное.  Уж слишком странно она произнесла своё это «люблю». И я с ужасом осознаю, куда она клонит.  

— Ты не можешь меня любить, — сипло говорю я. — Любовь – слишком нерациональная штука, слишком непредсказуемая, стоит ее влюбиться – и ты потеряешь голову, погибнешь в Песках!

— Ну и пусть, — просто говорит она. — Но иначе я не могу. 

Привстаёт на цыпочки, и целует меня в щёку – одну из немногих биологических частей моего роботизированного тела.

— Ты станешь моим парнем?

Чёрт его знает, как там поступают герои книжек, настоящие супермены и Дон Жуаны в такой ситуации. Но я знаю одно: она моя Кэти, я никогда не могу отказать ей.

И я соглашаюсь.

Похожие статьи:

Рассказы → Ошибка Марка

Рассказы → Третий

Рассказы → Джек, который всегда с тобой

Рассказы → Механический Бог

Рассказы → Попутчик