Алена положила листок перед собой.
График - самое важное - был выправлен. Почти все пункты, касающиеся подготовки, выполнены.
Она проверила таблетки - они были аккуратно разложены по ячейкам коробки.
Для пищеварения с одной стороны - чем ниже, тем сильнее. Нижние - для ночи. Верхние - для утра. Хотя, может, до обеда она выдержит и без них. Таблетки от отравления лежали в середине. От общих расстройств тоже в середине, но выше. Болеутоляющие в отдельной ячейке - справа. Тяжелая артиллерия - очищающие и антибиотики - в отдельной ячейке в правом нижнем углу.
Алена проверила список звонков-заказов - напротив каждого пункта стояла галочка. Все звонки были сделаны, оставалось ждать.
Раздался стук в дверь. Алена встала, с удовольствием посмотрела на себя в зеркало - длинная тонкая шея, попа мячиками, грудь тоже мячиками, но поменьше, красивые плечи, и ее гордость — выглядывающий из-под футболки плоский живот.
Отправилась открывать.
Следующие полчаса она занималась тем, что принимала, расплачивалась, таскала и распределяла.
Роллы. Пиццы восьми сортов. Трехэтажная коробка с печеностями. Еще пицца. Пироги. Снова роллы.
Закончив - было без трех минут восемь - она села у стола и стала ждать.
Тихо пискнул будильник.
Она посмотрела на часы на стене - они стояли. На включенный с вечера секундомер - на черном экране планшета неподвижно краснело страшное пятизначное число.
- Началось, - сказала она.
Подавила желание вскочить, медленно, вся дрожа, встала, взяла список и двинулась на кухню. Села за стол. Пододвинула к себе коробку с роллами. Посмотрела в список — первым пунктом шло:
«Предательница Людка, третье апреля».
- Вот дрянь! - дала волю чувствам Алена, схватила первый ролл и запихнула себе в рот. Предательница! Обещала, что первый выпуск будет её, Алены, а сама забрала всё себе. И первый, и второй. И последний. Алена из-за неё чуть не превратилась в курильщицу - по десять раз на день бегала с Людкой на улицу пускать дым. Уговаривала ее там и умащивала. А эта — вот с..чка!
Алена с удивлением посмотрела на коробку. Та была пуста.
Хороший она взяла темп - до следующего приема ждать было целых тридцать минут. Она пододвинула таблетки. Погоняла их пальцами. Решила: ладно, пока обойдусь. Нужно готовиться к следующему пункту.
Посмотрела список. Взгляд ее непроизвольно метнулся вниз, выхватывая из перечня выделенную красным позицию. Самую страшную. И в то же время самую вкусную - для неё за окном висели запасенные с вечера пирожные. Позиция называлась «подлый Вадька». Почему он подлый, и что сделал, думать и вспоминать пока было рано. Сначала нужно было осилить, как следует «зажевав», все предыдущие пункты - она пробежала по ним взглядом.
«Мама не дала денег» - это понятно.
«Тэ Эм (тетя Марина) не хочет брать ее с собой в Турцию». Хотя обещала.
«О (сестра Оля) разбила машину. Порвала каблуками обшивку». И ремонтировать не собирается.
«Эм ве каэр не выпл», - машина в кредит, и он не выплачен.
«Эс Тэ», - с...ка Таня.
Напротив всех пунктов, кроме «Эс Тэ» были нарисованы значки, изображавшие блюдо. Напротив этого пункта стоял прочерк - это нужно было пережить всухую. Не «заедая». Во что бы то ни стало. Подлая тварь этого не заслуживает. И не должна получить удовлетворения от страданий Алены, пусть даже и это удовлетворение будет только у Алены в голове.
Пиликнул будильник - он был настроен точно по графику.
Алена посмотрела список.
«Шестое апреля, упала в лужу. Вадик Тэ Е эм (тогда еще мой) все видел и смеялся».
- Гад! - она запустила зубы в еще теплый кусок пиццы. - Смеялся, - зачавкала она, - и не подошел. Не поднял. Не отряхнул. Не пожалел. Стоял и ржал. Думал уже, небось, про свою с...ку Таню.
Алена затолкала пиццу в рот. Схватила стакан. В три огромных глотка опустошила его. Грохнула об стол.
Вот так вам! Меня так просто не возьмешь. Она посмотрела на стоявшие на полке бутылки.
Мартини. Ром. Красное сладкое. Красное сухое.
Сказала себе: рано еще. Терпи. Иначе до вечера не дотянешь. Отработанным движением закинула в рот сразу четыре таблетки - пора нашему животику помочь. Нашему любимому. Единственному. Ни разу не попадавшему в этот проклятый список. Погладила себе по животу. Животик довольно заурчал, принимая спасительные таблеточки.
Вот так.
Она похлопала себя по пока еще худым бокам.
Потом она по очереди прошла «маму», «Тэ Эм», «сестру Олю», «машину».
На «Эс Тэ» она встала из-за стола - с трудом, едва не опрокинув стул и не опрокинувшись сама. Легла на диван и стала представлять, как хватает Эс Тэ за волосы. И окунает головой в лужу. А потом мордой об асфальт. И ногами ее — с размахом, с удовольствием. И обязательно докатить до парапета над обрывом. Потом перевалить, и - вниз. И чтобы орала, пока падает. А упала не сразу в самый низ — это будет слишком легкая смерть. Сначала на уступ. Потом на другой. С хрустом. С чавканьем. Оставляя после себя поломанные кусты, примятую траву, кровавые следы. Дрянь! Недостойная даже того чтобы ее «заели», как «заела» Алена все предыдущие пункты.
Не дождешься! - мысленно бросила она в улыбающуюся морду разлучницы. Бросила, а потом не удержалась и добавила ногой — прямо в полные наглые губы. Пяткой. С разворота. Правда, так она еще не умела, но ничего, ее личный тренер Алексей - единственная радость прошедшего месяца, растягивая последний раз умопомрачительные (по его словам) ноги Алены, сказал, что осталось недолго. Еще пару недель и у нее начнет получаться. И с разворота. И в прыжке. И прямым.
Запел будильник. Алена встала. Сглотнула - пища стояла в горле - и направилась к столу.
В течение следующих часов она ела. Запивала. Возила пальцем по списку. Роняла куски на пол. С нетерпением смотрела на будильник. Снова ела. Запивала. Вычеркивала «заеденные» пункты. Глотала таблетки.
Поздно вечером, когда сил уже почти не было, она отправилась в ванну - впереди ее ждал самый главный, выделенный красным, пункт программы. Она залпом выпила стоявший на унитазном бачке стакан. Стянула волосы резинкой. Встала на колени. Оперлась об унитаз. Тело ее выгнулось. Содрогнулось. Ее вырвало. Еще раз.
- Проклятый «лишний день», - прошипела она, вытираясь.
Кое-как выползла из ванной.
Посидела, отдыхая. Протянула руку к бутылкам. Помедлила, выбирая. Красное сладкое, решила она. Самое любимое.
Налила полный бокал.
Достала из-за окна пирожные.
Открыла коробку и уставилась на будильник.
Все должно быть точно по графику, сказала она себе, давя подступающие слезы. Будильник заверещал — она специально поставила самый мерзкий и громкий сигнал, чтобы разбудил, в случае, если она не выдержит, и уснет, - и тут же, вместе с сигналом, словно по команде, из глаз её полились слезы.
Она, захлебываясь и пролив на себя половину, выпила вино.
Заревела в голос. Схватила бутылку. Присосалась к горлышку.
Таня, наверное, сейчас там, с ним. Ну, не сейчас — так как она, Алена, застревать раз в месяц в так называемом «лишнем дне», никто больше не умел, - но все равно. Застыла, наверное, перелезая через него, спящего — Вадим по утрам плохо вставал, и его приходилось долго будить, уговаривать, и помогало всегда только одно средство. Безотказное. Алена владела этим средством в совершенстве. Научилась. Ради него, подлеца. Эс Те наверняка так не умеет. Мучается, небось, злорадно подумала Алена.
Отставила пустую бутылку и принялась поглощать пирожные, поливая их слезами.
Она еще помнила, как прикончила всю коробку, помнила, как пыталась выковырять из холодильника примерзшую к полке чашку с салатом, как глотала из бутылки ром — потом в памяти ее образовался опустошительный провал, и в себя она пришла от жуткого, выдирающего, казалось, все нутро, воя будильника.
Открыла глаза. Была половина восьмого — через полчаса секундомер включится, поползет циферблату стрелка, и нужно будет одеваться, и идти на работу.
Алена встала с кровати, огляделась. Всюду валялись обертки, пустые коробки - белые, цветные и прозрачные. На полу краснели пятна.
Она посмотрела на свой живот — он был распухшим, похожим на бурдюк.
Попробовала найти талию. Безуспешно.
С трудом встала. Доплелась до ванной — там воняло кислым.
Умылась.
Выползла обратно в комнату.
Решила, что уберется вечером. Что Алена «лишнего дня» не справится с тем, с чем легко справится Алена-обыкновенная — подтянутая, строгая, умеренная, ограничивающая себя во всем.
Тихо тренькнул будильник. Включился секундомер. Затикали висящие на стене часы.
Алена почувствовала прилив сил.
Посмотрела на себя в зеркало — живот из рыхлого и отвисшего стал опять плоским, появилась талия. Лицо стало свежим, порозовели щеки.
Она не торопясь и с удовольствием оделась.
Посмотрела список. Подумала: нужно было перенести «подлого Вадьку» на утро — все пункты после него остались невыполненными.
Ну и ладно. Ну и пусть.
Это пункты можно будет оставить до следующего «лишнего», как она называла его про себя, дня.
В который можно делать все, что угодно.
В который не работает ничего, и все нужно спланировать заранее — даже набрать воды.
Когда даже наружу выйти нельзя, и ничего другого не остается, как сидеть и ждать, когда этот день закончится. Когда все, что происходит, происходит только здесь. Когда можно даже умереть, а утром в восемь часов ты откроешь глаза и — красивая, ухоженная, подтянутая, как ни в чем не бывало, пойдешь на работу.
Алена тяжело вздохнула.
Этого самого дня ждать теперь было целый месяц.
Она поправила волосы, обулась, посмотрела еще раз на себя в зеркало и отправилась на работу.
Похожие статьи:
Рассказы → Несуществующий день лета (32 августа, конкурс "Лишние дни", работа №1)
Рассказы → Тридцать второе меолам (конкурс "Лишние дни", работа №4)
Рассказы → 29 февраля (конкурс "Лишние дни", работа №3)
Рассказы → Междумирье ("Лишние дни", внеконкурс)
Рассказы → Тахионный смотритель (конкурс "Лишние дни", работа №2)
Плюс 
Ну и хорошо, значит, конкурс живёт.
