Свияга копал при свете фонарика, что болтался на ветке ольхи. Конечно, можно было возмутиться и позвать помогать старшего, но одного взгляда на невменяемого Рейна хватило, чтобы отказаться от этой идеи. Черт бы побрал эти странные задания, где он всего лишь исполнитель, который сегодня жив, а завтра хладный труп без имени и номера. А напарник раздражал своей отстраненностью.
— Хорошо дышишь. Чисто, — неожиданно произнес Рейн, и его взгляд стал более осмысленным.
— Ага, очень. Особенно, после второго кубометра земли, — буркнул Свияга и воткнул лопату в землю. — Перекур.
— Все равно легко. Молодой еще. Живой, — Рейн поднял взгляд на напарника.
— Фых! А ты, значит, мертвый.
— Почти. Я задыхаюсь, Свияга. Я устал. Но жизнь прекрасна и справедлива во всех ее проявлениях. Жизнь...
— Ага! Справедлива! Сейчас, — уже зло ответил младший. Свияга попал в это ненормальное подразделение за долги. Причем — не за свои. Он считал свою жизнь чередой неудач и подстав.
Бледные губы Рейна расплылись в жутковатой ухмылке:
— Глу-у-упый. Ты еще не стоял на краю пустоты, — старший вытащил фляжку и глотнул из нее.
— Да что она такое, эта твоя пустота? Сколько от тебя слышу про нее, но не понимаю, чего плохого в том, что ничего нет.
Рейн не то кашлянул, не то засмеялся:
— А ты попробуй жить, когда тебе ничего не нужно, ничего не хочется и не к кому пойти. Ты молодой, чистый. Ты еще уйдешь отсюда. Там тебя ждут. А у меня пустота. Вечный покой. Я все потерял. Сам бросил этот мир. А миру на меня и так было все равно.
Свияга молча взялся за лопату и продолжил копать. Тишина начала уже раздражать, когда Рейн снова заговорил. Мужчина подобрался к краю ямы и, присев на корточки, пристально стал наблюдать за напарником.
— Нет ничего хуже, чем осознание того, что тебе ничего не нужно. Без динамики жизнь — это просто состояние. Факт. Думаешь, я просто так тут оказался? Нет, я захотел полной жизни, а потом наслаждаться полученными привелегиями. Да только не смог остановиться, но не денег хотел, а того безумного ощущения свободы — власти над жизнью...
— Спасибо. Я про поиски смысла жизни в институте наслушался, — огрызнулся Свияга. Он подустал, да и вообще… Злили его эти непонятые рассуждения.
— А смысл жизни перед тобой. Для всех он одинаков, -старший отбросил, так и не зажженную, сигарету.
Свияга непонимающе огляделся и поднял взгляд на напарника.
— Смысл жизни в могилах. Не нужно думать над сущетвованием, чтобы быть. Вот он — конец всего. А жизнь сама по себе это — безумный полет, агония. Прекрасная, как пламя, — Рейн щелкнул пальцами. — Если ты не горишь, значит умер.
— Ты сам себе противоречишь. Ты же сейчас говоришь, дышишь, значит живой.
— Я жив лишь физически. После того, как я пришел на порог дома, где меня не ждали, я стал умирать. Все сыпалось, как сухой песок. Мне незачем стало жить. Вроде, все есть: деньги, знакомые… Но не было связи с ними. Даже безумство боя и власть над жизнями — ничто перед тем, что ты еще кому-то нужен. Понимаешь, твоя жизнь должна быть на чем-то завязана. От нее должно что-то зависеть. А я — никто. Я ничего не хочу. Нет тех, кто звал меня по имени.
— Я зову, как минимум три раза на дню, Рейн, — младший вылез из ямы и сел рядом.
— Владислав меня звали, и было мне вчера 33 года, -Рейн поднялся. — А дождем прозвали за то, что плакал, убивая сволочей. Жалко мне было их, живых. Их-то ждали. На них надеялись. А вот я -никому не нужный, ни себе, ни другим. Мертвый я, Свияга. Пока младший, не горюй и рви отсюда когти, — Рейн резко развернулся спиной яме. В руке мелькнул парабелум — крохотная высокоточная смерть и застыл у виска.
— Рейн? — глаза младшего округлились от прошившего его животного ужаса. Сейчас старший и в самом деле показался ему ожившим покойником, зомби.
— Зарывай, — отдал приказ Рейн и выстрелил, при этом откидываясь назад. Свияга успел увидеть только мелькнувшую в свете фонаря улыбку, — полубезумную, счатливую.
— Прощай, — тихо сказал в пустоту Свияга и стал закапывать могилу. Он и в самом деле ничего не ощутил от потери Рейна. Страх, вызванный близостью смерти, ушел. И теперь, отделавшись от скорбной задачи, он отправился к своей машине. Ему еще отрапортовать по радио о том, что старший не вернется. Доклад состоял всего из двух слов.
— Рейн выбыл.
Свияга уже не помнил ни имени, ни даже того, как старший выглядел, но в память отпечалась улыбка и голос. Жизнь справедлива. Позже, он это понял, когда остался один на один со своей судьбой. Но был ли его выбор верным — не мог сказать даже он сам.
Похожие статьи:
Рассказы → Унисол XXI века
Рассказы → Сеть. Часть 2.
Рассказы → Они слышали это!
Рассказы → Барбосса Капитана
Рассказы → Сеть. Часть 3.
