Рождение наизнанку. Непредвзятое исследование загробного мира

Рождение наизнанку.

Непредвзятое исследование загробного мира

Кандидатская работа по теологии, телеологии и теогонии

Необходимое разъясняющее предисловие:

Каждый человек, превозмогая холодящий кончики пальцев трепет, с самого нежного детства интересуется, что же ждет его после смерти. Но в течение долгих тысячелетий прерогатива (фактически – монополия) ответа на этот важнейший вопрос принадлежала господствующей религии. Что в современном гуманном, светском, бросившем курить обществе совершенно неприемлемо. Один мудрец сказал, что «любая организованная религия ужасна, потому что нельзя объединять людей на основе страха (что является краеугольным камнем любой массовой религии) – это практически всегда приводит к тоталитаризму, обскурантизму и системному насилию в отношении инакомыслящих». (Не будем раскрывать имени автора, чтобы не тревожить его наследников возможными исками об оскорблении чувств верующих.)

Вера в бога, сверхъестественные силы, загробную жизнь, нематериальные субстанции, а также в их отсутствие, либо сомнение в их онтологическом существовании – сугубо личное, индивидуальное, интимное и немного стыдливое дело каждого. Любой человек имеет право на любое мнение по этому вопросу.

Таким образом, и теология – не обязательно восхищение и преклонение, но и суровое беспристрастное вдумчивое исследование, раз уж клирики сами провозгласили сие словоблудие настоящей наукой и на полном серьезе пишут диссертации, сколько ангелов помещается на острие православной иглы (и как их вообще угораздило там очутиться?). А телеология как доктрина закономерно ставится под сомнение любым свободомыслящим исследователем, прознавшим про сокрушительный взмах крыльев бабочки в теории хаоса и квантовую суперпозицию в злосчастной судьбе приснопамятного умозрительного кота Шредингера.

Настоятельная просьба:

Считать данный очерк официальной заявкой на приобщение к лику святых церкви Летающего Макаронного Монстра. Скромному автору давно грезилось стать святым ещё при жизни одним росчерком всемогущего крахмального щупальца – только и лишь ему горделивый исследователь может доверить свою мятущуюся, беспокойную, бестолковую душу. Но почему же именно ему?

Онтологические доказательства:

Существует несколько неоспоримых причин, почему можно и нужно верить в Летающего Макаронного Монстра:

1) потому что он есть;

2) потому что ЛММ – это Любовь, Мудрость и Милосердие (а отнюдь не Лишения, Мытарства и Мелкое мошенничество, как зло и несправедливо иронизируют непосвященные);

3) закон о защите чувств верующих защищает чувства верующих и не защищает чувства неверующих, а гораздо выгоднее, когда твои чувства защищает закон, нежели обратное;

4) даже если ЛММ не существует, ты ничего не теряешь, но если он настоящий, ему будет очень приятно, что ты его любишь, так как обожание и поклонение выгодно каждому живому существу;

5) в мире очень большое количество прихожан церкви ЛММ и ты можешь завести новых друзей, а с такими странными интересами наверняка в современном светском обществе у тебя их (друзей) совсем немного;

6) как уже упоминалось, существует вероятность стать святым при жизни (!), каковой высокой чести совсем недавно был удостоен пламенный мракоборец и почетный пират А. Г. Невзоров.

Но! Тут стоит сразу оговориться и принять напряженную стойку гончей, унюхавшей ересь и бунт. Обнаружить и приструнить Главного врага.

Итак, вот почему не стоит верить в Космический чайник Бертрана Рассела:

1) потому что его нет;

2) глупо верить в чайник;

3) чайник – это не стильно, убого и уродливо;

4) легенда о том, что можно попасть с поверхности Земли в космос, поговорить с Чайником и вернуться, а за это время капля из носика Чайника не успеет упасть в Апостольскую орбитальную чашку – ересь, наглая ложь и клевета, нарушающая все элементарные законы физики;

5) ЛММ обидится, что ты веришь не в него, а в Чайник (почему-то одновременно можно верить только в один сверхъестественный космический объект; никто не знает, как так получилось), и придушит тебя своими липкими глютеновыми щупальцами во время страшного последнего пиршества;

6) даже если чайник и летает где-то на орбите, от этого нам ни тепло, ни холодно – пусть себе летает, бесполезный космический мусор.

Этическое превосходство

Но, конечно же, главная разница между церковью ЛММ и верой в Космический чайник в том, что пастафарианство (так официально называется вера в макаронину) утверждает счастливое умиротворение и борется со страданием в своих четырех благородных истинах, а чайное бертрано-расселианство исповедует страдание как расплату за грехи (а каждый человек по этой безжалостной доктрине грешен, как минимум за счет первородного греха) и борется со счастьем. Счастливому человеку не нужна церковь, он свободен. А расселианство признает людей только в качестве рабов Чайника и его наместника на земле в виде церкви. Священникам для хорошего заработка выгоден человеческий стыд за совершение греха (ибо каждый, каждый заведомо виновен: «жалок, наг и убог»!) и абсолютно неприемлем человек независимый, свободный, самых ярких и вредных представителей которых беззастенчиво и сжигали на площадях в течение столетий, пока это бесстыдство было юридически легитимно, морально приемлемо и поощрялось ликующей безжалостной толпой. (Существует предположение, что каждый церковный иерарх втайне плотоядно мечтает о возвращении этих изобильных шашлычных времен, но тс-с! оскорбление чувств, сами понимаете…)

Истинно миролюбивый ЛММ же никого не сжигает и не стремится увеличивать число последователей любой ценой. Единственная интенция – сделать счастливым каждого, но и понимание – что это очень длительный и тяжелый труд, включающий многолетние медитативные практики, который каждый страждущий должен вытерпеть сам, и только по своему собственному желанию, иначе все эти нудные, утомляющие потуги не приведут ни к чему.

Сообразно вышеизложенному, и загробный мир пастафарианства – счастливое умиротворение в небытийной Нирване, а расселианство навертело и там, за гранью, мешок невообразимых мучений и пыток в лимбе, чистилище и многоярусном аду.

Подводка

Но что может быть нелепее напоминающей детские пододеяльные страшилки бинарной оппозиции  - рай/ад? Неужели хоть один взрослый образованный человек верит, что прелюбодеи горят в вечном пламени, а некрещеные младенцы страдают в лимбе по одной только этой причине (не были крещены в силу – ну никак – не зависящих от них обстоятельств)? Каким социопатом нужно быть, чтобы желать вечных (!) адских мук каждому своему врагу, или просто случайному человеку, наступившему на ногу в автобусе? Но одна единственная (возможно – лицемерная) исповедь любому лицензированному священнику сразу гарантированно запуляет изворотливую душу наверх – к арфам, ангелам и Ф.М. Достоевскому?

Что отвечает на это разумный, просвещенный пастафарианец? Если и происходят какие-то события после смерти, они, несомненно, весьма причудливей и гораздо оригинальней традиционных, набивших оскомину своей примитивностью концепций. И не счесть примеров в истории вольнодумной мысли таких красочных, фантазийных изображений существования post mortem. 

Вот здесь мы и переходим к основному повествованию.

Путешествие по загробному миру

Исстари бессчетные пророки беззастенчиво раскрывали нараспашку Самую Главную тайну – тайну жизни после смерти (правда, удивительным образом противоречили друг другу буквально во всем – странная, невозможная эклектика для общей и единой тайны!). Всем прекрасно известны невероятно структурированные и детализованные бардо в Тибетской и Египетской книгах мертвых. Целью этого исследования является познакомить читателя с редкими (как сейчас модно говорить – рарными), уникальными и воодушевляющими концепциями загробного мира, которые до сего момента оставались под покровом несправедливого забвения для любомудрой публики.

1. Псевдо-Василид и слепок памяти

Начнем предсказуемо с Ближнего востока двухтысячелетней давности – средоточия древней метафизики и пронзительных, меняющих весь мир откровений. В затейливой космогонии глубочайшего антиохийского мистика II века Псевдо-Василида, которая включала в себя детальные и ужасающие прозрения прошлого и будущего (простирающиеся на миллионы и миллиарды лет в обе стороны, но, по счастью, в большей своей части неподтвержденные), сознание каждого человека после смерти попадает последовательно в умы всех тех людей, кто помнит об умершем, и существует там с теми ограничениями, что налагает на него форма слепка – объем памяти о нем.

/Считала тебя – только глазами улыбающаяся – вдова законченным подонком, скотом и сволочью, получившим по заслугам в том глубоком заброшенном колодце – таким ты и пробудишься после жуткой медленной смерти в ее голове, исторгающим проклятья и вопящим от ужаса./

Когда же о покойном, наконец, забывают (что случается с каждым, даже самым примечательным человеком – не стоит тешить себя иллюзиями), его искаженное, деформированное упрощением сознание прыгает в ум следующего родственника или друга, подвергаясь дополнительной трансформации уже там, – и так до полного забвения, что и станет окончательным развоплощением.

Сложно даже вообразить себе, каким образом воспринимает мир эта примитивная проекция, посмертная живая маска, смотря на этот, старый мир чужими глазами уже из другой, непостижимой реальности.

2. Корнелиус Темный и рождение наизнанку

Спустя почти тысячу лет ирландский ересиарх Корнелиус Темный утверждает в своем путаном и пугающем трактате «Tenebrae infernae», что сознание после смерти начинает путешествовать во времени назад с той же скоростью по своей собственной жизни, будто перематывая назад фильм, не в силах изменить хоть что-либо и переживая десятикратно все свои прегрешения и ошибки. Прощальные часы такого липкого, тягучего существования, видимо, особенно страшны и абсолютно непостижимы.

Последние тридцать лет собственной жизни этот непризнанный, отлученный и изгнанный официальной церковью пророк, приняв жесточайшую схиму, неотрывно смотрел на медленно и плавно пляшущие в мутном крошечном зеркале тени, никогда не покидая своей жалкой кельи в затерянной под Тарой промерзшей землянке, пока окончательно не потерял зрение и (предположительно) не сошел с ума.

По счастью, все труды Корнелиуса были тщательно испепелены на костре инквизиции вместе с самим ослепшим полоумным девяностолетним затворником; жалкая осколочная часть его озарений дошла лишь в чудом уцелевших списках и прилежных (но только размывающих суть) комментариях его немногочисленных, разбросанных по всему свету, запуганных последователей, которые подвергались гонениям ещё много столетий, но сумели уберечь свою ужасающую, но невообразимо притягательную доктрину для современных бесстрашных исследователей.

3. Нима Фу-Бо Рингпоче и непроходимый квест

Контрапунктом предыдущей теории вкрадчиво звучит практически зеркальная концепция тибетского раскольника секты дзогчен XIV века Нима Рингпоче, отрицавшего традиционное восточное перерождение в другом существе и странным образом абсолютно уверенного в том, что человеческое сознание после смерти начинает тот же самый путь в том же самом теле, будто бы проходит компьютерную игру заново с самого начала после очередной гибельной неудачи. Фу-Бо бездоказательно, но с подкупающе пронзительной убежденностью утверждал, что каждый человек будет проживать ту же самую жизнь снова и снова ровно до тех пор, пока не преодолеет весь свой путь целиком и правильно, не совершив ни одной критической ошибки. Задание натурально усложняется тем, что человек понятия не имеет, что он должен сделать, а чего избежать, чтобы выполнить квест и прекратить тем самым эту дурную зацикленную бесконечность.

Впрочем, и здесь существуют читерские наводки и самоочевидные подсказки (но не полное прохождение!), которые скиталец сам оставляет себе после предыдущих неудачных попыток отдаленным (и потому едва слышным) голосом совести: не творить насилия понапрасну (а так как любое насилие напрасно – не творить его вообще), ценить жизнь каждого высокоразвитого существа (чем выше развитие, чем сложнее структура – тем ценнее жизнь), упорствовать в самореализации, достигая совершенства в избранной деятельности, и не фальсифицировать выборы.

4. Педро де Асеведо и матрешка из снов

Уругвайский поэт-футурист, авангардист и революционер (изобретатель реверсивного поэтического контрапункта и принесшего непреходящую славу национальной сборной комбинационного техничного футбола – так называемого сада расходящихся пасов) начала XX века Педро де Асеведо воспел в циклической (незаконченной, не начатой, восходящей бесконечной спиралью и нисходящей легкой рябью кругами по воде) неподъемной поэме длиною в жизнь «La memoria de arena» свою уникальную, правда в опорных элементах вполне гностическую, многоуровневую Вселенную.

Вся наша жизнь, утверждает певец глухих окраин и необозримых равнин, – это всего лишь растянутый сон, который совсем не покажется таким уж реалистичным, когда мы умрем – то есть проснемся. В первые секунды после пробуждения станут очевидными все эти откровенные нелепицы и несуразности, что заполняли нашу жизнь и помогли бы опознать ее как явный сон, если бы мы имели смелость замереть и внимательно присмотреться к сути вещей, чего по какой-то загадочной причине никто никогда не делает. Но путешествие длиною в жизнь на этом не заканчивается – песок ссыпается в нижнюю реторту. Последующее бытие также является сном, просто менее хаотичным. Оно заканчивается очередным пробуждением в иной, ещё более упорядоченный пласт реальности. И так раз за разом вплоть до абсолюта – окончательной действительности, настолько ясной и чистой, что спать уже не захочется никогда.

5. Афинодор Александрийский и густопсовая тьма

Следующий автор (снова перематываем две тысячи лет) – достопочтенный  старший преподаватель Александрийской философской школы, последовательный стоик и полиглот, отрицавший письменность как фальшивую дополнительную память, что подавляет острый ум и провоцирует его деградацию. В его элитарной школе уже на первом году обучения «Илиада» и «Одиссея» заучивались наизусть, а что до трудов Платона и Аристотеля – тут даже не рассказать…

Сторонники конспирологических теорий непосредственно с его именем связывают известный катастрофический пожар в Александрийской библиотеке, навсегда уничтоживший тысячи и тысячи уникальных манускриптов. По неподтвержденным источникам, ученики Афинодора были замечены в пьяном виде на пепелище: они танцевали полуголыми при луне (страшное святотатство!) и распевали непристойные частушки.

Такие нелепые кривотолки во всей видимости связаны с невероятной строгостью и легендарной безжалостностью учителя. Малодушные стенания по загробному миру он жестко характеризовал как «беспокойное окаянство» и считал одним из самых презираемых грехов, но всё же изредка снисходил до ответа на такой частый и тревожный вопрос влюблено внимающей паствы. Впрочем, ничего обнадеживающего ученики не слышали: «Густопсовая тьма, настолько непроницаемая, что не разрезать ее и самым острым ножом». На что редкие вольнодумные послушники шептались, что всё же есть кто-то, кто эту жуткую тьму осознает и определяет, наделяя конкретными характеристиками: «густопсовая», «непроницаемая», посему и afterlife, как минимум, существует в том или ином виде.

Но по прошествии определенного времени обучения выяснялось, что всё не так-то просто. Мастер вдруг ронял некие намеки, часто отвечал на вопросы странными загадками, будто бы начинал заговариваться, и самые смышленые ученики наконец начинали прозревать скрытую за туманностями страшную истину: кто глядит на человека из густопсовой тьмы, чей гротескный силуэт там можно разглядеть, услышать его зубовный скрежет или хотя бы почувствовать зловонное дыхание.

Или это была только очередная обманка хитромудрого учителя, лишь ещё одна маленькая ступень на долгом пути изучения сакрального знания? Нет ответа. Письменных источников по гневному, настоятельному завещанию Афинодора не сохранилось, а те воспоминания, что передавались учениками из уст в уста из поколения в поколение не выглядят ныне (учитывая последние достижения в области когнитивных наук) достаточно достоверными.

6. Кавабата Юкио Рюноскэ и познание себя

Культовый японский писатель середины XX века в возрасте 45 лет (за несколько дней до получения Нобелевской премии) покончил с собой, удавившись на отцовском галстуке в знаменитом лесу самоубийц. Забитый и измученный сверстниками с раннего детства, в своем депрессивном художественном мире он проработал пугающую картину загробных мытарств, что потрясла и одарила неизбывными ночными кошмарами не одно поколение впечатлительных любителей изящной словесности. В соответствии с этой (даже излишне детализованной) доктриной каждый умерший в обязательном порядке должен прожить жизни всех тех, кого он оскорбил, унижал, пытал, третировал, хотя бы один раз ударил, а также любым иным образом обидел в течение собственной жизни, чтобы испытать на себе результаты всех своих прегрешений.

В ванильной версии учения обидчик будет вынужден прожить непосредственно лишь периоды самих мучений, а не отдуваться целую жизнь – иначе очень выгодно было бы надавать пинков каждому миллионеру или мужу сексапильной кинозвезды, чтобы гарантированно прожить в следующем воплощении его шикарную беззаботную жизнь. Тем не менее, среди последователей нашлись и поклонники хардкора: в их ересях человек, пройдя первый полный цикл расплаты, погружался на более глубоком уровне в лабиринт нескончаемых жизней жертв самих жертв (ведь каждый, даже самый робкий и мирный, хоть кого-нибудь да обидит за целую жизнь), и так до бесконечности.

Но согласитесь, какое редкое удовольствие – посмотреть на себя со стороны, особенно в ореоле одухотворяющего красную рожу гнева с пеной ярости у перекошенного рта! Раздающего пинки и затрещины, кричащего ободряющие слова ненависти и проклятий! Узнай себя настоящего, добряк и мученик, и боль от своих собственных ударов будет восприниматься как заслуженная награда и высокая честь! Насильникам предстоит наиболее изощренное веселье – изысканный role play с переменой ролей – именно тут сократовский призыв «Познай себя!» получает дополнительное, особо пронзительное звучание.

Как приятный бонус к такому увлекательному странствию существует возможность наблюдать за жизнью тех людей, чью судьбу ты изменил в лучшую сторону (не каждый же на постоянной садистической основе занимается совершением насильственных и иных недопустимых деяний).

7. Джеремия Пенроуз и песочница размером с Вселенную

Гений теоретической физики, один из основателей ЦЕРН, в преклонном возрасте увлекся буддизмом, даосизмом и оптимистичным учением Тейяра де Шардена, результатом чего стало создание новой оригинальной концепции о вечном разуме и Космическом хранилище информации. Человеческое сознание, утверждает Пенроуз, используя механизмы квантовой запутанности, дублируется на поверхности края Вселенной – этой зыбкой многомерной подвижной сфере, расширяющейся с каждой секундой. Но записывается не только оно. Всё, что происходит на планете: каждое событие, каждое действие, каждое слово – навеки пропечатывается в космическом хранилище ноосферы, ничто не пропадает и ничто не бывает напрасно. Каждое озарение или песня, каждая молитва или крик о помощи, каждое признание в любви или смертный приговор – услышаны, приняты и поняты. Ноосфера не распознает только мысли, оставляя за любым разумным существом право на личную тайну, но даже когда человек начинает говорить сам с собой вслух, он тем самым неосознанно просит Вселенную зафиксировать собственные рассуждения или эмоции.

Современные ученые, принявшие в штыки учение Пенроуза, тем не менее убеждены: никакая информация во Вселенной не теряется. Даже черные дыры, засасывая в себя целые миры, не могут уничтожить память о них, которая каким-то неизвестным образом просто перекодируется и продолжает существовать в ином виде.

Но что же происходит с человеком после смерти? Его информационное сознание, преодолев ограничения плоти, осознает себя фактически как саму Вселенную и получает способности видоизменять материю, структурировать, перемещать, по сути – создавать новые миры. При особо изощренных навыках архитектора, что развивались ещё при жизни благодаря активному и систематическому творчеству – конструировать новую, параллельную Вселенную (оставляя лишь единственную связь с первородной через жалкую перемычку – кротовую нору), в которой устанавливать собственные законы, рисовать галактики и запускать к жизни и эволюции уникальные миры.

Призрачная надежда

Тысячи лет человек истерично и ожесточенно интересуется загробной жизнью, но ни одного достоверного свидетельства не было получено с той стороны. Что с равной вероятностью может говорить как об отсутствии какого бы то ни было существования post mortem, так и о полной запредельности и несоприкасаемости разных миров. Ни духи, ни души, ни призраки не витают над нами с тщетной надеждой подать хоть какой-нибудь знак. И если наши ушедшие предки и продолжают свое иное, весьма странное существование за границами этого тленного мира, им явно нет до нас никакого дела.

Но не стоит отчаиваться. Если не надеяться на маловероятную встречу с ушедшими любимыми, а воспринимать смерть как шанс на совершенно неожиданное, но увлекательное путешествие, страх смерти можно преодолеть, а это именно то, ради чего мы все так увлеченно и пытаемся заглянуть за край непостижимого, пугающего, но абсолютно неизбежного.

V.V.

2018

Похожие статьи:

Рассказы → Лестница в небо из лепестков сакуры

Рассказы → Новогодняя история в черно-белых тонах

Рассказы → Пустота

Рассказы → Брокер жизни

Рассказы → Танатос 78